Литераторы Дамкин и Стрекозов

Глава следующая, в которой Дамкин и Стрекозов ухаживают за собственной секретаршей

Несмотря на отлично выглаженные брюки Дамкина, в ресторан "Прага" литераторов и их секретаршу не пустили. Напрасно Дамкин размахивал руками и кричал, что он корреспондент газеты "Путь к социализму", известный советский писатель, что он тоже имеет право посидеть в ресторане. Надменный швейцар даже не открыл перед ними дверь. Стрекозов показал сквозь стекло сначала пятерку, потом червонец, потом фигу, наконец, отвернулся и сказал:

– Больше я ему не дам.

– Я бы вообще ему ни копейки не дал, - проворчал злой Дамкин. - Разве что по морде!

– Ну, что вы, ребята! - Света взяла их под руки. - Пошли они все, куда подальше, проживем и без них. Все равно в этих мажорных ресторанах противно сидеть, там одни спекулянты пьянствуют. Давайте лучше сходим в какое-нибудь приятное кафе, где есть кофе и мороженое.

– Ты у нас умница, - литераторы чмокнули ее в щечки. - Веди нас, куда хочешь! Денег у нас много, хватит на любое кафе.

– Я знаю тут недалеко отличное местечко. У меня там школьная подруга работает.

– О! - воскликнул Дамкин. - Она такая же красивая, как ты? Меня с ней познакомишь?

Света шутливо стукнула его в живот, Дамкин сделал вид, что ему больно, согнулся и замычал.

Они прогулялись по вечерним улицам и зашли в приятное заведение, где Света быстро переговорила с тощей брюнеткой. Хихикая, брюнетка провела литераторов к столику в тихом уголке и подала меню.

– А тут недурно, - заметил Стрекозов, доставая бутылку коньяка. Элвис Пресли, опять же, поет... В старых песнях есть свое очарование.

– Обожаю Пресли! - сказала Света, двигаясь в такт музыке.

– Еще бы! Под эту музыку негры в пампасах считают и пересчитывают деньги, - сострил Дамкин. - Светка, а знаешь, как господин Пресли стал кумиром миллионов?

– Ну как?

– В молодости Элвис Пресли никому не был нужен, его не узнавали на улице и даже не брали интервью. Но как только Пресли стал наркоманом, эгоцентристом и гомосексуалистом, к нему сразу же пришла всемирная известность и офигительные деньги.

– Какие Дамкин умные слова знает, - покачал головой Стрекозов. Эгосексуалист, гомоцентрист... Бедный Элвис!

– А знаешь, какая в его биографии мораль?

– Какая?

– Надо уметь пользоваться своими недостатками, - всхрапнул Дамкин.

– Светку эта мораль не касается, - отозвался Стрекозов, - у нее нет недостатков!

Секретарша улыбнулась. Из динамиков послышалась медленная музыка, в полумраке зала стали танцевать парочки. Туда-сюда сновали официантки в белых передничках. Кафе было очень уютным.

– И почему ты нас сюда раньше не водила?

– Раньше, - сказала Света, - моя подруга здесь еще не работала. А кроме того, раньше вы меня никуда не приглашали!

– Ты заказывай все что хочешь, - предложил Дамкин секретарше. - Ни в чем себя не ограничивай. Но помни, что тебе надо беречь фигуру.

– Я уже все заказала, сейчас Инна принесет.

– Инна? - переспросил Дамкин. - Какое красивое имя! А ты сказала ей, что меня зовут Дамкин? Она мне так понравилась! А я ей понравился? Можешь у нее спросить?

– Сейчас еще раз получишь! - предупредила Света. - Вы привели в кафе меня или кого?

– Тебя, тебя, - успокоил Стрекозов, отвинчивая пробку у "Наполеона". Если Инна нам принесет стаканчики, мы отвернем этому императору голову.

Вернулась Инна, с любопытством поглядывая на двух кавалеров своей приятельницы. Девушка быстро накрыла на стол, Стрекозов разлил по рюмочкам коньяк.

– За нашу любимую секретаршу! - провозгласил он.

Они выпили.

– Хороший коньяк, - оценила Света, закусывая салатом из свежей капусты.

– "Камю" лучше, - сказал Дамкин.

– Тоже мне знаток нашелся!

– А что, - приосанился Дамкин. - Конечно, знаток! Уж в чем, в чем, а в коньяках я разбираюсь!

– Ты только в них и разбираешься, - бросила девушка.

– Неправда! - обиделся Дамкин. - Я еще и в девушках разбираюсь, особенно в красивых. Как ты, например.

– Да, - вспомнила секретарша. - Давно хотела об этом поговорить. Прошел тут слух, что я - ваша любовница. Ко мне уже женщин пять подходили и спрашивали, как вы, литераторы, в постели.

– Ай, ай, ай, - сокрушился Дамкин. - И тебе нечего было ответить? Это надо срочно исправить!

– Я тебе сейчас исправлю! - брови девушки в негодовании изогнулись, красные губки от волнения задрожали. Света была просто прелестна!

– Помилуйте! - вскричал Стрекозов. - И из-за этого ты расстроилась?!

– Да-а! Я ведь честная девушка!

– Ну и что? Я тоже честный юноша! - заявил Дамкин.

– Это же вы сами все эти слухи распускаете! Заладили: "Любимая девушка, любимая девушка"! Стихи мне посвящаете, рассказы, скоро еще роман какой-нибудь посвятите!

– А кому же нам еще посвящать? - поинтересовался Стрекозов. - Ты, действительно, наша любимая девушка, самая симпатичная, добрая, ласковая. У нас к тебе очень большая, чистая любовь!

– Ты не расстраивайся, Светка, - воскликнул Дамкин, наливая еще по рюмочке. - Мы тебе напишем опровержение, этакую справку, что ты никогда не была нашей любовницей.

– Опровержение?

– Ага. Напишем открытое письмо всем заинтересованным женщинам. Проверено: слухи не подтвердились. Общение литераторов Дамкина и Стрекозова со своей секретаршей до сих пор носит чисто платонический характер. Объединяет их любовь к искусству и к замечательным произведениям Дамкина и Стрекозова особенно. Во время написания новых гениальных произведений секретарша Света вообще находится в другой комнате за большим амбарным замком.

– Да! - загорелся Стрекозов. - Дверь в комнату секретарши Дамкина и Стрекозова обита оцинкованным железом, за дверью сидит зубастый кровожадный волкодав. И все ради того, чтобы похотливые литераторы не нарушали целомудренный покой своей любимой девушки. Чтобы любовь была, но чистая и светлая, как небо в морозный зимний день!

– Общаются литераторы со своей секретаршей только по местному телефону, - подхватил Дамкин, опрокинув рюмочку и зажмурившись от удовольствия. - Они диктуют в трубку свои гениальные произведения, а напечатанные рукописи Света просовывает в щель под дверью. А когда Дамкину и Стрекозову хочется выпить кофе, они предупреждают об этом Свету и запираются в ванной. Света выходит в сопровождении бдительного, щелкающего зубами волкодава и варит на кухне этот вкусный напиток, который только у нее получается таким замечательным! Оставив две чашечки на столе, девушка снова уходит назад, за железную дверь.

– А чтобы литераторы могли поцеловать любимую девушку, художник Бронштейн нарисовал на этой двери ее портрет. В порыве страсти то Дамкин, то Стрекозов подбегают к двери и целуют розовые нарисованные щечки.

– А когда они хотят сводить секретаршу в ресторан, они ее с собой не берут, а идут вдвоем, но при этом ведут себя так, как будто Света вместе с ними: заказывают столик на троих, кладут перед пустым стулом меню, наливают лишнюю рюмку коньяка...

– Хватит, хватит! - смеялась секретарша.

Развеселившись, друзья даже не заметили, как к их столику подошел кавказской наружности мужчина в черном костюме с красной гвоздикой в петлице. Вежливо склонившись, он спросил с густым грузинским акцентом:

– Разрэшите пригласыть вашу дэвушку потанцевать?

– Эта дэвушка нэ танцует! - заявил Дамкин. - Она - наша любовница!

– Извиныте, - отошел грузин.

– Вот так и появляются слухи, - сказала Света задумчиво.

– Ты что, хотела с ним танцевать? Он бы тебя украл и увез бы в свой аул. По горному обычаю. Как наш знакомый Гиви Шевелидзе.

– Нет, конечно, с ним танцевать я не хотела.

– А со мной? - Дамкин ласково поцеловал белую ручку.

– С таким милым кавалером, - улыбнулась девушка. - Как я могу отказать?

Дамкин потанцевал со Светой, потом бережно передал ее в руки Стрекозова.

– А кто такой Гиви Шевелидзе? Почему я его не знаю? - поинтересовалась Света, вернувшись за столик.

– Гиви Шевелидзе - профессиональный грузин, - сказал Дамкин. - Мы с ним познакомились года два назад, когда путешествовали по Кавказу.

– Мы, как Шурики из "Кавказской пленницы", собирали тосты, похвастался Стрекозов.

– Гиви надиктовал нам этих тостов почти на две тетради толстых, продекламировал улыбающийся Дамкин. - Мы сильно подружились...

– Дамкин имеет ввиду, напились, - пояснил Стрекозов.

– И подружились! Гиви потом приезжал к нам в гости, привозил вкусного грузинского "Цинандали"!

– А меня вы с ним познакомите?

– Ты что! - Дамкин округлил глаза. - Нельзя! Он тебя украдет и увезет в свой аул! Ты у нас слишком красивая!

Они просидели за столом до позднего вечера, пока кафе не закрылось. Затем поехали провожать Свету до дома. Сев в троллейбус, ни Дамкин, ни Стрекозов даже не подумали взять билеты.

– Вы билеты собираетесь брать? - спросила секретарша.

– А на фиг они нужны? - ответил Стрекозов. - Так поздно контролеры уже не ходят.

– А ты что же, билеты только для контролеров берешь?

– А то для кого же? Мне лично эти билеты до лампочки!

– Ну, как можно не брать билеты в троллейбусе? - с деланным негодованием произнес Дамкин. - Это просто свинство какое-то!

– А газеты из чужих ящиков воровать разве не свинство? - парировал Стрекозов.

– Должны же люди что-то читать! Зато я газированные автоматы из-за грошей не взламываю!

– А кто подъезды разрисовывает неприличными картинками и слова разные нехорошие подписывает? Тьфу!

– Конечно! Что же еще остается, когда некто гадит в этих самых подъездах прямо на полу?

– Это, конечно, нехорошо. А вот девочек малолетних я в лифтах не насилую!

– А я мальчиков не растлеваю и не совершаю над ними развратных действий!

– Ну, хватит друг друга во всех смертных грехах обвинять! - со смехом проговорили Света.

– С чего ты взяла, что мы друг друга обвиняем? Это абстрактный разговор. Это плохо, это тоже нехорошо. Разве мы говорили, что это мы делаем? Нет, - заявил Стрекозов, - мы с Дамкиным не воруем, не взламываем, не насилуем и не растлеваем!

– Слушай, Стрекозов, мы с тобой прямо какие-то положительные получаемся!

– Вы у меня молодцы, - улыбнулась любимая девушка литераторов.

Дамкин и Стрекозов склонились с двух сторон и поцеловали ее в щечки.

Хорошо, когда на улице теплый летний вечер, а юная девушка говорит, что ты - молодец.