Леди маскарада

Глава 10

Элинор сидела одна у камина и размышляла. Она прекрасно понимала, чего хотел ее муж: ему не терпелось узнать, хранила ли она ему верность во время их долгой разлуки.

Но та же самая неопределенность мучила и Элинор. И столь же каверзный вопрос вертелся в ее голове. Она понятия не имела, был ли верен ей муж все эти годы. Могла ли она быть убеждена, что он ни разу за все это время не переспал ни с одной женщиной? Это при его-то кипучем темпераменте? Возможно ли это, что ни одна юная барменша, ни одна хорошенькая служанка или, наконец, даже дочь посла ни разу не разделила с ним ложе?

И вот теперь супруг загорелся мыслью узнать, побывал ли кто-то в постели его жены, пока она жила одна. Он мог быть спокоен. У нее не было любовника. Даже мысли такой не возникало. Она всегда старалась сторониться искушений, и ей не в чем было себя упрекнуть. Так что Себастьян мог не волноваться об этом.

Хотя Нейтан Беллисант до последнего момента не оставлял надежды, что Элинор передумает и уступит ему. Что ж, она готова была признать: ей льстило внимание этого очаровательного молодого человека.

Художник не только по профессии, но и по натуре, он жил согласно собственным, а не общепринятым моральным принципам. Поэтому его не особенно тяготило то, что его дама сердца была замужем. Элинор было интересно с этим вольнодумцем, который умел быть замечательным другом. Но зря она согласилась позировать ему для портрета.

Когда Элинор отказалась стать его любовницей, Беллисант поклялся, что добьется ее благосклонности и будет ждать, когда ее сердце смягчится. Она только рассмеялась в ответ и добавила, что тогда ему придется ждать вечно.

Дело в том, что Элинор прикипела сердцем только к одному мужчине — своему мужу, который, похоже, едва успел произнести супружеские обеты у алтаря, как тут же благополучно позабыл о них.

Однако ей было свойственно постоянство в любви. Она из тех женщин, которые серьезно относятся к своим обещаниям. И если Себастьян до сих пор этого не понял, значит, он женился на ней, совсем ее не зная.

Себастьян размышлял над ситуацией, которая, судя по всему, расстраивала его гораздо больше, чем его жену. Элинор, напротив, словно воплощала собой само спокойствие. Ведь ей, по существу, нечего было скрывать.

По правде говоря, разоблачать заговоры и срывать маски с мятежников, готовящих политические заговоры, оказалось гораздо проще, чем разгадать, в какого человека превратилась супруга под коварным руководством герцогини.

Вот, например, вопрос с этим так называемым приятелем Элинор так и не был решен. Что это за «дружба» такая? На какой почве она возникла?

Себастьян продолжал разговор на эту тему даже тогда, когда они с женой собирались в оперу.

— Опера, — недовольно бурчал он. — Чего в ней хорошего? Разве я не сказал, что не хочу туда идти?

— Не пойму: ты разговариваешь сам с собой? — спросила Элинор, решая, какие драгоценности наденет в этот вечер.

— По сути, так и есть, — подтвердил Себастьян, глядя на свое отражение в зеркале.

— И часто ты это делаешь?

— Возможно. Черт побери, я только что сказал, что не люблю оперу.

Элинор тяжело вздохнула:

— Так мы идем или нет?

Внезапно Себастьяна охватило желание наконец понять, что же его жену так привлекает в этой опере, и он решил сдаться.

— Идем.

В конце концов Себастьян посчитал, что сопровождать жену везде, где она бывает, — не такая уж плохая идея. Он перевел взгляд на дубовые стены спальни:

— А где твой портрет?

— Тот, который написал Бельфлауэр? — уточнила она.

Элинор примеряла у зеркала изумрудное ожерелье. Глядя на жену, Себастьян замер: он не помнил, чтобы когда-либо дарил ей это элегантное украшение.

— Это ожерелье…

— Думаешь, оно чересчур яркое? — Она потрогала камень рукой. — Зеленое обычно мне идет, сочетаясь с цветом волос, но это платье слишком светлое.

У Себастьяна отлегло от сердца, когда он вспомнил, что это украшение перешло жене от ее покойной бабушки. Слава Богу, что память его не подвела. Иначе бы снова поставил себя в глупое положение, подозревая жену в несуществующих грехах.

Он улыбнулся, чтобы скрыть смущение:

— Никаких сомнений. Мне очень нравится.

— Правда? — недоверчиво переспросила Элинор. — В таком случае скажи, пожалуйста, почему у тебя было странное лицо, когда ты его увидел? Словно оцепенел от ужаса.

— Что ты говоришь?

— Себастьян, ты неважно выглядишь. Как ты себя чувствуешь, дорогой? — с искренней заботой в голосе спросила она.

— Я в порядке… — Себастьян проглотил комок в горле. А затем вздохнул, не понимая, как удается Элинор хорошеть с каждым днем. Сейчас она была даже красивее, чем тогда, когда они поженились.

— О, дорогой, если тебе нездоровится, мы можем остаться дома.

— Нет уж, — решительно заявил Себастьян. — Со мной все нормально.

— Я хочу, чтобы мы всегда были вместе, милый, и очень рада, что ты идешь со мной.

— Я тоже.

Элинор стояла перед ним в вечернем платье из сиреневого шелка, воплощая собой само искушение.

— Может, нам стоит все-таки немного задержаться? — спросил он, охрипнув от вспыхнувшего в нем желания.

— О, ради Бога, Себастьян! Мы же опоздаем.

Пылкий взгляд мужа был красноречивее слов.

— Зато мы приедем в оперу счастливыми.

Элинор покачала головой, но ее глаза заблестели, а щеки вспыхнули. И она не сдвинулась с места.

— Мы с кем-то там встречаемся? — спросил он глухо.

— Вовсе нет.

Они молча смотрели друг на друга. Себастьян пожал плечами:

— Ну, если нас там никто особенно не ждет, я думаю, можно немного опоздать.

— Будет неприлично приехать посреди спектакля.

— Почему? Я хочу быть с тобой именно сейчас.

— Я ведь уже одета, — возразила Элинор.

— Это нетрудно исправить, — сказал Себастьян и улыбнулся, предвкушая вечер с ней наедине. — Я просто не в силах устоять перед моей женой. Разве это плохо?

— Знаешь, ты слишком долго отсутствовал, я как-то отвыкла от твоего переменчивого характера.

— Что за идиот, — пробормотал он себе под нос.

— Кто, извини?

— Я, конечно. Кто же еще?

Себастьян решительно шагнул к Элинор, а потом сделал к ней еще один шаг, словно ставя точку в их разговоре. Она склонила голову — то ли она сдалась, то ли происходящее ее забавляло, то ли, то и другое вместе. Но Себастьян ясно видел желание у нее в глазах. Он расстегнул пуговицы на ее платье. Элинор искала его глаза жадным взглядом, видя, что он испытывает сильное влечение. Изумрудное ожерелье расстегнулось и упало в ее декольте.

Элинор ахнула.

— Позволь, я достану, — поспешил предложить свою помощь Себастьян.

— Я и сама могу это сделать.

— Позволь все-таки мне. Я соскучился по этим маленьким радостям, которые успел позабыть.

— Большими радостями ты тоже пренебрег, — пробормотала Элинор.

— Я это понимаю, — сказал Себастьян, лаская ее взглядом. — Больше я ничего не собираюсь пропускать.

Элинор хотела что-то сказать, но раздумала, и Себастьян расценил это как хороший знак, говорящий о ее согласии. Глядя на жену как завороженный, он ласкал ее нежную шею, а затем его рука проскользнула в вырез платья. Элинор вздохнула. А может быть, это был тихий стон — Себастьян точно не разобрал. Кровь стучала у него в висках, и было трудно четко соображать.

— Ну вот, — пробормотал Себастьян, когда упавшее украшение было у него в руке. — Если бы ожерелье находилось там немного дольше, металл расплавился бы от тепла твоего тела.

— Ты жульничаешь, — ласково сказала Элинор.

Себастьян наклонил голову и потерся щекой о ее шею и грудь.

— Почему? — прошептал он улыбаясь.

— Просто пользуешься ситуацией.

Он поцеловал ее шею в том месте, где билась жилка.

— Какой же?

— Тем, что я заброшенная жена, падкая на грех.

Он ненадолго остановился.

— Все мы такие. Но больше ты никогда не будешь заброшенной, это я обещаю.

«Падкая на грех». Как ему следует понимать ее слова? Означают ли они, что его жена с кем-то спала без него, или нет?

Себастьян зажал ожерелье в кулаке и взял Элинор за руку.

— Нам нужно немедленно заняться этой проблемой.

— Как это любезно с твоей стороны, — тихо проговорила она, стараясь унять волнение.

— Нам с тобой нужно многое наверстать.

— Не вижу смысла спорить.

Себастьян пожирал ее глазами.

— Вчера ночью ты была очень мила со мной.

Элинор озабоченно потрогала прическу.

— Я убила уйму времени, чтобы уложить волосы как надо.

— Никто ничего не заметит.

— Там будут мои друзья, которые очень наблюдательны. Некоторые из них не верят даже, что у меня и в самом деле есть муж.

Себастьян сделал вид, что понимает озабоченность супруги, сочувственно кивая, когда та жаловалась на то, сколько времени ей понадобится, чтобы снова привести себя в порядок. А сам в это время мечтал о том, как это будет красиво, когда ее тщательно уложенные волосы упадут волнами на ее обнаженные плечи…

Себастьян задыхался от желания. Элинор нужна ему — податливая и доверчивая, как прежде.

Он должен не просто заново отвоевать себе место в ее жизни, но и убедить жену, что намерен свято чтить клятвы, которые давал у алтаря.

Он всегда любил Элинор.

Но не всегда вел себя так, как те люди, которые любят.

И, как мужчина, Себастьян знал, что капитуляция в постели не всегда означала горячее одобрение и осознанный выбор. Все можно объяснить томлением плоти.

Он понимал, какая трудная задача перед ним стоит.

— Мы не едем в оперу, — твердо заявил Себастьян.

А потом схватил жену на руки и отнес в постель.

Элинор перекатилась на другой конец кровати, теперь ему трудно было до нее достать.

— Нет, едем. Я этого хочу, — сказала она с очаровательной улыбкой, надеясь его уговорить. Что только еще сильнее укрепило его решение внести поправки в план развлечений на сегодняшний вечер.

— Я не могу ехать в оперу в таком состоянии.

Элинор посмотрела на его брюки.

— О Господи, Себастьян, твои мужские части тела буквально рвутся наружу!

Он рассмеялся:

— Я больше не собираюсь изображать какого-то незнакомца для тебя. Хочу снова быть твоим мужем. Ведь это так естественно.

— Может быть, мне хочется выехать в свет, чтобы тобой похвастаться, — прошептала Элинор. — Ты этого не допускаешь?

— А я намерен остаться сегодня дома, чтобы ты принадлежала только мне. — Себастьян наклонился и поцеловал ее. — Я хочу тебя.

А то, что хотел Боскасл, он всегда получал. Много лет назад на балу Элинор случайно слышала, как одна дама предостерегала свою подругу. Та, конечно, не послушала свою советчицу. Как и Элинор, к сожалению.

Но теперь она и сама — леди Боскасл. И ей не терпится поскорее раздеть мужа и сделать его беззащитным перед ней и послушным ее воле. Он это заслужил. И она тоже. А о своих условиях она заявит немного позже. Сейчас она не меньше супруга нуждалась в ласках и жарких поцелуях.

— Ах, Себастьян, тебе трудно отказать, — вздохнула она и добавила: — Хотя, по правде говоря, ты…

— Продолжай, — с улыбкой попросил он.

Элинор подумала, что Себастьян для нее воплощал все — желания души и тела.

— Ты супруг, слишком надолго отдалившийся от семьи. Согласен с такой формулировкой?

— Ты доверяешь мне? — спросил он, целуя Элинор в шею.

— Не совсем.

— Ты хочешь меня?

— К сожалению, да. Не буду лукавить.

Себастьян тихо застонал и продолжил одной рукой раздевать ее, другой расстегивать свою одежду. Он и сам не заметил, как через пару мгновений они оба очутились на полу, но так как Элинор не возражала против этого, ему было все равно, как это произошло.

Более того, его жена с жаром подхватила его порыв, страстно желала его, вся как бы воспламенилась. Себастьян узнавал Элинор — и в то же время не узнавал. Как она его назвала только что? Супруг, отдалившийся от семьи? Честно говоря, ему это не пришлось по вкусу.

Себастьян наклонился над ней и стал целовать ее грудь. Он так часто и тяжело дышал, что ему казалось, что он вот-вот лишится чувств.

— Ну что, это лучше, чем опера? — с насмешливой улыбкой прошептал муж, а затем вошел в ее влажную плоть, ощущая, как она с готовностью принимает его.

Элинор застонала, а ее замысловато уложенная прическа развалилась, пряди волос рассыпались по подушке.

— О чудеса! — стонал Себастьян. — Как хорошо! Прекрасно! Ты хочешь еще сильнее?

— Думаешь, такое возможно? — в полузабытьи пробормотала она.

— Я сейчас не в состоянии думать.

— Тогда я согласна.

— Например, так?

Он изогнулся, входя в нее с неистовым рвением. Она откинула голову, выгнула спину и тихо застонала. Он со стоном вошел в нее сильнее, увеличивая интенсивность толчков. Его пульс участился, глаза были полузакрыты. Она с готовностью отвечала на его толчки — снова и снова.

Когда все закончилось, они оба еще несколько минут не могли прийти в себя. Лежа на полу, Себастьян чувствовал себя как идолопоклонник у ног своего божества. Его мысли витали где-то между небом и землей, когда он почувствовал, как Элинор тронула его плечо. К нему вернулась связь с реальностью.

— Не засыпай, — сказала она.

— О чем ты? Какой сон? Я никогда еще не ощущал себя таким свежим. — Себастьян открыл глаза, чтобы полюбоваться ее прекрасным обнаженным телом, которое казалось еще красивее при свете свечей. — Словно только что очнулся от долгого сна. Голова хорошо работает. А теперь расскажи-ка мне всю правду, милочка.

— О нет, не начинай все снова! Надоело!

— Прежде всего ты толком не ответила на мой вопрос.

— Потому что мне нечего тебе сказать.

— В таком случае разуверь меня. Я места себе не нахожу. Верни мне душевный покой.

Элинор молча начала отодвигаться от мужа. Он сел и обнял ее за талию, не позволяя отдалиться.

— Я хочу знать! — с жаром воскликнул Себастьян. — Я должен быть в курсе дела. Что значит для тебя этот самый Беллисант? Кто он тебе?

Элинор снова прильнула к мужу, и ему стало тепло от ее прикосновения. Себастьян ласково погладил руку жены.

Она молчала, и ему казалось, что это длится целую вечность.

— Он похож на шампанское, — наконец медленно, как бы размышляя вслух, проговорила Элинор.

— Вот как? — с неприятным смешком вскричал Себастьян. — Да ведь это замечательно, не правда ли?

Элинор повернулась к мужу и стала покрывать поцелуями его обнаженную грудь.

— Шампанское… — задумчиво проговорила Элинор. — Сначала оно кажется тебе довольно приятным на вкус, но его легкость обманчива. Этот напиток так ударяет тебе в голову, и к нему можно пристраститься.

— О, ради Бога, не мучь меня! — взмолился Себастьян, чувствуя, как в нем медленно поднимается гнев.

— А ты, — как ни в чем не бывало спокойно продолжала она, — вода.

— Что? — с отвращением проговорил Себастьян. — Так, значит, ты считаешь, я — обычная вода?

— Без которой — увы! — нельзя жить, — поправила Элинор. — Без шампанского можно обойтись. А без воды — никак.

Она поднялась раньше, чем он успел ее задержать.

— Наконец-то я узнал, чем ты меня считаешь, — с обидой в голосе повторил Себастьян, с подозрением следя за каждым движением Элинор.

Она оглянулась и посмотрела на него, и от ее задумчивого взгляда у него перехватило дыхание.

— Хотя, если задуматься, — без особого энтузиазма сказал Себастьян, — то вода, смешанная с хорошим шотландским виски, — это еще куда ни шло. Хотя, признаться, это не совсем то, что мне хотелось бы услышать.

Элинор покачала головой:

— Почему у меня такое чувство, что ты непременно собираешься получить то, чего хочешь?

Себастьян улыбнулся, а затем поднялся с пола.

— А мне кажется, что не за горами тот день, когда ты не сможешь отделить свои желания от моих.

— Посмотрим, — сказала Элинор и загадочно улыбнулась, направляясь в гардеробную.