Лидия. Головная боль академии. Книга 2 (СИ)

Глава 16. Не принцесса

Лидия

Только я собралась выложить про себя всё как есть, как вдруг… Возопила бешеной чайкой моя интуиция!

А я своей чуйке доверяю.

Если расскажу, кто я такая, могу потерять Эдриана раз и навсегда, так как он пока ещё не намертво прикипел ко мне. Увы, я понимаю это. Он легко смирился с тем, что Дарси не существует, легко забыл Дию, и я пока не стала частью его души. Неверный ход с моей стороны — и Эдриан так же вычеркнет меня из жизни.

Значит, буду осторожна.

— Что ты имеешь в виду? — ответила вопросом на вопрос.

— Ты носишь блокиратор ауры. Зачем?

— Он внутрительный, — я решила говорить правду. — В результате одного давнего эксперимента у меня и некоторых членов моей семьи сильно вырос магический резерв, и об этом не должны знать люди, потому что тогда на нас начнётся охота. Сам понимаешь.

— Кем тебе приходятся эльфы из допросной?

— Один из них мой дедушка.

— Ясно. А второй?

— Дядя.

— Значит, у тебя эльфийская фамилия?

— Нет, обычная. Человеческая. Папа взял мамину фамилию.

— Среди императорских дознавателей и учёных нет никого с фамилией Ферб. Я проверял.

— Да, я скрыла свою настоящую фамилию, чтобы моих родных не шантажировали разные охотники за сенсацией. Я не могу допустить, чтобы с моей фамилией был связан какой-нибудь скандал.

— Обычно под чужими именами учатся принцы и принцессы. Я знаю, что принцесса Кламириэлла сейчас танцует в зале, а её младшая сестра — ещё ребёнок, но в Северной академии учатся не только жители Оросской империи.

— О, об этом не переживай. Моя мама нашла папу подыхающим в канаве, приютила и женила его на себе. Я не принцесса, росла вместе с конюхами, поэтому не советую меня злить, потому что иначе ты узнаешь много новых слов.

— Фух… — шумно и с облегчением выдохнул он.

— И что это значит?

— Я опасался, что ты принадлежишь к какому-нибудь знатному роду. Не люблю высокородных зазнаек.

Вот оно. Конфликт простолюдина со знатью. Права была чуйка.

— Что же тебе сделали высокородные зазнайки? — в полушутку возмутилась я.

— Они выросли в своём узком мирке условностей. Перепутать вилки за ужином — это позор. Стоит надеть прошлогоднее пальто, как тебя тут же заклеймят жалким неудачником. А уж если ты носишь одну и ту же вещь три года подряд…

— Ясно-ясно, ты стал жертвой буллинга в школе.

— Нет. Я не был жертвой — благодаря им я научился драться и побеждать.

Прав был деда: Эдриан дикарь.

— Дети бывают глупыми и злыми независимо от наличия приставки «де» в фамилии, — изрекла я.

— Многие дети вырастают злыми тупицами, и, если в их фамилии есть треклятая приставка «де», это кратно увеличивает масштаб бедствия.

— О, как ты не любишь людей. Удивлена, что ты дослужился до ректора академии. Ведь ты служишь стане, которой руководят эти самые, высокородные!

— Хм. Я не говорил, что все высокородные — тупицы.

— Некоторые из них лапочки, да?

— До чего же ты колючая, Лия… Я руковожу пространством, где фамилии не имеют значения, и стараюсь вылепить из адептов что-то стоящее.

— А вдруг я всё-таки принцесса с какого-нибудь необитаемого острова? Ты всё равно закрутил бы со мной роман?

— Нет, Лия. У принцессы слишком много обязательств перед родом. А я не создан для высшего общества, поэтому мне нужна ровня.

Чёрт. Чёрт. Чёрт. Дались ему эти фамилии.

— Знаешь, а по-моему, истинная любовь не знает преград, — высказалась я.

Если любишь, выучишь и вилки с ложками, и названия вин, и к модистке сходишь. Разве нет?

— Любая неравная любовь медленно умирает под натиском мелочей, разницы в мировоззрении, финансов и бытовухе.

— Звучит пессимистично. Не находишь?

— Не я это придумал. Я лишь хочу, чтобы у нас с тобой всё сложилось хорошо.

— Я тоже этого хочу. И всё же мне иногда хочется чувствовать себя принцессой.

— Судя по тому, что кронпринц пригласил тебя открыть с ним бал, у тебя это вполне получается.

— Ревнуешь?

— Чертовски, — признался Эдриан и тут же сморозил гадость: — Ты привлекательная девушка, Лия, но будем откровенны: ни кронпринц Амавертиэль, ни герцог де Торвальди, ни демон Тагир де Таргор не женятся на тебе из-за отсутствия сама знаешь чего.

— Пф! Я бы сама ни за которого из них не пошла! — сказала, между прочим, чистейшую правду.

— А за меня?

— А ты меня ещё не звал, так что я над этим пока ещё не думала.

— Ладно, — Эдриан улыбнулся и, повернув меня спиной к себе, обнял. — Расскажи, какие подвижки с вакциной?

— Крысы по-прежнему агрессивны. Мне пришлось спасать самок от жёсткого спаривания с обезумевшими самцами. Одно хорошо: тьмы в них больше нет.

— То есть если мне вколоть вакцину…

— То ты будешь всех мочить и… ну, ты понял.

— М-да.

— Я продолжаю работу. Если здесь не выгорит, буду двигаться в другом направлении.

— Спасибо, что делаешь это для меня. С твоим появлением жизнь перестала быть для меня беспросветным мраком.

— Эд? Можно ведь тебя так называть?

— Можно. Мне нравится. Зови меня так, когда мы наедине.

— Хорошо. Я хотела тебе кое о чём сказать. Когда мы с Бартоломью де Уолшем ворвались в пещеру, он собирался тебя убить.

Тяжкий вздох:

— Во время бала я ощутил импульс из Глаза Хаоса, а когда прибежал, столкнулся с прорвой безумных тварей. Как-то сразу я понял, что труп, но обязан был стоять до последнего. Сообщение Барту отправил уже находясь на грани. Тварь стегалась щупальцами, как плетью.

— Пауки — это стражи, которые сдерживали тварей?

— Да. Сначала они отстреливались ядом, и перевес был на нашей стороне, потом пришло это нечто, которое со щупальцами, и разом поломало стражей.

— И твоя тьма решила уподобиться гаду?

— Я не помню. Тьма захватила тело, когда я уже потерял контроль.

— Самое главное, что тебя удалось вернуть.

— Мою вменяемость могут оспорить, — озвучил он то, что я боялась услышать. — Если от меня решат избавиться, между казнью и твоей недоработанной вакциной я выберу второе.

— Эд… Никто тебя не казнит!

— Ты плохо знаешь службу безопасности, Лия.

«А ты не знаешь, кто такая я», — мысленно возразила я, но в том-то и дело, что только мысленно.

— Позволь мне верить, что всё будет хорошо, — я положила накрыла его лапищу своей рукой. — Расскажи мне о себе? Где ты родился? Как так получилось, что ты заразился тьмой?

— Мои мать и отец встретились в госпитале, когда мама сломала ногу. Отец был слабым магом, работал младшим штатным целителем в госпитале. Маме было двадцать восемь, она работала поваром у господ. Встреча с отцом полностью изменила её жизнь.

— Она ведь не маг?

— Нет. И никогда не была. Бурный роман лишил маму работы, а отец, одержимый идеей стать частью высшего общества, искал варианты возвыситься.

— И как медик сумел достать тьму, — догадалась я.

— Да. Он ввёл себе инъекцию. Подробностей не знаю, но после того, как коллеги стали подозревать отца в незаконной деятельности, они с мамой пустились в бега и осели в пиратских землях. Отец завоевал уважение местных бандитов, организовал свою разбойничью шайку и промышлял разбоем и грабежом. К тому моменту как он провозгласил себя правителем, мама забеременела мной. Она слишком поздно поняла, что отец сходит с ума, и от их былых отношений не осталось ничего. Он бил её, запирал, запрещал общаться даже с прислугой. Мама сбежала чудом, во время нападения на крепость отца. Ей показали подземный ход, и она использовала шанс.

— Получается, ты никогда не видел отца?

— Видел. Мне тогда было лет семь. Он нашёл нас, но нам помогла спрятаться крёстная. Я тогда испытал первобытный ужас. Все остальные эмоции отключились. Я сразу его узнал.

— Почувствовал тьму?

— На интуитивном уровне. А ещё он был безумен.

— Сейчас он мёртв?

— Полагаю, что да. С таким безумием долго не живут.

— Твоя мама не маг. Как так получилось, что она не заразилась тьмой и не умерла?

— Не знаю. Возможно, у неё тоже иммунитет к тьме. А я уже родился таким, и тьма изначально была частью меня.

И тут мою голову посетила мысль, что, может, я поступаю неправильно? Может, для опытов мне нужно использовать крыс, уже рождённых с тьмой?

Результаты экспериментов могут в корне отличаться от нынешних!

— Я изучу этот вопрос, Эд.

— Спасибо. Однажды из-за меня умерла девушка, которую я всего лишь поцеловал. Тьма погубила её жизнь всего за день.

Мы говорили о чём-то важном и не очень и незаметно для себя уснули, да так крепко, что разбудил нас хлопок двери и убитый горем женский вой:

— Э-дри-а-а-ан… а-а-а! Я не переживу! Не переживу-у-у!