Литературная Газета 6344 ( № 43 2011)

«Прощайте, скалистые горы…»

«Прощайте, скалистые горы…»

ПОБЕДИТЕЛИ

В июле 1944-го я, тогда курсант 2-го курса Высшего Военно-морского инженерного училища, ходил на Северном флоте дублёром моториста на "Штурмане". На корпусе нашего корабля, рядом с бортовым номером, красовались две буквы: "БО", что означало "Большой охотник".

"Штурман" охотился за немецкими подводными лодками, а немецкие лодки охотились за "конвоями". На нашем борту для этой цели стыли в бомбосбрасывателях глубинные бомбы. Гидроакустики же денно и нощно прослушивали океанские глубины. "Конвоями" назывались отряды грузовых судов из США, Канады и Великобритании, везущие нам военную помощь и корабли охранения транспортов.

Они формировались, как правило, в Исландии. А оттуда шли в Мурманск и Архангельск. Кстати, "Штурман" был первым кораблём, построенным на судостроительном заводе в Молотовске, ныне Северодвинске. Со стапелей этого завода сегодня сходят гиганты - атомные подводные крейсера.

Наш "Штурман" ни в какое сравнение с ними не шёл. Он и длиной-то был всего 30 метров. Помню, когда мы были в дозоре где-то около городка Териберги, получили приказ срочно идти в район 72-й параллели на рандеву с "конвоем". "Рандеву" по-флотски - место встречи. Погода выдалась дивная. Обычно взлохмаченное Баренцево море выглядело как синее зеркало. С блеклого полярного неба сияло незакатное солнце. Мы не шли, летели.

Вдруг в духоте и грохоте машинного отделения я различил голос моего подвахтенного Олега Горожанского:

- Поднимись наверх! Я тебя подменю. Та-а-а-м такое творится!

Я выскочил на верхнюю палубу. Сколько лет прошло, а я до сих пор благодарен Олегу, потому что ни до, ни после я такого не видел и, наверное, уже никогда не увижу: на весь горизонт подымались к небу корабельные дымы. Казалось, чёрная стена колыхалась над морем. Это шли на нас контркурсом транспорта "Юнайдет-либерти", эскадренные миноносцы и корветы.

Сколько их было - 40-50, кто знает?.. Вскоре мы заняли своё место в общем строю "конвоя" и повернули на зюйд.

По мере приближения ко входу в Кольский залив море становилось всё более тесным. Стоило сюда прорваться немецкой субмарине, и одного залпа из носовых торпедных аппаратов хватило бы, чтобы "конвой" недосчитался одного, а то и двух транспортов.

Мы пришли в Мурманск без потерь. Мурманск, где чудом сохранился лишь порт, на главной улице - проспекте Сталина вместо белых многоэтажек вздымались к небу обугленные руины. Говорили, так разрушен только Сталинград.

Как только мы ошвартовались, экипажи сошли на берег. Моряки спешили "разгрузиться", скинуть с плеч свинцовую тяжесть штормовой Атлантики, бесконечных атак на корабли с воздуха и из-под воды.

Первый "конвой" пришёл в СССР в августе 1941-го. А всего их было 42. Они состояли из 722 транспортов. 85 из них немцы утопили. Вошёл в историю разгром "конвоя PQ-17". Тогда до наших берегов дошло только 17 транспортов. Мы, в свою очередь, пустили на дно 27 фашистских лодок, два старых линкора и эсминец.

Значение "конвоев" трудно переоценить. Они доставили к нам 7056 танков, более 130 000 ручных пулемётов. На фронте едва ли не каждый второй грузовик был "студебеккер", а о "виллисах" уже не говорю.

Те, кто пережил войну, не могут не помнить "американскую тушёнку", её тогда называли "Улыбкой Рузвельта".

[?]Было время, когда о "конвоях" старались вообще не говорить. Так вот, победили бы мы, если бы их не было?..

Как известно, Булат Окуджава умел не только творить, умел и формулировать. Это ему принадлежат строки: "[?]нам нужна одна победа, одна на всех, мы за ценой не постоим". Мы заплатили страшную цену и победили. Без "конвоев" эта цена была бы ещё ужаснее. И я горжусь, что хотя бы в одном из них принимал участие.

В 1949-м "конвои" мне "аукнулись". И как это ни дико звучит, аукнулись трагически. К этому времени я уже успел окончить училище и служил инженер-механиком на одном из кораблей знаменитого 6-го Краснознамённого дивизиона тральщиков. Дивизион занимался послевоенным боевым тралением мин. Из-за них важнейшая магистраль - Северный морской путь - была на значительном расстоянии закрыта для судоходства. Мины там были поставлены и нами, и немцами. Шесть месяцев подряд мы эти мины находили и обезвреживали. Ни одно соединение флота так долго не находилось в море, как наше - соединение тральщиков.

Я был тогда молод, предельно черноволос и носил "высокое" звание старшего лейтенанта. Как всякий уважающий себя североморец, я в Мурманске был знаком с девушками. Мою звали Катей.

И тут следует сказать: отношение к заграничным морякам было самым добросердечным. Ещё бы! Мы - союзники, вместе воюем с фашистами! Но вот грянула холодная война. По всей Архангельской и Мурманской областям прокатилась волна арестов. Стоило "капнуть" куда следует, что соседка по коммунальной квартире "крутила" любовь с американцами, всё - отсидка обеспечена. Той осенью, когда я вернулся с моря, узнал, что Катю арестовали и уже успели осудить. Дали 8 лет лагерей за антисоветскую деятельность. Господи, я вспомнил выцветшую фотографию, а на ней Катя с американскими моряками. Ей было всего 16 лет, когда она "занималась антисоветской деятельностью"! Но кого это тогда волновало?..

"На танцульки бегала? Бегала! С американцами танцевала? Танцевала! Получай срок".

Стоит ли говорить, что с тех пор я Катю уже не видел.

Звенят на все лады, переливаются немудрёные слова песни: "Прощайте, скалистые горы, На подвиг Отчизна зовёт, Мы вышли в открытое море, В суровый и дальний поход" (авт. Н. Букин, муз. Е. Жарковского), ставшая гимном Северного флота.

[?]Разве забудешь такое?

Марк КАБАКОВ, капитан 1-го ранга в отставке