Литераторы Дамкин и Стрекозов

Глава следующая День рождения Дамкина

Дамкин родился в конце мая. Нам не хотелось бы указывать точную дату, а то сделают еще этот день национальным праздником, а читатель уже знает, как Дамкин отрицательно к этому относится.

На следующий знаменательный для Дамкина день солнце светило с самого утра, как бы радуясь, что у литератора Дамкина день рождения. Под окнами коты возвращались с ударной ночной смены. Радовались птички, чирикая за окном. Даже муха, бившаяся о стекло своей глупой головой, в глубине души радовалась.

А сами литераторы все еще спали и проспали бессовестным образом до самого полудня. То есть будильник-то, конечно, прозвенел, но сам Дамкин во сне никогда его не слышал, а Стрекозов проснулся, подумал: "Мой что ли день рождения? Нет. Пусть Дамкин и встает!" - и снова закрыл глаза, чтобы досмотреть увлекательный детективный сон.

Будильник потрезвонил и скорбно затих. И только в час дня раздался звонок в дверь.

Стрекозов вскочил, глянул на часы и заорал:

– Дамкин, скотина ты этакая! Гости пришли!

– Чего это они с утра пораньше? - сонно спросил Дамкин.

– Какое утро! Час дня!

Дамкин подпрыгнул, взбрыкнул ногами и под новую трель звонка завопил:

– Где мои штаны?!

– В холодильнике, - съязвил Стрекозов, который в этот день предусмотрительно лег спать в джинсах.

Дамкин нашел на столе отглаженные штаны, прижатые утюгом пионера Иванова, натянул их и бросился в коридор.

Первым пришел, как всегда, Бронштейн, который никогда не опаздывал, потому что приходил на час раньше.

– Здравствуй, Дамкин, - торжественно произнес художник, доставая из сумки коробку с утюгом. - Поздравляю тебя с твоим очередным днем рождения.

– Утюг! - воскликнул Дамкин. - Я как раз вчера жаловался Стрекозову, что у нас утюга нет и брюки нечем погладить. Ну, спасибо! Ты настоящий художник!

– Да ладно тебе... - смущенно потупился настоящий художник и, сняв сандалеты, прошел на кухню, где Стрекозов уже варил кофе. - Может, пора накрывать на стол?

– Брось ты! - сказал Стрекозов. - Светка придет и все сделает. Мы с ней договорились, что она придет на полчаса раньше.

– Повезло вам с секретаршей, - похвалил Бронштейн. - А для салата вы все сварили?

– Какой салат! Светка придет и все сварит.

– Как! - воскликнул хозяйственный Бронштейн. - Она же не успеет! Картошку с морковкой только час варить и чистить!

– Ну, если хочешь, можешь ей помочь! Света будет рада.

Бронштейн схватил кухонный нож и набросился на принесенные им накануне продукты.

– Я слышал, тут говорят о моей секретарше? - спросил Дамкин, входя в кухню и пережевывая кусочек воблы.

– Было дело, - сказал Стрекозов. - Бронштейн говорил, что нам с ней крупно повезло.

– Это точно! - радостно кивнул Дамкин. - Правда, повезло бы еще крупнее, если бы у нее была дача под Москвой, дача в Гурзуфе, машина и много-много денег, и чтобы она была дочерью издателя какого-нибудь толстого журнала...

– Остановись, - попросил Стрекозов.

– Я бы тогда на ней женился, - задумчиво сказал Дамкин. - Или лучше бы ты на ней женился, а я был бы любовником.

– Любовник нашелся! - фыркнул Стрекозов. - Если бы у нее было все, на что ты губы раскатал, она на тебя не обратила бы никакого внимания!

– Неправда! - возразил Дамкин. - Я очень представительный мужчина. А ведь я хорошо помню, как мы с ней познакомились.

Бронштейн уже немало наслушался историй о знакомстве со Светой, но и в этот раз слушал с удовольствием, не перебивая. Каждый раз это были новые истории.

– Решили мы однажды купить со Стрекозовым одеяло. Холодно, понимаешь ли, зимой спать. И купили - хорошее, красное, ватное одеяло. Идем по улице, вдруг слышим крик, смотрим, а с четырнадцатого этажа падает девушка красивая, белокурая, ножки стройные... Мы со Стрекозовым посовещались по-быстрому и решили девушку спасти: развернули одеяло и поймали ее, как пожарники.

Девушка лежала на одеяле без сознания, ярко-красные губы были слегка приоткрыты, словно ожидали поцелуя, а когда она распахнула глаза, то они оказались голубые-голубые. И звали ее Светочка.

– Мы ей потом подарили это одеяло, - добавил Стрекозов, разливая кофе по чашечкам.

Бронштейн поставил кастрюли на огонь и принялся резать колбасу. В дверь позвонили.

– А вот и Светочка, - сказал Дамкин и пошел открывать.

– Оставь дверь открытой, - крикнул вслед Стрекозов, готовя четвертую чашку. - А то эти гости замучают ходить им дверь открывать!

Это был чисто выбритый и благоухающий дорогим одеколоном "Шипр" Сократов. Вручив Дамкину утюг и крепко пожав руку, Сократов с порога закричал:

– Сейчас такой анекдот расскажу, только что придумал - вы упадете! Решил мусульманин стать евреем и пришел в синагогу делать обрезание.

Сократов обожал еврейские анекдоты. Но так как он их сам, в основном, и придумывал, то частенько их было достаточно трудно понять. Работал Сократов начальником в мастерской по ремонту телевизоров. Дамкин и Стрекозов вот уже год просили его починить им телевизор, на что Сократов логично отвечал, что он - начальник, и ничего чинить не умеет и не должен. Зато он может прислать к ним мастера. Когда литераторы соглашались на мастера, Сократов тут же возражал, что мастеру все равно придется платить, а он, Сократов, платить за них не намерен.

Читая много умных книг, он без ложной скромности считал себя философом, таким как Сократ, но не греком. Он очень любил рассуждать на различные темы, а также критиковать своих друзей, особенно Дамкина и Стрекозова, которых считал весьма посредственными литераторами и изрядными бездельниками.

– Ну, - не понял Дамкин. - И как, сделал? Чего молчишь, где продолжение анекдота?

– Какие вы тупые! - удивился Сократов. - Объясняю. Один мусульманин Саид приходит в синагогу, говорит: "Хочу быть евреем". Раввин Абрам Израилевич ему отвечает: "Надо сделать обрезание. Без этого ты не можешь стать евреем". "Мне уже сделали обрезание, чтобы я стал мусульманином!" возмутился Саид. "Жаль, - сказал раввин. - А мог бы стать хорошим евреем!"

– Не смешно! - прокричал с кухни Стрекозов. - Иди кофе пить!

– Теперь у меня два утюга, - задумчиво сказал Дамкин.

– Утюг - вещь полезная, - заметил Стрекозов. - Если сломается, можно использовать, как молоток. Или вместо пресс-папье, рукописи придавливать.

– Подаришь один Стрекозову, - посоветовал Сократов, прошел в кухню и взял предложенную чашку. - А вот еще...

– Сократов, у тебя кроме как про евреев есть анекдоты? - спросил Стрекозов.

– Есть, - гордо сказал Сократов. - Сидят два француза в одном еврейском ресторане...

– Как же я этих евреев ненавижу! - послышался голос из коридора. Дамкин, я тебе утюг дарю!

Это был обрусевший поляк Шлезинский, замечательный музыкант, умеющий играть на любом музыкальном инструменте от саксофона до консервной банки. Гитара в желтом чехле из кожзаменителя и сейчас висела за его спиной.

Шлезинский работал в том же НИИ УРАУА, что и программист Карамелькин, простым вахтером. Работа была непыльная - день сиди, три отдыхай - и поэтому Шлезинский много времени уделял музыке и девушкам. Пылкость Шлезинского доходила до того, что он пел по ночам романсы под окнами малознакомых девушек, чем весьма сильно доставал соседей и нередко имел неприятные отношения с некоторыми мужьями, если девушки оказывались замужем. Что ж, тут не Испания!

Так же, как Стрекозов у Дамкина, музыкант Шлезинский жил на квартире у программиста Карамелькина, хотя мир еще не видел двух таких разных людей. Квартира принадлежала Карамелькину, но в ней постоянно жили разные друзья программиста, которых он сердечно приглашал, а потом долго не мог выгнать. Так как у Карамелькина никогда не было денег, платил за жилье Шлезинский, который время от времени подрабатывал в ресторанных оркестрах.

У Шлезинского был один пунктик - он был веселым, жизнерадостным человеком, с которым было приятно общаться, пока речь не заходила о евреях. Тогда антисемит Шлезинский становился совершенно не в себе и, брызгая во все стороны слюной, начинал поносить и обличать евреев, которые, по его мнению, были виноваты решительно во всем, даже в плохой погоде, а уж про продажу России и говорить не приходится. Литераторы часто подсмеивались из-за этого над Шлезинским, за что тот обзывал Дамкина космополитом, а Стрекозова - жидомасоном.

– Третий! - восхитился Дамкин.

– Кто третий? - поинтересовался Шлезинский. - Я? Третьим буду. А вы что, уже пьете?

– Третий утюг, - пояснил Сократов, вылавливая из кофе дохлую муху.

– Фигня! - махнул рукой Шлезинский. - Подарите кому-нибудь.

– А где Карамелькин? - спросил Дамкин, пристраивая третий утюг на сервант рядом с остальными.

– Да пошел он в задницу, этот ваш Карамелькин! - воскликнул Шлезинский. - После того, как он насмотрелся видеофильмов со Шварценеггером, Карамелькин стал просто невыносим!

– Где это он их насмотрелся?

– Да у какого-то знакомого своего школьного друга, физика, Шлезинский вздохнул. - Недавно Карамелькин записался в секцию каратэ, вот уже два дня встает рано утром, в десять часов, бьет по стене кулаками, обливается холодной водой и меня, гад, обливает! Да еще на мне приемы каратэ отрабатывает, а я потом с синяками хожу!

– У Карамелькина бывают заскоки, - задумчиво сказал Дамкин, внимательно разглядывая утюг.

– Очень хороший утюг, - сказал Шлезинский, наблюдая за Дамкиным. Целых полчаса в очереди стоял, там двое так долго выбирали утюги, прям достали! Один - такой черненький, еврей, кажется, а другой - наоборот! И взяли десять штук, спекулянты чертовы! Я не удивлюсь, если настанет время, когда утюг негде будет купить, кроме как у спекулянтов!

– Кофе будешь? - отвлек его Стрекозов.

– Хорош кофе хлестать! - возмутился Бронштейн. - Пора уже на стол накрывать!

– Черт! - встревожился Дамкин. - А где же Светка?

– Да обойдеся как-нибудь...

– Кто тут без меня обойдется? - вошла в квартиру любимая секретарша Дамкина и Стрекозова.

– Ну, наконец-то! - завопил Дамкин. - А мы тут тебя ждем уже часа три! Где ты пропадаешь?

– Привет, ребята, - сказала Света, прошла в кухню и чмокнула каждого за столом. На кухне сразу же стало как-то радостнее и светлее.

– Дамкин, я тебе подарок принесла.

– Утюг? - с надеждой спросил Дамкин.

– Нет, книжку.

– Светочка, да ведь Дамкин не читает книжек, - сострил Сократов.

– А что за книжка? - Стрекозов, наливая кофе и секретарше, посетовал, что ему не удалось намекнуть вчера Свете про утюг.

Света присела на табуретку, положив одну красивую ножку в черном чулочке на другую, не менее красивую.

– Книжка называется "Похождения Билла Штоффа". Я за нее пятерку отдала.

– Ого! - изумились литераторы, хватая отпечатанную на ЭВМ книжку. Наш "Билл Штофф"! И что это за гады наживаются на нашем любимом романе?

– Распечатка, - сказал Шлезинский. - На ЕС ЭВМ сделана. У Карамелькина точно такие же Стругацкие были, только толще.

– Информация об издателях и авторах отсутствует, - Света, держа чашку изящной рукой с накрашенными желтым лаком ногтями, сделала глоток кофе.

– Вот сволочи! - злопыхал Дамкин, листая книгу. - Наших фамилий нет, обложка мягкая, бумага сортирная! Да, кстати, отсутствует строка "Билл Штофф перемахнул через плетень и пошел, не оглядываясь, в прерию"... И вот тут еще строки нет... Ха! Лучше б ты водки купила!

– Вот еще! - надула губки секретарша. - Я водку не пью и вас не собираюсь спаивать! Я вам пива принесла.

– Господи! - простонал Дамкин. - У нас этого пива и так больше чем три ящика!

– Да не волнуйся ты так, я только две банки купила. Зато немецкое! На, держи!

Света достала из сумочки две красивых баночки пива. Банки пошли по рукам. Таких еще никто из присутствующих не видел.

– Ну, круто, а? - стонал Дамкин. - Ну, грамотно!

– Не немецкое, а голландское, - сказал знаток Сократов, прочитав надписи.

– Банки поставим на сервант, - предложил Стрекозов. - Они очень украсят нашу комнату. Будем коллекцию собирать.

– Попробуем? - Дамкин откупорил банку, раздался хлопок, и в кухне запахло пивом.

Все сделали по глотку.

– Хорошее пиво, - оценил Сократов. - Жалко мало.

– Спасибо, милая, - литераторы Дамкин и Стрекозов подошли к любимой секретарше с двух сторон и поцеловали ее в розовые щечки.

– Мы будем накрывать на стол или не будем? - заорал Бронштейн.

Света и Бронштейн начали лихорадочно накрывать на стол, расставляя немногочисленные в этом доме тарелки и рюмки.

– Поставьте это около моего стула, - молвил Сократов, доставая бутылку "Столичной". - Зная, что у вас денег никогда не бывает, я принес все, что надо, с собой.

– И у меня есть, - похвастался Шлезинский и достал из сумки еще одну бутылку. - Только "Московская".

– Ну, - потер руки Стрекозов. - С такими друзьями мы не пропадем!

– А то! С такими друзьями, как мы, можно зайти далеко, - иронично усмехнувшись, молвил Сократов. - Это как в анекдоте, приходит один русский к другому еврею...

– Здорово, мужики! - из коридора в комнату вошел импозантный редактор газеты "Путь к социализму" по фамилии Однодневный, мужчина лет тридцати семи в полосатом пиджаке и с двумя девушками под руку. - Дамкин, с днем рождения тебя!

– Обязательно! Друзья, все ли знают нашего дорогого и уважаемого редактора Однодневного? - воскликнул сияющий Дамкин.

– Еще бы его не знать! В одном подъезде, однако, живем, - пробурчал Сократов, с которым Однодневный иногда играл в шахматы. Сократов почти всегда проигрывал, поэтому недолюбливал Однодневного.

– А эти девушки - это тоже мне подарок, правда? - с надеждой спросил именинник.

– Нет, - ответил Однодневный, снимая пиджак и аккуратно вешая его на спинку стула. - Это мои приятельницы. Я привел их сюда, чтобы доказать, что я лично знаком с авторами знаменитого "Билла Штоффа", а то они мне не верят. Смотрите, девушки, это Дамкин!

– Если наш роман такой уж знаменитый, то что бы не издать его в вашем издательстве? - спросил Стрекозов, на всякий случай улыбающийся девушкам Однодневного. - А то всякие спекулянты уже продают его на улицах.

– Бешеные деньги можно сделать! - поддержал соавтора Дамкин. - Главный редактор легко сможет купить себе машину!

– Ребята, если я его издам, то перестану быть главным редактором. А то и хуже, получу свежую магаданскую прописку. А вы, кстати, не забыли, что вам завтра нужно зайти ко мне в редакцию? Сегодня у вас праздник, не буду портить вам настроение, а завтра у нас будет суровый разговор!

– Завтра, так завтра, - беспечно сказал Дамкин.

– А как же этих девушек зовут? - игриво спросил Шлезинский, целуя ручку сначала одной, потом другой незнакомке.

– Вот эта красавица - Машенька, а эта, не менее красивая - Оленька, представил своих спутниц редактор.

– Везет же некоторым, у которых такие приятельницы, - галантно сказал музыкант. - Сегодня я буду петь исключительно для вас!

– Мы очень рады, - скромно ответила Оленька.

Машенька достала из целлофанового пакета две бутылки русской водки и поставила их рядом со "Столичной" и "Московской".

– Коллекция, - сказал Дамкин, глядя на этот натюрморт.

– Мужики! Открывайте консервы! - скомандовал Бронштейн, раскладывая вилки около тарелок.

– Пропустим по стакашке? - предложил под шумок Однодневный Сократову.

– Отчего ж не пропустить, - согласился Сократов.

– Ой, блин, чуть подарок не забыл! - вскочил Однодневный. - Утюг я тебе, Дамкин, купил. Иногда думаешь послать тебя на какую-нибудь конференцию, а ты ходишь вечно неглаженный, словно хиппи какой, смотреть на тебя стыдно.

– Чем вам хиппи не нравятся? - спросил вошедший в комнату Дюша с букетом из трех гвоздик - белой, розовой и красной.

– Заходи! - подбежал Стрекозов. - Это мой друг Дюша! Прошу любить и жаловать! Дамкин, познакомься с хорошим человеком!

– А он тоже принес в подарок утюг?

– Нет, - сознался Дюша. - У меня только цветы. Дарю.

– Единственный нормальный человек в этой компании, - одобрил Дамкин и побежал на кухню за вазой.

– Тоже мне подарок - цветы, - усмехнулся Шлезинский. - Я понимаю, женщине цветы подарить. А для Дамкина лучше чего-нибудь более материальное. Например, утюг.

– Утюг - это только деньги переводить, - возразил Дюша, принимая от Сократова полный стакан. - Пользуешься раз в году, а мешаться под ногами будет всю жизнь! Кроме того, на утюг деньги нужны, а у меня их нет.

– На что же ты цветы купил?

– Я их не покупал. Проходил мимо памятника Ленину, смотрю, неплохой букетец лежит. Ленину, я думаю, цветы и вовсе ни к чему, а у нас стол украсят!

– Логично! - сказал Дамкин и поставил вазу за своей спиной на сломанный телевизор, который никак не хотел чинить ленивый Сократов.