Ледяная синева

Глава 7

На руках Такаши была кровь. Саммер не отрываясь смотрела на его изящные и тонкие, но сильные запястья. Он мчался по оживлённым улицам ночного Лос-Анджелеса, а её глаза были прикованы к засохшей крови на тыльной стороне его ладони, к длинным пальцам, державшим руль слишком небрежно для такой умопомрачительной скорости.

Саммер хотелось ругаться, кричать, ударить что-нибудь. Ударить можно было только О’Брайена, но в итоге они наверняка бы врезались в другую машину. Пусть в таком танке им ничего не страшно, разве что «хаммер», Саммер не хотела рисковать. Слишком много людей уже погибло… И Мика в их числе. Милый, добрый Мика, который никому не доставлял хлопот, только жаловался на личную жизнь, и цену на газ, и погоду. Мика, который больше никогда не будет беспокоиться об этом. И всё потому, что хотел ей помочь.

Саммер замёрзла, мышцы задеревенели так, что она даже дрожать не могла. Она не хотела привлекать внимание Такаши без крайней необходимости, особенно учитывая, что он и так уже на неё зол. Саммер мечтала исчезнуть, кануть в небытие. Если не двигаться, не дышать, не говорить, то она просто испарится — и не будет больше крови, боли… — Перестаньте! Саммер со свистом выдохнула; напряжённые мышцы немного расслабились. В машине работала печка, и от горячего воздуха ногам было невыносимо больно. Должно быть, кипяток попал не только на преследователей, но и на неё.

Саммер посмотрела на руки, которые были в грязи, а потом повернулась к спасителю:

— Вы о чём?

— Дышите глубоко и спокойно, думайте об океане. Ещё не хватало, чтобы вы прямо сейчас впали в истерику

— Я не собираюсь никуда впадать, — бесстрастно заметила она. — Просто пытаюсь решить, что делать дальше.

— И что придумали?

— Ничего.

Така кивнул:

— Ну и отлично, поскольку всё равно вряд ли бы сказали что-то дельное.

— Вы расскажете, куда меня везёте?

— Может быть. Сначала мне нужно самому это понять.

— Замечательно, — заметила Саммер без особого энтузиазма. — Мой рыцарь в сияющих доспехах даже не знает, куда мы направляемся.

— Не совсем так.

— Вы знаете, куда мы едем?

— Я не ваш рыцарь в сияющих доспехах. — Глубокий голос Таки не выражал никаких чувств. — Думая так, вы сильно ошибаетесь.

Ливень сменился моросящим дождиком, и машин на дороге стало меньше. Парадокс — Саммер перестало тошнить, и она снова страшно захотела есть. Просто-таки начала умирать от голода. Они проносились мимо забегаловок с фаст-фудом, и Саммер, которая верила в пользу цельных злаков и вегетарианства, неудержимо потянуло в «МакДональдс».

Так они и ехали молча, пока Такаши не повернул направо. Тогда мысли о еде напрочь вылетели у неё из головы.

Он снова свернул за угол, и теперь она уже не сомневалась в их пункте назначения.

— Пустая трата времени — везти меня в дом матери, — заявила Саммер. — Вазы там нет.

— Где она?

Вот зачем её чёрт дёрнул сказать, что ваза в музее — подделка? Если бы она не проболталась, то он, вероятно, оставил бы её в покое. Но, с другой стороны, тогда Така не пошёл бы за ней и не спас из ловушки в переулке, и только Господь знает, где в таком случае она была бы сейчас. На дне пропасти вместе с бедным Микой?

Нельзя думать об этом! Слишком больно.

— Что такого особенного в этой вазе? Конечно, она красивая и очень старая, но не стоит того, чтобы из-за неё убивали.

— Это ваша точка зрения. Очевидно, довольно многие с вами не согласны.

— Тогда, может, мне следует просто передать им вазу и закончить этот кошмар?

Выражение лица Такаши не изменилось.

— Я не могу вам позволить это сделать.

— Почему? Она моя. Её оставила мне няня.

— Я верю, что Хана Хаяси оставила вам вазу на хранение, но не как подарок. Урна принадлежит Японии, а не некой калифорнийской гайдзинке^[1], которая не понимает её ценности.

— Вы и сами наполовину гайдзин, так что задирать нос не обязательно, — язвительно заметила Саммер. — Урна сделана в семнадцатом веке, период Эдо — примерно между тысяча шестьсот двадцатым и шестидесятым годами. На рынке она должна стоить около ста пятидесяти — трехсот тысяч долларов… Наверное, скорее даже триста из-за необычной льдисто-синей глазури. Люди не убивают меньше, чем из-за полмиллиона.

— Вы так наивны? В некоторых уголках мира убьют и за горсть монет. Вы жили замкнуто, в безопасности, но остальной мир не так хорошо защищён. — В его холодном и глубоком голосе не было эмоций, даже намёка на неодобрение. Простая констатация факта.

Не справившись с собой, Саммер вздрогнула. Она сделала всё, чтобы забыть жизнь до Ханы, но воспоминания то и дело всплывали на поверхность. Сейчас их вызвали слова этого надменного, волнующе-прекрасного мужчины.

— Не так безопасно и защищённо, как вы могли бы подумать, — наконец сказала Саммер, глядя, как капли дождя стекают по тонированным стёклам машины. Они по-прежнему ехали к дому её матери, и Саммер не знала, как остановить его. Но она должна была!

— По-видимому, нет, — после паузы согласился чертовски наблюдательный О’Брайен. — Иначе вы уже сошли бы с ума. Не видел, чтобы вы плакали — ни после известия о смерти друга, ни от страха. Впечатляет.

Его слова были подобны удару кулаком в живот.

— Я не плачу. Неважно, насколько всё плохо — я никогда не плачу. Незачем попусту тратить время. Слёзы не вернут Мику, ничего не изменят. Вы бы предпочли, чтобы я сидела здесь и рыдала навзрыд?

— Да.

В полумраке салона Саммер пристально посмотрела на изящный профиль Таки.

— Почему?

— Потому что это странно, а я не люблю странностей.

— А не пошли бы вы…

Должно быть, ей привиделось слабое движение его губ, которое у другого человека было бы подобием улыбки. Однако все мысли о губах Такаши исчезли, когда он повернул на широкую улицу, которая вела к охраняемому особняку отчима.

— Нет! — запаниковав, громко крикнула Саммер. — Вазы здесь нет.

— Тогда где она?

О’Брайен подъехал к воротам и остановил машину. Набрал секретный код и повернулся к ней.

Ворота начали открываться, и тревога Саммер достигла пика.

— Послушайте, говорю же вам, её здесь нет, — нетерпеливо повторила она в тысячный раз. — Нет причин идти туда. Не нужно вовлекать мою семью в неприятности, не нужно подвергать их опасности.

— Вы подверглись опасности в первую очередь из-за своей идиотки-мамаши, преданной последовательницы Сиросамы. Ваши родные уже вовлечены. Если люди Сиросамы здесь ещё не побывали, то скоро будут.

— Нет! — ужаснулась Саммер. — Мы не можем… Я отдам им вазу…

— Чего вы так боитесь? Только не говорите, что стараетесь защитить мать. Она уже скормила вас волкам, и нетрудно представить, как она поступит так же ещё раз.

Саммер не стала спорить.

— Тогда зачем давать ей шанс сделать это? Давайте просто уедем отсюда.

— Её здесь нет.

— Правда? — с беспокойством в голосе спросила Саммер.

— Утром ваш отчим увёз её на Гавайи, чтобы держать подальше от Сиросамы. По-видимому, не захотел тратить пятьдесят тысяч долларов на воду из ванны духовного учителя.

— Что?! — в ужасе воскликнула Саммер. — С чего ей вдруг захотелось получить воду после его мытья?

— Чтобы выпить. Это часть посвящения в «Братство торжества истины». Нужно выпить воду из ванны, чтобы впитать сущность Сиросамы. Они также продают его кровь, но это стоит немного дороже.

— Я вам не верю, — решительно отрезала она.

— Не верите? — Така откинулся на сидение, чуть придерживая руками руль. В тусклом свете он казался очень привлекательным и одновременно смертельно опасным.

— В активах «Братства торжества истины» более миллиарда долларов, и сумма растёт изо дня в день. Продажа крови, воды из ванны, лент, книг — хороший, но не основной источник доходов. Большую часть денег они получают из пожертвований отрекшихся от мирской жизни. И они делают всё возможное, чтобы привлечь самых богатых из тех, кто еще не встал на путь истинный. Им нужны бедные студенты для научных исследований и рутинной работы и богачи для пополнения денежного запаса. Их тактика приносит свои плоды — «Братство торжества истины» выросло из горстки последователей Сиросамы, какой было десять лет назад, до одной из самых могущественных новых религий, как они любят себя называть.

— Религия, которая оправдывает убийство?

— Большинство религий оправдывают убийство, пока верят, что их дело правое. А верят в это все. — Такаши приоткрыл дверь машины, и Саммер положила руку на его, стремясь остановить. Странное ощущение: он много раз прикасался к ней, вырывая из когтей опасности, но она не помнила, чтобы хоть раз касалась его сама.

Рука Такаши была твёрдой и сильной, и он легко мог высвободиться, но вместо этого замер, глядя на Саммер.

— Пожалуйста, — тихо сказала она. — Я беспокоюсь не за мать.

— Ваша младшая сестра тоже уехала.

На мгновение почувствовав облегчение, Саммер тотчас заподозрила неладное.

— Как вы узнали, что у меня есть сестра?

— Я знаю о вас всё. Ваша сестра у друзей за городом, и в ближайшее время она не вернётся. По крайней мере, пока всё не утрясётся. Мы проследили за тем, чтобы её нельзя было отыскать. Она понятия не имеет, что происходит. Не нужно тревожиться за неё.

Саммер уставилась на него.

— Мы проследили? — эхом отозвалась она. — Чёрт возьми, кто это «мы»?

Такаши промолчал, да Саммер и не ждала ответа. Но теперь она была уверена, что О’Брайен — не японский чиновник.

А ещё Такаши собирался вломиться в особняк отчима — и это только привлечёт нежелательное внимание к сестрёнке. Защита Джилли важнее выполнения обещания, данного Хане, и в этом она не напортачит.

— Ваза в доме Мики, — выпалила Саммер.

Така, казалось, не особо обрадовался её внезапному приступу честности.

— А почему она там?

— Потому что это Мика сделал… копию. — Запинка была секундной, и оставалось надеяться, что Така её не заметил. Ему совсем не нужно знать, что подделок несколько.

— Хорошо, — сказал Такаши, вновь заводя машину.

— Мы не можем туда ехать. Там же повсюду будет полиция. Они не позволят нам незаметно проскользнуть в дом и начать искать вазу. И его друзья, наверное, тоже там… — Её голос сорвался. Нет, не из-за слёз. Никогда из-за слёз. Просто рана была ещё слишком свежа.

— Его личность ещё не установлена. А когда её установят, кто-нибудь проследит, чтобы без моей команды полиция не обнародовала данные. Нас никто не побеспокоит.

Така вернулся на главную дорогу и с безошибочной уверенностью поехал на запад к захудалой вилле Мики, возведённой в испанском стиле.

Мгновение Саммер собиралась с мыслями.

— То есть как личность не установлена? Вы же только что сказали мне…

— Мои люди знают. Урок для вас, доктор Хоторн: мои люди знают всё.

— И ваши люди контролируют полицию Лос-Анджелеса?

Его полуулыбка была живым воплощением цинизма.

— Многие контролируют полицию этого славного города. Как вы могли прожить двадцать восемь лет и остаться при этом такой невинной?

Саммер уже даже не удивилась, что Такаши известен её возраст… он ехал прямиком к дому Мики. Что ещё знал этот человек?

Саммер покрылась холодным потом. Он действительно знает всё, в том числе отвратительные подробности её детства? Посвящён ли он в тайны, погребенные столь глубоко, что даже ей удаётся почти не вспоминать о них?

— Я не невинна, — сдавленным голосом пробормотала Саммер.

Слава Богу, Такаши на неё не смотрел.

— Может, и нет. Но в академии вы жили безопасной, замкнутой жизнью, а потом заперли себя в музее, спрятавшись в своём мирке. Один короткий роман ещё не свидетельствует об огромном сексуальном опыте.

Паника Саммер всё росла, и она знала, что должна сменить тему, потому что если Такаши всё известно, она этого просто не перенесёт. Но остановиться не получалось.

— Может, я не ищу сексуального опыта, — заявила она. — Может, я ищу любовь.

Такаши быстро и резко рассмеялся.

— Не думаю, что вы сами верите в это. История вашей жизни показывает, что вы не очень-то старались найти любовь.

«Какая ещё история моей жизни?», — с болью подумала Саммер.

— Я люблю сестрёнку. И любила Хану.

— Но ведь мы говорим не о такой любви, верно? Мы говорим о настоящей, сексуальной любви, когда живут долго и счастливо.

— Живут долго и счастливо? — эхом отозвалась она. — Нет, в это я не верю.

«Что ещё? — думала Саммер. — Что ещё ты знаешь?»

Такаши остановил машину, и она с удивлением осознала, что они уже на месте.

Полуразрушенная вилла Мики находилась далеко от голливудского особняка Ральфа Ловица. Но поездка показалась Саммер до смешного короткой. Частично объяснением этого мог служить бешеный стиль вождения её спутника. Об остальном позаботилось его умение занимать Саммер нежелательными вопросами.

Десять лет назад Мика купил этот старый дом, и за это время ему не удалось хоть как-то приостановить разрушение здания. Саммер знала из личного опыта, что на несколько фонарей были установлены датчики времени. Мика ненавидел темноту и нехватку света в зимние месяцы, и когда жил один, то не хотел возвращаться в неосвещённый дом.

Саммер увидела, что одна из кошек Мики шныряла по улице — обычно к этому времени он уже был дома, и три бродячих кошки, которых он приютил, питались вкусной кошачьей едой.

«Нужно будет с ними что-то сделать, — подумала Саммер. — Если, конечно, выберусь из этой передряги живой».

— У меня есть ключ, — призналась Саммер. — Иногда я остаюсь на ночь.

— Удобно. Мне ключ не требуется, но это упрощает дело. — Такаши вылез из машины и встал рядом, ожидая её, и на мгновение она задумалась, а не попробовать ли уехать. Саммер не волновало, что О’Брайен найдёт подделку — оригинал-то она хорошо спрятала. Распрощавшись же с ним, она больше не будет подвергать опасности семью и сестру.

Это было бы разумное решение. У Саммер не было оснований доверять О’Брайену больше, чем Сиросаме. Равно как и желания выяснять, что он задумал сделать с ней самой, когда найдёт урну. Но если откровенно, он беспокоил её и тревожил те струны души, о которых Саммер не хотела думать. Половина из того, что Такаши сказал ей, — ложь, а сказал он очень мало.

— Даже не думайте.

Такаши не нужно было больше ничего говорить. Казалось, он читал мысли Саммер ещё до того, как они появлялись у неё в голове. Она ему не ровня. Ещё две причины, по которым он тревожил её. И если она решится сбежать, ей придётся придумать что-нибудь получше спонтанного порыва.

Саммер выбралась из машины, тихо закрыв за собой тяжёлую дверь. Она не знала, чего ради старается сохранить их присутствие в тайне — если бы соседи заподозрили, что в дом кто-то влез, они бы вызвали полицию, и это ведь было бы хорошо? Хотя если они уже выглянули и увидели Саммер, то знают, что всё в порядке. Она провела здесь так много времени, что обзавелась не только ключом, но и собственной комнатой. И сменой одежды, поняла она с запоздалым облегчением.

— Я точно не знаю, где находится ваза. — На этот раз Саммер говорила правду. — Нам нужно будет поискать её. Могу я переодеться в сухое? В спальне есть моя одежда.

Его глаза подозрительно сверкнули:

— Выглядите как утопленный котёнок.

— А вы откуда знаете? Доводилось топить котят?

— Не котят.

Ровный голос Такаши заставил Саммер вздрогнуть.

— Ну, по крайней мере, вы так же хорошо спасаете людей от утопления, — заметила она.

— У меня свои таланты. Идите переоденьтесь, но не слишком задерживайтесь. Просто скажите, где начать поиски.

— Думаю, в студии Мики в задней части дома. Либо там, либо в спальне — это большая комната прямо после кухни. Я знаю, что в моей комнате вазы нет.

— Да? И зачем вам здесь комната? Не для любовных утех… Он был геем.

Саммер со страшной силой захотелось побить его. Хотя замечание и не содержало пренебрежительного оттенка, но его холодное всеведение выводило из себя.

— Мика иногда спал с женщинами.

— Но не с вами. — Такаши ничуть в этом не сомневался, и отрицать было бы пустой тратой времени.

— У меня… проблемы со сном. Так сказать, ночные кошмары. Я люблю мой маленький домик, но временами мне нужно находиться рядом с кем-то.

Така пристально посмотрел на неё.

— И что же могло стать причиной кошмаров у столь обыкновенной молодой женщины? Кажется, мы что-то пропустили в вашей биографии.

Они шли по заросшей дорожке, и мрак помог ей скрыть выражение лица. Саммер не нуждалась в зеркале: она и так знала, что стала бледной как полотно, а в глазах отразилось страдание. Хорошо, что Такаши не мог этого видеть. Она передала ему ключ.

Такаши молчал. Саммер хотелось знать, о чём он думает. Что бы это ни было, она готова была побиться об заклад, что мысли не из приятных, хотя это никак не отражалось на его строгом экзотично-красивом лице.

— У вас десять минут, — предупредил О’Брайен. — И не делайте ошибку, снова пытаясь сбежать. — И он вошёл в мрачный дом, не обращая больше внимания на Саммер.

Трясущимися руками она покормила кошек. По крайней мере, с приоритетами у неё всё в порядке. Призрак, Виолончель и Пуська остались довольны. Такаши занимался поисками в спальне Мики, но делал это совершенно бесшумно. Саммер почти ничего не знала о человеке, с которым провела последние двадцать четыре часа, но была уверена, что когда он закончит, то не останется никаких следов его пребывания. В отличие от братьев, порывшихся в её доме.

Саммер прошла в свою маленькую спальню и по дороге в ванную захватила черные джинсы и футболку. Она быстро приняла душ и, завернувшись в полотенце, принялась осматривать ожоги на голенях и руках. Она даже не заметила, что обожглась. Неудивительно — была слишком занята, спасая свою жизнь.

Саммер натянула простой чёрный бюстгалтер и трусики, села на закрытый унитаз и, бормоча себе под нос проклятия, достала тюбик с мазью. Мазь, конечно, вряд ли поможет. Было чертовски больно, и уже начали появляться волдыри. Даже свободные джинсы станут больно тереться о ноги, но разве у неё есть выбор?

Саммер не заметила, как открылась дверь. Не заметила и Такаши, появившегося в проёме и разглядывающего её своими тёмными непроницаемыми глазами, пока он не заговорил:

— Что, чёрт побери, вы с собой сделали?

[1] Гайдзи́н (яп. 外人) — сокращение японского слова гайкокудзин (яп. 外国人), означающего «иностранец». Иероглифы, составляющие слово гайкокудзин (外国人), означают 外 «вне», 国 «страна» и 人 «человек». Таким образом, буквально слово означает «человек из внешней страны». В просторечии может употребляться грубая сокращённая форма гайдзин (яп. 外人), содержащая только иероглифы 外 «вне» и 人 «человек»; таким образом, это слово означает «человек извне».