Лето разноцветно-косолапое

«Да ну их, этих пингвинов…»

За лето медвежата подросли по-разному. Больше всех прибавил в росте и силе северянин Умка. Чёрный Тедди пытался одолеть его наскоком, быстротой натиска.

— Давай бороться! — кричал Тедди и тут же налетал на Умку сбоку.

Иной раз ему удавалось повалить белого медвежонка и тут же провозгласить свою победу. Но если нет, то барибал вскоре оказывался на лопатках и просил у «бледнолицего брата» мира. А потом отряхивался и бормотал вполголоса:

— Ладно-ладно, Америка за меня отомстит.

Умка добродушно пожимал плечами: он сомневался, что вот сей час из-за куста выйдет разгневанная Америка.

Что же касается рыжего Бхалу, то с ним бороться следовало осторожно. Хоть и был он ростом поменьше, но мог впасть в боевое неистовство: вскочить с рёвом на задние лапы и хлестать вокруг себя страшными когтями, не глядя куда, забыв, что это не битва с тиграми, а медвежоночья игра.

Панда редко вплеталась в мальчишескую кучу-малу. А Коала так и вовсе никогда.

(Нельзя сказать, что коалы вообще не дерутся, бывают и схватки — но то молодые парни спорят за прекрасную сумчатую невесту, а ведь не бабушки же.)

Но за поединками Коала наблюдала с интересом и всегда болела за Умку. А сильный Умка чаще других возил на себе бабушку — добрую, тёплую и мягкую.

Иногда Аксинья Потаповна отправлялась купаться и оставляла Коалу под защитой полярного медвежонка. Тогда Бхалу и Тедди играли без него, а Умка с Коалой вели неспешную беседу.

Пролетали с севера на юг гуси, выстроившись в небе уголком.

— Наши, — сказал Умка. — Говорят, будто гуси на зиму уводят солнце на юг. А весной гонят его обратно.

— А я знаю, где зимует солнце, — сказала Коала. — Далеко-далеко, дальше самой Австралии, есть южный полярный край — Антарктида. Там всегда холодно, вечные толстые льды. Как раз в декабре, когда у вас на севере ночь, над Антарктидой солнце вообще не заходит. И на прибрежном льду толпятся пингвины.

— Какие они из себя, пингвины?

Толстые птицы с чёрными спинами, летать вообще не умеют, крылышки короткие. Зато хорошо плавают, ныряют в море за рыбой.

— А как же они улетают на зимовку? — спросил Умка.

— Они не летают, — повторила Коала. — Большие пингвины прямо в Антарктиде зимуют, а маленькие плывут зимовать к нам, в Австралию. От них я всё и знаю.

— А в той Антарктиде медведи водятся?

— Нет, никаких зверей, — покачала головой Коала. — Только пингвины.

— Эх, мне бы туда, в Антарктиду, — мечтательно вздохнул Умка. — На пингвинов поохотиться.

Коала засмеялась:

— Нет, наш мир специально так устроен: умки отдельно, пингвины отдельно. Или остались бы от пингвинов пух да перья. А ведь они такие симпатяги.

Умка прикрыл глаза — пусть нельзя попасть в Антарктиду, но помечтать-то никто не запретит.

И тут внезапный сильный толчок опрокинул мечтателя на траву. «Тедди!» — сообразил Умка. А это был не Тедди! Вскочив, Умка увидел на дереве большущую лохматую зверюгу, а выше — уже почти на самой верхушке берёзы — маленькую серую Коалу. И как ей хватило проворства так быстро взобраться наверх!

— Держись, бабуля! — рявкнул Умка и высоко подпрыгнул, стараясь ухватить Росомаху за хвост.

Та лишь подобрала хвост и усмехнулась:

— Учись по деревьям лазить, белый врангелевец!

Тут она была до обидного права: Умка совсем не умел карабкаться по деревьям. Он допрыгивал до нижней ветки, нелепо болтался, обдирая кору задними когтями, потом неизбежно срывался и падал в траву. А Росомаха знай поднималась всё выше и выше.

— Мечта сбывается, — приговаривала она, облизываясь. — Австралийская дичь с доставкой на дом!

Бабушка Коала съёжилась комочком на тонкой ветке и ничего не отвечала. В Австралии нет хищников, которые лазили бы по деревьям, и защиты против них у коал не предусмотрено.

— Держись крепче, бабуля, — снова крикнул Умка и принялся изо всех медвежьих сил трясти берёзу.

Дерево закачалось, зашумело вянущей листвой. Росомаха судорожно вцепилась в ветви:

— Ну ты, медведь, потише, баб-ку уронишь!

Как бы не так! Бабушка Коала выбрала момент — и невиданным прыжком перескочила на другую берёзу!

На шум подоспели Тедди и Бхалу. Они очень удивились: никто и не знал, что росомахи могут лазить по деревьям.

— А может, ну её? — спросил Тедди.

— Нет, не «ну»! — возразил Умка. — Она чуть нашу бабулю не слопала!

— Ах так?! — возмутились Тедди и Бхалу и стали раскачивать берёзу с троекратной силой.

Положение Махи-Росомахи было незавидное.

— А ну, брысь, пацанва! — рычала она. — А то ведь я сейчас спущусь — полетят клочки по закоулочкам!

— Спускайся, спускайся, — поманил когтистой лапой Бхалу. — Чьи ещё клочки полетят!

Отчаявшись, Маха решилась повторить прыжок Коалы, но ветка под её тяжестью сломалась, и зверюга с шумом и треском полетела вниз. Растянулась плашмя, но тут же подскочила и помчалась прочь от погони, огрызаясь на бегу.

Умка в преследовании не участвовал. Коала спустилась, крепко обняла его за шею, и он слушал, как бьётся под серой шубкой её переволновавшееся сердечко.

— Да ну их, этих пингвинов, — сказал Умка. — Не бойтесь, бабуля, я вас в обиду не дам.

Ну вот, собственно, и всё, наша повесть подошла к своему… началу. То есть к «Уроку баболепия». Теперь читатель, если угодно, может снова вернуться к первым страницам и читать книжку по кругу, сколько душе заблагорассудится. А неохота назад — значит, вперёд. Последняя глава осталась.