Лейтенант милиции Вязов. Книга первая

Глава 4

После совещания коммунистов Вязов и Стоичев отправились к начальнику отделения. В кабинете уже сидел, кроме майора, подполковник Урманов из уголовного розыска — человек средних лет, худощавый. Прямой нос и крутой подбородок делали привлекательным его лицо, на котором особенно выделялись черные, всегда смеющиеся глаза. Подполковник сидел, закинув ногу на ногу. Он держал в зубах папиросу и, прищуривая от дыма левый глаз, внимательно слушал майора.

Здороваясь с Вязовым, подполковник дружески потряс его руку и спросил:

— Как живем?

— Лучше всех, — улыбнулся Вязов.

— Я доложил товарищу Урманову о наших делах, — сказал Копытов, когда все сели. — Остается добавить следующее: в подтверждение того, что убитый пассажир не родственник владельца машины и что родственник действительно собирался приехать, — майор вынул из папки листок бумаги, — пять минут назад Саркисову принесли телеграмму, в которой написано: «Заболел. Выехать не могу. Прошу извинения. Буду завтра. Сеитов». — Копытов передал телеграмму подполковнику.

Урманов пробежал глазами текст телеграммы, положил ее на стол и спросил:

— Где работает этот родственник?

— Неизвестно, — ответил майор.

— Тогда придется еще раз допросить Саркисова. Он здесь?

— Здесь. — Копытов нажал кнопку, и в дверях появилась белокурая девушка-секретарь. — Привести Саркисова.

Девушка вышла. Владелец машины был в той же расшитой украинской рубашке и каламянковых брюках, изрядно помятых; на смуглом полном лице его резко выделялись темные круги у глаз. Саркисов держал себя сейчас с достоинством, спокойно, на работников милиции смотрел внимательно, изучающе.

— Где работает ваш родственник? — спросил подполковник.

— Сейчас нигде не работает, живет у тестя, — ответил Саркисов.

— А раньше?

— Он был продавцом в магазине.

— Зачем он должен был приехать в Ташкент?

Саркисов заметно смутился.

— В гости я его приглашал. Кроме того, мы должны были договориться о его переезде в Ташкент на жительство и о работе в нашей артели.

— Вы сами-то кого-нибудь подозреваете в покушении на жизнь вашего шофера?

Саркисов развел руками.

— Никаких подозрений у меня нет.

— Кому вы вчера давали машину?

Минуту Саркисов смотрел в окно, морщил лоб, видимо что-то вспоминая. Потом он сказал, обернувшись к подполковнику:

— Беспокойная ночь все вышибла из памяти. Насколько я помню, машиной пользоваться вчера никому не разрешал, кроме шофера. Утром он у меня попросил разрешения отвезти какого-то своего знакомого на вокзал, а вечером покатать детей. Я разрешил. Вот, кажется, и все.

— Шофер с утра знал, что ночью поедет встречать вашего родственника?

— Да.

— У меня больше вопросов нет. — Подполковник посмотрел на Стоичева и Вязова. — У вас?

— У меня есть вопрос, — сказал Вязов. — Скажите, товарищ Саркисов, шофер часто отлучался без вашего разрешения?

Саркисов покачал головой.

— Очень редко.

Когда владелец машины вышел, подполковник с минуту сидел молча, растирая пальцем чернильное пятнышко на столе. Вязов с интересом наблюдал за ним. В управлении Урманова считали хорошим, опытным работником, об этом можно было судить по приказам, но Вязов знал и другие подробности из личной жизни подполковника: хотя ему было далеко за тридцать, он до сих пор оставался неженатым, пил только сухие кавказские вина (поговаривали, что в большом количестве и даже вместо чая), слыл любителем различных шашлыков.

Подполковник обвел взглядом собравшихся.

— Дело, товарищи, сложное. Предполагать, что Саркисов принимал участие в убийстве своего шофера, глупо. Отпадает. Семья шофера Чурикова тоже вне всяких подозрений. Я тоже склоняюсь к тому мнению, что убийство совершено с целью ограбления. Нам необходимо прежде всего уточнить, кто знал вчера, что Чуриков поедет ночью на вокзал. По этой линии пойдет поиск. Знакомые шофера Чурикова взяты на учет?

— Не все еще, — ответил майор. — Один из них, который видел вчера Чурикова, должен быть здесь через пять минут. Я согласен с вашим общим направлением работы.

— Хорошо. Есть другие мнения?

— У меня есть, — сказал Вязов. Подполковник быстро взглянул на него.

— Преступники не оставили никаких следов, это говорит об их большой опытности и хитрости, поэтому я сделал предположение, что убийство совершено вблизи того дома, в котором преступники живут.

— Чепуха! — пробурчал Копытов.

— Известно, что преступники никогда не совершают преступления вблизи своего жилища, — мягко сказал под. полковник. — У них это вроде закона. Как вы могли сделать такое предположение, товарищ Вязов?

— Я понимаю, от своего жилища их гонит страх. А представьте себе преступника бесстрашного, хитрого?..

— Я согласен с товарищем Вязовым, — неожиданно сказал молчавший до сих пор Стоичев.

— Хорошо, примем компромиссное решение, — после некоторого раздумья отозвался подполковник. — Работников у нас достаточно, и мы можем действовать по двум направлениям. Пусть товарищ Вязов, скажем, с участковым проверяет свою идею под общим руководством капитана Стоичева. А мы с вами, Терентий Федорович, займемся осуществлением нашего плана. Не возражаете?

— Нет, — не очень охотно согласился Копытов.

Вошла девушка-секретарь.

— Пришел гражданин Покрасов, — доложила она певуче.

— Пригласите, — распорядился майор.

В кабинет не вошел, а прошмыгнул маленький юркий человек, с бледным лицом, изборожденным частыми глубокими морщинами. Одет он был в синюю с открытым воротом рубашку и серый полушерстяной костюм. На голове его как-то кособоко лежала новая кепка. Он остановился посередине комнаты, опустил руки по швам и тонким голосом сказал:

— Я вас слушаю.

Подполковник подавил улыбку и начал допрос:

— Ваша фамилия?

— Покрасов Никита Петрович, — ответил вошедший тихо.

— Где работаете?

— В автобазе номер два. Шофером.

— Вчера вы встречались с шофером Чуриковым?

Покрасов потер лицо ладонью и опустил голову.

— Вчера я, товарищи начальники, немного выпивши был. У меня выходной. Но помню, что Федю-то встретил у гастронома. Он еще сказал, что шурина отвозил на вокзал.

— А он говорил о том, что ночью опять поедет на вокзал?

— Кажется, говорил, точно не помню.

— С вами еще кто-нибудь был?

— Нет, не помню.

— Как по-вашему, кто мог убить Чурикова?

Покрасов, побледнев, не моргая глядел на подполковника.

— И подумать не знаю что. Федя был тихий человек, ни с кем не скандалил, только один раз, помню, он повздорил с шофером нашей автобазы Панкратовым. Но Панкратов степенный человек. Надо полагать, посторонние совершили злодейство, хотели угнать машину.

— Кто же эти посторонние могут быть?

— И подумать не знаю на кого.

— Хорошо, идите и подождите в приемной, — приказал подполковник и, когда Покрасов вышел, поднялся. За ним встали остальные.

— Кажется, здесь есть какой-то след, — сказал майор. — Шофер был пьян.

Урманов не обратил внимания на слова майора, некоторое время задумчиво смотрел в окно, потом махнул рукой:

— Поедемте, Терентий Федорович.