Литургия Иоанна Златоуста (с комментариями)

О Фаворском свете

… если не вспомнить об одном богословском споре, происходившем в Византии, на соборах середины XIV столетия, споре о природе Фаворского света, явленного Спасителем Своим ученикам, апостолам Петру, Иакову и Иоанну:

«…И просияло лицо Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» (Мф. 17:2).

…

Смысл Преображения Господня стал главным предметом спора между исихастами, во главе которых стоял святитель Григорий Палама, и гуманистами, возглавленными калабрийскими монахами Варлаамом и Акиндином. Собственно, именно в тех спорах и сложилось окончательно то, к чему были предрасположены, что несли в себе, не всегда в проявленном виде, Православие и западное христианство.

Гуманисты, поверженные в спорах и затем давшие своими рассуждениями мощный дополнительный толчок развитию возрожденческих идей, утверждали, что Фаворский свет есть свет тварный, физический, новоявленный преобразившимся Христом, доступный земному зрению. Исихасты же учили: Фаворский свет есть свет Божественный, недоступный обычному человеку. Этот свет по самой Божественной природе присущ Спасителю и был невидим в Его земном воплощении, ибо пребывал прикрытый плотью. В момент Преображения Христос отверз очи Своим ученикам, позволив им узреть то, что они земным зрением увидеть прежде не могли. По истине – не Христос преобразился, но по благодати Господней ученики Его, и преображённым зрением они узрели Истину.

Смысл исихазма, его цель заключается именно в таком преображении человека, чтобы его духовному взору оказалось открытым вечно существующее, но, по несовершенству человека, его физическому зрению невидимое и неведомое.

Если же Фаворский свет имел природу тварную, то преображения духовного, чтобы узреть его, от человека не требуется. Так полемика вокруг, казалось бы, чисто богословской проблемы оказалась связанной с пониманием смысла человеческой жизни.

Два типа мировидения и мироосмысления – в Православии и западных конфессиях – явственно отразились, помимо всего прочего, и в эстетических стремлениях той эпохи. Ясно, что только преображённым зрением художник может увидеть и затем выразить светоносную святость Горнего мира. Художники Возрождения, обращаясь и к религиозным темам, такой задачи перед собою ставить не могли даже теоретически, ибо гуманизм ориентировал их только на то, что доступно обычному зрению. Именно гуманистическое учение о тварной природе Фаворского света определило главные особенности искусства, отразившего мировидение человека нового времени, – искусства изображения того, что зримо земными глазами, доступно не преображённому зрению. Это не преображённое зрение человек ренессансной культуры изощрил до совершенства, но и Горний мир он оценивал по земным категориям, к Божественному прикладывал земную мерку.

Напряжённость идеи соборного сознания стала важной причиною того, что в Древней Руси не могли быть восприняты и усвоены идеи европейского Возрождения – а вовсе не «отсталость» русской культуры – идеи, связанные с выделенностью сугубо индивидуалистического начала, с некоторой «противопоставленностью» Творца и творения, опирающейся на неприятие учения о нетварной природе Фаворского света.

Это взаимодействие художника со Светом является своего рода моделью взаимодействия с Истиною любого человека, носителя того или иного принципа мировосприятия. Искусство отражает систему жизненных ценностей человека и общества – и если вникнуть в их как будто отвлечённые и сугубо религиозные и эстетические проблемы, о которых шла речь, то вдруг становятся отчётливо прояснены и те ситуации, в которых блуждает человек в поисках смысла своего бытия.

Важно помнить, что споры о природе Фаворского света были по сути своей спорами вокруг одного из важнейших вопросов для верующего человека вообще – речь шла о возможности познания человеком Бога. Исихазм связан с идеей, что помимо непознаваемой сущности Творца существует направленная на творение Божественная воля, Божественная энергия. Через этот выход Бога за пределы Своей сущности, через Божественную энергию Он становится познаваем человеком, хотя и в пределах, ограниченных несовершенными человеческими возможностями. Фаворский свет и есть проявление Божественной энергии.

Гуманизм логически несёт в себе идею полной непознаваемости Бога в Его непроницаемой для человека сущности. Поэтому внутренней встречи человека с Богом, согласно логике этого учения, произойти просто не может. Все противоположные утверждения любого западного богослова, отвергающего исихастскую истину, не имеют под собою подлинной основы. Именно поэтому тип католической святости, например, основан на эмоциональной экзальтации, на подражании Христу, на сопереживании с Ним и т. п. (что мы видим у Фомы Кемпийского, Франциска Ассизского, Терезы Авильской и др.). Для православного человека всё это не более чем прелесть, то есть такое состояние, при котором человек, пребывая в духовном падении, мнит себя на духовной высоте.

…

Стяжание Святого Духа, стяжание Фаворского света – заставляет человека неизбежно освобождать в душе своей место для того, чтобы вместить стяжаемое, а место занято не чем иным, как грехом. Стяжание Святого Духа есть отказ от индивидуалистического самообособления. Но то, что составляет самое средоточие православного понимания бытия, просто невозможно для неправославных конфессий, соблазнённых гуманистическими идеями. Должно сознать, что учение о Божественных энергиях, о нетварной природе Фаворского света не является плодом отвлечённо-созерцательных рассуждений, но отражением реальности земной жизни. Этот свет ощущали внутри святые подвижники, оставившие о том многочисленные свидетельства, этот свет воспринимали и извне удостоенные видеть его исходящим от великих светильников вселенной. Упоминание об этом мы встречаем в житиях святых, в рассказах и неоспоримых свидетельствах людей, вступавших в общение с преподобными Сергием Радонежским, Серафимом Саровским, Амвросием Оптинским, святителем Феофаном Затворником, святым праведным Иоанном Кронштадтским… Один из святых отцов Церкви, Симеон Новый Богослов, так передавал своё состояние в момент внутреннего озарения нетварным светом: «Все чувства ума и души моей прилеплены были к единому неизречённому веселию и радости от того превыспренного света. Но когда безмерный тот явившийся мне свет мало-помалу умалился и, наконец, стал совсем невидимым, тогда я пришёл в чувство и познал какие дивности внезапно произвела во мне сила того света… Свет тот, когда является, веселит и, когда скрывается, оставляет рану и боль в сердце».

Стремясь к Горнему миру через восприятие Божественной энергии, человек творчески изменяет и мир земной, насколько это необходимо и возможно. Один из основополагающих законов духовного бытия человечества, устанавливающий неразрывную зависимость жизни человека и общества от духовного состояния каждой человеческой личности, открылся преподобному Серафиму Саровскому в реальном опыте стяжания Святого Духа: «Стяжи дух мирен, и вокруг тебя тысячи душ спасутся». Гуманизм же нацеливает человека на изменение внешних условий его существования. Недаром именно западная мысль соблазнилась увидеть в Христе революционера и первого социалиста.

Все обозначенные проблемы сопряжены с одним жизненно важным, важнейшим вопросом, который в свой срок задаёт себе каждый, как верующий, так и атеист: если Бог есть, то где Он есть? Где Он пребывает?

…

Всякий православный может ответить так: Он всюду, Он проникает мир Горний и дольний, Он – Свет, и этот Свет мы можем воспринимать, постигать, ощущать душою, стяжая Его в ней и тем следуя нашему назначению в мире.

Всякий последовательный сторонник идеи о тварной природе Фаворского света должен ответить так: Он – в неведомом «где-то». Он полностью непостижим, непознаваем и непроницаем для нас, общение с Ним может быть только опосредованным. И ни о каком стяжании Святого Духа поэтому не может быть и речи.

Логический вывод из такого учения на уровне сотериологическом[245] должен быть вполне определённым: всякое духовное делание не имеет смысла, человеку достаточно лишь верить, ничего другого ему и не остаётся. Первым до этого додумался Лютер, другие эту мысль развили до её логического исхода, произведя идею предопределённого дарования веры своего рода избранным.

Но даже если не впадать в логические крайности протестантизма, должно всё же сознать, что гуманизм ставит человека в положение трагическое: между Богом и человеком воздвигается как бы непреодолимая рассудочная преграда, каковой, разумеется, по истине-то нет, но которая прочно зиждется в сознании (и важнее: в подсознании) всякого неправославного человека на идеях, окончательно восторжествовавших в западном мире в эпоху Возрождения. В основе – на учении о тварной природе Фаворского света.

Это создаёт совершенно определённое самоощущение человека, как бы обречённого на одиночество в земном мире, лишённого непосредственной духовной связи с Создателем.

Отношение к Богу как к некой внешней силе, с которою недоступно подлинное духовное (а не эмоциональное) общение – не языческое ли по сути, какими бы рассуждениями и догматами ни драпировалось понимание этой силы? Случайно ли, что религиозное искусство Возрождения столь легко восприняло явно языческие формы? Как восприняла их сама мысль ренессансная. Само Священное Писание стало откровенно осмысляться в ту эпоху на уровне античных мифов, что отразилось в искусстве, – и тем было задано направление в осмыслении вероучительных истин христианства.

…

Обожение не может быть достигнуто никак иначе, чем через стяжание Фаворского света. Гуманистическое учение такую возможность отсекает. Идея неосуществимости непосредственного духовного взаимодействия с Создателем делает неимоверно трудным путь духовного восхождения ещё и потому, что ослабляет, а может быть, и вообще сводит на нет, важное религиозное чувство, лежащее, по учению Святых Отцов, в начале всякого духовного восхождения, – страх Божий.

…

Это должно быть осознано нами как духовная трагедия человека, ибо для истинно верующего, стремящегося к Богу подвижника как бы искусственно оказалась закрытою возможность восприятия Фаворского света.

Михаил Михайлович Дунаев[246]

Часть 1 (I том) Православие и русская литература

http://mdunaev.ru/

Традиция возникновения «Достойно есть»

«Досто́йно есть» (др.-греч. Ἄξιόν ἐστιν, греч. Άξιον εστίν) – православная молитва, широко употребительная в богослужении. Авторство текста церковная традиция приписывает Косме Маюмскому[247].

В IX веке Богородицу величали песнопением, составленным в VIII веке Козьмой Маюмским.

По преданию, 11 июня 980 года молодой монах Карейского монастыря совершал всенощную службу в келье. Услышав стук в дверь, он открыл её и увидел молодого инока, которого приветливо принял, и они стали вместе совершать молитвенные песнопения. Когда начали величать Богородицу, молодой инок запел «Честнейшую Херувим…». Незнакомый гость сказал, что у них славят Богородицу по-иному, и показал как.

А уже после этого пропел – «Честнейшую Херувим…». Инок попросил записать незнакомца эту песнь, однако под рукой не оказалось никакой бумаги и письменных принадлежностей. Гость сказал, что в таком случае напишет песнь на камне и просит научить всех христиан, чтобы славословили Пресвятую Богородицу. Камень под руками незнакомца стал мягким, и, выведя надпись, он назвался архангелом Гавриилом и исчез. (По этой причине молитву «Достойно есть» называют также «архангельской песнью»).

Богослужебные круги

Богослужебные книги

Богослуже́бные кни́ги – книги, используемые при совершении богослужений, условно разделяемые на две группы:

1) священно-богослужебные;

2) церковно-богослужебные.

К первой группе относятся книги, заимствованные из Библии – Евангелие, Апостол и Псалтирь.

Вторая группа объединяет книги, составленные отцами и учителями Церкви на основании Священного Писания и Священного Предания.

Псалтирь «следованная», она отличается тем, что содержит в себе три приложения: а) Часослов, б) тропари и кондаки, выбранные из всех богослужебных книг и в) все молитвословия, которые должны читаться приступающими к Таинству Причащения.

Служебник – книга для священника и диакона. Она содержит в себе порядок вечерни, утрени и Литургии. В конце служебника помещены: отпусты, прокимны, величания и месяцеслов, т. е. список святых, ежедневно воспоминаемых церковью.

Архиерейский служебник (или «Архиерейский чиновник») отличается тем, что содержит в себе ещё чин освящения антиминса и чины посвящения в чтеца, диакона, священника и др.

Часослов – книга, служащая руководством для чтецов и певцов на клиросе. Часослов содержит в себе порядок всех повседневных служб, кроме Литургии.

Требник – книга, заключающая в себе чинопоследования Святых Таинств (кроме таинств Святого Причащения и Священства) и других треб – чин отпевания и погребения усопших, чин освящения воды, молитвы по рождении младенца, при наречении младенца и воцерковлении его и др.

Книга молебных пений – содержит чинопоследования молебнов (молебных пений) на разные случаи жизни.

Октоих или Осмигласник заключает в себе песнопения (тропари, кондаки, каноны и проч.), разделённые на восемь напевов или «гласов»[259]. Каждый глас, в свою очередь, содержит в себе песнопения на всю седмицу, так что службы Октоиха повторяются раз в восемь недель.

Ирмологий – содержит в себе избранные из различных канонов песнопения, называемые ирмосами.

Минея Месячная – содержит в себе молитвы в честь святых на каждый день года и торжественные службы на праздники Господни и Богородичные, приходящиеся на определённый день месяца. По числу 12 месяцев она разделяется на 12 отдельных книг.

Минея Общая – заключает в себе песнопения общие целому лику святых, например, в честь пророков, апостолов, мучеников, преподобных и проч. Она употребляется при Богослужении в том случае, если какому-либо святому не составлено отдельной службы в Минее Месячной.

Минея Праздничная – содержит в себе службы Великих Праздников, извлечённые из Минеи Месячной.

Триодь Постная – содержит в себе молитвословия на дни Великого Поста и на приготовительные недели к нему, начиная с недели Мытаря и Фарисея и до Пасхи. Слово: «Триодь» греческое и означает «трипеснец». Такое название эта книга и следующая за ней «Триодь Цветная» получили потому, что в них имеются неполные каноны, состоящие всего из трёх песней, вместо обычных девяти песней канона.

Триодь Цветная – заключает в себе песнопения со дня Св. Пасхи до недели Всех Святых (т. е. до 9‑го Воскресения, считая со дня Пасхи).

Типикон или Устав – содержит в себе подробное указание: в какие дни и часы, при каких Божественных службах и в каком порядке должно читать или петь молитвословия, содержащиеся в служебнике, часослове, октоихе и других богослужебных книгах.

Неподвижный годовой богослужебный круг – связанный с солнечным календарём – включает богослужение неподвижных двунадесятых и других праздников и каждодневные празднования святых.

Подвижный годовой богослужебный круг – связанный с лунным календарём (см. пасхалия) – включает богослужения Великого поста (и трёх предшествующих недель), Пятидесятницы и Октоиха.

Службы неподвижного годового богослужебного круга содержатся в минеях, подвижного – в Триоди Постной (Великого поста), Триоди Цветной (Пятидесятницы) и Октоиха.

Соединение подвижного и неподвижного годовых богослужебных кругов осуществляется при помощи приводимых в уставе Марковых глав[260] (названных по имени их составителя монаха Марка). Богослужение каждого дня представляет собой соединение почти неменяющейся основы из молитвословий суточного богослужебного круга с изменяемыми молитвословиями, связанными с богослужебной тематикой данного дня из минеи и октоиха или триоди (Постной или Цветной), причём во время Великого поста и Пятидесятницы молитвословия из октоиха почти не используются.