Литературная Газета 6433 ( № 40 2013)

Неуместные умолчания

Наглядная агитация, подтовленная в предвыборном штабе А. Навального

Фото: РИА "Новости"

Так как в этой статье речь идёт прежде всего об идеологических расколах современной России, должен для начала заявить о собственных воззрениях. Я смотрел и смотрю на всё происходившее во время выборной кампании мэра Москвы как западник. Но - в подлинном смысле этого слова, исходя из христианской идеи морального равенства всех людей (отсюда и убеждение, что решающее слово – за большинством) и приоритета правды над всеми другими соображениями.

Так вот, на этот взгляд, выборы мэра Москвы не были до конца честными и чистыми по той простой причине, что кандидат от несистемной оппозиции Алексей Навальный не предъявил московским избирателям свою систему ценностей и идеологических предпочтений и не сообщил им о своей партийной принадлежности. Московский избиратель так и не узнал, что "проект Навальный" был инициативой ЮКОСа, что на протяжении многих лет его материально и морально поддерживал Союз правых сил. Но самое странное и труднообъяснимое состоит в том, что и соперники Навального ничего не сказали об этом избирателям, не сказали, кто стоит за Навальным, финансирует его и, главное, – какие цели преследует этот политик.

Между тем штаб Навального и не скрывал того, что для их кандидата выборы мэра Москвы не имеют ценности сами по себе, они являются для него всего лишь репетицией перед будущими президентскими выборами.

Выборы мэра Москвы, разумеется, имеют ещё общенациональный контекст. Когда Путин говорил, что он готов работать с любым, кого изберут москвичи, даже с представителем несистемной оппозиции, он не учитывал, что в России победа несистемного политика на выборах в столице всегда вела к переменам в Кремле или в Зимнем дворце. Победа Льва Троцкого в Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов привела к гибели Российской империи. Победы Гавриила Попова в Москве и Анатолия Собчака в Ленинграде на выборах мэра были прелюдией к гибели СССР.

И очень странно, что партия власти не сказала москвичам об угрозах и рисках для страны, которые несёт в себе успех Навального. Её представители умалчивали, что Навального прежде всего поддерживает та часть либеральной интеллигенции, которая, как и вице-президент США Байден, очень хотела, чтобы Путин не вернулся в Кремль в 2012 году, которая очень надеялась, что у либерала Медведева хватит воли отправить Путина в отставку. Тем самым партия власти ничего не сделала для консолидации той части избирателей Москвы, которые являются сторонниками стабильности и курса Путина на национализацию и суверенизацию России. Было ощущение, что она ведёт с Навальным какую-то свою игру. Какую? Кажется, она сама этого не понимала. И говорить правду о Навальном то ли стеснялась, то ли боялась. Политику так не делают.

Не меньше удивляет и отношение представителей системной оппозиции к своему конкуренту Навальному. Создавалось впечатление, что КПРФ просто играла в поддавки с Навальным. Казалось бы, сама идеология КПРФ, её негативное отношение к приватизации 90-х, к так называемому олигархическому капиталу, должна была бы подталкивать к разоблачению Навального как подставной фигуры, как выразителя интересов сторонников новой приватизации. Но кандидат от коммунистов не вёл никакой полемики с Навальным, а всё внимание сосредоточил на критике власти. И у избирателя создавалось ощущение, что кандидат от либеральной оппозиции Навальный ближе к КПРФ, чем член команды президента Сергей Собянин.

Казалось бы, обо всём этом – и о партийной принадлежности Навального, и его либеральной ориентации – должны были говорить прежде всего его конкуренты. Тем более, зная российского избирателя, который голосует не за программы и идеи, а за физиономии политиков, за своих «крутых мужиков». Но они словно воды в рот набрали.

И здесь я абсолютно согласен с теми, кто утверждает, что Навальный на самом деле является подставной фигурой либеральной интеллигенции, потому что сама она никогда не умела и не умеет разговаривать с российским большинством. Даже в начале 90-х, когда сами герои либеральной, тогда демократической, оппозиции были довольно популярны среди населения и пользовались влиянием в протестных, «антиаппаратных» массах – речь о Гаврииле Попове, Юрии Афанасьеве, Анатолии Собчаке, Галине Старовойтовой, – основная ставка в борьбе за власть всё-таки делалась не на своих, а на политика со стороны, на кумира народа Бориса Ельцина. Кстати, реальными лидерами демократической оппозиции были не названные выше герои борьбы с «административной системой», а руководители так называемого кружка Сахарова, и прежде всего Елена Боннэр. И самое главное, нельзя забывать: когда Ельцину и либералам уже не удавалось удержать власть законными, легитимными способами, то они прибегли к насилию, к государственному перевороту 21 сентября 1993 года, который не мог не привести к крови 4 октября. Так что сценарии «цветной» революции, взятые сегодня на вооружение либеральной оппозицией, являются продолжением тактики 1993 года – ставки на насилие, на государственный переворот.

Не думаю, что Навальный был только представителем «системных либералов», т.е. представителем наследников Гайдара и Чубайса, пребывающих во власти или рядом с нею. Своим успехом Навальный обязан не только тайной, скрытой поддержке «системных либералов», но и особо несистемным либералам, открытым врагам Путина, его курса на национализацию России. Именно активные противники Путина заявили публично о своей поддержке Навального как олицетворения будущего России. На Навального, что признают даже представители либеральной прессы, открыто работали все оппозиционные СМИ.

По моему глубокому убеждению, только принимая во внимание то обстоятельство, что на Навального во время выборов мэра работала и системная, и несистемная оппозиция, можно увидеть все политические и морально-психологические последствия того, что произошло на московских выборах. Каждый из отрядов либеральной интеллигенции по-разному оценивает успех Навального и делает свои выводы. Если несистемная оппозиция всё же продолжает поддерживать Навального и делает ставку на его умение возбуждать ненависть к власти, то «системные либералы», напротив, отвернулись от этого политика навсегда и окончательно.

Как только вы встроите выборы в Москве в сентябре 2013 года в контекст истории новой России, то обнаружите очень многое, что несёт в себе, как теперь принято говорить, общенациональный контекст. И тут пища для самых серьёзных размышлений о том, что есть современная Россия и что нас ждёт в будущем.

Выборы являются подтверждением того факта, что наша либеральная интеллигенция сама не в состоянии победить в открытой и честной борьбе, не в состоянии позвать за собой «народные массы» и вынуждена прибегать к тактике подставных фигур. Кстати, и западные журналисты, работающие в Москве, видят нечто общее между использованием либералами Ельцина в 90-е и Навального сейчас. И тогда, и сегодня одна и та же ставка на политиков извне, на кумира народа. Ставка делается на неискоренимую любовь нашего человека к «крутым», смелым, жёстким людям. Тогда Ельцин, подыгрывая традиционной у нас жажде равенства, недоверия «низов» к «верхам», разоблачал «привилегии партократов». Сегодня Навальный, подыгрывая этим же настроениям, разоблачает коррупционеров в верхах. И трагедия в том, что сегодня на самом деле почвы для подобных обвинений в коррупции властей предержащих куда больше, чем тогда.

Конечно, всерьёз сопоставлять, сравнивать Навального как политика с Ельциным нельзя. Ельцин был для избирателя не просто «крутой мужик», который, «как и все мы, пьёт», но ещё опытный партаппаратчик, хозяйственник, бывший хозяин Свердловска и Москвы. Ельцин олицетворял преемственность власти, в которой в подсознании нуждался тогда советский человек. А за Навальным как личностью не стоит ничего, кроме опыта разоблачения коррупционеров, жажды власти и самое главное – популярности.

Если в начале 90-х Ельцин был нужен либеральной оппозиции для реальной политической победы, для захвата власти легитимным путём, то Навальный нужен только для дестабилизации ситуации, для продолжения начатой в сентябре 2011 года кампании по дискредитации власти и Путина. Ельцин работал в рамках сценария легитимного прихода к власти. Навальный используется в рамках сценария «бархатной революции», когда власть опрокидывается путём массовых беспорядков.

Нельзя не учитывать, что Навальный был ставленником не только системных либералов, но и несистемных. Всё-таки во время борьбы Ельцина с Горбачёвым рациональные мотивы у оппозиции были. Медленным, постепенным горбачёвским реформам противопоставлялись реформы радикальные, опостылевшей советской системе противопоставлялась западная демократия. Навальный же в отличие от Ельцина несёт только какое-то смутное, необъяснимое представление о будущей стране.

И самое важное – в борьбе Навального за власть куда больше пафоса «холодной» гражданской войны, чем во время борьбы Ельцина с Горбачёвым. Этот факт говорит о том, что мы не столько движемся к демократии, к честным альтернативным выборам, а, напротив, уходим в прошлое, в эпоху разоблачения «врагов», ко временам агрессии и ненависти классовой борьбы.

Всё это напоминает нам о том, что в России успех зачастую идёт за беспредельщиками, за теми, кто в состоянии переступить через все нравственные нормы и оскорбить достоинство как можно большего количества людей. И сегодня, как и сто лет назад, интеллигенция оказывается беззащитной перед такого рода напором волевого бесстыдства. С точки зрения правового европейского сознания заявление Навального, что «ЕР» – партия жуликов и воров, является не только вызовом морали, но и подсудным делом. В Европе только суд может назвать человека вором и жуликом, а у нас в России можно назвать сотни, тысячи людей ворами только потому, что они с властью и за власть.

Навальный как феномен возможен только в силу нашей низкой правовой культуры. Всё это говорит о том, что у нас до сих пор сохраняется особая правовая культура, которая обеспечила победу большевикам. Они называли «эксплуататорами», т.е. жуликами и ворами, всех промышленников и предпринимателей, вообще всю экономически активную часть населения России. В соответствии с этой логикой, если ты предприниматель, промышленник, занимаешься бизнесом, то ты морально ущербный человек. Большевики победили в силу низкой правовой культуры общества и отсутствия уважения к достоинству каждой человеческой личности. Похоже, сегодня у нас ничего не изменилось, и сегодня люди, называющие себя интеллигентными и образованными, поддерживают Навального. То есть крутизну саму по себе.

Относительный успех Навального свидетельствует не столько о победе демократии, сколько о глубоком моральном и духовном кризисе современной России. То, что у либеральной оппозиции нет иного лидера, говорит и о глубочайшем кризисе, и прежде всего моральном, нашей интеллигенции.

Сам тот факт, что во время выборной кампании в Москве иррациональный, то есть просто стихийный, протест против той власти и той России, которая есть, преобладал над рациональным, не оставляет места для прихода в политику людей, исповедующих рациональные либеральные ценности, для политиков со здравым смыслом. Здесь и личная драма Михаила Ходорковского. Проект «Навальный», который воплощал в жизнь на протяжении многих лет его соратник Невзлин, на самом деле подтачивал и подтачивает морально-психологическую почву для возвращения Михаила Ходорковского после выхода из тюрьмы в большую политику. После того как Навальный стал олицетворять честь и ум современной России, несомненные достоинства Ходорковского – и проявленная им жертвенность во имя своих убеждений, и масштаб его мыслей – никому не будут нужны. Для немосковской, провинциальной России он был и будет чужим как «олигарх», а для нынешней протестной молодёжи, кумиром которой стал Навальный, Ходорковский будет чужим как советский человек, как скучный политик из другой, непонятной им жизни.

Но в том, что у либеральной оппозиции нет сегодня шансов вернуть себе утраченные высоты власти ни в честной борьбе, ни с помощью цветной революции, есть одновременно и большая опасность для России. Обычно такие самодовольные и самовлюблённые политики, как реальные вожди нашей либеральной оппозиции, не могут примириться с тем, что им что-то не дано, что у них что-то не получается. Поэтому, как это часто бывало в истории, они переходят от программы захвата власти в непокоряющейся стране к политике её разрушения. Тут начинаются шизофрения, агрессия, истерика, ставка на иррациональное. И если, не дай бог, иррационализм потерявших веру в свою победу «непримиримых либералов» попадёт в резонанс с ошибками власти, то беды не миновать.

В этих условиях, когда протестный электорат удаётся консолидировать намного быстрее, чем разумных людей, предпочитающих стабильность потрясениям, надо всерьёз позаботиться о сохранении политической базы нынешней власти. Заигрывая с несистемной оппозицией, власть может потерять доверие тех, кто её поддерживает уже более десяти лет.

Теги: выборы , большинство , оппозиция