Левая Политика. Между выборами и забастовками

Время разбрасывать идеи. И собирать отзывы

От редакции

Так получилось, что от весьма узкой практической задачи — собрать и обобщить отзывы читателей о первых номерах журнала «Левая политика» — мы вышли на задачу более общую: выявить тренд возможного развития журнала, максимального отвечающий потребностям его аудитории. Собранные отклики обнаружили, что сама эта аудитория крайне неоднородна и ждёт от журнала разных, порой противоположных вещей. И тут возникает проблема совершенно иного уровня: определить, каким должен быть журнал левого направления, максимально отвечающий потребностям сегодняшней ситуации. Разумеется, сформулировать столь общую концепцию в одной редакционной статье не удастся. Разнообразие и противоречивость претензий и пожеланий, которые содержатся в присланных отзывах, не позволяет надеяться на выработку на их основании даже сколько-нибудь единой и эффективной «маркетинговой» стратегии. Иными словами, удовлетворить многообразным пожеланиям может только несколько журналов, у каждого из которых окажется от одного до десяти читателей, которые, однако, будут, наконец, удовлетворены его содержанием, будут с увлечением читать его, обсуждать в своём узком (иногда очень узком) кругу особенно понравившиеся материалы, писать в журнал восторженные отклики. Вполне возможно, что в этой идиллической картине есть что-то левое, но вот политики здесь нет точно.

Правда, печься о коммерческой перспективности журнала с таким названием и идеологией в наше время было бы по меньшей мере неблагоразумно. Но и сформировать единую и непротиворечивую концепцию содержания, идеологии и даже фразеологии журнала на основе присланных отзывов не получится. Можно предположить, что несколько неудачна выборка — отклики присланы людьми различных взглядов и убеждений, интеллектуальных и эстетических вкусов, поэтому такая пёстрая картина и сложилась. Но приславшие отклики люди идентифицируют себя с левой средой, которая, по их же утверждениям, в современной России очень узка. Таким образом, в относительно небольшой социальной группе, члены которой идентифицируют себя с одной идеологией, формируются весьма различные информационные и интеллектуальные потребности, весьма разноречивые представления о репрезентации этой идеологии.

Безусловно, прав А.Н. Тарасов, сказавший в интервью «Левой политике», что существуют довольно чёткие границы левых движений. «Те движения, которые выступают против капитализма, расового или национального неравенства, царства частной собственности, отчуждения и эксплуатации человека человеком, являются, безусловно, левыми. Это — обязательный набор. Если что-то из этого набора выпадает, вы имеете дело уже не с левыми, даже если они себя так маркируют». Однако эти общие идеологические рамки, при всей их важности и определённости, не исключают различного решения тактических задач, как в теории, так и в практической деятельности. При анализе конкретного капитализма и национализма, реально существующих форм эксплуатации и отчуждения, не просто формируются разные выводы и концепции — выстраиваются целые идеологические крепости, порой неприступные для иных суждений, даже иных методов исследования. Отсюда и разнообразие интеллектуальных потребностей, отсюда и многообразие требований и претензий к журналу, который должен эти потребности удовлетворять.

В таких условиях равнодействующей для всех мнений и споров должна бы стать линия, совпадающая с потребностями общества. Естественно было бы предположить, что журнал с названием «Левая политика» максимально отвечал потребностям социального протеста, зреющего в обществе, задачам сопротивления наступлению на социальные права граждан со стороны государства. К сожалению, именно в этом месте и зарыта самая большая и самая неприятная для нас собака. Импульс массового протеста ещё слишком слаб, чтобы сформировать сколько-нибудь единую идеологию и, тем более, фразеологию. Левая идея востребована пока в основном на индивидуальном уровне, замкнута в отдельных группах и сообществах, является результатом скорее интеллектуального поиска, чем осознанной социальной практики. Такая индивидуализация левой идеи приводит к тому, что её сторонники предъявляют разноречивые требования к левым интеллектуальным продуктам, требуют то иных исследовательских подходов, то других идеологических интерпретаций, а то и вовсе совершенно другого содержания, рассмотрения истории или теории или практики левого движения, — каждому своё.

Отвлечёмся на время от аудитории журнала и посмотрим, в каких условиях он появился. Совсем недавно страна браво проголосовала за партию власти, удивив своим энтузиазмом саму эту власть. Давление, предпринимаемое на избирателей, было вызвано ожиданиями крайне низкой явки. Однако люди послушно проголосовали, причём весьма осознанно (судя по социологическим опросам) именно за тех, кто принял и принимает законы, неумолимо сокращающие социальные права граждан. Недовольный ропот опять как-то неумолимо перемещается на кухни, при этом народ готовится избрать долгожданного преемника, посмеиваясь, но особенно не возмущаясь.

Меж тем медленно, но верно меняется и культурная ситуация. Из гуманитарного знания вытесняется сколько-нибудь последовательная социально-политическая оценка как исторических событий, так и философских и социологических концепций, образование, ориентированное на понимание, подменяется заучиванием, механическим воспроизведением определённых словосочетаний, что закрепляется в новой системе организации образования. Периодически возникающие протесты против нарушения социальных прав непоследовательны и непродолжительны, большинство инициатив правительства принимается населением спокойно, выступления профсоюзов скупо освещаются прессой и мало интересуют большинство населения. Более того, протест, несогласие, противостояние власти превратилось в сознании людей из естественного состояния мыслящего человека в некую психологическую «неправильность», удел маргиналов, феномен в лучшем случае смешной и неприличный, а в худшем — опасный.

Тем не менее, объективные условия для развития социального протеста в нашей стране, безусловно, созрели, существует и заметное недовольство ситуацией, которое, однако, очень медленно и трудно оформляется идеологически, не имеет пока выраженной антикапиталистической, то есть собственно левой направленности. Социальная база последовательного протеста только формируется, говорить о консолидации, интеллектуальном и идеологическом оформлении ещё рано. Можно, конечно, повторить слова А.Н. Тарасова, о том, что левого движения в стране нет. «Люди есть, а движения нет». Но люди ведь есть. И если есть люди, то они могут создать движение. В конце концов, самые что ни на есть благоприятные условия и объективные обстоятельства в истории ничего не значили бы, если бы не было сознательной деятельности людей. В современных условиях социальной аморфности, деидеологизированного недовольства необходим интенсивный интеллектуальный поиск с использованием различных методов анализа. Лабораторий такого поиска и может стать журнал.

Показательно, что многие авторы откликов убеждены в том, что левый журнал сейчас необходим, хотя они и по-разному понимают источники потребности в таком журнале. Ни один, кстати, не отметил, что такой журнал сейчас не нужен. Александр Тарасов, например, считает, что «…донесение альтернативной точки зрения и просто правдивой информации само по себе является пропагандистской политической ценностью. Но это пока ещё не инструмент мобилизации, консолидации сил и политического строительства. Это инструмент создания той социальной среды, в которой могут более или менее комфортно себя чувствовать потенциальные сторонники или будущие соратники. Тем людям, которые чувствуют тяготение к левому флангу, это позволит находить созвучные себе мысли, чувства, аргументы». Такая постановка вопроса заставляет делать вывод, что журнал должен быть обращён к широкой аудитории, должен выполнять, прежде всего, просветительскую и пропагандистскую функции. Алексей Пензин утверждает, что «в нынешних условиях, когда всё больше людей избавляются от идеологических иллюзий и встают на более критические позиции по отношению к рыночному обществу, подобный журнал, разумеется, необходим». Однако журнал, с точки зрения А. Пензина, должен стать «связующим звеном между средами, условно говоря, “«академических интеллектуалов”, “творческих работников” и “активистов”… актуальными задачами являются: переводы основных теоретических работ последних десятилетий; исследование постсоветской действительности, её реального устройства с помощью инструментария критической теории; активная борьба за гегемонию левых идей в университете». Михаил Ильченко отмечает, что та ниша, которую «Левая политика» может занять, в России «если не пустует, то заполняется крайне обрывочно». «Речь идёт о попытке создания своего рода левого культурного пространства. Культурного не в смысле сосредоточенности на “культурной критике” по примеру New Left Review, а в смысле объединения вокруг себя людей, близких по образу мысли, по своей культурной и мировоззренческой позиции, а не только по политическим предпочтениям. Как мне кажется, левый проект в России измеряется не столько числом левых общественных и политических организаций, сколько количеством людей, склонных к критической оценке происходящего, “левых” по своему мировоззрению и установкам. С этой точки зрения “Левая политика” могла бы стать одной из форм его осуществления. И именно такой мне видится его основная задача. Мне кажется, что журнал существенно бы выиграл, если бы ориентировался не только на общественно-политическую, но и на всю гуманитарную среду в целом».

Объединённые идеей о необходимости журнала, эти отзывы обнаруживают различные представления о его задачах и его целевой аудитории. А. Тарасов говорит о пропагандистской направленности журнала, ориентированного на людей, склоняющихся к левой идее в силу своего социального опыта. А Пензин и М. Ильченко обсуждают необходимость теоретических дискуссий, обращения к интеллектуальной аудитории, поиска новых исследовательских методов и объяснительных концепций. Александр Шубин говорит о том, что журнал сейчас теряет «миссию лаборатории интеллектуального поиска». Он предлагает такой выход из положения: «1. Журнал — дискуссионная площадка, где ведётся постоянный, продолжающийся диалог по определённым вопросам, не решённым в левом движении и вызывающим жгучий интерес. При этом (благодаря позиции редакции) стороны должны не ругаться, а стремиться найти пункты сближения. 2. Тематические выпуски, своего рода небольшие коллективные монографии. В принципе, можно и совместить». Таким образом, опять возникает идея теоретической лаборатории, но теперь уже ориентированной на само левое движение, на левое сообщество.

Ещё меньше согласия у авторов отзывов по поводу возможного содержания журнала. Здесь нас просто засыпали предложениями. Александр Шубин предлагает обратиться к вопросам тактики: «…как нам организоваться и как их уесть. Здесь есть риск сбиться на текучку, а хотелось бы больше стратегии. Есть ли возможность перейти от правозащитной деятельности, оборонительной по сути, к наступлению, к изменению социальной системы?… 3. Что делать? С ударением на “ЧТО”. Обычно этот вопрос путают с предыдущим, делая ударение на “делать”. Делать, конечно, нужно, но дело — не самоцель. Нужно понять связь дел с нашей конструктивной программой социализма. Поставленная ещё Черновым задача развития конструктивного социализма сейчас как никогда актуальна. Я буду рад, если “Левая политика” сделает акцент на этом третьем вопросе».

Есть и более конкретные предложения по содержанию журнала.

Дмитрий Костенко предлагает несколько идей публикаций в стиле политического ликбеза для аудитории, интересующейся левыми идеями «для общего развития». Процитируем его советы. «Члены редакции активно разъезжают по различным международным конгрессам, им доступна литература на иностранных языках по темам, которые касаются истории левого движения, но остаются вне поля зрения российского левого сообщества. Напишите, наконец, об истории революционного перонизма и монтонерос в Аргентине, распишите без идеологических пристрастий последовательность основных расколов в IV Интернационале, расскажите о бордигизме и других течениях левого коммунизма. Информации об этом в достаточном объёме никто в нашей стране не имеет. Это ново, необычно, а потому завораживает. Если вы считаете, что это чересчур маргинальные темы, то напрасно. В своё время мы в “Чёрной звезде” впервые напечатали информацию о красных скинах, после неё на анархистском съезде развернулась бурная дискуссия: существуют ли красные скины в природе, или Костенко всё выдумал. А сегодня это мощнейшее субкультурное течение левой сцены. Но если не брать экзотику, то можно вспомнить, что в России до сих пор не вышло ни одной работы, последовательно описывающей историю “Красных бригад”. Если вы напечатаете обзорную статью об этом, уверяю вас, что провинциальные революционеры будут расхватывать вашу “Политику”, как горячие пирожки». Просто развёрнутая программа для редакционного совета на несколько номеров вперёд.

Совсем другой тренд развития предлагает журналу М. Ильченко. Он пишет: «Мне кажется, что журнал существенно бы выиграл, если бы ориентировался не только на общественно-политическую, но и на всю гуманитарную среду в целом. В ней — большое число людей, возможно далёких от реальной политики, но, тем не менее, придерживающихся левых взглядов, воспитанных “критической” философией. Это и философы, и культурологи, и искусствоведы, и историки, и филологи и др. Мне кажется, что материалы, посвящённые, например, современному “левому” искусству, могли бы привлечь большое к себе внимание».

А Олег Журавлёв и Наталья Савельева сетуют на то, что журнал не уделяет внимания актуальным инициативам. «Нам представляется, что именно этого не хватает журналу: материалов об актуальных инициативах и аналитики, связывающей их между собой. Реальные практики сопротивления протекают сегодня в социальном времени, отличном от того, какого требует реализация долгосрочных политических проектов, предполагающих партстроительство, жёсткую структуру, высокую степень регламентации процесса принятия решений. Проектов, о которых говорят сегодня лидеры левого движения в России (Б. Кагарлицкий, А. Тарасов). Во втором номере журнала актуальным протестным инициативам посвящена всего одна небольшая статья (Т. Пападопулос, «Массовые протесты студентов в Греции»), несмотря на то что как в России, так и за её пределами сегодня существует множество различных протестных движений, в том числе студенческих. Они схожи между собой общностью условий возникновения, которые в широкой перспективе действительно связаны с экспансией капитализма, социальным неравенством, режимами господства. Однако для того, чтобы проследить эту связь практически, может быть, необходимы более тонкие модели анализа».

Виталий Куренной заявляет о некотором «социальном одиночестве» «Левой политики»: «Левые интеллектуалы и, соответственно, левая пресса выступают (в теории) как представители широких социальных групп. Если проанализировать тексты вышедших номеров “Левой политики”, нетрудно заметить, что авторы во многом репрезентируют самих себя или свои организации (вплоть до жанра “наши приключения на таком-то мероприятии”), ссылаясь в лучшем случае на то, что искомые социальные группы пока что не готовы к тому, чтобы уже готовые к этому левые интеллектуалы их репрезентировали».

Итак, мы имеем различные представления о возможной аудитории «Левой политики». Во-первых, это могут быть люди, сталкивающиеся в своём повседневном опыте с несправедливостью общественного устройства, с фактами, противоречащими устойчивым идеологическим клише и декларациям, звучащим с экранов телевизоров, и пытающиеся найти некое идейное оформление своим наблюдениям, своему несогласию. Люди, которые в целом способны разделять левые идеи и нуждаются в адекватных аргументах, фактах, аналитике. Этой аудитории требуются аналитические материалы, посвящённые наиболее актуальным и болезненным проблемам, снабжённые статистической и эмпирической информацией, которые необходимы для выработки позиций по актуальным вопросам, формирования оценок происходящего в стране. Такие читатели могут быть весьма равнодушны к тонкостям стиля и изяществу философских подходов, но наверняка будут требовательны к выбору тем и убедительности аргументов, их эмпирическому обеспечению.

Во-вторых, постоянными читателями журнала могут стать интеллектуалы, тяготеющие к левой идее, причём скорее как к результату философского или социологического анализа, чем как к политической и социальной практике. У этой аудитории запросы совершенно иные: ей необходимы смелые концептуальные решения, неожиданные философские решения, новый язык и новые концепции. Один журнал по определению не может удовлетворить таким противоположным вкусам. Статьи, заинтересовавшие аудитории № 1, будут с презрением отвергнуты аудиторией № 2, материалы, с восторгом встреченные аудиторией № 2, с большой вероятностью будут скучны или непонятны аудитории № 1.

И это ещё не всё. Вырисовываются и другие аудитории. Например, те, кто тяготеют к левой экзотике, ждут рассказов о различных движениях за рубежом, те, кто ощущают потребность в информации о протестном движении в России, и, наконец, те, кто хотят оформления на страницах журнала некого целостного идеологического и политического проекта. Очевидно, что один журнал вряд ли способен качественно удовлетворить все эти потребности. По чисто финансовым о техническим причинам маловероятно, что в ближайшее время удастся организовать сразу несколько журналов, которые бы все эти потребности удовлетворяли. Следовательно, нам необходимо находить темы, интересные большинству потенциальных читателей, по крайней мере настолько, чтобы привлечь внимание, вызвать дискуссию, заставить спорить. Получается, что неизбежно превращение журнала в «дискуссионную площадку», по выражению Александра Шубина, или теоретическую лабораторию. Однако, как показали отклики, это тоже совсем непросто, так как, повторяем, не всегда можно найти темы, способные заинтересовать такие разные аудитории.

Именно поэтому «Левая политика» неизбежно будет публиковать разные по стилю и направленности материалы, стремясь представить некоторый срез левой полемики, отразить разнообразие запросов и потребностей возможной аудитории. Но бежать в разные стороны всё равно не удастся: некое концептуальное единство журналу необходимо. Именно для того, чтобы определить границы и разнообразия, и единства, и был затеян сбор отзывов авторов и читателей, именно для этой цели возникла рубрика «Обратная связь».

Необходимо указать ещё одну проблему, которую выявил опрос авторов и читателей. Насколько возможна публикация материалов, в которых используются сомнительные, с точки зрения «правильной левой идеи», методы и подходы? Не приведёт ли расширение границ дискуссии к размыванию собственно левой идеи и, следовательно, к потере некой целевой и концептуальной целостности журнала? Если такая опасность есть, то возникает следующий вопрос: где критерии идеологической проходимости концепций? Не приведёт ли стремление к идеологической чистоте к обеднению дискуссий и к потере полемичности, к утрате возможности теоретического поиска? Кроме того, появляется опасность для журнала в некотором смысле потерять ту среду, где он может найти и авторов, и читателей. Можем ли мы отвернуться от всех противоречий, предубеждений и иллюзий, бытующих в левой среде, от всех противоречий политического и социального процесса в России во имя концептуальной, идейной и стилистической целостности журнала?

В этом плане статья Виталия Куренного в первом номере «Левой политики» была своего рода тестом. С одной стороны, автор использовал нетипичные и не популярные в левой теории методы (вызвав раздражение того же Александра Тарасова ссылкой на Карла Шмитта). Но с другой стороны, в статье содержались выводы, очень важные именно для политического самоопределения антикапиталистических сил: о несовместимости либеральной экономики в России с либеральным политическим проектом. Поразительным образом именно содержание статьи дискуссии не вызвало! Видимо, с выводами все согласны.

Однако ход обсуждения настораживает. Дискуссия гораздо острее ведётся по вопросу о том, как нам правильнее друг с другом говорить, чем о содержании высказывания. Слов нет, одно с другим связано. Содержание выражается в определённой форме и очень часто претензии к форме скрывают (или выявляют) как раз претензии к содержанию (как, например, в дискуссии между Шапиновым и Ильченко, которых разделяет нечто гораздо большее, нежели отношение к французским философам).

И всё же принципиальная дискуссия по содержанию стоящих перед нами вопросов необходима. Ибо политика начинается тогда, когда мы готовы совершать действия, практически изменяющие ситуацию. Можно потратить сколько угодно времени на совершенствование и обсуждение (или критику) пресловутого дискурса, но не продвинуться вперёд не на шаг в деле практической политики. А наш журнал создан именно для того, чтобы помочь придать левому движению политическую форму. Левым недостаточно быть просто «культурным течением», «направлением мысли» или даже «образом жизни». Всё это прекрасно может существовать в рамках буржуазного общества, украшая собой интеллектуальный фасад суверенной и управляемой демократии. На то и суверенная демократия, чтобы соединять разномыслие с практическим единоначалием. Для того чтобы изменить общество, нужна именно политика. И такая левая мысль, такая радикальная культура, которая ориентирована на практическое действие, которая как минимум вступает в резонанс с нашими практическими усилиями.

Открывая в журнале рубрику «Обратная связь» редакция руководствуется не просто законным человеческим любопытством и стремлением если не предугадать, то хотя бы разузнать, «чем слово наше отзовётся». В конечном счёте, главный вопрос этих дискуссий даже не в том, каким должен стать наш журнал, каким хотят его видеть читатели и постоянные авторы, хотя всё это очень и очень важно. Ключевой вопрос в том, как соединить теорию с практикой, сделав наши дискуссии частью интеллектуально-политической работы.

Эта дискуссия должна быть продолжена. И она необходима не только нашей редакции или нашим единомышленникам, но и обществу.