Лес Кости

(I)

Дождь прекратился, и Волкоглав откинул капюшон тяжелого плаща. Он повернулся к своему юному товарищу, который сражался с мокрой и липкой грязью дорожки.

— Тебе придется научить делать это получше, если хочешь остаться со мной, — сказал шаман.

Мальчик остановился и сдвинул тяжелый рюкзак в более удобное положение.

— Нам нужно укрытие, — пожаловался он.

— Мы могли остаться в укрытии, — возразил Волкоглав, — но я решил этого не делать.

Юный Черномаркер (имя, под которым он знал себя) пробормотал какое-то ругательство. Он сгорбился под тяжелым рюкзаком, в котором нес шкуры для палатки, разную еду и кремни, при помощи которых они разводили костер. Сам Волкоглав нес деревянные колья — для костра и навеса, ровно пять — и они были совсем не тяжелые; его собственный маленький рюкзак содержал инструменты, десять десять масок, перья и прочие мелочи.

Черномаркеру — невысокому толстому мальчику — было не больше десяти лет. Его научили писать в Кентерберийском монастыре, куда он попал младенцем после того как его родителей убил «человек с севера» (так ему сказали монахи). Сейчас, однако, он не знал, что лучше: тиранический режим монастыря или жизнь с загадочным незнакомцем, который нашел его, умирающего от голода, во время второй попытки побега из стен тюрьмы.

— Если я сломаю пальцы, — пожаловался Черномаркер, — вам же будет хуже.

— Если ты сломаешь пальцы и не сможешь писать, я оставлю тебя там, где ты был. В искусстве письма нет никакой магии…

— Но вы-то писать не умеете, — громко сказал мальчик, шлепая по грязи.

В ту же секунду толстая твердая рука схватила его за нос и стала выкручивать его голову до тех пор, пока шея едва не треснула. Затхлое дыхание Волкоглава ворвалось в его рот. Серые глаза, широкая усмешка, пристальный взгляд:

— Значит у тебя есть власть надо мной?

— Нет, сэр, — с трудом выдохнул Черномаркер. — Я просто устал и хочу есть.

Жестокая хватка ослабела. Высокий мужчина, маленький мальчик. Высокий внимательно оглядел маленького, и его голос потеплел:

— Да. Я тоже. Но мы уже почти пришли. Этот холм, перед нами…

— Танцующий холм?

— Да, я уверен.

Они оба посмотрели вперед, через серый день. Холм, окруженный густым лесом, был совершенно голым, словно мел под ним подступал слишком близко к поверхности, не давая земле возможность вырастить деревья. На самой верхушке стояла маленькое странное здание — разрушенное, разваливающееся, древнее.

— Никакого следа людей, — сказал Черномаркер, и, внезапно, на его бледном лице появилось выражение беспокойства. Он посмотрел вокруг, потом поглядел на темный лес и на мокрую землю.

— Уже давно никто не живет на Танцующем холме, — пробормотал шаман. — Они все на другой стороне. На южной. Вот почему мы подошли с севера. Мне нужно время, чтобы понять суть этого места.

— И демона? — с дрожью в голове спросил мальчик.

— Если здесь и есть демон, он живет в деревне. Не здесь.

Рядом лежало упавшее дерево. Кора мокрая, но все равно можно посидеть. Волкоглав подошел к нему.

— Садись, и приготовь лист бумаги. С этого времени мы будем все записывать.

— У меня задница промокнет!

Мужчина посмотрел на мальчика, который беспокойно пощупал тонкую ткань матерчатых штанов. Бог знает, какой он холодный и несчастный, и он не просил этого жуткого холода в животе. Волкоглав вздохнул, снял с себя тяжелый плащ. Он положил его на дерево, затем снял рюкзак со спины мальчика.

— Его лордство может садиться.

— Спасибо.

Без своего плаща Волкоглав являл странное зрелище: мужчина, у которого кожи и костей больше, чем мяса, одетый в сшитые вместе шкуры крыс, зайцев, рыси и выдры. Он достаточно пошлялся по христианскому миру и знал, что выглядит как человек по имени Иосиф, который носил многоцветный плащ[11]. Волкоглав был многоцветным волком, и его плащ был окрашен в цвета времени, плодородной земли, серого камня, красной крови, белой кости и серого неба, наблюдавшего за странствиями первых людей. Его магия, если это вообще была магия, была привязана к этим цветам — каждый лоскут шкуры грел не только тело, которое их носило, но и душу, притаившуюся в этом ходячем трупе.

Он был худощавый человеком без половины зубов, чьи руки напоминали узловатые корни колючей сливы. Свои белые волосы он связывал длинной красной лентой из льна; получившую косу он перекидывал через плечо, прикреплял к левой груди и часто гладил, на счастье, словно хвост лошади Эпоны[12].

Ползавшие по нему вши были худыми и умирающими от голода, потому что не могли сосать пустоту, составлявшую его тело. Они, если могли, перепрыгивали на Черномаркера, где надеялись пожить и попировать, но толстый мальчишка, который тщательно ухаживал за собой, ловил и давил их, жалуясь, что ослабел от потери крови. Когда он писал в дневник, он размазывал паразитов по пергаменту, на котором оставались его кровь и слова Волкоглава.

— Возможно ты бы хотел поесть прежде, чем мы начнем? — мягко сказал провидец.

— Да! — улыбнулся Черномаркер, широко открыв глаза.

Волкоглав повернулся к деревьям, понюхал воздух и тоже улыбнулся:

— В чаще, в четырех сотнях твоих жалких шагов на запад, пасется кабан. Совсем небольшой, чуть выше тебя, но старый. У него на груди старая рана от копья. Совсем легко убить. Сходи и убей его — голыми руками, — и мы приготовим его, съедим и начнем работать…

Подумав о клыках, которыми вепрь может распотрошить человека, мальчик решил остаться где был и не сдвинулся с гнилого ствола; он только посмотрел на своего мастера, вцепившись побелевшими от напряжения руками в сложенный плащ.

— Мне кажется, что сегодня у меня нет настроения охотиться на кабана… — сказал он.

— И у меня, — пробормотал провидец. — Да. Ты прав. Лучше быть голодным. Ну, что, за работу?

— Да.

Черномаркер достал гусиное перо и глиняный горшочек с чернилами, наклонился к толстому желтому листу пергамента, уже лежавшему на правом бедре, и приготовился писать. Волкоглав начал говорить:

Они призвали меня. Я пришел к их деревне.

Передо мной холм, на южной стороне которого когда-то зажигали костры. Еще здесь течет речка, за которой находится демон. Это место содержит в себе цвет и воспоминания. Лес когда-то пытались рубить, и я вижу могилы. Я не чувствую призраков, но в земле есть металл, и это не железо. Я наблюдал за полетом трех птиц. Что-то похоронено здесь, но, возможно, оно не имеет никакого отношения к демону. Я положил ладонь на землю, и по ней пополз жук, следуя линии жизни. Теперь я точно знаю, что встреча с демоном будет успешной. И я буду добрее к мальчику Черномаркеру. Он будет прекрасным Волкоглавом.

Волкоглав повернулся и, схватив мальчика за запястье, оторвал перо от пергамента. Черномаркер вздрогнул, а потом испугался, по-настоящему.

— Что означают эти последние знаки? — спросил взрослый мужчина.

— Последние слова?

— Что они говорят?

Сглотнув, мальчик прочитал последнее предложение:

— Написано сегодня на Танцующем холме Черномаркером.

— Это то, что я сказал тебе написать, но знаки этого не говорят. Покажи мне, как они говорят эти слова.

Пока Черномаркер пробегал пальцем по линии символов, Волкоглав смотрел в глаза мальчику и сразу увидел, что он врет. Ухо громогласно оборвали. И правда была быстро высказана. Линия исчезла, затемненная черной жидкостью, полившейся из пера.

Из разрушенного святилища на верхушке Танцующего холма Волкоглав посмотрел вниз, на скопище растерзанных палаток и укрытий, воздвигнутых у реки, с восточной стороны лесной страны. Он насчитал десять палаток, в том числе четыре более обустроенные: крыши из шкур, стены — деревянные загородки, набитые торфом или мешками с землей. Частокол, защищавший это кустарное жилье, был сделан из терна и ореха — слишком простой и непрочный. Громко залаяла собака; Волкоглав посмотрел на нее, через реку: костлявая тварь, наполовину дикая, изгнанная жителями. Мучимая голодом, она шныряла в зарослях.

— Это и есть деревня, преследуемая призраком? — спросил Черномаркер.

— Только жители. Сама брошенная деревня, их дом, находится немного подальше…

Горели два больших костра. Женщины, в серых и зеленых туниках, собрались вокруг них или на берегу реки. Там и здесь виднелись кучки мужчин, державших копья и маленькие щиты — фермеры-саксы нервно подражали воинственным предкам. Волкоглав заметил, что они раскрасили щеки и руки в военные цвета, по местному обычаю.

Над всем местом висело ощущение безнадежности. На ближайших полях стояла высокая пшеница вперемешку с сорняками, нетронутая, заброшенная.

— Они наверняка голодают, — задумчиво сказал шаман.

— Как и я, — отозвался Черномаркер.

Сама деревня, из которой они убежали, едва виднелась вдали, на пологом подъеме, за крутыми земляными стенами. Небольшая. Волкоглав напряг старые глаза, что разглядеть ее получше, и решил, что узнал остатки высокого деревянного палисада. Но даже отсюда он видел, что с очертаниями зданий что-то неправильно, что они какие-то странные. Над пустынной деревней висела дымка, словно воздух подогрела жара. Но стоял холодный день, даже для весны.

Святилище на холме, давно заброшенное по самым разным причинам, было посвящено темному богу. Разрушенное, деревянные стены сгнили, камни у алтарях, на которые когда-то вставали коленями, обветрились, символы, нарисованные на алтарях выцвели… и, тем не менее, какая-то сила еще жила здесь. Из угла на Волкоглава смотрело упавшее слепое лицо и, казалось, насмехалось над ним.

Помнишь меня? Может ли твоя древняя память вернуться в то время, когда Я впервые появился здесь?

Зернистый камень был потрескавшимся и поломанным. Но Волкоглав помнил его, помнил бога.

— Я ударил тебя рогом в два моих роста. Спустя несколько поколений я охотился на тебя в земле диких лошадей. Я размозжил тебе череп перед первыми полководцами. Их бронзовые кинжалы ничего не смогли сделать со мной. Я видел, как тебя разбили легионы; я стоял и просто смотрел. Ты не можешь испугать меня.

Усмешка гниющей головы древнего божества слегка увяла.

— Это важное место? — спросил Черномаркер.

— Похоже, нет. Мы будем сражаться с демоном, меняющим форму. А не памятью. Не с разбитым каменным богом.

— Что за бог? — нервно спросил мальчик.

— А какое имя тебе бы понравилось?

— Красная Ветвь[13].

— Мабатаг. Бог Холмов. Бог Глубокой Земли.

— Но Геката… — прошептал мальчик.

— Геката — его дочь. Она убила его много столетий назад.

— Значит он нам не опасен?

— Да, я так думаю. Но не могу пообещать.

Мальчик осторожно зашел внутрь.

Да, это действительно важное место. Здесь что-то произошло. И место сохранило в себе магию. Крестьяне, конечно, ничего об этом не знают. Они просто обрабатывают землю. Они поклоняются как старым богам, так и новым. Они следуют как старым путям, так и новым. Они потеряли связь с духом земли. Ну и налетчики с севера оставили свой след. Река могла помочь им уплыть так далеко от моря. Я ожидаю, что это место забыто. Металл в земле. Разрушенное святилище. Холм, который кричит забытыми голосами. Лесная страна, которая расширилась, чтобы покрыть шрамы этого места. Сейчас я чувствую здесь только мир. Тени молчат. Ничто не волнует их. Старые. И они тянутся вперед. Но демон пришел снаружи. И сейчас я понял, что это будет ужасная встреча.

Он прошел через грубую терновую изгородь, мимо нервных сторожей, прямо в круг палаток. Женщины схватили детей и столпились на берегу реки. Мужчины, выглядевшие злыми и усталыми, образовали квадрат вокруг незнакомцев, приготовив копья (некоторые даже с железными наконечниками) и ножи для атаки.

— Это жилище людей Гиллы?

Маленький человек, самый старший из всех, шагнул вперед. Его плащ был тяжелее, чем у большинства, и он надел одноцветную кожаную куртку на грязную льняную одежду.

— Я — Гилла. Это мои люди. И это был наш дом, пока в нем не поселился демон. А ты, значит, Волкоглав. Ты появился быстрее, чем я думал.

— Ты хорошо позвал, — сказал провидец. Черномаркер неловко переминался с ноги на ногу за его спиной, ему не нравилось быть окруженным сердитыми рыжеволосыми людьми. Волкоглав зашагал через квадрат, образованный людьми Гиллы. Вдруг он остановился, улыбнулся, вынул нож и стал резать дерн. Через несколько минут он углубился в землю и поднял вверх гниющую червивую голову волка.

Все мужчины расслабились. Сам Гилла покачал головой, потрясенный тем, что незнакомец так легко нашел символ призывания.

— Старое заклинание, — сказал Гилла.

— Я знаю, — мягко согласился Волкоглав. — Кто показал его тебе?

— Моя мать. Она видела необычные сны, и этим привлекала к себе магию. Она знала о том, что происходит далеко за пределами моих простых чувств. Теперь я знаю, что заклинание призывания работает, и покажу его своим сыновьям.

— Сварите голову, — приказал Волкоглав, бросая отвратительный предмет одному из мужчин в квадрате. — Кости отдайте мне, из остального сделайте густой суп. — Он повернулся и посмотрел на Черномаркера, который внезапно еще больше побледнел.

— И проследите, чтобы мой подмастерье выпил полную миску.

— Только не я. Я не голоден.

— Голод тут не причем. Ты хочешь быть Волкоглавом. Хочешь работать с волчьей магией. Так что тебе надо получше узнать вкус духа, с которым тебе придется работать.

Черномаркер, который с ужасом глядел на гниющий предмет на земле, позеленел.

Волкоглав и Гилла вошли под навес и сели на пол из тростника и папоротника. Они немного поели. Провидец выпил молоко, а Гилла — кислое вино, которое ему подали.

— Когда демон появился в деревне?

— Где-то двадцать пять ночей назад.

— Где он сейчас?

— Трудно сказать. Но в центре деревни есть глубокий колодец, обложенный камнями. Мы не первые, кто поселился здесь. Частично мы строим наши дома из остатков более старого города.

— Колодец… обложенный камнями… — негромко пробормотал провидец. Он прищурился и кивнул, словно что-то понял.

— Все это находится здесь уже много лет, — сказал Гилла. — Больше, чем я могу себе представить. — Он пожал плечами, нахмурился и посмотрел состарившимися глазами на шамана. — Почему демон появился именно сейчас?

— Кто-то что-то сделал с камнями, — негромко сказал Волкоглав. — Я много раз имел дело с такими невольными призываниями.

Какое-то мгновение в упор Гилла смотрел на него, потом кивнул:

— Да. На самом верхнем камне вырезали два имени. Я бы хотел надеяться, что причина не в этом.

— Два имени?

— Два молодых человека. Они победили в стычке с грабителями. Всего было двенадцать северян, двоих убили, и убийцы похвастались своей маленькой победой — нацарапали свои имена на одном из камней колодца.

— И где они сейчас?

— Все еще здесь, — сказал Гилла с болью в голосе. — Мы посадили их в колодец, как в тюрьму. И все изменения произошли вокруг них. Быть может сейчас они уже мертвы. Уже несколько дней мы не слышим их — они не зовут на помощь, не кричат от страха или о демоне-сыне.

— Демоне-сыне?

— Да, они это кричали.

— А как их зовут?

— Илгаван и Бадда. Мои сыновья.

Дождь пошел опять, и собравшая толпа бросилась в укрытие. Волкоглав поглядел на проливной ливень, понюхал мокрую землю и ощутил присутствие демона — странный дымный запах в мокром воздухе.

— Как я и думал, — сказал он. — Демон в колодце. Когда идет дождь, то появляются пузыри, и демон проникает в мир, неся с собой запах огня. Ты сказал, он изменяет деревню?

— Кошмарное зрелище. Самый обычный дом вдруг начинает выглядеть так, словно его растянула гигантская рука. Появился странный цветной камень и деревянные планки, темные и тонкие. Потом твердое стекло, как в церкви. А когда оно трескалось, осколки походили на лезвия. Однажды ночью появились каменные стены, совершенно белые, и упали до рассвета. И серебряные призраки, всегда: они носятся по деревне с бешенной скоростью, ужасные создания. Мы сбежали, как только смогли. Сама деревня одержима, а не только оба моих сына.

Волкоглав странствовал много поколений, но никогда не слышал ничего подобного. Но он не сказал об этом Гилле. Вместо этого он встал, надел свой плащ и накинул на лицо капюшон. Черномаркер скорчился в одной из палаток, наблюдая за железным котлом, в котором варился череп волка. Оттуда шел густой запах гнили.

— Оставайся здесь, — сказал ему провидец.

Значит ему надо найти какие-нибудь предметы, которые сопротивляются изменением демона. Шаман подобрал черный, сглаженный водой камень из реки и быстро проглотил его. И измазал запястья неизменившейся землей. Потом потолкался среди женщин, разглядывая их пожитки, пока не нашел каменную ракушку, окаменелую жизнь, тоже неизменную. Она уже была вделана в ожерелье, и он повесил его на шею.

Защищенный таким образом, он прошел через густой лес к пустынной деревне. Первым делом шаман осмотрел огромный частокол, стоявший на крутом склоне насыпи — и он оказался намного выше, чем могли построить люди Гиллы. Деревья, росшие на склоне — чудовищные, с черным стволом — были настолько причудливой формы, словно их изогнул ветер, дувший со всех четырех сторон сразу; их корни окружали и покрывали большие камни, на некоторых из которых были вырезаны символы и лица — работа демона, несомненно.

Волкоглав дважды обошел внешний край насыпи, потом вошел в деревню через восточные ворота. И опять раскрыл от изумления рот. Повсюду виднелись перекрученные дома из цветного камня с изогнутыми и наклонными стенами; их крыши являлись странной смесью соломы, которую он ожидал, и черепицы, которую он видел только на римских постройках. Отвратительные мерзкие рожи глядели на него со статуй, остатков рухнувших зданий, отовсюду.

В центре деревни стояла башенка, похожая на римские, но круглая; на ее остроконечной верхушке трепыхался красно-золотой флаг с изображением дракона. Все сооружение сверкало белоснежной белизной.

В воздухе чувствовалась сильная вонь — запах демона.

— Илгаван! Бадда! — позвал провидец, но ему ответило только молчание. Где-то там, в путанице невозможных зданий, лежал колодец с двумя заключенными в нем людьми. Но шаман не понимал, как ему войти в эту чащу из камня и дерева.

Он опять позвал, и земля содрогнулась. Разрушенные стены рухнули до основания, воздух треснул, словно бог Таран послал с неба свой тихий огонь. Внезапный порыв ветра отогнал дождь от провидца, и здание перед ним изогнулось на своем основании, по стене побежали большие трещины, сухая глина расслоилась и попадала вниз.

Волкоглав быстро отступил назад, обернув плащ вокруг плеч. Он сражался, стараясь не допустить путаницу в голову, но нервничал.

Через дождь проскакали всадники, маленький отряд на огромных белых лошадях; каждое животное покрывало тяжелая цветная попона. Упряжь грохотала, словно у легиона на марше. На жеребцах ехали серебряные люди, блестящие, но какие-то расплывчатые, словно они вырвались из ледяного ада.

Они, конечно, были нематериальны, словно туман, и расплылись, пока Волкоглав смотрел на них; тем не менее земля продолжала сотрясаться под топотом их коней. Провидец никогда не встречался с такими, но они были воинами, наверняка. Он видел похожих повсюду, от сухих башен Вавилона до холодных границ римской империи. Он присутствовал при пробуждении готов и смотрел, от алтаря, как высокие темноволосые люди в блестящих бронзовых доспехах триумфально скачут вокруг огромных камней этой самой страны, страны бритонов.

Он видел воинов всех веков и стран, но эти были из незнакомой ему области. Как и сам Волкоглав, они были призраками.

Помедлив, он пошел прочь от заколдованной деревни, пригибаясь под дождем, испуганный, но и заинтересованный встречей.

(II)

Низко держа голову под проливным дождем, с блестящим тощим телом, дикая собака устало бежала по берегу реки, бегло поглядывая то на палатки и несчастных фермеров, живших в них, то на густой лес, ограждавший берег. Черномаркер, несчастно сидевший на корточках около вонявшего супа из волчьего черепа, встал, натянул короткий плащ, взглянул на Гиллу — тот был занят собственными мыслями — и пошел в том же направлении, что и собака.

Мальчик был голоден и зол на своего мастера за бесконечные оскорбления. «Мне нужна еда. Неужели он это не понимает?» Живот бурчал, эхо отдавалось в пустых костях. Несмотря на дождь, в воздухе пахло древесным дымом, и этот запах заставил его подумать о хрустящей свинине, поджаренной на костре. Он держался за собакой, скользя по скользкому дерну там, где пес подходил близко к реке, и пробивался через боярышник и терн, слушая глухой шум дождя, бившего по весенним листьям деревьев.

Собака пересекла ручей прямо перед Черномаркером, и они оказались около насыпи, окружавшей захваченную демоном деревню. Секунду или две мальчик сидел под кустом, глядя сквозь орешник на идущую танцующей походкой фигуру мастера, обходившего высокую стену.

Волкоглав только однажды оглянулся, но, похоже, не увидел ничего, и исчез внутри. Спустя несколько мгновений земля содрогнулась, деревья на насыпи изогнулись, заворчали и потянулись к мальчику. Глаза Черномаркера расширились от потрясения и страха, и он быстро отступил к реке.

Собака поймала водяную крысу и вгрызалась в обмякшее коричневое тельце, не спуская жестокого угрожающего взгляда с мальчика: не подходи.

Замерзший Черномаркер съежился под деревом. Собака выла, доедая крысу, потом зарычала. Еще несколько мгновений, и она полностью сжевала маленькую тварь.

— Неужели даже хвоста не оставила? Проклятая тварь. — Он ткнул в собаку веткой. Собака спокойно поглядела на приближающееся оружие, и дерево ткнулось ей в голову. Вот тогда она встала и мягко ступая подошла к мальчику. Черномаркер вытянул руки и собака схватила запястье, сомкнув зубы на обнаженном теле, но не укусила.

— Кусай, — сказал Черномаркер. — Пусти кровь. Покажи свою независимость. Не будь как я — я слишком большой трус, чтобы сразиться со своим мастером.

Но дикая собака стала дикой не так давно, она еще помнила об огне и обществе людей. И она посмотрела на Черномаркера внезапно смягчившимися глазами.

Отпустив мальчика, она побежала через лес к земляной стене и перекошенной изгороди. Дождь барабанил по земле. В воздухе мелькали фигуры и призрачные образы. В лесу кто-то двигался; Черномаркер скорее чувствовал это, чем слышал. Он пригнулся, чувствуя, как по нему бегут мурашки, кожа на теле натянулась. Ливень хлестал, не переставая. Все его чувства мальчика, с лица стекала мягкая вода.

По лесу скакал всадник. И еще что-то прокладывало себе путь, совсем недалеко… Собака находившая под открытым небом, повела себя странно: она стала бегать кругами, словно ловя свой хвост, но, казалось, что-то вынюхивала. Потом прыгнула в воздух, вытянув лапы, упала и опять прыгнула, словно билась в закрытую дверь или пыталась подняться по крутому склону насыпи.

Собака посмотрела на Черномаркера. Потом повернулась и побежала вокруг деревни, визжа и лая, совершенно обезумевшее животное, потерянное и испуганное. Она опять прыгнула в воздух и упала, очень удивленная; похоже она что-то видела.

— Что ты видишь? — тихо спросил мальчик.

Собака не шевелилась. Она подняла спину, шерсть встала дубом. Зарычав, она неловко и странно попятилась. Потом отчаянно гавкнула, опять побежала вперед, прыгнула и упала на мокрую землю, царапая лапами воздух.

Мгновением позже Черномаркер услышал за спиной внезапный шум. Мальчик быстро обернулся и, попятившись на открытое место, увидел, как густые перепутанные заросли за ним раздалась и появилось огромное лицо, лицо собаки — из пасти чудовищной гончей сочилась слюна, похожие на ножи зубы сверкали.

Тварь прошла через лес, шагая как лошадь и расталкивая деревья, и не обращая внимания на застывшего, разинувшего рот мальчика. Она помечала территорию, и от нее пахло жестокостью и мочой — острый противный запах, исходивший от ее гигантских боков. За ней шел гигантский человек, полувооруженный, в килте и северном шлеме. Он взглянул на сжавшегося писца, потом натянул веревку, державшую огромную гончую.

— Кюнхавал, — выдохнул Черномаркер и тяжело осел на землю, когда человек и чудовищный зверь прошли через ворота не в деревню, а в ад; они скользнули в дождь, в никуда — только что они были здесь, а в следующее мгновение исчезли.

Дикая собака взбесилась. Она выла и каталась, ударяя лапами по воздуху, ее тело сгибалось и извивалась. Похоже, она умирала. Черномаркеру даже показалось, что он слышит треск костей. Неужели ее раздавила нога исчезнувшей гончей, собаки-демона?

— Кюнхавал. Великая Гончая… — снова прошептал мальчик. Он вспомнил сказки о животных, которые в монастыре рассказывали детям.

Кюнхавал, гончая из подземного мира, бегает на поводке своего хозяина-воина, великого рыцаря. И Волкоглав рассказывал ему об этом создании, но по другому поводу: он объяснял что надо делать, если хочешь увидеть преисподню. Маска Кюнхавала — вот способ увидеть бег охотничей собаки в царстве призраков.

Мальчик подошел к умирающей собаке. Вся ее дикость исчезла. Глаза потускнели, как и ее рассудок; быть может, она бежала вслед за Кюнхавалом в другой мир.

— Что ты видишь? — прошептал Черномаркер в мокрое ухо. — Хотел бы я знать, что ты видишь? — Дыхание собаки становилось все слабее и, наконец, остановилось. Черномаркер какое-то время гладил мертвую голову, вытащил тело на поляну, вынул нож и быстро снял шкуру с ее лица, сделав сначала разрез вокруг шеи, а потом расколов жестокую плоть на голове. Вспомнив, что делал в таких случаях Волкоглав, он очистил лицо собаки и соскреб кровь с грубой шкуры. Он сделал рамку из веток, связал их плющом и привязал свежую маску к грубому основанию.

Потом, нервно и осторожно, надел маску. Выйдя на открытое место, он посмотрел на на деревню и мир глазами дикой собаки, глазами Кюнхавала, Охотника из Преисподней.

Какое-то время он молчал, а потом заорал и стал бить воздух перед своим лицом.

Он оказался в замкнутом, почти лишенном воздуха месте и прыгал в яркую раскрашенную дверь; лапы ударялись о дерево, тело билось о мягкую материю, покрывавшую коридор, в котором он бродил, бушевал, скулил… и прыгал. И слышал голос, сначала жалобный, потом истерический: «Я хочу мою собаку. Верните мне мою собаку. Пожалуйста. Пожалуйста. Верните мне мою собаку…»

И почти сразу же он оказался в другом месте, тоже замкнутом, и в нем тоже почти не было воздуха. Он слышал, как собака бьется о его дверь. Перед глазами крутились образы воинов. Через темные леса скакали кони. Грохотали копыта. В этой странной тюрьме громко били военные барабаны. Оперенья стрел качались под ветром. Свет сверкал на блестящем серебряном вооружении.

И еще он чувствовал боль и голод. Черномаркер хорошо знал этот голод…

Опять голос, голос демона-ребенка: «Мерлин. Артур. Сэр Гавейн. Сэр Бедивер. Сэр Вулф. Придите ко мне. Придите сейчас. Сейчас».

Еще образы: высокие башни, мощные стены, глубокое озеро вокруг гордого замка, и Черномаркер/дикая собака мечется между мелькающих ног прекрасных высоких лошадей; огромных гончих — в десять раз выше его — посылают на охоту за оленями, а сами олени возвышаются как деревья над лесом; повсюду рев, крики, топот ног и копыт, и звон оружия… Гремит музыка, слышатся бессмысленные звуки, развеваются цветные флаги, из-под широких навесов появляются высокие серебряные люди…

Черномаркер так сильно испугался, что его вырвало. Однако он очень долго ничего не ел, и из него вышла только бледная кислая жидкость. Он побежал от холодной и мокрой земляной стены, срывая с лица маску, пытаясь заглушить писклявый голос демона-ребенка и изгнать из головы пугающие непонятные изображения серебряных людей и белостенных замков. Он спрятался на краю леса, забился в боярышник и ежевику, и уткнулся лицом в затхлые заплесневелые листья папоротника.

Демон коснулся его. Он прикоснулся к нему через дикую собаку. Он поймал его в ловушку, заставил стать собакой, собачья часть демона поймала его тело, заставила его скакать, извиваться и царапать лапами, как та бедная сумасшедшая псина.

Но этот голос. Бедный голос: «Я хочу мою собаку…» Такая печаль. Такой страх. Такое одиночество.

Кто-то быстро и угрожающе шел через подлесок. Черномаркер захныкал и заполз глубже в лесное чрево. Сильная рука схватила его за мокрые штаны и выволокла наружу. Он сам встал на ноги, и Волкоглав молча тряхнул его. Старик нагнулся к сморщенной собачьей маске, внимательно оглядел ее, потом взглянул на мальчика.

— Ты же обычный Черномаркер. Если ты будешь играть с магией, почувствуешь укус зубов демона.

Мальчик съежился в крепкой хватке своего мастера.

— Я видел воинов в полном вооружении, — сказал он. — Они сверкали, как луна в воде. Я видел белостенные замки. Я коснулся демона и собаки демона. Он очень молод.

Хватка медленно ослабела. Волкоглав опустился на землю. Сначала он удивился, услышав слова юного писца, но потом, похоже, обрадовался.

— Верно, — прошептал он. — Значит ты попил напиток из черепа…

— Нет! Не пил! И не буду. Хотя я и голоден…

Древние глаза разорвали душу юноши. Но старая магия поклонилась, во всей своей мудрости, признав юношеский талант.

— Ты сделал больше, чем смог я, — пробормотал шаман. — Если ты смог коснуться демона-сына, ты можешь найти способ запретить ему возвращаться в ямы земли. — Мужчина подобрал смятую маску и надел ее на ученика, потом положил ему руку на плечо. — Ты сказал, что голоден, верно?

— Настолько голоден, что могу съесть собаку… нет! Не собаку!

Волкоглав засмеялся, и его хватка на шее мальчика усилилась.

— Где находится тело этой гончей? — мягко спросил он, и содержимое желудка Черномаркера опять подступило к горлу.

(III)

Когда он закончил есть — маленькая миска густой похлебки и кусок овсяной лепешки — шаман начал диктовать:

Это очень странный демон. Либо он совсем молод — возможно форма Меркурия или Мэбдагды — или он проглотил душу ребенка, и эта душа сражается; все эти развалины — результат ее ночных кошмаров. Деревня гнется, перекашивается и производит впечатление абсолютно чуждого мне места. Эти здания из другого мира, прямиком из ада. Черномаркер настроился на ребенка демона. Перед его глазами встают другие образы, другие миры, он может видеть то, что не могу увидеть я. Значит он может смотреть через ворота, открытые демоном, прямо в ад. Я вижу только то, что демон посылает через ворота в мир. Я собираюсь призвать демона. Для этого я использую Черномаркера и «путеводную маску», которую он так умно сделал, и призову душу ребенка. Демон последует за ней и я уничтожу его.

С рукой, лежавшей на плече мальчика, Волкоглав шел по грубой тропинке между лесами, которая вела земляному укреплению. Стоял тихий день; сильный запах дождя перебивал запахи плодородной земли. Птицы безостановочно сновали среди деревьев, и Черномаркер нервно огляделся.

— Что заставило тебя убить собаку и сделать маску? — спросил Волкоглав.

Черномаркер крепко сжал мокрую шкуру и взглянул на сморщенное лицо собаки.

— Импульс, — сказал он. — Но ты рассказывал мне о десяти дорогах, ведущих в ад…. Я знаю о Кюнхавале… И я не убивал собаку…

Волкоглав улыбнулся, его худое лицо напряглось:

— Кюнхавал: собака бежит в неведомые земли. — Он кивнул, слегка гордясь тем, что его ученик воспринял так много из его тайного знания. — Это очень древние дороги. Я сам ношу с собой все «путеводные маски», но использую только призрака, Морндуна. Когда я попадаю в другой мир, я хожу в нем, как призрак. Но сегодня я попытаюсь вытянуть демона в наш мир. И ты будешь тем, кто его выманит.

Деревня изменилась еще больше. Каменные стены, башни которых еще недавно гордо возвышались над берегом, разрушились и сгнили, заросли терновником и перекошенными дубами, маленькими узловатыми деревьями, которые росли из трещин и упавших кирпичей. Но высокий столб с развевающимся флагом все еще стоял в центре укрепления, недалеко от домов и разрушенных стен.

Бледный плотный туман непроницаемой пеленой закрыл все вокруг и спокойно висел, несмотря на свист холодного ветра, проносившегося через развалины. Пока Волкоглав пробирался мимо разрушенных зданий, Черномаркер подпрыгивал и вздрагивал при каждом странном звуке. Он слышал, как ржут лошади, бегут собаки, трещат деревья и грохочет оружие.

Они подошли к колодцу; все тот же невозможный ветер бесшумно развевал изодранные клочки палаток и флагов. Повсюду лежали сломанные копья невероятной длины. Свет внезапно отразился от морды лошади, вырезанной из стали. Приглушенно блестели кости, среди которых валялись самые разные маски или, возможно, защитные доспехи для животных.

Черномаркер начал дрожать, и шаман, все еще слегка сжимавший его плечо, взглянул вниз. Лицо мальчика стало пепельным, мокрый рот приоткрылся. Волкоглав взял у него из руки грубую маску собаки, еще оглядел деревянную раму, связанную побегами плюща, и надел ее на лицо ученика.

Черномаркер вскрикнул, из него полились слова, вызывая внезапное волнение среди маленьких тварей, возможно птиц, прятавшихся в развалинах.

— Сэр Гавейн въехал в разрушенный замок, среди упавших камней которого лежали останки многих благородных рыцарей! Холодный ветер развевал боевые стяги, последнюю память о храбрых воинах. Сам король опечалился бы, увидев, сколько мест опустело за круглым столом!

Слова улетели в туманную тишину, но они, похоже, заставили завибрировать землю. Волкоглав слегка присел, заставив мальчика укрыться с подветренной стороны низкой стены. Из тумана вылетели пять всадников на черных боевых конях. Без шлемов, но в одинаковых блестящих нагрудниках. Каждый нес длинное копье, сделанное из бледного дерева. На скаку они смеялись и громко звали друг друга. Они появились из ниоткуда и растаяли в воздухе. Стена за спиной шамана начала рушится. Он отпрыгнул от нее, и расширившимися глазами глядел, как изменяющий форму заставил появиться на гнилом камне маленькую круглую башню.

Опасное место!

Но сейчас демон здесь. Он говорит через мальчика. Поет через мальчика. Слово сэргавейн ничего не значит, но остальное, то, что прокричал Черномаркер… похоже на историю, возможно.

— Что ты видишь? Что ты слышишь? — спросил старик. Его глаза блестели, когда он смотрел на поникшее лицо собаки и на расширившиеся от страха глаза своего ученика.

Внезапно Черномаркер начал тереть ноги, морщиться и дергаться, словно его ударили. Он закричал от боли. Похоже, на его тело обрушился поток ударов. Он заскулил, а потом почти проворковал:

— Не бей меня. Пожалуйста. Не бей меня…

Потом он зарычал, рассердился, повернулся к Волкоглаву и стал бить и царапать костлявого сгорбленного человека. Шаман схватил руки мальчика, не давая тому вонзить обгрызенные ногти в старое тело.

— Выпусти меня! — закричал ученик. — Выпусти! Отопри дверь! Не бей ее! Не бей маму! Выпусти меня! Перестань орать! Перестань орать на нее! Пьяный ублюдок! Я буду говорить с тобой на таком языке! Перестань орать на нее!

А потом третье изменение, и мальчик закричал. Его скрутило. Шаман разрешил мучимому и одержимому телу своего юного друга упасть, но продолжал держать его за руки. По щекам мальчика покатились слезы.

— Где вы? — всхлипнул он. — Почему вы не приходите? Гавейн… Артур… Где вы? Я зову вас заклинанием, из книги. Почему вы не приходите?

Только теперь Волкоглав прошептал Черномаркеру, точнее демону, который говорил через нежелающего это мальчика:

— Где ты? Как тебя зовут? Кто этот мальчик?

Черномаркер на мгновение замолчал, потом сумел выговорить, через мучительные рыдания:

— Меня зовут Стивен. Меня зовут Стивен. Ты Гавейн?

— Где ты? — настойчиво спросил провидец.

— Я живу в Джиллингеме[14]. Ты должен знать. Ты должен знать. Ты сражался, чтобы спасти это место. А сейчас спаси меня. Забери меня из этого дома. Пожалуйста! Забери меня от отца…

Прежде, чем Волкоглав успел что-то сказать, в Черномаркера опять вселился кто-то другой. Он забился в хватке своего мастера и громко закричал, словно читая какую-то книгу:

— В центре старинного города находится большой колодец, уходящий вниз не меньше, чем на сто футов. Сейчас в него можно попасть из погреба Селфриджеса[15] и его показывают по специальному требованию. Два камня из него, с нацарапанными на них именами, находятся в местном музее. Они известны как камни рыцарей. Имена Илгаван и Бадда считаются вариантами имен двух легендарных рыцарей короля Артура (Гавейна и Бедивера, в традиционном написании), которые пытались защитить Джиллингем (тогда называвшийся Крукомагум или каменный холм) от многочисленно превосходящих сил саксонского военачальника Гиллы.

Волкоглав с удивлением выслушал все это. Но, постепенно, даже эти — очень странные — слова приобрели некоторый смысл.

Джиллингем. Странное произношение, но, ясно, что имеется в виду дом Гиллы, эта самая деревня. Здесь поселился народ Гиллы. Артур? Очевидно, имя. Есть очень много мелких военачальников, которых так зовут. Волкоглав хорошо помнил высокого римского аристократа, который набирал в свой отряд всадников из Крукомагума, к востоку отсюда. Но это было несколько столетий назад. Его звали Павел, но он носил герб с изображением медведя, сцепившегося в смертельной схватке с драконом, и его называли Арторий из Красной Ветви. Артор. Странное имя Селла Фриджес шаман не узнал — оно звучало как имя какого-то бога и, возможно, имелся в виду храм этого неизвестного божества.

Но особенно заинтересовала Волкоглава форма этой песни. Точнее ссылка на «легенду».

Из какого места демон-сын воззвал к миру Гиллы и его народа? Почему использовал мальчика? Все эти мысли, все эти крики тревоги походили на ужас ребенка… или действительно были им?

Внезапно размышления шамана резко прервались. Черномаркер взвизгнул и завыл, как собака, упал на четвереньки и начал прыгать и скрести стену перед собой.

— Моя собака! Моя собака! — крикнул он на своем языке, потом залаял, жалостливо и испуганно.

Волкоглав несильно стукнул его по спине:

— Да! Ищи. Найди. Иди и найди демона. Вперед!

Мальчик/собака побежал прочь, уронив рюкзак с перьями, пергаментом и чернилами; он втиснулся в щель в разрушенной стене, проникнув в сердце развалин, этого постоянно меняющегося места. Он искал колодец. Искал перепуганных фермеров, которые после маленькой стычки и триумфального убийства нацарапали свои имена на колодезном камне.

Волкоглав последовал за ним и оказался в сыром месте с зловонной водой, скользкими зелеными стенами и отчетливым запахом зла.

Шаман не видел ничего, кроме раздавленных окаменевших тел двух людей, их серых мертвых лиц, на которых все еще можно было увидеть выражение смертельной боли, которую они испытали, когда их конечности всосал в себя камень колодца. Сейчас они были наполовину людьми, наполовину каменными скульптурами, вырезанными в серо-зеленом песчанике; их словно сделали те греки, которые так замечательно вырезали человеческое тело из твердого сердца земли.

Волкоглав заметил все это, но у него не было силы освободить этих людей из их каменной могилы.

Черномаркер встал прямо и поглядел вверх, на косой серый свет, пробивавшийся сквозь дыры в деревянной, покрытой соломой крыше.

Его лицо исказилось от боли, и он кинул собачью маску на пол. Наконец его губы задвигались и из них начали медленно выходить слова:

— Перед ним лежали высокие стены камелота… на скаку сэр-гавейн мог слышать звуки сражения… возможно турнир… он чувствовал быка на вертеле… ветер развевал сотни флагов над шатрами собравшихся рыцарей Артура… из каждой страны к белостенному замку прибыли великие воины… королева смотрела с высокой башни… белые шелковые платочки слетали со стен и рыцари с радостью ловили их…

— Хватит!

Волкоглав дал пощечину мальчику, и, внезапно, одержимость закончилась. Черномаркер выглядел удивленным, а потом испуганным. Тем более, что он чувствовал как движется земля и трещит камень…

Внезапно все стало белым, словно из стен и крыш выкачали все краски…

Внезапно задул летний ветер…

Внезапно поскакали лошади…

Казалось, в затхлом воздухе колодца плыли белые паутинки… Женский голос что-то нежно пел, но слова не имели смысла.

Черномаркер затрясся и выпалил:

— Это все в книге. Картинки. Слова. Это все есть в той комнате, в которой он заперт. Он переворачивает страницы. И там много призраков, могучие замки, башни, огромные лошади, серебряные люди. Он читает книгу заклинаний. Ой! Моя голова! Она так болит! И он так одинок!

Пока мальчик сражался с вызванной демоном болью, Волкоглав торжествовал. Книга заклинаний. Ну конечно! Когда демон глядит на изображения, сопровождающие каждое заклинание, мир изменяется. А когда он читает дьявольские рассказы о серебряных рыцарях и сражениях, когда он описывает тот мир, он изменяет мир в деревне Гиллы. В том, другом мире, имена двух этих людей написаны на Книге Ада, они сами создают историю. Это и есть связь. Когда демон ищет выход из тюрьмы, он изгибает врата — да, этот каменный колодец! — пытаясь освободиться, попасть в этот мир, где живут фермеры, дрожащие от его силы.

Как умно прикидываться ребенком, читающим из манускрипта страницы, написанные для детей.

Наверно Волкоглав проговорил эту мысль вслух. Черномаркер, который сначала смотрел на него ничего не понимая, а потом с ужасом, внезапно крикнул:

— Нет! Он не демон! Он просто ребенок. Как я. Мальчик, наказанный и запертый в комнату. Он где-то очень далеко отсюда, но он связан с нами через колодец. Настоящие демоны — люди, которые заперли его. Они мучают его. Он очень одинок. Только когда ему больно, он может убежать. Он пытается дотянуться до нас и попросить о помощи. Нет! Он не демон. И ты не должен делать ему больно.

— Ты одержим, — хрипло пробормотал провидец, глядя на исказившееся лицо ученика и на слезы в его глазах. — Я давно должен был это осознать. Демон уже на полпути в наш мир.

Черномаркер отступил и уперся в стену, в один из окаменевших трупов. Потянувшись рукой назад, он нащупал одно из нацарапанных имен, и тут же отдернул пальцы, скуля, как и раньше, когда он был наполовину собакой.

Волкоглав медленно, не спуская глаз с мальчика, подтянул к себе мешок с магическими артефактами. Он думал, прикидывая, как ему справиться с этим новым одержанием.

— Вы не понимаете, — выдохнул Черномаркер. — Вот если вы наденете маску призрака, ты, возможно, увидите то, что видел я.

Шаман вынул костяной нож, вырезанный из лопатки кабана. Отполированное лезвие было невероятно острым, свет тут же заиграл на нем.

Черномаркер всхлипнул. Он был не чета этому могущественному магу. Он помчался вдоль стены этой странной комнаты-колодца, поскальзываясь на скользких камнях пола. Мужчина погнался за ним. Мальчик выхватил свою собачью маску и держал ее у лица, лихорадочно привязывая плющ к голове. И, внезапно, он завыл, дико и громко. Глаза вспыхнули — они глядели из пути Кюнхавала.

— Я иду к тебе! — крикнул он, и другой мальчик перестал перелистывать страницы. Пес прыгнул на дверь. Он стал больше. Он стал злее. Тело ударилось о дверь, и дом содрогнулся. Мальчик спрыгнул с кровати, подбежал к двери и прислушался.

— Моя собака! Верните мне мою собаку!

Черномаркер опять прыгнул, растопырив передние лапы и вытянув когти. Он ударился в Волкоглава, ударился в дверь, и дверь открылась. Потом краткий миг боли, а потом любящие руки обняли его за шею, взъерошили шерсть на голове и щеках. Слезы счастья. Крики радости. Потом крики, громкие и злые, пьяные крики. Голос мужчины. Закричала женщина.

Но мальчик и его собака уже выскочили на лестничную площадку, прыгнули на крышу гаража, соскочили вниз и побежали к городу, где ревели машины и где ждала их свобода.