Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице

1

В гостиной горели три масляные лампы: две стояли на столе, и одну держала в руках Лей. Нас ждали, ждали с нетерпением, даже спать не ложились. Особенно Квун ждал — аж с кресла подскочил, когда мы в комнату вошли. И глазами на сундучок — зырк! Мне показалось, что он сейчас к Эни бросится и отнять его попытается. Но нет, удержался. Только из-за стола вышел и шаг навстречу сделал. Улыбку свою тонкогубую натянул, и жест такой приглашающий нам — проходите, мол, ждем.

Эни прошел вперед, сундучок на стол поставил, на шаг отступил. Квун вздохнул протяжно — будто впервые с той секунды, как мы улетели.

— Рад видеть вас живыми и здоровыми, — сказал он.

Как взгляд от сундучка оторвал — ума не положу. Так и сожрал бы его своими глазенками, да посторонних стесняется.

— Все ли вышло, как вы задумывали, мастер Сувари?

— Вполне, — ответил Эни и на меня покосился. — Во всяком случае, мы вернулись с добычей, как видите. Сядзе, ты, кажется, что-то про чай говорила? Я бы с удовольствием выпил пиалку, пока мастер Квун будет заниматься свитками.

Мне снова захотелось свернуть этому паршивцу нос. Жаль все-таки, что он на улице сундучком прикрылся. Вполне значит? Не удивлюсь, если Эни уже навоображал, что соревнование с поцелуем он сам придумал, а не я по глупости ему предложила, чтобы побыстрее и подальше от искушения оказаться. Ладно, не будем сейчас про это. Есть хочется, аж в животе бурчит. Хорошо, что все заняты и внимания на меня не обращают. Вернее — плохо. Надо о себе напомнить.

— Я тоже не откажусь от чая, — сказала я громко для Лей. А то с нее станется Эни чай принести, а про меня забыть. — И перекусить чего-нибудь. Эти ночные полеты так утомляют…

Я села на лавку, вытянула ноги и спиной к стене прислонилась. Спать-то как хочется… Надеюсь, Лей под закусками не те свои рисовые шарики имела в виду, которые она позавчера делала. Они, конечно, сладкие и к чаю в самый раз, но я-то мяса хочу! Много!

Ведьме очень хотелось увидеть, как будут сундук открывать, но сказать она об этом не решилась. Уж не знаю, любит она Квуна или нет, собирается его на себе женить или не собирается, но то, что в его присутствии она пай-девочку из себя строит — это точно. Вон, поклонилась нам с Эни, потом Квуну и на кухню засеменила. Зря старается. Оценить некому. Квун сейчас совсем не на нее смотрит, Эни слишком реакцией хозяина на сундучок заинтересован, а мне — плевать. Лишь бы она по дороге не потерялась.

— Пиалку? — качнул головой Квун, с вожделением проводя ладонью по крышке сундучка. — Вы шутите? Расшифровка иероглифов на свитке потребует гораздо больше времени. Вы не пиалку успеете выпить, а целый чайник. И поспать, и позавтракать, и прогуляться, и пообедать. Если, конечно, нужный свиток еще в сундучке.

— Там девять свитков, как вы и говорили, мастер, в одном из них есть рисунок куакоуйтэ. Вы можете убедиться в этом сами, если откроете крышку сундучка, — ответил Эни.

— Так вы заглядывали в него? — спросил Квун таким тоном, будто бы его очень обидело, что Эни без него под крышку сундучка залезал. Он вот сам хотел, первым. А теперь уже такого удовольствия не получит.

— Да. Мельком. Убедиться, что нужный свиток на месте, — подтвердил Эни. — Но чего же вы медлите, мастер? Почему не открываете?

Квун замялся, засмущался, покраснел даже. Ну ровно младшая жрица Гламуры, у которой клиент спросил, первый ли он у нее.

— Вы хотите, чтобы я это сделал при вас?

— Простите, мы еще очень плохо ориентируемся в местных обычаях. Разве в том, чтобы открыть сундучок при свидетелях есть что-то постыдное? — поинтересовался Эни.

— Нет, разумеется, нет, — ответил Квун. — Просто я до сих пор не забыл палки, которой учитель охаживал меня, и мне все кажется, что, если кто-то увидит, как я открываю сундучок, случится несчастье. Поэтому, если бы вы согласились…

Мне надоело смотреть на эти расшаркивания. Этак они его сутки открывать будут. Я в одно движение оказалась рядом со столом, сдвинула скобу, на которую сундучок закрывался, и откинула крышку. Квун и пикнуть не успел. Глазами — мырг-мырг на меня, и рот приоткрыл. То ли возмутиться хотел, то ли выругаться. Я изобразила для него улыбку пошире и позубастее и вернулась на лавку.

Эни моя выходка явно по душе пришлась. Он тоже улыбнулся Квуну и сделал приглашающий жест в сторону сундучка. Давай, мол, не стесняйся.

— Смелее, — подбодрил он Квуна и рядом со мной присел. Близко, локтем задел. Будто невзначай. А то я тебя не знаю, дружок. Одно только на уме. И если ты думаешь, что я уже забыла, как ты подло мне свои губы подставил — то зря. Отодвинулась немного. Эни плечами пожал слегка, отцепил со спины меч, сумку свою снял, и на лавку их между нами положил. Вот кого он надурить хочет?

Квун, наконец, собрался с духом и запустил свои ручонки в сундучок. Я хорошо видела, как у него на лбу испарина выступила. Нет, воля ваша, а подозрительно мне это все. Судя по тому, как Эни за нашим хозяином наблюдает, он того же мнения. О, да у нас успех: первый свиток на столе! Второй! Третий! Медаль этому человеку — это ж подвиг, никак не меньше! А пальцы как дрожат! Ножницы достал какие-то. Пояс, расшитый золотом. Бусы из мелких ракушек. Остановился. Заглянул еще раз в сундучок, на Эни посмотрел. Лампу поближе к свиткам подвинул. Обошел стол и в свое кресло сел.

О, а вот и наша потеряшка! Лей соизволила наконец явиться. Я уж думала, она заснула где-то по дороге. Так, что ты там на подносе несешь, дорогуша? Пиалы, чайничек… О, рисовые лепешки, а на них — кусочки свинины, обжаренные с соевыми ростками и политые острым соусом. Много — целое блюдо! Давай, давай это сюда, мое золотце!

— Второй слева от вас, мастер.

Это Эни Квуну подсказывает, какой из свитков — нужный. Правильно, а то тот, кажется, решил их по очереди раскрывать. Слева направо. Да ну его, черепаху неповоротливую! У меня тут лепешки, мясо, чай… Мммм… Лу молодец, постаралась. Готовит она замечательно, тут у нее не отнять. Почти как Илий. Это так одного моего парня звали, он в «Розовой жемчужине» работал. Лет тридцать назад такой ресторанчик на Второй Морской был. Он за мной ухаживал — не ресторанчик, конечно, а Илий. Нашел путь к моему нежному женскому сердечку и уверенно шел по нему: кормил меня всякими деликатесами собственного производства! Ах, как он карасей в пивном кляре жарил! А какая у него уха по-эльфски была! Он и не только рыбу умел виртуозно приготовить, у него и зажаренные перепела очень получались, а уж как он свиную шею запекал, у! Пальчики оближешь! Я тогда в него через эту шею и влюбилась. Жаль, не получилось у нас ничего. Ну, как не получилось… До постели дошло, но там-то все и закончилось. В самый ответственный момент я его в щеку лизнула. Ага, полуметровым языком. А когда он отдернулся от неожиданности, ничего умнее не нашла, как за пояс дополнительными лапками обнять. Чтобы успокоить, да. Дура. Ну и все. Кончилась любовь. Со мной такие вещи постоянно происходят, Илию еще повезло, что у него на глазах я чего пострашнее не выкинула. А то бывало, от меня в окно сбегали, прямо в чем мать родила. Илий-то хотя бы без этого обошелся. Правда, заикаться слегка стал. Сколько я потом не извинялась и не объясняла, что в такие моменты себя не вполне контролирую, он больше со мной дела иметь не захотел. Ах, как жаль! А заикаться со временем перестал — это у него прошло. Вдвойне жаль.

Кстати, а не пойти ли мне этим путем с Эни? Нет, я не про то. Не про постель! Еще чего… Я к тому, что вот попробует он что-нибудь подобное выкинуть с поцелуем, как сегодня, а я возьми и лицо жабье сделай. Это я могу, есть у меня жабьи генетические цепочки. Пару раз так — и он забудет, как с поцелуями лезть. Жестоко? Ну а кому сейчас легко?

А Квун уже свиток и вдоль, и поперек обсмотрел, теперь морщит лоб, брови хмурит и бородку приглаживает своей потной ладошкой.

— Да, — вынес он свой вердикт. — Определенно, это тот свиток. Вы совершено правы, мастер Сувари.

Я слышала, что в Катае суд — дело очень тягомотное. Годами люди судятся. Теперь понимаю, почему. Если он две минуты свиток рассматривал, чтобы такой вывод сделать, то жарандийские черепашьи бега — зрелище куда как более динамичное.

— Кстати говоря, сядзе, будет замечательно, если ты подготовишь мастеру Сувари и мастеру Нурани их постели, — сказал Квун ведьме, принимая от нее пиалу с чаем. — Они очень устали, как я вижу. Да и тебе самой поспать не помешает, ты ведь всю ночь ждала наших дорогих друзей вместе со мной, да еще и возилась с угощением.

Я вот действительно не прочь поспать после такого замечательного ужина. Или завтрака? Не важно. Да и Эни позевывает. Но мне что-то не очень нравится, как наш хозяин всех спроваживает. Что такое вообще с ним? Неужели мы ему так мешаем разбирать написанное в свитке? Или он собирается с вещами своего учителя делать что-то неприличное? То, что посторонним показывать неудобно? Может он извращенец? Фетишист? А что, очень даже может быть!

Эни нахмурился.

— Иероглифы, которыми написан этот свиток, давно не в ходу, — начал объяснять Квун, заметив гримасу моего братишки. — Требуется расшифровка. Это не просто — сам язык стал немного другим. Некоторые слова потеряли былое значение, некоторые стали звучать чуть по-другому, а некоторые, и вовсе, превратились в бессмысленный набор звуков. Мне потребуется полное сосредоточение и порядочно времени, чтобы этот свиток можно было прочесть. Вам же действительно стоит отдохнуть. А что до меня, то я работаю лучше и быстрее, когда остаюсь один, уж простите мне мою бестактную откровенность. Потому, сядзе, будь так добра…

— А я уже давно им постелила, — сказала Лу.

Замечательная девушка! Я даже простила ей, что она помешала мне как следует обругать Эни. Может, я и к Квуну не вполне справедлива и зря о нем всякое думаю?

— О, сядзе, твоя предусмотрительность доставляет мне радость, — всплеснул руками Квун. — Кстати говоря, моя дорогая, позволь подарить тебе эти бусы. Они, как ты понимаешь, принадлежали нашему замечательному учителю, пусть никогда не выпадут его волосы. Будет справедливо, если они достанутся тебе.

— О, благодарю тебя, геджи! — Лу прямо расцвела. То ли бусики понравились, то ли как ее похвалили. Взяла подарок в свои ручонки, принялась перебирать. Шепчет себе под нос что-то. А лицо такое, будто не ракушки между пальцев пропускает, а золотые монеты. Тьфу!

Я поднялась с лавки и потянулась. Вымоталась я сегодня изрядно, полеты — не мое. Тем более тут, в этой драной стране. Да и понервничать пришлось.

— Ну что же, тогда я отправляюсь спать, раз содержание свитка станет доступно еще не скоро, — сказала я. — Братец, а ты остаешься?

Ах, как Эни брови нахмурил!

— А ты хотела меня позвать с собой? — спросил он.

Ага, сейчас! Размечтался!

— В таком случае, я лучше останусь тут. Мне отчего-то не спится. Мастер, не беспокойтесь, я вам мешать не стану, вы меня даже не увидите. Сейчас я закутаюсь в тень и… эээ… сейчас…

Я вдруг почувствовала, что воздух вокруг меня будто каким-то вязким сделался, и Нуран, который и так находился не близко, стал еще дальше. Почти исчез.

— Что такое, Эни? — спросила я.

— Меня блокирует что-то, — ответил он, поднимаясь с лавки. — Или кто-то.

Его голос остался спокойным и даже чуть насмешливым — как и всегда. Но он напрягся, я вижу. Ох. У меня руки и ноги как будто втрое тяжелее стали. Словно к ним по хорошей гире подвесили. Я невольно потянулась к мечу. Судя по лицу, Эни тоже что-то подобное чувствовал. Лу — так та даже за край стола схватилась, чтобы не упасть. Одному Квуну все нипочем. Смотрит на нас, понять не может, чего это мы вдруг всполошились, близорукими глазенками своими мигает.

— Вы окружены, — раздался громкий голос с улицы. — Ваши греховные силы не спасут вас и не помогут вам. Предлагаю не тратить ваши последние минуты на бесполезное сопротивление и сдаться. Вы все равно не избежите вашей участи. Выходите по одному.

— Чайфанг, — прошептала Лу, узнав голос.

Хрисаора сама собой оказалась у меня в руке. Ох, чувствовала я, что мы еще встретимся с этим любителем горячих девочек! Готова спорить: слабость, что на нас навалилась — его работа. Хотела бы я знать, как он это провернул. Это не магия — сто процентов, магия бы на меня не подействовала. Проявление божественной силы или еще что-то из этой оперы? Тогда понятно, как атайцы жрецов Древних смогли вырезать, если они на такие фокусы способны.

— Ты так уверен в себе, святоша? — крикнула я, чувствуя, как меня распирает от ярости. — И что же ты предлагаешь нам, если мы сдадимся?

— Справедливый суд и публичная смерть во славу Атая на центральной площади Няйняна, демон, — последовал ответ. — Если вы не сдадитесь — тоже смерть, но уже без суда и зрителей. Лично мне все равно, сдадитесь вы или нет, но, согласно традиции, я должен предложить вам сдаться. Кроме того, ваша красочная смерть может послужить во благо — показать простым людям, что зло можно победить. И, чтобы у вас не было каких-либо иллюзий, нас тут двадцать человек. Пятеро Просветленных и монахи-рыцари. Но самое главное — с нами благословение Атая. Вам не уйти. Если вы не сдадитесь, то мы попросту подожжем дом, и вы очиститесь в пламени.

Ох, сколько народу собралось! Все-таки приятно, когда тебя настолько уважают. Аж настроение поднялось. На секундочку. Потом опять упало. Какое тут может быть настроение, когда столько людей жаждут сжечь тебя на потеху толпе? И откуда они взялись тут, можно узнать? Ох… А ведь это — моя вина. Я их прохлопала. Двадцать человек бесшумно двигаться не могли, я должна была слышать их шаги, бряцанье оружия, хоть что-то! Теперь всем погибать — из-за меня. Я обещала защищать людей, но сегодня мне не сдержать клятвы. Не знаю, на что тут монахи-рыцари способны, но пятерка Просветленных во главе с Чайфангом — это очень серьезно. Они меня в минуту разделают. И очень даже запросто! А кто им помешает? Квун? Наш хозяин, как голос атайца услышал, со своего кресла подскочил, с лица спал, головой смешно вертит, трясется — ну вылитая крыса, которую в кладовке застукали. Лей? Та столешницу так и не отпустила, вцепилась в нее так, что пальцы побелели. Стоит, покачивается, себе что-то под нос бормочет тихо. То ли молится, то ли ругается — не разберу. Какая от нее может быть помощь? Эни? О, вот он — спокоен. Вернее сказать, выглядит таковым. Это если его не знать. Безмятежное лицо, потускневший сонный взгляд — верные признаки того, что Эни судорожно обдумывает ситуацию, анализирует, ищет выход. Сейчас мой малыш что-нибудь придумает, и его любимой Сонечке не придется драться с пятью Просветленными разом. Вот он повернулся к Квуну. Подмигнул ободряюще.

— И вы, мастер Чайфанг, подожжете дом, зная, что среди нас находится человек, у которого нет ни магического дара, ни каких-то иных способностей? Человек, которого мы заставили помогать нам под страхом мучительной смерти? — поинтересовался он громко.

Квун с надеждой протянул к нему руки, Эни шагнул навстречу, но лишь для того чтобы забрать со стола свиток с описанием монеты.

— После мы помолимся о том, чтобы следующее воплощение этого человека соответствовало его поступкам в этой жизни, — последовал ответ. — Беспокойся о себе, демон.

Мастер Квун издал тихий стон и уронил руки вдоль туловища. Эни покачал головой и, вернувшись к лавке, на которой лежали его вещи, убрал свиток в сумку.

— Вы ошибаетесь, господин атаец, причисляя меня к демонам! — крикнул он. — Я — человек. Максимум — демонопоклонник.

— Люди ходят по земле, а не летают по небу, — веско ответил Чайфанг. — Летать дозволяется лишь птицам, насекомым и летучим мышам. Кроме них к полету способны лишь демоны. Впрочем, допускаю, что ты все-таки человек, а твои крылья — это нечистая магия. Но это ничего не меняет. Ты потерял право на снисхождение, когда обзавелся крыльями, кто бы тебе их не дал.

— Я не снисхождения прошу, а уточняю, чтобы между нами не было неясности. Кроме того, позвольте спросить: а как же белки-летяги?

— Что???

— Белки-летяги, — повторил Эни. — Куда относятся белки-летяги? Неужели ты и их припишешь к демонам, атаец?

В этот раз Чайфанг проигнорировал вопрос.

— Ты заговариваешь мне зубы, демон, — сказал он. — Уверяю тебя, этого не нужно делать. Сколько бы ты не тянул время, тебе все равно конец. Я последний раз предлагаю сдаться.

— Вот так всегда: стоит человеку указать на факт, который не укладывается в его мировоззрение, как он начинает делать вид, что не слышит тебя и переводит разговор на другую тему, — пробурчал Эни, взвешивая свою сумку на руке. — Эй, господин Чайфанг! Я лично склоняюсь к тому, чтобы сдаться вам на милость, но мои друзья со мной не согласны. Позволь, я попытаюсь отговорить их.

— У тебя пять минут, — последовал ответ после короткой паузы.

Эни усмехнулся и протянул свою сумку ведьме.

— Геджи, ты сейчас откроешь портал, и мы через него уйдем? — спросила та с надеждой.

Эни только покачал головой.

— Увы, я не могу сейчас ни открывать порталы, ни управлять тенями, — заговорил он шепотом, перекидывая ремень своей сумки ведьме через голову. — Они меня по рукам и ногам связали. Очень тебя прошу, сядзе, не потеряй мои вещи.

Взял с лавки свой меч, выдвинул его из ножен на треть, потрогал большим пальцем лезвие, и задвинул обратно. Протянул мне.

— Что ты этим хочешь сказать? — спросила я.

— Мне его отец подарил, будет обидно, если он атайцам достанется, — ответил Эни.

— Что ты задумал? — спросила я.

— Мой план прост: я и Квун выходим и сдаемся, я отвлекаю их, а ты тем временем берешь Лу на руки, и вы улетаете.

— Ты сдурел? — не удержалась я. — Жить надоело?

— А у тебя есть план лучше? — поинтересовался он. — Мой, по крайней мере, предполагает, что ты и Лу спасетесь. Да и я не собираюсь умирать. Вы же слышали: того, кто сдастся, будут судить. Это займет время, и у меня будет шанс убежать. Ну или ты меня вытащишь как-нибудь.

Я покачала головой.

— Пойми, каким бы образом они нас не блокировали, это требует от них дикого расхода силы. Вероятно, им пришлось как-нибудь готовиться к этому: вокруг дома круг чертить, плясать полночи голышом или еще что-нибудь в этом роде. То есть получается, что здесь и сейчас блок действует, но позже, в другом месте, его, возможно, не будет. Так что шансы у меня есть.

— Эй, демоны, вы там заснули? — поинтересовался Чайфанг.

— Сейчас-сейчас, — ответил Эни. — Я почти их уговорил.

Другого плана у меня не было, но позволять моему малышу делать то, что он задумал, я не собиралась. Этот мальчишка дорог мне, кем бы я не была — демоном ли, чудовищем ли, человеком ли. Пусть и не так, как он сам хотел бы.

— Они не дадут тебе шанса на побег, — возразила я. — На тебя наденут какой-нибудь местный аналог Кандалов Проклятых, с тебя глаз не спустят, так что не будет шанса, Эни. Давай, лучше я к ним выйду. У меня лучше получится отвлечь их. Всегда было интересно, какой бы я была, если бы не встретила Маму. Вот сейчас и узнаю.

— Я не взлечу с Лу на руках, — покачал головой Эни. — Только у тебя хватит сил подняться с ней в воздух. Кроме того, демона, который будет отвлекать их так, как собираешься это делать ты, они не пощадят.

Это я и без него понимала. Плохо, что и он это понимал.

— Да и сбить заклинанием улетающую химеру с иммунитетом от магии не смогут, — добавил он.

— У них наверняка арбалеты есть, — сказала я. — Ты же слышал: там, кроме Просветленных, еще пятнадцать атайцев.

— Я убегаю — меня находят, — зашептала ведьма с горечью. — Я хочу жить тихо и достойно — меня хватают. Я никому ничего дурного не делаю — меня сжигают. Будь ты проклят, Лу Ай Ван, ты и твой противный Рейко! Не спешите, благородны варвары. Вы зря погибнете из-за меня. Разрешите мне выйти первой за дверь, а когда начнется, бегите.

— Что начнется? — спросил Эни.

— Не знаю, — ответила Лу. — Гроза, наверное.

— А разве твою магию не заблокировали? — поинтересовалась я. — Как ты собираешься вызвать грозу?

— Я не собираюсь вызывать грозу, я собираюсь позвать Рейко, — ответила ведьма. — Вряд ли они на это рассчитывают. Если бы речь шла только обо мне, я никогда не стала бы этого делать, но ради вас я позову его. Уж он-то им покажет!

Эни сориентировался моментально. Повесил меч на спину, снял свою сумку с плеча Лу.

— Демоны! — крикнул Чайфанг. — Или вы выходите, или мы поджигаем дом!

— Выходим, — крикнула Лу. — Уже выходим!

Голос у нее в последний момент дрогнул и получился громкий писк.

— Ты сможешь это сделать? — усомнилась я. — Откуда тебе знать, как его призывать? Уверена, что это поможет?

— Смогу, — ответила она, делая шаг к двери. — Я знаю, как это делается. Всегда знала. А поможет ли — сейчас узнаем. Об одном прошу вас на прощание: позаботьтесь о мастере Квуне.

Мы с Эни синхронно развернулись к секретарю губернского суда. Пока мы втроем обсуждали наш план, я как-то выпустила его из виду. Вернее сказать, старалась не обращать на него внимания. Вел-то он себя далеко не самым лучшим образом. У той же Лу много больше присутствия духа обнаружилось, чем у него. Он то садился в свое кресло, то вскакивал с него, то заламывал руки, то вытирал слезы широкими рукавами. Бормотал под нос, что будет жаловаться, что нельзя так поступать с ним, что он верный слуга лайма, и что дом стоил ему сорок хосуаней[67] серебром… Из этого состояния его вывело, кажется, то, что Лу назвала его по имени. Он вдруг выпрямился и ударил кулаком по столу.

— Никогда, — выкрикнул Квун и принялся зачем-то стаскивать с себя верхний шелковый халат, а за ним и льняную нижнюю рубашку. — Нельзя! Они сами меня принуждают! Мы так не договаривались! Но ничего! Сейчас! Пусть пеняют! Помолятся они за мое воплощение! Ха! Пуу!

— Спятил, — поставил диагноз Эни.

Раздевшись до пояса, Квун выхватил из сундучка меховую безрукавку и, прежде чем я успела сообразить, что именно он держит в руках, громко засмеялся и напялил ее на себя.

— Просили? Получите! — произнес Квун, хихикая. — Песец!

— Кажется, нам стоит вас поторопить? — спросил Чайфанг.

Что-то ударило по дому, словно кто-то большой и сильный подошел и пнул его в стену. Стены задрожали, с потолка посыпалась какая-то труха. Однако мы этого почти и не заметили. Тут у нас происходили вещи поинтереснее. Я, как профильный специалист, ответственно заявляю: такое не каждый день увидишь.

— Песец! — повторил мастер Квун, переходя на крик. — Песец! ПУУУУУУУУ!!!

Рядом завизжала Лу, Эни озадаченно крякнул, да и я, хоть и знала, что сейчас произойдет, не сдержалась и выругалась. Мех на безрукавке, которую мастер Квун напялил на себя, зашевелился и стал переползать на его голое тело. Мастер Квун завопил от боли и, опомнившись, попытался сорвать с себя безрукавку, но она уже успела прирасти к его торсу. Все, что он смог — это вырвать два клока серо-белого меха; мех тут же прирос к его рукам. Тело мастера ломалось и корежилось, он на глазах становился выше и толще, его кости выкручивались в суставах. Челюсть сильно выдалась вперед, нос удлинился, уши выросли и, поменяв форму, поднялись наверх, черные человеческие волосы выпали, а вместо них голова поросла все тем же бело-серым песцовым мехом.

Вам приходилось присутствовать при первой трансформации у волколаков? Мне — да. Зрелище не слишком аппетитное, это потом они учатся оборачиваться быстро и без подобных эффектов. То, что сейчас произошло с Квуном, очень походило на такую трансформацию. Вот только никаким оборотнем Квун, конечно, не был. И быть не мог — не бывает оборотней-песцов. Во всяком случае, я никогда о таких не слышала.

— Был писец — стал песец, — скаламбурил Эни.

А вот демоны бывают всякие. И такие пушистые — тоже.

По домику ударило еще раз, на этот раз стены задрожали сильнее и ощутимо потянуло перегретым деревом.

— Пу! — заявил песец, смотря желтыми глазами на ведьму.

Та покачнулась, и, подхваченная Эни, медленно осела на пол.

— Дальше — без меня, — прошептала она и потеряла сознание.

— Пу… — протянул песец разочаровано.

И тут мне вдруг стало легко-легко. Пропали гири на руках и ногах, перестало шуметь в голове, и я почувствовала такой прилив сил, будто выпила из Источника Героев[68]. Ну, конечно же! Атайцы смогли заблокировать способности одной ведьмы и двух жрецов, или, если угодно, ведьмы, жреца и демоницы. Но на еще одного демона эта западня рассчитана не была.

— Эни… — начала было я.

Но он уже и сам действовал. Подхватил ведьму, и мы шагнули в открытый портал, а следом за нами в него прыгнул и песец.

Мы оказались где-то в лесу, но задерживаться тут не стали ни на секунду. Я перехватила ведьму у Эни с рук, закинула ее себе на плечо, отрастила крылья и рванула в небо. Стоит ли говорить, что Эни летел рядом?

— Эй! А я??? Куда??? — неслось нам вслед. — Вернитесь! А я?! Пу!!! Ну песец!!!

2

— Подведем промежуточные итоги, — сказал Эни. — Во-первых, мы живы. Это прекрасно, я считаю. Во-вторых, мы свободны. Тоже немало.

С этим спорить сложно. Я уже не особо надеялась, что мы от атайцев сбежим. Нет, надо, надо было им монастырь поджечь. Эни отговорил — мол, зачем внимание привлекать? А они нас и без того нашли. Так зачем не поджигать, если результат одинаковый, спрашивается? Не буду его в следующий раз слушать! Если хорошо подумать, чего я этого сопляка вообще слушаться должна? Сестрой он меня своей не признает, а я — и старше, и опытнее.

— Стоит добавить, — продолжил Эни, — что свиток с описанием куакоуйтэ у нас. Найдем где-нибудь человека, который его прочитает, и все-таки сможем продолжить поиски Лары Уиллис.

Вообще, не понятно для кого он распинается. Если для этой плаксы Лей — то зря. Во-первых, ей наши поиски — до одного места. Во-вторых, сейчас ей не до того. У нее мировая скорбь. По Квуну, который мог бы стать ее мужем, а стал оболочкой для демона. Вот уж не знаю, что лучше.

— Теперь из плохого, — сказал Эни. — Человека, который может прочитать свиток, у нас нет. Фургон и лошадь, на которых мы так славно путешествовали, остались в руках атайцев. Крыши над головой у нас больше нет, мы чужие в этой стране, нам не к кому обратиться за помощью. Я ничего не упустил?

— Чайфанг от нас не отстанет теперь, — сказала Лей, вытирая шелковым носовым платочком красный нос. — После того, как мы убежали, поймать нас — дело чести для него.

Хоть и дура, а соображает. Будь я на месте Чайфанга, я бы тоже все силы приложила, чтобы нас найти. Встречусь я с ним еще раз, есть у меня такое предчувствие. Ну и пусть! Может, в следующий раз не будет у него таких благоприятных обстоятельств. Не всегда ж с ним такая толпа ходить будет. Эх, засаду б на него устроить. А что? Он очень силен, как еще шансы ровнять? Надо будет на досуге об этом подумать. На сытый желудок.

— Хотел бы я знать, как он вообще нас нашел, — сказал Эни. — Мы из Квам Го от него по Дороге уходили, нас отследить очень непросто было, если вообще возможно.

Мне вот это вообще никак не интересно. Нашел и нашел. С помощью магии какой-нибудь, или, может, Атай ему лично на ушко шепнул — какая разница? Либо…

— Скорее всего, нас в Няйняне видели, когда мы к Квуну ехали, — сказала я. — Нашелся какой-нибудь бдительный гражданин и донес куда следует. Ну а дальше — проще простого.

Эни задумчиво поскреб подбородок.

— Хорошо, если так, — сказал он. — Хуже, если он может на Дорогу по нашему следу выйти. Что еще плохого?

— Есть нечего, — ответила я. — А я голодная.

Тут я несколько кривила душой. На небольшой полянке посреди букового леса, где мы сейчас отдыхали, нашлось несколько кустов крыжовника и целая грибница шиитаке, так что от голода я не умирала и даже в спячку впадать не собиралась. На вкус незрелые ягоды и сырые грибы были, мягко говоря, не крем-брюле, но брюхо я набила. Куда слаще был страх очнувшейся в полете Лей. Оказывается, она высоты боится! А как она визжала, когда я сделала вид, что роняю ее! Очень весело было, пока она за крылья мои не схватилась. Пришлось срочно отращивать еще одну пару, а эту паникершу, не понимающую шуток, оглушить слегка.

— Значит, сейчас первым делом отправимся на поиск какой-нибудь таверны или чего-нибудь такого, — сказал Эни. — Это дело гораздо более простое, чем найти еще одного человека, который мог бы нам свиток расшифровать и прочесть. Сядзе, ты не знаешь никого?

— Нет, — ответила ведьма. — Может, где-нибудь в столице есть ученые, но я с ними не знакома. Геджи наверное знал кого-нибудь. Как вы думаете, его еще можно расколдовать?

— Смотря что ты подразумеваешь под словом «расколдовать», — усмехнулась я. — Если изгнать захватившего его демона — раз плюнуть.

Лей подняла на меня щенячий взгляд. Что, надежда проснулась?

— Если ты имеешь в виду изгнание демона — то это не особо сложно, — повторила я. — Для профессионала, конечно. Есть множество способов.

Обрадовалась, аж засветилась. Сейчас мне на шею бросится. Ха! А вот теперь я возьму и обломаю тебя, девочка.

— Однако я, например, пока что не могу точно сказать, с кем мы имеем дело — с человеком, который одержим демоном, или с демоном, захватившим тело человека и перестроившим его под себя.

Улыбка Лей вмиг куда-то пропала.

— А в чем разница?

— Разница существенная, — ответила я. — В первом случае, демон, образно говоря, седлает человека и катается на нем. То есть заставляет его действовать в собственных интересах. Человек при этом вполне может понимать, что происходит. А может и не догадываться, что на нем «катаются». Может думать, что он сам действует, от своего имени. Или другой крайний случай: человеческое сознание спит, демон управляет телом. Само тело при этом может оставаться человеческим — в целях маскировки, а может быть и перестроено под потребности демона. Как бы там не было, это все лишь варианты одержимости. Изгонишь демона — останется человек. Во втором случае, демон тоже может воспользоваться телом человека, но человеческую сущность он поглощает или изгоняет — тут уж как повезет. Тело, опять же, может остаться человеческим, а может и быть перестроено. Но изгнание демона человека не вернет, его уже нет.

Лей, поджав губы, отвернулась. Снова плачет, корова зареванная.

— А можно как-то уточнить, какой из этих случаев наш? — спросила она.

— Универсального теста не существует, — ответила я. — Можно лишь по косвенным признакам судить, но ошибиться очень легко. Как я уже сказала, я не могу определить, жив Квун или его уже не вернуть.

Лей вздохнула. Протяжно так, судорожно. Ах, как изыскан аромат человеческой боли, как богат букет уныния, особенно когда оно перемешано с надеждой! А нечего было за крылья хвататься!

— И ничего нельзя сделать? — спросила она тихо.

Я ждала этого вопроса.

— Можно попытаться провести ритуал экзорцизма, — ответила я. — Но даже если Квун жив, он может погибнуть во время изгнания. Или сразу после. Человеческая сущность не всегда способна справится с перестроенным телом: им и управлять уметь надо, да и источник энергии соответствующий нужен. С другой стороны, возможно, что лучше всего оставить все как есть. Тогда, быть может, демон со временем сам уйдет, отпустив Квуна на волю. Такие случаи бывали. Эни вот не даст соврать.

Мама всех своих детей хотел определить в Истребители. Даже Саору. Годам к десяти, правда, выяснилось, что ни она, ни Эни о такой карьере совсем не мечтают, но фехтовать они худо-бедно выучились, а так же кикимору отличать от дриады. Ну и историй всяких понаслушались.

— Так и есть, — подтвердил мои слова Эни. — Демон может освободить человека, если тот станет ему не нужен, или, к примеру, если это будет условием сделки.

Спасибо, мой мальчик, теперь снова ход за мной.

— Я бы на твоем месте хорошенько подумала: пытаться провести экзорцизм или пустить все на самотек, — сказала я Лей. — Только думать надо быстро. У тебя минут десять, не более того.

Рыцари Нурана могут чувствовать инферналов на значительном расстоянии. Особенно тех, которым мозгов не хватает замаскироваться как следует. А у меня, кажется, теперь эта способность значительно усилилась. Впрочем, я бы сейчас охотно ее променяла на способность чувствовать атайцев, или хотя бы Просветленных — оно гораздо полезнее было бы.

Ведьма захлопала глазами, пытаясь сообразить, что означают мои слова. Ну да, это не просто. Тут думать требуется. А как тут думать, если страдать надо? Вот мой мальчик вмиг понял:

— Он один или на хвосте атайцев тащит?

Правильный вопрос. Поважнее многих других будет. Эни молодец, сразу видно чей воспитанник. Ох, не даром его Крис в детстве Умником называл — он всегда сообразительным был. Хотя, если уж разговор об этом зашел, самая умная из них, пожалуй, все-таки Саора. На свой лад. Она всегда тихушницей была и братьями крутила как хотела. Если тройняшки что-то натворили, то можно было не сомневаться: сделал это Крис по разработанному плану Эни, а идейным вдохновителем была Саора. Угнали Красноперку — ездовую птицу Мамы? Это Крис подмешал конюху в бальзам от ревматизма сонных капель и увел ее из загона. Зачем? Саора захотела в Утицу съездить, на больших кошек посмотреть, а Мама взял со всех троих обещание не уходить и не улетать далеко от дома. Правильно, это Эни сообразил, что про «уезжать на Красноперке» разговора не было. Короче, для жреца Малина у него задатки с детства были.

А чего это он на меня так странно смотрит? Пристально очень, почти не мигая. И давно — минут пять уже, с того момента, как я лекцию про демонов для нашей страдалицы начала читать. Склонил голову на левое плечо и смотрит. Как будто даже и не на меня, а куда-то сквозь, за спину мне. В глазах — никакого выражения. Не нравится мне этот взгляд.

— Не знаю, — ответила я, поборов желание обернуться и проверить, не стоит ли у меня за спиной кто. — Бежит очень быстро. Если бы его обычные люди преследовали, я бы сказала, что они так быстро и так долго бежать не могут, а на лошадях в лесу не развернешься. Но атайцы — это не обычные люди. У них подготовка. Во всяком случае, рассчитывать на то, что они его потеряли, я бы не стала.

— Если бы песца преследовал отец, насколько бы он отставал? — спросил Эни.

— На час — час двадцать, — прикинула я. — Точнее сказать сложно — непонятно, какая у песца была фора изначально. Ты же портал открывал вслепую, лишь бы мы как можно дальше от атайцев оказались.

— Час. Из этого и будем исходить, — решил Эни. — Ты с ним справишься?

Я фыркнула — за кого он меня держит?

— Разумеется. Только скажите, что мне конкретно с ним делать: просто убить, захватить для экзорцизма или оглушить на полчасика, чтобы мы оторваться от него успели?

Муки выбора — самые мучительные. Страх ошибиться — самый страшный.

— Лу, тебе решать. Как ты скажешь, так мы и сделаем, — усугубил страдания ведьмы Эни.

Это я молодец, это я очень хорошо рассчитала. Ему и в голову не приходит, что он сейчас мне подыгрывает. Для него-то никакой дилеммы нет: Квун ему никто, вероятность, что демон сам отпустит носителя много ниже, чем шансы на его благополучное изгнание, а отпускать демона, вместо того, чтобы так или иначе его уничтожить — неправильно в принципе. Не получится спасти Квуна — ну не получилось. Не судьба.

— Я бы попробовал экзорцизм, — добавил он.

Ну вот кто, кто его за язык тянул? Ну зачем ей помогать? Пусть бы еще немного пострадала!

— Хорошо, — тут же согласилась Лей. — Я выбираю экзорцизм. Ты же успеешь, дадзе?

— Думаю, да, — ответила я. — Экзорцизм — дело недолгое. Если со стороны смотреть. Я успею.

Все это время Эни, хоть и говорил с ведьмой, но смотрел только на меня. Сквозь меня. Да что это с ним?

— Тогда мы пересаживаемся на это бревно и не мешаем тебе, — подвел итог Эни. — Только Сонечка… постарайся не изгнать саму себя. Я тебя и из подземельных, конечно, вытащу, но давай как-нибудь без этого.

Обида ударила мне в нос. Да что ж он меня за какую-то неумеху держит-то? Это ж как надо изгнание проводить, чтобы самой в подземельных мирах оказаться? Что я ему, школяр, которому книжка по демонологии попалась? Вытаскивать он меня из подземельных собрался! Да я больше демонов изгнала, чем он девочек перещупал! И никто еще не жаловался!

Я уже было открыла рот, чтобы возмутиться, но он, наконец, перестал сквозь меня пялиться и в глаза мне посмотрел. И я поняла, что он на самом деле имел в виду. Меня как ледяным душем окатило. Эни серьезно говорил. Без всяких шуток. Он действительно допускает, что, проводя обряд экзорцизма, я могу отправиться в подземельные миры. Не потому, что считает меня неумехой. Просто если изгоняют демона, стоит ли удивляться, что демон изгоняется? Горько мне стало от его слов. Ну а чего я ждала? Если тебя называют демоном, ты чувствуешь как демон и ведешь себя как демон, чем ты не демон? Я ли сейчас не смаковала горе Лу Ай Лей, я ли сейчас не делала все возможное, чтобы она побольше страдала?

Я разозлилась. На Эни — такого спокойного, внимательного, понимающего, готового отправится за мной вслед даже туда, куда и демоны не желают отправляться. На атайцев, каждая встреча с которыми толкает меня в объятья подземельных миров. На себя, безропотно принявшую чужие правила игры. На себя — в первую очередь. Да какого Малина? Я — Соня. Химера, которую создали, чтобы она убивала людей. Истребитель чудовищ, которого научили этих людей защищать. Дважды другие выбирали за меня, кем мне быть, и снова это происходит. Ну уж нет! В этот раз я сама буду решать, кто я такая! Я! Соня!

Взгляд Эни потеплел, он улыбнулся самыми краешками губ и чуть заметно кивнул мне. Что-то уж слишком легко он понимать начал, что у меня в душе происходит. Прямо-таки голой начинаю в его присутствии себя ощущать. Вот уж чего от него не ожидала. И от себя. Положительно, не задался у меня как-то отпуск. Когда работаешь, проблем как-то меньше. Во всяком случае, они понятные и привычные: выследить оборотня-людоеда, накостылять разбойникам, развоплотить умертвие, отправить демона восвояси…

Кстати, о работе и демонах. Я вытащила Хрисаору и сделала шаг навстречу демоническому песцу, как раз выбежавшему из леса к нам на полянку. Он тяжело дышал, вываливая длинный розовый язык, и держался лапой за бок, там, где у человека была бы печень. Увидев нас, он резко остановился и сделал попытку выровнять дыхание.

— Ну песец! — прохрипел он. — Пу! Заставили побегать! Не стыдно?

Я не собиралась ему отвечать. Когда дело касается инферналов, я предпочитаю, чтобы за меня говорила Хрисаора. Песец увидел меч в моей руке и попятился.

— Эй! — крикнул он мне. — Девушка! Пу! Уберите, пожалуйста, ваше оружие, я два часа бежал не для того, чтобы с вами сражаться. Я вовсе не хочу ссоры.

— Да кто тебя спрашивать будет? — фыркнула я. — Не хочет он…

— Пу! Меня зовут Пу, — сообщил песец. — Подождите! Выслушайте! Я вам помог бежать от «синих кэси»; неужели, хотя бы в знак благодарности, вы откажете мне в такой малости? Это в ваших интересах! Дело в том, что я знаю…

Первое правило охотника на демонов гласит: «Никогда не слушайте инферналов». Я и не стала. Прыгнула на него, ударила, уклонилась от его ответного удара, отпрыгнула в сторону, ударила еще раз. Он был быстр и нечеловечески силен, но я оказалась куда проворнее, кроме того у меня была моя Хрисаора. Захотела бы — разделала бы его за минуту. Другое дело, что мне надо было не убить его, а всего лишь обездвижить для проведения ритуала. Потому пришлось повозиться. Впрочем, управилась я скоро: пяти минут не прошло, как он уже лежал на земле с подрубленными сухожилиями задних лап, распоротым брюхом и отрубленной правой кистью, а я разматывала цепочку «Кандалов Проклятых». Замечательная вещь, когда вам надо гарантировано обезопасить себя от подобного существа. С виду — всего лишь две монетки в полгрифона, соединенные тонкой серебряной цепочкой, а по сути — очень редкий и очень полезный артефакт. Мама их у госпожи Рагны-Тайфун, ректора ИБМ, заказывает, хотя вообще-то артефакты — это по части алхимиков. Но алхимикам Мама не доверяет — из-за меня, кстати, — а госпоже Паулине — вполне. Я всегда с собой «Кандалы» в поясном кармашке ношу. На всякий случай. Вот — снова пригодились.

Цепочка захлестнула песцу шею, монетки глубоко вошли в плоть. Теперь можно было перевести дух и начать изгнание.

— А как же его раны? — забеспокоилась ведьма. — Они так и останутся?

— Он за десять минут полностью регенерирует, — успокоила я ее, начиная очерчивать острием Хрисаоры круг на земле. — Я как раз с подготовкой ритуала управлюсь.

— Пока у нас есть время — поговорим, — вдруг заявил Эни песцу. — Чего тебе от нас было надо?

Любопытство — не порок, но разговаривать с демоном — плохая идея. Эти ребята заговорить любого могут. Тем более такие болтуны, как этот. Впрочем, Эни — жрец Малина, да и сам по себе в карман за словом не полезет, так что даже любопытно стало, кто кого переболтает.

— Варвары, — просипел демон в ответ — тяжело разговаривать, когда требуха наружу. — Сущие варвары! Вот и помогай вам. Убийцы. Живодеры. Ничего я вам теперь не скажу. Песец!

Эни пожал плечами, а я принялась рисовать второй защитный контур. Дело это несложное: главное, чтобы линия была непрерывная и без выраженных углов. Считается, что для изгнания демона нужно восемь концентрических кругов, но я прекрасно и пятью обойдусь.

— Ты понимаешь, что через полчаса максимум ты окажешься в несчетных кругах? — полюбопытствовал Эни. — Там тебе разговаривать не с кем будет. Там не до разговоров, только и следи чтобы не сожрали.

— Можно подумать, тут у вас лучше, — фыркнул песец, стараясь уцелевшей лапой уложить обратно в распоротую утробу свои вывалившиеся внутренности. — Все то же самое. Ты им помогаешь — они тебе брюхо вспарывают. Ничего, я один раз оттуда выбрался, выберусь еще раз.

Эни рассмеялся.

— Ты эту лапшу для кого другого побереги, — сказал он. — Ни в каких несчетных ты никогда не был, а обитал не то в Пятом, не то в Восьмом круге. И прорвался ты сюда только потому, что у тебя якорь был — та меховая жилетка, которую мастер Квун на себя напялил. Что? Думаешь, если я сразу не понял, что это за вещь была, то я вообще ничего про демонов не знаю?

Я же говорила: Эни в детстве во многих вещах учили разбираться. В демонах — тоже. Я же и учила, к слову.

Закончив вычерчивать последний, пятый контур, я принялась собирать мелкий хворост для трех костерков. Можно и без них обойтись, но с ними — быстрее, а время дорого. Тем более что веток под ногами — на десяток костров хватит. Главное — не переусердствовать и пожар не устроить.

— Впрочем, решил молчать — молчи себе на здоровье, — зевнул Эни. — Я, собственно, спрашивал только ради любопытства. В любом случае тебя ждут несчетные, будешь ты говорить или нет.

Я кивнула, соглашаясь, и стала ломать собранные веточки и строить из них первый шалашик между пятым и четвертым контуром. Костры большие не нужны, сгодились бы даже свечи, лишь бы топлива хватило на то чтобы огонь поддержать, пока ритуал не закончится.

— Изгонять будете? — насупился песец. — Садисты. Песец!

В ритуале изгнания ни капли магии нет, иначе я бы не смогла его провести. Все на самом деле просто. Экзорцизм — это такая пытка специфическая. Идея в том, чтобы сделать для демона жизнь в теле одержимого невозможной, чтобы он сам его покинул. Для начала демон обездвиживается. Тут «Кандалы Проклятых» очень полезны, без них пришлось бы возиться с колышками и веревками. Или в землю песца закапывать — тоже хороший способ. Во-вторых, нужен подготовленный рыцарь-нуранит, прошедший посвящение и носящий внутри себя светлый образ Нурана Защитника. Это — самое важное. Все эти линии, костры, лоскут белой ткани демону на лоб, — все это лишь для ускорения процесса. Без этого можно обойтись. А вот без божественного участия — сильно вряд ли. Демоны — ребята очень крепкие. Они знают, что такое настоящая боль. Их сдиранием кожи, заливанием свинца в глотку, выкручиванием конечностей из суставов или посадкой пятой точкой на тлеющие угли сильно не проймешь. По большому счету, они только богов и боятся. Ну так отчего бы и не организовать их встречу?

Это непросто и легко одновременно. Нужно отречься от себя, от своей сущности, уступить место тому, в кого веришь, раствориться в нем. Стать мостом, по которому Он сможет пройти. Стать перчаткой на его карающей длани. Если веришь всем сердцем — это просто. Но легко ли перчатке направлять руку? Сможет ли мост выдержать величественную поступь Высшего? А потом, когда все закончится, и Он уйдет, как найти в себе силы чтобы вернуться в собственное тело и жить дальше? Не все нураниты способны справится с этим. Иным не хватает силы воли, чтобы вернуться, чтобы остаться собой. Они полностью уходят в себя, превращаются в живые растения. Те, кто справиться с этим способен — становятся Истребителями. Как Мама. Как Крис. Как я.

Отвечать демону я, конечно, не стала. Эни тоже, казалось, потерял к нему интерес. Вот ведьма — та на него неотрывно смотрит. Отголоски ее ненависти приятно меня щекочут. Я сосредоточилась, прогоняя это ощущение из своего сознания — нельзя, нельзя мне сейчас. Придет Нуран и выжжет всю скверну, а что от моей сущности останется, если я позволю себе упиваться чужой злостью?

— Девушка, ведь вы можете просто голову мне отрубить, — забеспокоился демон. — Если вашей рукой, да такой железкой как у вас — результат тот же самый будет. Зачем все это? Пу?

— Разумеется затем, чтобы получить обратно мастера Квуна, — посчитал нужным объяснить Эни. — Живого, само собой. Так уж получилось, знаешь ли, что он дорог нашей сядзе, да и нам самим нужен в качестве эксперта по древним языкам.

— Так ведь нет его уже, — песец забеспокоился еще больше — я как раз закончила возиться с последним костровым шалашиком между вторым и третьим контурами, — я его поглотил. С концами. Песец. Вместе с памятью, душой, тенью и всей прочей тонкой душевной организацией.

Вполне вероятно, что он не врет. Почти наверняка после экзорцизма мы получим тушку антропоморфного песца, которая очень быстро обратиться в прах.

— Допускаю, что ты сейчас не солгал, — сказал Эни. — Но, сам понимаешь: веры тебе никакой. Так что есть только один способ проверить твои слова — провести ритуал.

Песец с опаской продолжал следить за каждым моим движением. Боится, скотина меховая. Правильно делает. Мне осталось только костры запалить, войти во внутренний контур, взять его за горло, заглянуть в глаза и позвать Нурана. Я не делаю этого только по одной причине: отрубленная лапа до конца еще не отросла — нужно минуту-другую подождать. Иначе потом Квун одноруким останется.

— Послушайте, — заговорил Пу. — А что если мы договоримся, а? Что, если я пообещаю освободить вашего товарища? В обмен на ма-аленькую услугу. А?

Эни покачал головой.

— А не ты ли только что говорил, что мастера Квуна уже нет? — спросил он. — Я ведь тебе почти поверил. Ну и о чем после этого можно с тобой договариваться, если ты лжешь на каждом шагу? Знаешь, экзорцизм все-таки надежнее будет.

Песец замотал головой.

— Не надежнее, — зачастил он. — Не надежнее. Я вам не соврал! Мастера Квуна Жао больше нет — это правда. Он растворился во мне. Распался на мелкие осколочки и смешался с моей сущностью. Песец! Станете изгонять меня — выгоните и его. Но ведь его можно и собрать обратно, если сильно захотеть. Правда-правда! Пу!

Надо отдать должное Лу Ай Лей: в разговор с демоном она не встревала, хотя, если по лицу судить, ей очень хотелось. Оно и правильно. Не можешь что-то умное сказать — лучше молчи.

— Что думаешь? — спросил у меня Эни. — Нужно твое экспертное мнение.

— Теоретически, то, о чем он говорит — возможно, — подумав, сказала я. — Но, скорее всего, он врет. Вполне может статься, что никого он не поглощал и не растворял, а просто подавил сущность Квуна, и как только демон покинет тело, тот очнется.

— Ну так рискните и проверьте мои слова, — усмехнулся Пу. — Изгоните меня, а потом оплачьте своего дорогого друга! И корите себя всю оставшуюся жизнь, мучайтесь осознанием, что вы могли его спасти и не спасли! Пу!

Лу Ай Лей забеспокоилась, забегала взглядом. То мне в глаза заглянет, то Эни. Ну никакой выдержки!

— И чего ты захочешь взамен? — спросил Эни. — О какой услуге ты говорил?

— От вас не потребуется ничего такого, чего бы вы еще не делали, — ответил демон. — Технически вам нужно будет кое-что украсть. Пу. Из монастыря. Из Тхи-Шу[69]. Артефакт. В обмен на него я верну вам вашего Квуна, если вы попросите об этом, и даже могу вам помочь с вашими поисками. В качестве жеста доброй воли.

— О каком артефакте идет речь? — спросил Эни.

— Кристалл горного хрусталя. Темница, в которой содержат одну мою э… м… подругу.

— То есть ты нашими руками хочешь освободить еще одного демона? — возмутилась я. — Будто нам возни с тобой мало! Этого не будет!

Лу Ай Лей не удержалась от стона. Извини, девочка, рыцарь Нурана никогда не пойдет на то, чтобы пустить в мир зло. Даже в обмен на спасение невинной человеческой жизни. Спасая одного, легко навлечь беду на многих — демоны в этот мир не на красоты природы посмотреть приходят. У них тут что-то вроде охотничьих угодий, и люди для них — кормовая база.

— Будто я просил со мной возиться. Пу. Удивляюсь я вам — песец. Вас ведь саму демоном считают. И неспроста. Вы же и на самом деле мало отличаетесь от меня — я чую. А ваших друзей демонопоклонниками числят. Атайцы на вас охоту открыли, если поймают — отправят на костер. В лучшем случае. А вы отказываетесь помочь единственному возможному союзнику в этой стране. Неразумно. Песец неразумно.

Он нас учить вздумал! Каков нахал!

— Наши разногласия с атайцами — это только следствие разницы наших религиозных взглядов, — отчеканила я. — Меня лишь считают демоном — по людскому недомыслию, по политическим и религиозным причинам — не важно. Но я — не демон. Это принципиальное отличие между мной и тобой. То же касается и моих друзей. В то время как противостояние людей и демонов имеет более глубокие причины.

Песец захихикал.

— Ну песец! Принципиальное отличие, говорите? — спросил он. — А вы хоть в курсе, что Пу не всегда был демоном? Что его таковым сделали людское недомыслие, а также политические и религиозные разногласия? Да если хотите знать, я богом был! Пу! Личным шутом Нефритового Императора! Не последняя фигура в пантеоне! Знаете, как меня любили, как меня уважали? Мои фигурки, выточенные из кости и дерева, стояли в каждом жилище! А потом пришел Атай — и песец! Здравствуйте подземельные миры — моя новая родина. Как будто у меня большой выбор был.

— Выбор всегда есть, — сказала я, — но пусть даже так. Однако это не повод для того, чтобы освобождать кого-то из твоих новых подружек-демониц.

Лапа у песца уже отросла, брюхо, как я уже говорила, срослось еще раньше, что касается сухожилий на задних лапах, то они и вовсе в первую очередь восстановились. Тянуть с ритуалом причин более не было, и я вытащила из поясного кармана коробок спичек — костры запалить. Пу, увидев это, заговорил быстрее и громче, перейдя почти что на крик:

— Та, кого я хочу освободить — тоже бывшая богиня. Атай ее так ненавидел, что, в свое время, превратил целую провинцию в кладбище, лишь бы лишить ее силы и поддержки. Сколько народу погибло — песец! Эльфов — счет на тысячи шел! Анири до последнего сопротивлялась, но как тут не стать демоном, если ваши священные рощи заливают кровью ваших же последователей?

— Анири? — переспросил Эни, слушавший нашу перепалку с песцом очень внимательно, хотя сам в нее и не вступал. — Ты сказал — Анири?

Это имя и меня, признаюсь, заставило чуть помедлить. Эх, все-таки не стоило мне в полемику с инферналом влезать, и Эни позволять с ним разговаривать не надо было, — вот вам живой пример, чем это заканчивается.

— Да, — подтвердил демон. — Я так сказал. Анири. Анири Сказочница, Анири Хозяйка Летописи, Анири Хранительница Истории, Анири Мать Мудрости!

— Анири Людоед, Анири Чудовищная Лисица, Анири Терзательница? — переспросила Лу Ай Лей.

— Так ее тоже называли, — не стал спорить Пу. — И не напрасно. А потом заключили в хрустальную тюрьму, и она сидит там уже три с половиной века.

Эни смотрел на меня. Его взгляд просил совета.

— Зачем ты хочешь освободить ее? — спросила я.

— У нас с ней договор был. Если я попадаю в беду, она меня выручает. Если попадает в беду она, выручаю ее я. Тогда я не успел этого сделать — нарвался на Просветленного, который из моей шкуры сшил себе меховой плащ. Истребитель из него оказался — песец, не то что вы, сударыня, — в несчетные я не попал, хотя путь сюда он мне все же перекрыл. Портной, кстати, из него еще хуже был — плащ совершенно дурного фасона получился: с одного бока короткий, с другого — длинный. Полный песец! Его потом в безрукавку перешили — тут уж мастер искуснее расстарался, ничего так получилось. Почти три века ее разные Просветленные носили, очень она им нравилась: и грела, и сил в бою прибавляла, и от ударов простым железом берегла. А потом жилетка попала к Фу Лую. Случайно, в общем-то. Он внучатым племянником Фу Шиме доводился, был такой Просветленный. Сколько нашего брата-инфернала в несчетные отправил — пу! Но женщин любил с юности, и выпить не дурак, да к тому же тщеславен. На этой почве у него с начальством разногласия начались, и он в отпуск отправился, к родным, в деревню, в глушь, в Шурут-Тхе. Ну как в отпуск? Ему наказали в монастырь на рис и воду, а он решил, что такая диета — не про него, и к родственникам махнул. Начальство такую самостоятельность терпеть не стало, и встретился Фу Шима с левой рукой лайма[70]. Ну и песец. Умер. Меч его и копье забрали, понятно, а сундук со всяким барахлом, где и шкурка моя лежала, прозевали. Фу Луй его припрятал, да потом всю жизнь хранил. И шкуру мою тоже. А сегодня ее надел Квун Жао, ученик его. Теперь я пытаюсь уговорить вас помочь мне. Ну так что?

Я уже было хотела открыть рот, чтобы послать его куда подальше, но мое намерение опередил Эни.

— Никуда не уходи, мне с Сонечкой посоветоваться надо, — сказал он демону. — Сядзе, будь добра, посиди с ним, если он попытается двинуться — припечатай его молнией, не стесняйся.

Ведьма кивнула в ответ, в воздухе ощутимо запахло электричеством, и тут же в песца ударила молния — прямо с ясного неба. Песец подскочил от боли на месте, а на его грудине появилась впечатляющая пропалина.

— Пу! — крикнул демон обижено. — Я же не двигался! Зачем вы деретесь?

— Всякую болезнь проще и легче предотвратить, чем потом бороться с последствиями, — ответила ведьма. — Я это вам как человек, немного разбирающийся в медицине, говорю.

Эни с деланным осуждением поцокал языком и покачал головой, Лу Ай Лей улыбнулась — впервые за сегодня. Признаю, она не только плакать умеет. Вот только своей молнией она всем показала, где нас искать. Ну и пусть — атайцы и без того вряд ли след песца потеряют, так что беда небольшая.

Эни поднялся с бревна, на котором сидел, подошел ко мне и, взяв меня под локоток, отвел в сторону шагов на десять. Его тень зашевелилась, удлинилась и поднялась серой полупрозрачной стеной, отгораживая нас от остального мира. Теперь ни песец, ни ведьма не могли нас услышать. Песец — так еще и видеть нас не мог, потому что спиной к нам сидел.

— Я — против, — заявила я, встав так, чтобы не упустить его и Лу Ай Лей из виду. Так, на всякий случай. — Я понимаю, что ты вспомнил про встречу с Ноктэ и ее последнюю просьбу. Но освобождать демона — это… это неправильно! Я не хочу в этом участвовать.

— Технически от нас не требуется никого освобождать, — заметил Эни. — От нас — от меня — требуется только украсть кристалл, в котором она сидит. Сделав это, мы вернем мастера Квуна и получим помощь в наших поисках. По-моему, это — хорошая сделка.

— Слушай, мы не в ицкаронском суде, и не тяжбу о наследстве ведем, — сказала я. — Ты уже взрослый мальчик и должен понимать, что демоница, освободившись, займется тем, чем занималась до того, как ее заточили в тюрьму. Она убивать будет, Эни. Погибнут люди, и виноваты в этом будем мы, даже если не сами, не своими руками выпустим ее из кристалла. Я не в восторге от Катая, а в особенности — от атайцев, я сейчас сама не вполне та, кем привыкла быть. Но мой долг — защищать людей. Ты же не хочешь, чтобы я изменила своему долгу?

— А что помешает тебе поступить с Анири, как ты поступила с Пу четверть часа назад? — спросил Эни, прищурившись.

Я не сразу сообразила, о чем он говорит.

— Надеть на нее «Кандалы»?

— Да. А после, если потребуется, отправить в несчетные. Я не собираюсь обещать ей неприкосновенность. Понимаешь?

— Пока не особо.

— Подумай вот о чем: рано или поздно она все равно освободится. Сколь ни надежна ее тюрьма, как хорошо бы ее ни охраняли, она вырвется на свободу, и тогда случится то, о чем ты говоришь. Но просидев три с половиной сотни лет в кристалле, Анири должна ослабнуть, так отчего бы нам не воспользоваться случаем и не отправить ее в несчетные, раз уж местные Истребители способны только на то, чтобы сжигать молоденьких магичек, гоняться за туристами да шить из всякой дряни себе зимнюю одежду?

— Освободить демона для того, чтобы его убить? — переспросила я. — Хм. Твой план мне начинает нравиться.

— Если в кристалле действительно демоница, — сказал Эни, и, прежде чем я успела что-то возразить, добавил, задорно подмигнув: — Доверься мне, родная!

Последняя фраза весьма двусмысленно прозвучала на мой вкус. Я себя девочкой почувствовала, которую только что развели на «пойти посмотреть какое качественное сено для нашей Буренки в этом году заготовили». Впрочем, мне вдруг неожиданно понравилось. Эни — позер, конечно, но определенный стиль у него есть. Интересно, не будь я той, кто я есть, не связывай нас родственные узы, будь я просто человеком, будь я его ровесницей, купилась бы я на такое его приглашение?

— Не забудь еще и о том, что, договорившись с Пу, мы спасем Квуна, — добавил Эни.

— И отпустим демона в подземельные, откуда он очень быстро выберется, — сказала я.

— Ты не хуже меня знаешь, что просачивание демонов в наш мир — процесс естественный. Если прорвется не Пу, то кто-нибудь другой. Или тебе есть принципиальная разница, кто это будет?

Этим аргументом, он, признаюсь, меня уел — возразить мне было нечего. Действительно, мы, нураниты, предотвратить появление демонов в нашем мире не можем. Инферналов выдавливают к нам причины глобального свойства. Наша задача — следить за тем, чтобы демоны тут не задерживались. Так что Эни прав, как ни печально. Отчего же тогда ощущение, что меня развели, усилилось?

— Мы согласны украсть артефакт, — заявил Эни, когда мы вернулись к Пу и ведьме. — Но не более того. Мы отдадим его тебе, а уж твое дело как с ним поступить. К освобождению Анири мы отношения иметь не желаем и ответственности за него нести не будем. Это понятно?

Пу обрадовался — это видно было по тому, как он оскалил пасть, как распушил хвост и как стал потирать передние лапы.

— Понятно! Я согласен! Пу!

— Замечательно, — сказал Эни, усаживаясь рядом с ведьмой. — Тогда нам следует обсудить остальные условия нашей сделки. Я не хочу, чтобы потом у нас возникли какие-либо разногласия. Важно, чтобы мы все понимали, на что подписываемся.

— Конечно! Разумеется! Я готов!

— Эни, аккуратнее, — сказала я.

— Начнем с того, что мне не вполне понятна твоя фраза «я верну вам вашего Квуна, если вы попросите об этом». Насчет «если попросите» — это просто фигура речи или условие?

— Условие, — ответил Пу. — Вдруг я вам так понравлюсь, что вы не захотите расстаться со мной?

Лу фыркнула.

— И очень вы даже зря! Я замечательный собеседник. Я песец какой замечательный! Я вам обязательно понравлюсь. Вам потом очень неприятно будет, когда договор обяжет вас меня изгнать. Вы тосковать будете, вспоминая меня. А уже все — песец! Так пусть у вас будет выбор: возвращать Квуна Жао или меня оставлять. Только и всего.

— Понятно, — кивнул Эни. — Переходим к следующему пункту…

Обсуждение договора заняло у них минут десять. По окончании Эни встал и торжественно произнес:

— Итак… Я, то есть Энжел Сувари из Ицкарона, старший жрец Малина, действуя от своего имени, а также от имени моих друзей, а именно: сэра Сони эр Нурани, младшего жреца Нурана, и Лу Ай Лей, ведьмы из Ут-Кина, называемых вместе со мной в дальнейшем ммм… Компанией, — с одной стороны; и Пу, демон из Восьмого… Восьмого же?

— Восьмого, — подтвердил Пу. — Только я не демон, а архидемон.

— Пу, архидемон из Восьмого круга, — с другой стороны, договорились о нижеследующем. Компания обязуется выкрасть или добыть каким-либо иным образом артефакт, в дальнейшем называемый Кристалл, представляющий из себя кусок горного хрусталя и являющий собой темницу, в котором содержится архидемон по имени Анири. Добыть Кристалл надлежит из сокровищницы монастыря Тхи-Шу или иного места, где он окажется, а после того его следует передать вышеупомянутому Пу. Ни до, ни после акта передачи Компания не несет ответственности за какие-либо свойства Кристалла, а также за то, каким образом Пу поступит с ним, оставляя это полностью на усмотрение Пу. В свою очередь, после принятия Кристалла, Пу обязуется: во-первых, по первому требованию любого из Компании освободить тело и сущность мастера Квуна Жао и вернуть его в том физическом, психическом и иных состояниях, в каких он пребывал до того, как был захвачен вышеупомянутым Пу. Во-вторых, Пу обязуется всеми своими силами и способностями помогать Компании в поисках Лары Уиллис из Ицкарона, старшей жрицы Луни до тех пор, пока Компания не предъявит требование по предыдущему пункту настоящего Договора…

Насколько я понимала, Пу всеми силами старался отсрочить свое изгнание из тела Квуна и готов был делать что угодно, даже искать пропавшую три десятка лет назад жрицу, о которой до этой минуты ничего не слышал и не знал.

— В-третьих, Пу оставляет за собой право пытаться переубедить Компанию в необходимости выполнения им первого пункта его обязательств, действуя при этом исключительно ненасильственными методами, без использования шантажа и техник прямого воздействия на разум.

Вот уж не знаю, как он собрался нас уговаривать. В особенности Лу, которая была весьма неравнодушна к Квуну.

— Обе договаривающиеся стороны обязуются решать возможные конфликты между ними, действуя без предубеждения друг к другу и опираясь на ненасильственные методы. Пока действует настоящий Договор, обе договаривающиеся стороны обязуются своими действиями или бездействием умышленно не вредить друг другу, в том числе, но не ограничиваясь перечисленным: не покушаться на жизни друг друга, свободу, разум, тела и имущество. Ответственность за ненадлежащее выполнение этого пункта может быть аннулирована только в случае, если результаты действий или бездействия, нанесшие ущерб второй стороне, не были и не могли быть предвидены виновной стороной.

На этом пункте опять-таки очень настаивал Пу, аргументируя «а то вы меня бить будете и молниями жарить». Однако и я считала его весьма полезным: он освобождал меня от необходимости следить за каждым шагом песца. Демоны по своей природе создания весьма зловредны, это я сейчас понимала как никто другой.

— Кроме того, Пу обязуется своими действиями или бездействием умышленно не вредить третьим лицам, прямо не указанным в настоящем Договоре, в том числе, но не ограничиваясь перечисленным: не покушаться на их жизни, свободу, разум, тела и имущество. Ответственность за ненадлежащее выполнение этого пункта может быть аннулирована только в случае, если результаты действий или бездействия, нанесшие ущерб третьим лицам, не были и не могли быть предвидены Пу, либо в случае, если вышеозначенные лица, своими действиями могли навредить Компании или воспрепятствовать выполнению настоящего Договора. Пу обязуется в подобных случаях соизмерять наносимый им ущерб с угрозой от третьих лиц.

Этот пункт Эни внес, чтобы окружающих обезопасить, а исключение из него — на случай, если придется драться с атайцами. Пу вздыхал, громко и многословно жаловался, что его по рукам и ногам вяжут, но, как мне кажется, больше для вида.

— В случае если выполнению условий настоящего Договора будут препятствовать обстоятельства непреодолимой силы, о которых в момент его заключения Компания и Пу не знали, Договор считается расторгнутым. При этом Пу обязуется остаться пленником Компании и, не сопротивляясь, дать надеть на себя «Кандалы Проклятых».

А вот насчет этого пункта Пу очень активно возражал. Говорил, что это нечестно, что этот пункт убьет весь дух доверия и сотрудничества, что он ставит нас в неравное положение. Много он говорил. Эни слушал, слушал, а затем сказал, что если этот пункт песцу не нравится, то мы всегда можем вернуться к варианту с экзорцизмом. На этом прения прекратились.

— Обе стороны отвечают за выполнение условий настоящего Договора своими сущностями, состоящими, в том числе, но не ограничиваясь ими, из: души, тела, разума, памяти, воли и посмертной судьбы… Есть у кого-нибудь какие-нибудь замечания или дополнения?

Эни неплохо поработал над формулировкой, и добавить мне было нечего. Но сама ситуация, в которой мы были вынуждены заключить договор с демоном, мне по-прежнему не нравилась. Вот только какой смысл снова говорить об этом?

У Лу Ай Лей и Пу замечаний тоже не нашлось.

— В таком случае, я Энжел Сувари из Ицкарона, старший жрец Малина добровольно и без принуждения принимаю на себя обязательства по настоящему Договору.

— Я, Пу, демон из Восьмого круга, бывший некогда богом-шутом у Нефритового Императора Юй, добровольно и без принуждения принимаю на себя обязательства по этому договору.

— Я, Лу Ай Лей, ведьма из Ут-Кина, добровольно и без принуждения принимаю на себя обязательства по этому договору.

— Я, сэр Соня эр Нурани из Ицкарона, Истребитель и младший жрец Нурана, добровольно и без принуждения принимаю на себя обязательства по этому договору.

— Ну а теперь, вы, моя милочка, — развязано обратился ко мне Пу, и от такого обращения меня аж передернуло, — может быть, наконец, снимите с меня вашу висюльку? Очень неуютно в ней, а кроме того, нам бежать пора — атайцы уже близко. Что? Что такое? Сядзе, красавица моя грудастая, скажи ей… Эй! Меня нельзя бить — это будет нарушением Договора! Энжел, друг мой, остепените ваших подруг… Договор же! Договор…

3

— Выглядит не слишком презентабельно, — прокричал мне Эни. — Монастырь в Вуйвене и то посолиднее смотрелся, там хоть крыша позолоченная была и со статуями.

Кричать приходилось по одной простой причине: ветер заставлял нас держать друг от друга весьма приличную дистанцию — метров в тридцать. Ничего приятного нет в том, чтобы столкнуться высоко в небе — уж поверьте мне и тому орлу-переростку, решившему полчаса назад показать, кто тут, среди облаков, главный. Думал, раз размах крыльев у него больше, так он уже и клюв распускать может? Ха!

— А что ты рассчитывал увидеть? — прокричала я в ответ. — Дворец лайма? Чем дальше от центра — тем меньше напускного величия и больше утилитарности.

Монастырь Тхи-Шу, над которым мы сейчас парили, представлял собой комплекс из трех зданий. Одно из них, по-видимому, являлось святилищем, во всяком случае его венчала характерная двухъярусная крыша, покрытая терракотовой крупной черепицей. Было оно двухэтажным и квадратным в основании. Второе представляло собой высокую, метров в двенадцать, наблюдательную башню-каланчу, а третье — одноэтажное, приземистое, узкое и длинное, — судя по всему, служило местным атайцам общежитием. Все это, да еще восемь или десять аров земли, засаженных овощами, было отгорожено от внешнего мира трехметровым крепким частоколом.

С нашей высоты люди внизу выглядели не больше муравьев, а мы сами, если бы атайцам взбрело в голову посмотреть на небо, показались бы им крупными хищными птицами — орлами или ястребами, выслеживающими свою добычу. Очень хотелось надеяться, что именно так они и подумают, а не решат, что мы — два ицкаронских жреца, отправившихся на разведку.

— Возвращаемся, — крикнул Эни. — Я увидел, что хотел.

Возвращение в маленький лагерь, разбитый нами накануне километрах в полутора от монастыря на одном из горных склонов, заняло четверть часа — пришлось из соображений безопасности сделать большой крюк в сторону. Там нас уже ждал побулькивающий на огне котелок с мясной рисовой кашей и Лу Ай Лей с Пу, оставленные нами дежурными по кухне.

Лагерем нашу стоянку, наверное, излишне громко было называть: просто наспех сложенный очаг с котелком над ним, несколько одеял чуть в стороне от огня, мешок с припасами и минимум посуды, — все это мы на постоялом дворе купили, где остановились вчера на поздний обед. Обошлись нам все эти вещи весьма недешево, в Форт-Нергале за тот же перечень с нас втрое меньше бы взяли, ну уж больно хозяину наша компания подозрительной показалась. Зато теперь мне не приходится питаться подножным кормом, хотя рано утром я все-таки слетала на охоту и добыла некрупную горную козу. Лу эту козу очень ловко разделала и пообещала на завтрак «пилав, только без морковки, зиры и чеснока, но зато с васаби и белой спаржей», а после долго колдовала над очагом, нашептывая заклинания, чтобы дыма не было, и нас нельзя было по нему заметить из монастыря и с узкой горной дороги, что пролегала внизу, под нашей стоянкой.

Дорога эта связывала Тхи-Шу и Шу-ям Го[71] — деревеньку в три десятка дворов, расположенную километрах в десяти от монастыря. Гора Анири, та самая, на которой некогда жила одноименная богиня-демоница, о чьем освобождении хлопотали Ноктэ и Пу, была соседкой Шу, а Шу-ям Го как раз и располагалась в небольшой долине между ними. За все то время, что мы здесь находились, по дороге никто не ходил и не ездил — видимо монастырь не был популярным местом для паломничества.

— Ну как, ну как? — Пу даже запрыгал на месте от возбуждения.

— Осмотрели, — ответил Эни. — Понятнее, где кристалл искать, не стало.

— И что теперь? — поинтересовался Пу.

— Пока не знаю, — сказал Эни. — Надо поразмыслить.

— Интересно, а где Квун добыл план вуйвенского монастыря? — вслух подумала я. — Нам бы сейчас такой очень пригодился.

— Так у Чайфанга и взял, — ответил Пу, ухмыльнувшись. — Не думаю, что в этот раз атаец будет так любезен.

— Что ты болтаешь опять, а? — раздраженно спросила Лу, помешивая большой деревянной ложкой содержимое котелка, из которого приятно пахло ароматным рисом и тушеной козлятиной.

— Рыцарша спросила — я ответил, — сказал Пу. — Только и всего.

— Ты это наверное знаешь или придумал насчет Чайфанга? — заинтересовался Эни.

— Наверное, — ответил Пу. — Вся память Квуна Жао при мне, да я и прежде в курсе был, каким образом он собирался от вас избавится.

Ведьма разозлилась не на шутку: глаза ее засверкали, она шагнула в сторону песца, крепко сжав в руке испачканную в рисовой каше ложку.

— Ты все врешь! — выпалила она. — Мастер Квун помогал нам, он был благородным человеком и никогда, никогда не предал бы нас!

Пу покосился на ложку и чуть отодвинулся в сторону. Впрочем, ведьмы он не слишком опасался. Договор защищал его от гнева Лу, точно так же, как и нас от его собственных посягательств.

— Ха! — сказал он. — Твой любимый брательник не только тебя саму с дружками заложил «синим кэси», но и учителя твоего.

Ведьму аж затрясло, она раскраснелась, а в воздухе ощутимо запахло электричеством.

— Ложь! — закричала она. — Ты, блохастое недоразумение, как смеешь грязным своим языком клеветать на того, чьего мизинца на ноге не стоишь?!

— Во-первых, никаких блох у меня нет, — возразил песец спокойно. — И язык у меня вполне чистый. Во-вторых, уж кто-кто, а я-то Квуна Жао знаю лучше, чем кто бы то ни было, а в-третьих…

— В-третьих, если ты сейчас огреешь его молнией, — заметил Эни, — то мало того, что нарушишь наш Договор, так еще и дашь знать атайцам, где мы укрылись. Сядзе, я все понимаю, но ты действительно думаешь, что оно того стоит?

— А пусть он перестанет наговаривать на мастера Квуна, — надула губы ведьма.

— Выслушайте меня и сами решайте, наговариваю я на него или нет, — сказал Пу. — И это… рис помешай, а то сгорит, и вместо завтрака — песец!

Лу бросилась к котелку, а мы с Эни, посоветовавшись взглядами, кивнули друг другу.

— Мы тебя внимательно слушаем, — сказала я песцу.

— Начать с того, что с Квуном Жао мы знакомы давненько. Как только его рука коснулась моей шкурки, я сразу понял: песец, это тот самый человек, который освободит меня. И разве я был неправ, я вас спрашиваю? Разве это сделал не он?

— Ты задурманил ему разум, — сказала Лу.

Она отвлеклась на то, чтобы снять котел с огня и заняться раскладыванием завтрака по глиняным мискам, а потому несколько успокоилась, однако раздражение в ее голосе все еще ощущалась. Для меня это раздражение ощущалось как некоторая пикантная приправа к трапезе, а что касается ее недавней вспышки гнева, то она подействовала на меня наподобие чашки крепкого кофе — взбодрила. Пу, как демон настоящий, наверняка ощущал эмоции ведьмы так же остро. Так не для того ли он ее и злит?

— Могу торжественно поклясться, что до того момента, как он надел мою шкуру, я его разум не контролировал и влиял на него не более, чем на твой разум, моя сердитая красавица, — заявил Пу. — Иначе я бы освободился еще при первой нашей встрече.

— Продолжай, — сказал Эни, получив от Лу свою порцию. — Мы тебя внимательно слушаем.

— Дело было так: он дорвался до сундучка Фу Луя, когда того не было дома. Ну, вы эту историю уже слышали, все как Квун Жао вам рассказал, так и было. Тут я абсолютно ни при чем, его собственное любопытство вело. Открыв сундучок, он, в том числе, увидел и мою шкурку. Коснувшись ее рукой, он пробудил меня, но я был слишком слаб и не смог войти с ним в контакт. Тем более, что его занимали тогда только свитки. Не успел я сориентироваться, как вернулся старый Фу. Все что я успел сделать — заронить в разум мальчика зерно желания. Желания обладать сундучком и его содержимым.

— А говоришь, что никак не влиял на разум Квуна, — покачала я головой, принимая от Лу свою миску.

Рис немного разварился, козлятина была порезана слишком крупно, а спаржа, возможно, была в этом блюде лишней, но, отдам сестренке Лу должное — получилось очень вкусно. У нее талант к готовке, не то что у меня.

— Ой, это такое воздействие было, что я о нем упомянул только из любви к истине, — отмахнулся Пу. — Одно уже присутствие Фу Луя его полностью нейтрализовало. Квун Жао все так же хотел обладать сундучком, но не настолько, чтобы ради этого вон из кожи лезть. Он внушил себе, что рано или поздно сундучок и так станет его. Фу Луй был уже немолод, детей у него не было, близких друзей — тоже. Квун Жао решил, что единственный, кто будет иметь право на наследство мастера — это он сам. Стоило просто подождать — и песец! Спасибо…

Лу, хоть и относилась к песцу с сильным предубеждением, не забыла выделить и ему порцию каши. Пу принял миску, достал откуда-то пару палочек для еды и принялся споро поглощать кашу. Палочками он орудовал куда как ловчее нас, ицкаронцев, вынужденных за неимением других столовых приборов довольствоваться ими. Мне-то еще ничего — природная ловкость очень выручала, а вот Эни, бедолага, сильно страдал без ложки.

— Однако время шло, а Фу Луй и не думал умирать — он магом был все-таки, хоть и не слишком сильным, — продолжил Пу. — Но это только полбеды. А вот то, что на его наследство еще один претендент отыскался — это уже полный песец.

— Какой еще претендент? — не поняла Лу.

— Да ты, кто ж еще? — ответил Пу. — Квун Жао когда тебя увидел, его аж в холод бросило — так он перепугался.

— А я-то думала, что понравилась ему, что он красотой моей впечатлился, — пробормотала ведьма чуть слышно.

— Ну, сиськи ему твои понравились, да и задница — тоже, — не стал отрицать Пу. — Но ему не до них было. Его, как бы сказать, другого рода задница беспокоила: ему ночами сниться стало, как ты руку накладываешь на вещички учителя. То грезилось, что Фу умирает, он приходит чтобы предъявить свои права, а ты вытаскиваешь из рукава пао[72] свиток с завещанием и хохочешь, хохочешь… Или вот другой сюжет: ты, обманув мастера Фу, под покровом темноты уносишь сундучок в неизвестном направлении. Короче, он не выдержал и написал донос.

— Песец, — с чувством произнесла Лу.

— Пу! — поддержал ее Пу.

— И ты будешь утверждать, что это не твоя вина? — сказала я.

— Буду! Меня тогда рядом с Квуном Жао и близко не было. Я снова спал и дотянуться до его сознания не мог. Конечно, то, что сундучок стал его навязчивой идеей — это я лапу приложил, но мысль сдать атайцам любимого учителя и названную сестрицу — целиком и полностью его.

— Но сундучка он не получил, — заметил Эни.

— Нет, конечно, — фыркнул Пу. — Он-то думал, что ему, как доносчику, перейдет имущество преступника, которого он помог изобличить. Все имущество старика. Ну, так по закону положено. Но — песец. Не учел, что в сундучке вещи магические хранились. Атайцы, конечно, сундучок конфисковали, а остальное имущество — хижину Фу Луя и всякую рухлядь, что в ней была, — по-честному Квун Жао передали.

Эни хмыкнул, Лу засопела, я встала и подложила себе в миску добавки.

— То есть получается, мастер Квун зря стал предателем? — спросил Эни.

— Ну, как по мне — так не зря. Это на него очень повлияло. Он ночами не спал, переживал. Так страдал, так страдал… Себя жалел, учителя жалел, проклинал атайцев, Лу проклинал… Между прочим, он почти убедил себя, что это ты его вынудила мастера предать. Не веришь? Совершенно зря! А для меня главное — из-за той мути, что поднялась в его душонке из-за предательства, я смог-таки дотянуться до него и установить что-то вроде контакта.

— Ты смог получить над ним контроль? — слегка удивилась я.

— Да нет, нет, конечно, — ответил Пу. — Но я смог влиять на его мысли. Слегка… Пу. Подталкивать его в нужном направлении. Впрочем, он и без меня решился действовать так, что лучше и желать нельзя было: твердо решил добыть сундучок. Довольно быстро он разузнал, куда его поместили и стал подыскивать подходящих людей, чтобы выкрасть его из монастырской сокровищницы. Вот только даже с его связями — связями судебного секретаря — найти умельцев, готовых посягнуть на имущество атайцев, оказалось очень трудно. Кое-кого он отыскал и готовился завести с ними нужный разговор, но тут случай привел к нему вас — и мы решили воспользоваться этим случаем!

— И чья была идея сдать нас атайцам? — полюбопытствовал Эни.

Хм. Возможно песец и не врет. Понятно, что он в первую очередь Квуна очернить хочет в наших глазах, но, во всяком случае, это действительно объясняет, как Чайфанг нас нашел. Однако исключать, что все было совершенно иначе, и Пу пытается переложить свою вину на Квуна, я бы не спешила. С другой стороны, песец не выглядел настолько сильным демоном, чтобы без постоянного физического контакта взять контроль над человеческим разумом, так что выходило, что Квун действовал по собственной воле.

— Квун Жао, но я одобрил, — ответил Пу, отставляя в сторону свою пустую миску.

Но было в рассказе песца одна серьезная нестыковка.

— И чего ради было нас сдавать? — спросила я. — Ведь мы же согласились помочь ему и выкрали сундучок. Разве ему не это было нужно? Или он из-за тебя рехнулся и уже не соображал, что делает?

Если сейчас Пу ухватиться за мою версию, все понятно: врет.

— Вообще-то с головой у него действительно не все в порядке было, — сказал Пу. — Но он очень хорошо понимал, что делает и чего хочет добиться, когда вас предавал.

— Ну-ка, ну-ка, — прищурился Эни.

— Во-первых, если бы он не сдал вас, вы бы уехали вместе с сядзе в свою Суранщину, а он очень, очень хотел, чтобы атайцы спалили ее на костре. Он прямо-таки песец как этого хотел! Он это правильным считал!

Лу что-то пробормотала себе под нос. Ругательное, конечно. Только я не вполне расслышала кому ее слова адресовались — то ли Квуну, то ли песцу. Возможно, обоим.

— Во-вторых, Квун Жао посчитал, что после того, как вы выкрадете сундучок, от вас нужно будет избавиться как от опасных свидетелей. Кто знает, что у вас на сердце, а вдруг вы долю потребуете с имущества Фу Луя? Не для себя, так для Лу. Или решите донести на него — случайно или намеренно, а то и шантажировать его вздумаете. В-третьих, он хорошо понимал, что когда пропажу сундучка обнаружат, то он окажется под подозрением, как ученик Фу Луя. Атайцы с подозреваемыми не церемонятся, потому подозрения от себя надо сразу отвести, сдать вора. Чайфангу он сказал, что вы желаете завладеть сундучком, чтобы передать его Лу Ай Лей. И сообщил, что схватить вас удобно будет около полудня в его загородном домике, когда вы будете отсыпаться после визита в монастырь Вуйвен.

— А каким образом он собирался оставить сундучок у себя? — спросил Эни. — Ведь после того, как нас взяли, его снова конфисковали бы.

— Пока вы спали, он припрятал бы его под причалом, а когда атайцы пришли бы за вами, он бы вышел к ним, предварительно запалив дом. Сундучок «сгорел» бы в пожаре, а если бы повезло — и вы тоже. И песец! Но тут, признаю, уже я постарался. Мне-то сам сундучок не нужен был, мне достаточно было бы, чтобы Квун Жао надел мою шкурку. Тогда я разбудил бы вас и сообщил, что атайцы вот-вот явятся за вами, а вы бы в благодарность за спасение помогли бы мне с кристаллом. Самое приятное, что Просветленные собрались бы возле дома Квуна Жао, вместо того, чтобы защищать Тхи-Шу. Правда, замечательный план?

— Но атайцы пришли раньше, — сказала я. — И все испортили, ведь так? Ты не знаешь, отчего они решили не дожидаться полудня?

— Не знаю, видно они Квуну не вполне доверяли. А, может быть, просто смысла не видели ждать, пока вы уснете. А ведь такой план испортили — песец! Это хорошо еще, что мы договорились, правда?

В этот момент Эни поднялся со своего места и выглянул из-за скалы на дорогу вниз.

— Хорошо то, что к нам едет повозка, а в ней два монаха, — сказал он. — Если мы захватим их в плен и допросим, то сможем узнать, где они хранят кристалл.

— Можно я, можно я их захвачу? — подскочил на месте Пу. — Я так давно мечтал намять бока «синим»! Триста пятьдесят шесть лет прошло — вы представьте сколько!

Я встала, выглянула вслед за Эни вниз, на дорогу — там действительно ехала повозка, в которую был запряжен тяжеловоз местной низкорослой коренастой породы. На повозке сидели два монаха, а за их спиной лежали пустые корзины — видимо атайцы отправились в деревню за припасами для монастыря.

— Это работа для меня, — сказала я.

— Ты уверена, что справишься? — негромко спросил Эни.

Конечно, этот вопрос звучал странно: хороша бы я была, если бы не справилась с двумя простыми монахами. Но я его верно поняла: Эни спрашивал, уверена ли я, что справлюсь с собой. С демоницей, что пыталась занять мое место.

— Я всю жизнь сражаюсь с демонами, — так же негромко ответила я ему. — Думаешь, я не научилась с ними справляться?

Эни посмотрел мне в глаза, чуть заметно кивнул и открыл портал. Он мне поверил. Оставалось мне самой поверить в себя.