Литературная Газета 6433 ( № 40 2013)

Слова – верблюды в караване

Камал Абдулла. Романы / Редактор, автор вступи­тельной статьи и комментариев А.М. Багиров. Авторы переводов В. Ибрагимоглу, Л. Лаврова. - М.: Худож. лит., 2013. – 464 с.

Камал Абдулла – известный азербайджанский писатель – стоит в современной литературе особняком. И не только потому, что работает в уникальном жанре – эпической притчи, но и потому, что мифические корни его романов настолько глубинны, что прорастают не только в смысловую, но и в стилистическую ткань повествования, рождая индивидуальную интонацию: неторопливо-пряную, вязкую и вместе с тем просторную. Слова словно любуются друг другом, выстраиваясь в ладную, долгую, торжественную фразу: "Тяжело переводя дыхание, караван медленно погружался в немоту ночи. Лишь иногда слышался рёв какого-то неугомонного из верблюдов, уже опустившихся на землю и прижавшихся друг к другу, или ржание коня; откуда-то издалека доносился лай собаки, смешиваясь с завыванием волка, вонзающим в уши человека тревогу, как от встречи с одиноким путником на дороге. И не было больше ничего, что могло бы нарушить нависшую зловещую тишину. Здесь и там успели уже развести костры, и они так усердно горели, что кое-где от них остались лишь тлеющие угли, и были они подобны утомившемуся от трудов дню. Верблюды лежали недвижимо, как камни, покрытые лишайником, а кони и мулы застыли тенями..." («Долина кудесников»).

В книге два романа: «Неполная рукопись» и «Долина кудесников», а также две статьи о творчестве Камала Абдуллы – Льва Аннинского «Мерцание параллельных миров» и Людмилы Лавровой «Пока горит свеча».

«Неполная рукопись» потребовала от автора не только воображения и обращения к известному азербайджанскому эпосу «Китаби Деде Горгуд», но и серьёзной работы в архиве, о чём он достаточно подробно рассказывает в предисловии: «Думается мне, что «Неполная рукопись» вопреки своей обманчивой незавершённости, вызовет достаточно сильный переполох в стане горгудоведов. При этом и осветит множество тёмных мест и невнятных смыслов дастана. Однако не исключено, что подвергнется сомнению и сама реальность, отображённая в новом для специалистов тексте. <...> Многие персонажи, созданные в соответствии с мифоэпическими законами сказаний в некотором роде скульптурно-статуарно, в тексте «Неполной рукописи» внезапно освобождаются от стылой неподвижности и оживают, начинают любить, ненавидеть, проявлять верность, строить козни, обманывать, смеяться, плакать... На поверку оказывается, что все они прежде всего самые обыкновенные люди: эти беки со своими сыновьями, ханы со своими наследниками, как и все прочие простые смертные, дышат воздухом и ходят по земле. И вот тут древнее огузское общество начинает видеться в своих истинных, реальных нравственных границах... ».

В обоих романах, пропитанных суфийской мудростью, ярко выражен восточный колорит, начиная от действующих лиц (шахи, караванщики, палачи, шпионы), кончая долгим притчевым дыханием: «...Всё конечное и бесконечное состоит из одного мгновения. И это мгновение содержит в себе и прошлое, и будущее», «Смерть – хорошая вещь, если не чувствовать её приближения...», «Наши души страшно далеки от нас. И там, вдали, они являются нашей тенью...», «Путь тьмы является дорогой, ведущей к Богу», «Бесконечный Свет пребывает за прохудившейся тьмой».

Если «Неполная рукопись» отчасти документальна, то «Долина кудесников» – очаровательная, лиричная, философская фантазия. Долина, где обитают настоящие кудесники, один из которых умеет вызывать духов умерших людей, медленное и долгое движение каравана, трагическая фигура палача Мамедкули и его прекрасной возлюбленной Пернисы, безжалостный шах, таинственный Ак дервиш, хранящий секрет мироздания, Караванбаши, беседующий о самом главном с духом своего отца-палача...

Романная ткань К. Абдуллы – это всегда сложная вязь реальности и вымысла, мифа и фантазии, острой детальной наблюдательности и вместе с тем отвлечённой философичности. Один из излюбленных и сильных художественных средств автора – сравнение. «Ты зарылся в молчание, как мышь в тряпьё», «...Позабытое воспоминание, похожее на узор старинных ковров», «...Слова в предложении, точь-в-точь как верблюды в караване». Последнее как нельзя более подходит для определения стилистической манеры автора – слова, как верблюды в караване, идут слаженно, неторопливо, выносливо, выстраивая сложный, многослойный художественный мир.

Камала Абдуллу называют модернистом, и это отчасти так и есть – тому свидетельство роман «Неполная рукопись», но можно сказать и так: автор и реалист, и мистик одновременно. Возможно ли такое? Для жанра, в котором работает К. Абдулла, вполне. А жанр этот, повторимся, – эпическая притча. Эпос, философски осмысленный не в современных реалиях, а в метафизических категориях, крепко спаянный с реальной историей и столь же крепко с произвольной авторской фантазией.

Обаяние притчи Камала Абдуллы несомненно. Зримые картины происходящего и изысканная недосказанность дают смысловой простор, возможность для размышления и долгое послевкусие.

Стоит отметить удачную вступительную статью писателя, доктора филологии и научного консультанта издательства «Художественная литература» Абузара Багирова и профессиональный перевод Людмилы Лавровой (роман «Долина кудесников»), передавшей хорошим русским языком незабываемый колорит прозы Камала Абдуллы.

Теги: Камал Абдулла , современная литература