Литературная Газета, 6596 (№ 17-18/2017)

Николай Бурляев: „Разве речь и рукопись не подлежат закону?“

Николай Бурляев: „Разве речь и рукопись не подлежат закону?“

Искусство / Искусство / Театральная площадь

Голяков Алексей

Теги: Николай Бурляев , интервью

Актёр и режиссёр процитировал Пушкина

В Министерстве культуры России прошло заседание экспертной комиссии Общественного совета Минкультуры по театру. Татьяна Доронина, Юрий Соломин, Олег Басилашвили, Валентина Талызина и другие мастера в разных аспектах затрагивали тему возвращения отечественного репертуарного театра массовому зрителю («ЛГ» писала об этом в статье «Эффективность, а не эффекты», № 12 от 29.03.17.).

Свои пояснения по проблематике прошедшего обсуждения «ЛГ» дал один из главных инициаторов мероприятия, народный артист России, президент Международного форума искусств «Золотой Витязь» Николай Бурляев.

– Николай Петрович, вы и ваши коллеги последовательно выступаете против так называемых театральных менеджеров, справедливо отмечая, что уже сформировалась их целая генерация, претендующая вовсе не на подчинение творческим задачам, а на управление процессом. В чём тут дело?

– Практику внедрения в творческие коллективы, – а это касается как театров, так и оркестров, – так называемых менеджеров я считаю пагубной для культуры. Этот процесс был инициирован ещё в начале перестройки. И вот уже тридцать лет мы наблюдаем атаку на российскую культуру, когда, как говорил один из бывших министров культуры России, «культуру нужно подвинуть на панель». Неудивительно, что подобная практика приводит фактически к уничтожению театров. Мы это уже увидели на примере Театра на Таганке, примерно такая же картина сейчас с Государственным академическим русским концертным оркестром «Боян» под руководством Анатолия Ивановича Полетаева. Ему, профессору, признанному музыканту, в оркестр «внедрили» бывшего завхоза, который ничего не понимает в музыке, но который… стал первым лицом в оркестре.

Если подобные случаи будут множиться (что, собственно, так и происходит), то вскоре мы станем свидетелями полномасштабного уничтожения наших творческих коллективов и – как итог – окончательного утверждения эпохи торгашей в культуре, о чём предупреждал в своё время русский философ Иван Александрович Ильин. Он писал о таком роде «искусства» как о «доходном промысле»; об этом же говорил и Андрей Тарковский. В конце 80-х годов, перед своим уходом из жизни, он предупреждал о наступлении в кино эры торгаша. Что мы и наблюдаем уже не первый год в нашем кинопрокате, абсолютно переродившемся, ставшем филиалом кинопроката американского.

– В московский сценический обиход с чьей-то лёгкой руки с недавних пор вошла фраза «перепрошивка театра». Кто, по вашим данным, стоит за этим?

– Если говорить образно, то за этим стоит «враг рода человеческого», враг культуры. Как оценить действия автора этой чудовищной формулировки «Перепрошивка театров города Москвы» господина Капкова, который три года назад торжественно объявил, что взятые в качестве образца для «экспериментов» Театр им. Гоголя и Театр им. Станиславского – это только начало. А впереди предстоит «перепрошивка» ещё 20 театров Москвы, а именно: перевод их на пресловутую коммерческую основу, то есть на принципы уже упомянутого «доходного промысла».

Вдвойне печально, что часть театральной общественности, прикормленной богатой столицей, начинает защищать эти деяния в надежде, что разрушительная волна их минует, пройдёт стороной. Напрасные заблуждения. Многие из коллег думают, что они крепкие, устоявшиеся… Между тем процесс запущен и он идёт. И руководители московских театров, которым кажется, что они в полной силе, на самом деле представляют собой уходящую натуру. Ведь большинство из них находятся в преклонном возрасте, им в среднем за 80. И вот когда они уйдут, то тогда эта «перепрошивка» охватит театры уже по полной программе.

– Ситуация абсурда прое­цируется с зеркальной точностью с одного вида искусства на другой: в кино сценаристы и режиссёры стонут от продюсерского нахрапа, в театре – всё больше власти к рукам прибирают директора и их разновидность – упомянутые менеджеры. Что делать?

– Общественный совет Министерства культуры в целях сохранения русского репертуарного театра обратился к руководству министерства с рекомендацией о возвращении ранга первого лица в театрах и в других коллективах художественным руководителям. Наряду с этим значилась не менее актуальная инициатива о признании порочной практики внедрения в них так называемых менеджеров, как первых лиц.

Мы предложили также вернуть художественные советы в творческих коллективах. Произошедшее их волюнтаристское упразднение как раз и позволило рейдерам-менеджерам стать полновластными хозяевами и увольнять тех сотрудников, которые им не нужны, увеличивая зарплаты для себя на порядок, а то и в разы выше, чем даже у ведущих актёров.

– Девальвация театрального образования, когда с необыкновенной быстротой расплодились театральные школы, игнорирующие базовые основы в подготовке артистов и режиссёров, о чём на комиссии с обеспокоенностью говорил Юрий Соломин, на ваш взгляд, насколько она зашла далеко?

– Я полагаю, что действительно происходит девальвация любого образования, и она касается, к сожалению, не одного лишь театра. У меня у самого в этом отношении показательная практика: я был руководителем курса кинорежиссуры в одном из учебных заведений и всё это видел воочию. Мой однокурсник, режиссёр Вадим Абдрашитов сетовал по поводу того, что он наблюдает каждый год на вступительных экзаменах во ВГИКе. Падение уровня абитуриентов просто удручающее. И это мы наблюдаем повсюду, причина всё та же: коммерциализация культуры. Если бы теперь выпало жить Тарковскому и Шукшину, то они вряд ли смогли бы выучиться на режиссёра, потому что им нечем было бы платить за обучение. А приходят обучаться за деньги те, кому вообще следовало бы держаться подальше от искусства. Но именно они как раз и приходят. Платят и получают дипломы кинематографистов и театральных режиссёров. И происходит девальвация культуры. Это надо понять руководителям нашего государства и признать, наконец, что культура и рынок – понятия несовместимые. И сделать выводы. Вкладывать деньги в культуру и образование, если действительно государство желает того, чтобы понижались, а не росли преступность, наркомания и другие социальные пороки.

Отрадно, что первый важнейший шаг в этом направлении сделан – 24 декабря 2014 года Президентом РФ, подписавшим Указ «Об основах государственной культурной политики». В нём, хотел бы напомнить, прописаны практические подходы к оценке того, чему государство должно помогать, а чему – в такой помощи отказывать. В.В. Путин предпринял абсолютно правильные меры, чётко обозначив приоритеты в государственной политике в сфере культуры. Тем более это важно на фоне большинства других стран, где идёт полный разнос по принципу «делай, что взбредёт в голову». В нашей же стране теперь, опираясь на артикулированные на самом высоком уровне основы государственной политики, чиновники от культуры уже не смогут направлять средства на то, что противоречит основам культурной политики государства. Если же кто-то из них и будет продолжать финансировать из гос­казны недостойные проекты, то тогда Общественный совет при Минкультуры, призванный контролировать действия чиновников, будет осуществлять свои действия. И у него имеются необходимые для этого полномочия.

– Юрий Поляков на заседании в который раз напомнил о парадоксе – казалось бы, театры остро нуждаются в современном литературном материале, тем паче конфликтных тем и всевозможных поводов для постановок по-настоящему новых пьес более чем достаточно. Однако театральный репертуар словно застыл в перекошенном состоянии и не может повернуть голову из 90-х годов и начала нулевых, когда расцвела специ­фическая самонаречённая «новая драма». Так ли уж безысходно положение с новыми Островскими и Горькими?

– Я не столь компетентен в теме «новая драма», но могу сказать, что происходящее в значительном сегменте современной драматургии весьма схоже с тем, о чём говорил Достоевский «Бог и дьявол борются, и поле их битвы – сердце человеческое». Одни и те же законы действуют для всех видов искусства. Но примечательно, что с началом действия указа главы государства об основах культурной политики будет ещё яснее для всех постановка вопроса: не вписываются поделки «новой драмы» с её патологией, матом, извращениями, пропагандой гомосексуализма в те нормы, которых должны будут придерживаться и сами авторы произведений, и чиновники, регулирующие сферу культуры.

– «Антицензурное» выступление К. Райкина на последнем съезде СТД, поддержанное некоторыми коллегами, высветило позицию по недопущению вмешательства в творческий процесс, и от неё немалая часть режиссёров и актёров отступать, судя по всему, не намерена. Насколько с этой частью интеллигенции Общественный совет Минкульта способен наладить диалог и взаимодействие?

– Дело в том, что все мы в нашем профессиональном сообществе крайне разъединены. Каждый занимается собственным театром, собственным фестивалем, собственным делом… И налицо два потока – совершенно разнонаправленных. Один поток – это большинство людей, причём подавляющее, включая не только тех, кто относится к творческим профессиям, а вообще нашего народа. Они хотят опоры на традиции, подлинной культуры для себя и своих детей, хотят возвышения души человека. А другой поток жаждет совсем иного – вседозволенности. Его представители не устают утверждать, что художник имеет право буквально на всё, потому что он свободен. Да, художник действительно свободен. Это правда. Но вся штука в том, что представители второго, негативного потока упускают шанс прислушаться к голосу своих оппонентов и понять, что надо бы подумать о спасении своей души.

Заметьте, эти два направления всегда были в нашей культуре. Другой вопрос: кого сегодня больше чтут, а чьи фамилии ныне просто забыты, не говоря уже о произведениях, вышедших под этими фамилиями. И вот что говорил практически о контроле в искусстве Пушкин, а с ним, думаю, никто не будет спорить: «Я убеждён в необходимости цензуры в образованном, нравственном и христианском обществе, под какими законами и правлениями оно бы ни находилось».

Обратите внимание, эти слова принадлежат тому поэту и мыслителю, который, как мы привыкли считать, так много натерпелся от царской цензуры. Но не будем забывать: у него был личный цензор – царь. Дай бог нам всем такого цензора, его внимания к нашему искусству. Также Александр Сергеевич говорил: «Нравственность, как и религия, должна быть уважаема писателем. Безнравственные книги суть те, которые потрясают первые основания гражданского общества. Те, которые проповедуют разврат, рассеивают личную клевету, или коей целью имеют распаление чувственности приапическими изображениями. Тут в цензоре необходим здравый ум и чувство приличия, ибо решение его зависит от сих двух качеств. Не должен он забывать, что большая часть мыслей не подлежит ответственности, как те дела человеческие, которые закон оставляет каждому на произвол его совести».

И ещё одну чрезвычайно важную мысль сформулировал Пушкин: «Разве речь и рукопись не подлежат закону? Каждое правительство вправе не позволять проповедовать на площадях всё, что кому в голову придёт… Действие человека мгновенно и одно; действие книги множественно и повсеместно».

– Вы наверняка уже слышали или прочитали о себе: как Бурляев может судить о театре, когда он, дескать, и отношения-то к театру не имеет…

«Золотой Витязь» всегда проходит с размахом

– Да, я читал в либеральной прессе подобные отзывы и был ими, мягко говоря, умилён, их голословностью. Мои помощники не поленились и вычислили, что автору этого посыла в одной из газет было… всего три года в то время, когда я уже был артистом Академического театра имени Моссовета, в труппе корифея Юрия Завадского, когда играл на сцене с великими Мордвиновым, Раневской, Марецкой, Орловой, Пляттом и уже в 19 лет стал самым молодым членом Всероссийского театрального общества (ныне СТД). Окончив Театральное училище имени Щукина по специальности «артист театра и кино», я поступил в Московский театр им. Ленинского комсомола, потом был артистом Московского ТЮЗа. А последние 15 лет руковожу крупнейшим Международным театральным форумом «Золотой Витязь». Журналистам следует изучать историю…

– Если оставить хотя бы на время общественную деятельность, то ваша собственная творческая повестка дня – какова она? Не спросить об этом нельзя, потому что зрители помнят и любят вас как яркого актёра, а также как самобытного режиссёра…

– Признаюсь, я слежу за нашим унизительным, рыночным, продажным кинопроцессом. Немудрено, что я невольно потерял интерес к подобному кинематографу. И однажды решил для себя больше им практически не заниматься, не ставить фильмы и не играть. Последний раз снялся в роли Иешуа Га-Ноцри в «Мастере и Маргарите» Юрия Кары, 23 года назад. Но теперь, судя по всему, мне всё же придётся вернуться и в кинодраматургию (я написал сценарий), и в режиссуру (поставить фильм). Подробнее о теме проекта пока не хотел бы говорить, сейчас я занимаюсь подготовкой финансовой почвы для возникновения будущего фильма. Единственное, что отмечу: это будет полный метр. Я не люблю сериальный формат, я – за концентрированное сжатие информации.

– Как родитель «Золотого Витязя», – и в его кинематографической, и в театральной ипостасях, – вы довольны его развитием?

– В 1991 году, когда я только задумывал этот фестиваль, то не мог себе и представить, до каких масштабов он вырастет; не мог вообразить, что появится это новое явление: Славянский форум искусств. И что мы будем осуществлять международный фестиваль не только в номинациях кино и театра, но и музыкальную и литературную его части, а также отдельную программу по изобразительному искусству. Иначе говоря, к настоящему времени «Золотой Витязь» стал своего рода концерном, охватывающим все виды искусств. Со своими, естественно, взглядами на жизнь и правилами.

Да, я совершенно доволен, это исполнение мечты, если угодно, возникшей у меня на Эдинбургском кинофестивале, где много лет назад я представлял фильмы Тарковского. Тогда на шотландской земле я заинтересовался идеей собирания на фестиваль всех видов искусства. И я задумался: а почему бы нам и в России не сделать нечто подобное?