Лев Иудеи

Глава 16

Натан почти кончил писать свой рапорт, когда в библиотеку, где он работал, вошел Муса.

— Когда закончишь, принеси рапорт в командире кабинет на пятом этаже. Хочу с тобой поговорить. Этот план пришлось подвергнуть некоторой корректировке. В одиннадцать часов кто-то указал, что такой неопытный пловец, как Назир, а он упомянул в своем разговоре с Халимом, что намерен впервые искупаться, вряд ли полезет ночью купаться в море.

Таков был первоначальный сценарий «несчастного случая», но он мог вызвать подозрения даже у самых простодушных людей. Его голос был списан с магнитофонных записей, сделанных в пирейской квартире.

— Елена скажет Халиму, что Назир с утра отправляется заниматься подводным плаванием, после этого позвонит. Таким образом Назир, находившийся в руках группы «Кидон», был пощажен еще на несколько часов. Он утонет в специальном бассейне с морской водой, в полном снаряжении для подводного плавания. «Не исправности» в этом снаряжении можно будет легко установить. Потом самолет-амфибия перевезет тело Назира в пластиковом мешке с морской водой на остров. Тело будет спущено в море, около берега, а затем найдено туристом во взятой напрокат лодке. Играя роль туриста, первый номер даже рассчитывал поудить рыбу.

Натан и Муса находились одни в большой, тускло освещенной комнате. Это было излюбленное местечко начальников отделов и местных отделений, здесь они могли спокойно толковать между собой, не опасаясь, что их кто-нибудь подслушивает, здесь царила расслабляющая атмосфера клуба для избранных или вестибюля гостиницы. Где-то в глубине, лилась тихая музыка; вошедший Натан попытался вспомнить, какой это мотив, но не смог.

Муса приветствовал его широкой улыбкой, показывая на удобный диван. Натан опустился на мягкое сиденье, нагнулся вперед и положил на столик перед ним пап ку со своим отчетом. Муса подошел к бару и вернулся с двумя стаканами.

— Ты ведь любишь текилу, верно?

— Верно.

— Ну что ж, выпьем на дорожку.

— На дорожку?

— Ну да. Ты должен встретиться с Нечистой Игрой и получить у него информацию о «кроте». Мы ведь не выяснили, кто нас предает, от Лиса?

— Нет. — Натан мысленно вздохнул. — После всего, что нам пришлось совершить в эти последние несколько дней, эта встреча кажется мне бесконечно далекой. Мы мало что можем сделать, пока он не выедет из Сирии. А когда выедет, это дело можно обладить очень просто. Без лишнего шума. Тут нет ничего похожего на последнюю операцию. Обычное свидание. Если, конечно, вознаграждение для него уже выделено.

— Что выделено? — переспросил Муса, напустив на себя простодушный вид.

— Выделено ли то вознаграждение, которое запросил Нечистая Игра?

— Да, да, тут никаких проблем. Только получи у него фотографии. А для обеспечения безопасности встречи я пошлю с тобой группу людей.

— Не вижу особой надобности. Он не представляет никакой опасности. Я могу справиться один.

— Я забочусь не о тебе, а о сохранности фотографий. Разве ты не понимаешь, что эти фото, которые он тебе должен отдать, содержат самую важную информацию, которую мы получали когдалибо со дня организации Моссад? Ведь у нас никогда еще не было «крота». Нет… да… послушай, поступай как считаешь нуж ным, устало проговорил Натан. Но я не хочу, что бы у меня на хвосте сидела целая группа. Если они должны обеспечить безопасность нашей встречи, я не возражаю, но вели им держаться подальше от меня и моего агента. Я не хочу, чтобы какой-нибудь засранец спугнул его.

— Не беспокойся. Я пошлю Дова. Он будет обеспечивать безопасность. Ты ведь уже работал с ним вместе. Я всегда считал, что вы друзья.

— Да, друзья, и я уверен, что он будет на высоте. Но я хочу, чтобы ты объяснил ему, что это мой агент и командовать буду я. Я хочу, чтобы перед отъездом ты сам объяснил ему это в моем присутствии. Договори лись?

— Да. А теперь выпьем за ту великолепную операцию, которую ты только что провел. — Он поднял стакан над головой, затем чокнулся с Натаном. — Эту операцию будут много лет изучать в академии. А держать человека здесь, перед тем как его ликвидировать, словно живую рыбу в ресторане, просто гениальная выдумка.

Муса знал, что этот разговор неприятен Натану. То, что техническое решение, принятое Натаном, как одну из составных частей, включало хладнокровное убийство человека, еще долго будет лежать тяжким бременем на его совести.

— Кто будет проводить контроперацию? — спросил Натан, чтобы переменить тему. Он откинулся и одним залпом опустошил стакан с текилой.

— Никакой контроперации не намечается, — ответил Муса. — Шеф не хочет, чтобы мы пока вмешивались.

— О чем ты говоришь? Как это не хочет, чтобы мы вмешивались? — Натан едва не поперхнулся.

— Ты слышал, что ты слышал. Ты должен признать, что это разумное решение, — мягко сказал Муса.

— Не понимаю, — сказал Натан, откашливаясь, — не понимаю, что ты говоришь.

— Послушай, взгляни на это дело с другой точки зрения. На этот раз мы находим человека, который делает за нас всю грязную работу, и ко всему еще вся ответственность ложится на противоположную сторону. Что может быть лучше, чем это? Не могу припомнить ни чего лучше, кроме ирано-иракской войны. Может, тебе приходит что-нибудь на ум?

— О чем ты говоришь? Слышат ли твои уши, что произносит твой рот? Они хотят убить умеренных палестинцев. Это положит конец мирному урегулированию. Только умеренные могут найти выход из тупика.

— Вот именно. И что мы, черт подери, выиграем от мира? Ведь нам придется отдать часть своей земли, снести поселения, потерять стратегическое пространство. Тут же последует снижение ассигнований на безопасность и оборону. Американцы, возможно, сократят свою по мощь, ведь мы уже не будем в состоянии войны. Уменьшит свою помощь и еврейская диаспора. И после того, как мы пойдем на все эти уступки, они дождутся благо приятного для них момента и просто-напросто спихнут нас в море. Помоему, пусть уж лучше все остается как есть…

— А как насчет указаний свыше? Премьерминистр Рабин никогда не одобрит подобного.

— Рабин стар. Он добивается мира в угоду американцам. К тому же нам необходимо разрешение только для того, чтобы что-нибудь делать. Но чтобы ничего не делать, нам не надо никакого разрешения. Так мы и собираемся поступить, это будет самое лучшее. Надеюсь, ты меня понимаешь?

Перед Натаном был совсем не тот человек, которого он, казалось, хорошо знал. В течение многих лет Натан ожидал от Мусы необычных поступков, и Муса оправдывал его ожидания. Но это было другое. Несколько минут Натан пытался переварить узнанное. Хотя он много лет проработал вместе с Мусой, он никогда не обсуждал с ним один на один политику. И теперь ему было ясно, что спорить бессмысленно.

— Что, если они решат захватить кого-нибудь из наших людей? Ведь мы.тоже посылаем за границу много делегаций.

— Мы не допустим, чтобы они вытворяли все, что им вздумается. — Муса улыбнулся, как бы стараясь успокоить Натана. — Мы будем контролировать все их действия и следить, чтобы они делали только то, чего от них ожидают. Невелика беда, если они прихватят нескольких американцев. Это только сделает их еще более непопулярными. Кто мы такие, чтобы их останавливать? Но если они попробуют задеть нас, мы будем наготове и ударим их по самому больному месту. — Муса глотнул вина. — Пожалуй, было бы совсем неплохо, если бы они прихватили американцев. Я думаю, что настало время показать этим чванливым выскочкам, которые воображают, будто разбираются в ближневосточных делах, какая рыба самая вонючая.

Натан, все еще откашливаясь, встал с мягкого дивана. Стало быть, подумал он, решение уже вынесено, и даже не Мусой. Продолжать ни к чему.

— Я был бы рад посидеть еще, — сказал он с наигранной бодростью, — но должен найти кого-нибудь, кто согрел бы мою постель. — И он подмигнул Мусе.

— Вперед. Ты заслужил такую награду. — Муса был, видимо, счастлив вновь перейти на приятельский тон. — Кстати, на следующей неделе Нечистая Игра выезжает из страны, что ты предполагаешь делать до этого времени?

— Ты хорошо меня знаешь, — сказал Натан. — С тех пор, как я поступил в Моссад, я не планирую свое время и не покупаю неспелых бананов.

Они оба рассмеялись.

Перед уходом Натан сказал:

— Может, я использую несколько дней своего отпуска, предполагается, что сейчас я нахожусь в отпуске, чтобы посетить мою семью в Нью-Йорке. — Он показал на папку на столе. Н— е оставляй ее здесь. Мы еще не видели лица «крота».

— Когда я его увижу, — проворчал Муса, — у него больше не будет лица.

До этого времени Натан всегда находил рациональное объяснение всему, что происходило в Моссад. Убийства, жестокости, даже зверства все это он оправдывал соображениями безопасности государства, необходимостью возрождения так называемой «древней обновленной земли», о которой говорит сионизм. Но тут совсем другое. Это все равно что кувалдой убить муху на лице лучшего друга. Он всегда знал, что представляет собой в Моссад то, что в армии называют пушечным мясом. И до тех пор, пока он был уверен, что борется за правое дело, мирился с такой участью.

Все предельно просто. Израиль хочет мира, а арабы его отвергают, поэтому израильтяне не должны выпускать из рук оружия, пока не добьются мира. Натан предан делу мира более предан, чем многие другие, и готов нести на своих плечах необходимое бремя. Но план, который раскрыл перед ним Муса, противоречил всему, во что Натан верил. Какой дерзкий замысел! Возвести барьер на пути к миру! Это могла придумать только больная фантазия. Натан почувствовал, как в нем закипает сильная ярость. Не подать ли ему заявление об отставке? Присовокупить к этому заявлению письмо и одну его копию отправить премьер министру. Тогда он сможет жить с чистой совестью. Если он этого не сделает, то навсегда потеряет самоуважение.

Почти полночи Натан сидел за письменным столом, подбирая как можно'более выразительные и точные, слова для письма. Перечитав его, он понял, что его замысел обречен на полную неудачу. Его прямые начальники тут же конфискуют письмо и будут держать его в кутузке, пока скандал не уляжется. Тогда, только тогда его выпустят и уволят со службы с такой формулировкой, которая опорочит его навсегда. Таким путем они заткнут ему глотку. Нет, бегство не выход.

В гневе и ярости в его уме постепенно вызрело решение, которое принесло с собой спокойствие. Обратного пути нет. Он примет их вызов и остановит их, даже если ему придется действовать голыми руками, а это более чем вероятно. Пускай в глубине души он уверен, что ничего не достигнет, он все же попытается. Натан ясно понимал, что с этого момента будет работать по обе стороны очень высокой и опасной ограды. Падение в ту или иную сторону угрожает ему верной гибелью. Но самое худшее, если ему придется работать в одиночку, без поддержки системы Моссад.

Натан знал, что придется разработать план, который даст ему возможность работать извне, продолжая пользоваться системой изнутри. Это был единственный путь, в теории вполне осуществимый. Но пока он не имел никакого понятия, как его осуществить. Он решил спланировать свою операцию так, будто за его спиной стоит вся Моссад, а затем поступать по обстановке.

Прежде всего он должен заслать своего человека в террористическую группу в Греции. Это должен быть человек, пользующийся доверием террористов и в то же время не вызывающий подозрений у наблюдающей за ними группы «Кидон». Дело это было куда как нелегкое. И неизбежно очень рискованное: ведь ему придется доверять людям, которых он плохо знает, и надеяться на лучшее.

А времени было не так уж много. Он хочет начать еще до своей запланированной встречи с Нечистой Игрой. Чтобы достичь успеха, надо действовать немедленно. Завтра же утром пройти проверку на детекторе лжи. Так он снимет с себя подозрения, ибо кто знает, сможет ли он пройти эту проверку позднее.

Еще до того, как Натан предпринял свой первый шаг по осуществлению, как он считал, спасительной миссии, он уже нарушил правила Моссад. В эту поездку в Нью-Йорк он взял с собой два набора удостоверений личности, спрятанных в атташе-кейсе. Это уже само по себе было грубейшим нарушением правил. Он похитил их из своего досье, которое хранилось в подвале Моссад. Предназначались они для использования в несостоявшейся операции и поэтому так и не по надобились.

Сотрудник отдела Аль отвез Натана в аэропорт, и, прежде чем они вошли в аэровокзал, Натан вручил ему все свои израильские документы, включая пропуск и не сколько личных знаков, а также свою «беретту-22». Все это было уложено в пластиковый мешочек, который сотрудник запечатал. Оба они расписались на подвешенном к нему ярлыке. Вернувшись в страну, Натан должен был получить все это из сейфа.

Ему предстояло вылететь в аэропорт Мирабел в Монреале, чтобы вскоре после этого отправиться в Нью-Йорк из аэропорта Дорвал. Это была общепринятая в Моссад процедура для всех, вылетающих в Америку. Вылетать из Израиля прямо в Соединенные Штаты считалось рискованным.

Хотя Натан и совершал так называемую частную поездку, он решил воспользоваться обычным путем. Конечным пунктом его назначения был Вашингтон, но он не включил этот город в официальный маршрут своего путешествия. В Вашингтоне он встретиться с Сидом купером. Они давно не виделись, и встретиться будет очень приятно.