Литературная Газета, 6626 (№ 51-52/2017)

Горсточки земляничных строк

Горсточки земляничных строк

Спецпроекты ЛГ / Многоязыкая лира России / Чтобы помнили

Шуралев Александр

Теги: Александр Филиппов , память , поэзия

К 85-летию со дня рождения народного поэта Башкирии Александра Филиппова (1932–2011)

Известно, чем талантливее и мудрее человек, тем он проще в общении с людьми. В одном из своих стихотворений Александр Филиппов писал: «Бывает лучше всяческих лекарств простое человеческое слово» и сам излучал добрый свет, лечил души людей простым человеческим словом, оставаясь при этом скромным тружеником. Более полувека он собирал «горсточки земляничных строк» на плодородной почве по-сыновьи любимой им Башкирии.

В 1958 году 26-летний поэт в стихо­творении «Ручеёк» выразил одно из своих сокровенных желаний:

Очень хочется быть похожим

На живительный ручеёк,

Чтобы в сердце моём

Прохожий

Черпать радость и силу мог.

Сегодня с полным основанием можно сказать, что мечта поэта сбылась: «ручеёк» его сердечного таланта, влившись в полноводную реку многочисленных произведений, дарит радость многим людям. Это и поэзия, и проза, и публицистика, и киносценарии (например, кинофильм «Башкирский мёд», снятый по сценарию А. Филиппова, на международном конкурсе в Бухаресте получил первую премию).

В совершенстве владея умением услышать и выразить в стихах «песни ветра, леса и травы», поэт, за плечами которого «тысячи дорог радостей, печалей и тревог», шагал «к новым горизонтам, к свету», вёл за собой читателей в удивительный мир природы родного края. А в этом краю «над полем месяц тонкорогий бодается с ракитами», «подкинутым в небо бубенчиком дрожит жаворонок», «будильники России – петухи по-прежнему поют в рассветной рани», «плещется над рощею шальная шаль зари», «хочется руку в зарю окунуть и краски её потрогать», «широкополыми рогами кромку неба подпирает лось», «синева васильковая даль пьянит поселковую», «капли падают с сосновых зеленеющих ресниц», «стучат в ольховнике золотые часики… кузнечиков и стрекоз», «пылает очарованная даль оранжевым пожаром листопада», «лист берёзовый, как рана, алой кровью налился», «ранний снег играет и искрится на хрустальных веточках берёз», «день весенний свежим ветром шарит по воскресшей зелени долин»…

Пронзительно выразительны и достоверны художественные образы-детали, из которых складывается в его произведениях картина мира. Через эти детали во всей безыскусной правдивости разворачивается история страны, и в то же время мастерство поэта каким-то неуловимым штрихом возводит их в ореол художественных символов, соединяющих в метапространстве искусства прошлое, настоящее и будущее. Например, маленький сухарик и колосок символизируют голодное детство («Память»), кровать – непрекращающуюся жизнь («Баллада о кровати»), мельничное колесо – труд предшествующих поколений, без которого не было бы дня сегодняшнего («Мельничное колесо»), берёзовый веник – очистительное освобождение человека от суетной, пыльной усталости («Берёзовый веник»), горсть земли – неразрывную связь живущих и ушедших поколений («Горсть земли»), колодезный журавль – исцеляющую приветливость родных мест («Колодезные журавли»), потеплевшее пятнышко в замёрзшем окне – теплоту воспоминаний о прошедшей молодости («Темень упадёт, и неторопко…»), свеча – неугасающее вдохновение («Когда потух свет»).

Разнообразны мотивы стихотворений Александра Филиппова. Это и вера в дружбу («Журавлиный полёт»), и уважение к женской верности («Верность»), и бережное, сострадательное отношение к нелёгкой женской доле («Покроем землю полиэтиленом…», «Только ветер, только нежно дунет…», «Чистильщица», «Ты, как костёр, пылающе светла…», «Тётя Нюра», «Труд души»), и признание приоритета душевной теплоты («Некрасивая»), и терпеливое перенесение боли («Врачи нас, маленьких, кололи…»), и стремление защищать слабых («Память детства»), и горечь одиночества («Отлистопадило… Цветы уже повяли…»), и миротворчество («Уронит небо свой последний снег…»), и деятельная память о павших («Тополь», «Двадцать девять», «Комиссары») и незатухающий огонь добрососедства («Соседи по огню»), и преемственность поколений («Сон в ночи»), и интернациональная сущность человека («Откуда ты», «Сербиянка»). Все они объединены и освещены подлинной человечностью, добротой и ответственностью настоящего патриота Башкирии и России и созидателя мирной жизни.

А. Филиппов предстаёт перед читателями в своём многогранном творчестве. В первую очередь это проникновенная лирика.

Разглядел я в окне укоризной мне,

Лбом прильнув к голубому стеклу:

Лепит гнёзда свои под карнизами

Птица-ласточка, ближе к теплу.

Листья ластятся нежно и ласково

К рамам окон, к сиянью стекла…

Разве знал я тогда, моя ласточка,

Что тебе не хватало тепла?

Или:

Тропинка в поле узкая, как нитка.

Трава пышней гусиного пера.

Открылась где-то давняя калитка.

И скрипнула, и снова замерла.

И девушка выходит на тропинку,

За переплёт высокого плетня,

Чтоб свежею, цветущею росинкой

Навек остаться в сердце у меня.

Лирическая струя сочетается в его стихах с глубоким философским осмыслением трагических страниц истории через постижение вечного движения жизни.

Всё это, как давняя-давняя сказка:

Сегодня, шагая тропинкой лесной,

Под старой, пропахшей смолою сосной

Увидел я пулей пробитую каску.

И вздрогнул от боли чужой. Временя,

Стою я над чьей-то последней кровинкой…

А в метку от пули пробилась травинка,

Зелёным младенцем глядит на меня.

В то же время он мог метким словом разить пороки зарвавшихся чинуш и нуворишей как снайпер-сатирик.

Деньги водятся и сало,

И заморский фрукт к винцу,

Но ему всё мало, мало –

Новорусскому купцу.

Говорю ему открыто,

Чтобы крепче уяснил:

«Не вернулось бы корыто,

То, что Пушкин посулил!»

Поэту в равной степени удавались и пейзажи, и портреты, и любовные истории, и притчи, и баллады. Но особенно проявляется его мастерство в том, что в каждом стихотворении, о чём бы в нём ни писалось, он становится для читателя понимающим, интересным и притягательным собеседником. Поэтому чтение его стихов – это всегда беседа с уважающим тебя, обыкновенного читателя, кто бы ты ни был, простым и мудрым, откровенным человеком, желающим тебе добра и согревающим тебя теплотой широко распахнутой души.

Готов писать о чём попало,

Но так, чтоб трогало до слёз.

Поэзия Александра Филиппова афористична. Вот один из множества таких примеров – стихотворение «Пчела» (1964).

В меня пчела вонзила жало;

Жужжа, взметнулись два крыла.

Но нет, пчела в траву упала,

Наказанная, умерла.

Как плохо, что у нас бывает,

Среди людей, наоборот:

Ужаленный не выживает,

А вот ужаливший

Живёт.

Александр Павлович обладал чуть ли не фантастической памятью, хранящей в мельчайших подробностях всё когда-либо увиденное и услышанное им: тексты, произведения искусства, события, лица, человеческие судьбы и биографии… Он не просто хорошо знал историю, но и на уровне профессионального аналитика-политолога мог обнаружить и прокомментировать причинно-следственные связи многих исторических и политических событий. Неслучайно среди его стихов есть и такие.

С Историей, друзья, шутить нельзя,

С ней грех играть в бирюльки и игрушки:

Кто в прошлое стреляет из ружья,

В тех будущее выстрелит из пушки.

На прошлый день ушаты грязи лить –

Так значит с пришлым не дождаться лада.

Прошедшие ошибки не хулить,

Их повторять, как дуракам, не надо.

В последние годы, особенно незадолго до кончины в 2011 году, у Александра Павловича резко ухудшалось зрение и общее состояние здоровья, его стала неотступно донимать болезнь, несколько раз пришлось ложиться в больницу. Но он очень терпеливо и мужественно переносил то, что могло кого-либо другого повергнуть в уныние-нытьё и болезненную раздражительность, никогда не жаловался на свои болячки, не терял всегда присущей ему особенной, филипповской, жизнеутверждающей силы духа, продолжал много работать, не оставлял и поэтического творчества.

Пока блуждал по тропам строчек,

Пока выискивал глагол, –

Немало дел переворочал,

Немало дров переколол.

Твердили мне: покуда молод,

Дерзай, твори… Ведь жизнь права:

Того зимой не тронет холод,

Кто в летний зной колол дрова.

Сейчас, спустя годы, я понимаю, каких титанических усилий стоили ему эти стойкость и несгибаемость, и в связи с этим ещё больше открывается философский смысл таких, например, его стихов.

Муравей – сплошнейшая загадка:

Мученик, хитрец иль идиот?

Столько груза ни одна лошадка –

Хоть кнутом забей – не увезёт.

Сам я муравья того не плоше:

Под тяжёлой ношей хоть ложись

И умри… Но нет прекрасней ноши

С будничным простым названьем – жизнь.

В 1961 году в стихотворении «Истоки» поэт писал:

Облака проходят бело-белые,

Но белей, чем эти облака,

Агидель или по-русски Белая, –

Светлая, как девушка река.

Наклонилась нежно над протокой,

Чтоб напиться, тонкая ветла.

Видно, очень светлые истоки

У тебя,

Коль ты сама светла.

У поэзии Александра Филиппова, как и у воспетой им Агидели, очень светлые истоки, поэтому она так чиста и животворна.