Ложь (СИ)

Глава 14

Интересно, как это — покончить со всем этим, подумала Эшли Хардман, забираясь на подоконник своей комнаты, и свешивая ноги вниз. После того как она вернулась домой из Франции она часто думала о том, чтобы прекратить все это — поток мыслей и воспоминаний в ее голове, неумолимо истязающий ее душу, но ей все не хватало сил сделать это с собой.

Она соскользнула вниз, на траву, и упала на спину. Всхлипнула, но не от боли, а от безысходности. Она так устала от происходящего — от зависимости, от того, сколько ошибок совершила, и от того, что больше ей некому довериться.

«Я люблю твою сестру», сказал ей Кэри Хейл. Он сказал это жестко, но искренне, без доли сострадания в голосе. Он помог ей тогда, но ему наскучило все время опекать немощную девушку, которая преследует его изо дня в день, требуя внимания.

— Это небо как в тот день, — произнесла она хриплым голосом.

Черное, без единой звездочки. Серые клубы тумана, окутали улицу такой плотной стеной, что Эшли не видела очертаний ничего вокруг себя — лишь рассеянный свет уличных фонарей.

«Услышит ли кто-то меня, если я закричу?».

Эшли на ощупь достала из внутреннего кармана пальто фляжку с виски, и сделала глоток, проливая несколько драгоценных капель на подбородок и грудь. Горло обожгло, и на мгновение она почувствовала облегчение — на несколько секунд, пока напиток прокатывался по горлу вниз, согревая, она забыла обо всем, о чем думала до этого.

Но потом, громкие мысли вернулись вновь.

Эшли села, и ей в голову ударила боль. Легонько дотронувшись кончиками пальцев до лба, она почувствовала влагу в волосах. Кровь?

Интересно было бы взглянуть на реакцию Билла и Энн, если она войдет в дом в таком виде. И интересно, как поступит Скай. Она ненавидит ее так сильно, что казалось, может уже свыкнуться с этой мыслью. Скай пыталась все время ей помочь. И от этого, Эшли ненавидела ее еще сильнее. Кем себя возомнила эта девчонка? Она считает, что помогает ей таким отношением, таким поведением? Она ненавидела это в ней.

Встав на четвереньки, Эшли, закашлялась. Ее волосы прилипли к лицу, но она не позаботилась о том, чтобы убрать их. К горлу подкатила тошнота, и девушка еле сдержалась. Встав на ноги, она пошатнулась, и медленно пошла по лужайке к дорожке.

— Я еще более жалкая.

Зачем жить?

В чем вообще смысл жизни?

Эшли вышла на дорогу. Мимо промчались несколько машин. Время приближалось к двум часам ночи, и этот район в такое время был особенно спокоен. Первой мыслью Эшли было пойти в клуб, где работал Иэн, и остаться у него. Он был кем-то вроде ее помощника, ее спасителя — все время был там, где нужно, чтобы дотащить пьяное тело девушки до каморки в клубе, где он работал. Эшли уже привыкла к этому, и постоянно крутилась рядом с ним.

Ее ноги были влажными. Кеды, в которых она брела, промокли, и неприятно хлюпали.

Хлюп-хлюп-хлюп.

Впервые за много времени, она была в трезвом уме, впервые ясно осознавала происходящее, и то, что она должна была сделать еще тогда — в тот день, когда все случилось. Больше смысла жить нет — ее мечты разрушились в тот миг…

Хлюп-хлюп-хлюп.

Губы Эшли задрожали.

Раньше она никогда не думала о том, как больно чувствовать себя другой — не такой, как все. Именно поэтому раньше ей не нравился Иэн — он был другим — всегда выделялся из толпы. Теперь Эшли сама такая.

Я знаю, что нужно делать…

Я должна все исправить…

Я должна убить себя.

Эшли шагнула на проезжую часть, под машину, мчавшуюся на полной скорости в тумане — водителю некогда было заметить сумасшедшую девушку.

Машина заскользила по скользкому асфальту.

Я умру.

Станет ли после этого легче?

Эшли ощутила страх, смешанный с легким чувством облегчения, но ничего не произошло. Не меньше минуты она стояла, дрожа всем телом от напряжения, до боли зажмурившись, и ожидая, когда наступит момент, и ее страдания закончатся.

— ТЫ РЕХНУЛАСЬ?!! — ее схватили за плечи, встряхивая так, что зашаталась голова. Она услышала пару крепких ругательств, и потом: — Ты что…

Эшли распахнула глаза, видя перед собой взбешенное лицо Иэна Грейсона. Она испуганно отшатнулась от него, но парень сжал сильнее пальцы на ее плечах, наклоняясь, к ней, и вдыхая ее запах:

— Ты пьяная?

— Отпусти меня, Иэн. — Эшли хотела, чтобы ее голос был громким, и внушительным, но ее слова прозвучали как хныканье. — Лучше тебе не прикасаться ко мне…

— Что за чушь, — оборвал он ее, таща к своей машине. Эшли затормозила по асфальту, но парню не составило труда запихать упирающуюся девушку на сиденье. Что-то раздраженно бормоча, он хлопнул дверью, и обошел машину.

Эшли подтянула к себе ноги, уткнувшись лицом в колени.

Иэн сел рядом. Повисло молчание.

«Зачем он заставил меня сесть в машину? Почему я так слаба, что не смогла заставить, чтобы он оставил меня в покое?».

Эшли содрогаясь, ожидала, когда Иэн спросит, что с ней, когда прокомментирует ее вызывающее поведение, но он молчал. Эшли чувствовала, что он вопросительно смотрит на нее, сосредоточенно думая. Но, по-видимому, Иэн решил, что его это не касается.

Он снова не спрашивает, снова не задает ей никаких вопросов.

Минуту спустя, машина двинулась с места. Эшли выпрямилась, собираясь сказать, чтобы он высадил ее на обочине, потому что домой она не собиралась. Ей некуда было идти. Ее подруги обманули ее, дома — тоже самое.

Иэн свернул совершенно в другую сторону.

Он протянул ей салфетки, чтобы вытерла лицо. Девушка с осторожностью приняла их.

— Опять собираешься помогать мне?

— Почему бы и нет, видимо это моя участь — быть твоей нянькой.

— Да уж… — Эшли скривилась. Она вовсе не это ожидала услышать в ответ. На самом деле, она ждала чего-то другого, за что можно было бы зацепиться, и понять, как он к ней относится, но не этого.

С невозмутимым выражением лица, он переключал передачи, и вел машину, по-прежнему на большой скорости. Эшли облизала губы. Она не чувствовала к нему страха, потому что, если бы Иэн хотел обидеть ее, у него представилась масса возможностей, но он «нянчился с ней, вместо того, чтобы работать».

— Куда мы едем? — спросила Эшли, поворачиваясь к нему.

Иэн свернул на соседнюю улицу, не глядя на него:

— Ко мне домой.

Он уставилась на него, открыв рот. В голове сразу же зародились неприятные мысли. Иэн достал из бардачка коробку салфеток, и протянул девушке:

— У тебя кровь.

— Я… упала… — Эшли осторожно вытерла салфеткой лоб. У нее действительно шла кровь. — Ты… мог бы отвезти меня…

— Все нормально, — оборвал парень. — Ты уже не раз оставалась у меня, так что я даже купил для тебя полотенце, и зубную щетку. Я не шучу, у меня серьезно дома лежит для тебя… — он бросил на нее невозмутимый взгляд, и закончил: — Можешь не беспокоиться, я никому не скажу о нашем забавном приключении на дороге.

Эшли поняла, что он знает, что это не было случайно. Она сделала это осознанно, потому что хотела умереть.

«Иэн не стал расспрашивать, потому что ему не интересно, что у меня в голове. Правильно, ведь я не сделала для него ничего хорошего, я лишь создала для него лишних проблем. Наверное, сейчас он жалеет, что остановился, и не переехал меня. Наверное, думает, что это печально — быть таким добрым парнем, что он не смог проехать мимо девушки в беде».

Эти мысли заставили Эшли внутренне сжаться от боли. Она не нужна никому, и это полностью оправданно. Она понимает, но от этого лишь хуже.

Мы сами себя загоняем в Ад, своими поступками. Мы устремляемся вниз осознанно, и чувствуем себя чудовищами, когда кто-то из наших жертв встречается на нашем пути, чтобы помочь.

Эшли вытерла слезы. Если Иэн заметил это, то виду не подал. Теперь Эшли ощутила себя идиоткой, зная, что пыталась убить себя даже тогда, когда знала, что никому до этого нет дела. Никто даже не заметит ее отсутствия.

— Зачем ты… — она прочистила горло, и начала заново: — Почему ты возвращаешься домой так поздно?

— Рейчел на работе, в ночную смену. Я должен остаться со своей сестрой.

Разговор не клеился. Эшли потерла руки, согревая, и Иэн тут же включил отопление в машине. Для него это не значило ничего, но для Эшли значило много. Она посмотрела на него по-новому.

Почему она раньше не замечала его?

Потому что ее злило, что он не поддается на провокации окружающих, в то время, как она стала такой как все — стала похожей на своих подруг. Она втайне завидовала этому парню, и всем тем, кто несмотря ни на что не стремился быть популярным, а оставался собой. Это притягивало и одновременно отталкивало ее.

— Что? — Иэн посмотрел на нее, своим мрачноватым взглядом. — Ты хочешь что-то спросить?

— Я думаю о тебе, — сказала Эшли. Было кое-что чего у нее не отнять никому — смелость быть искренней в своих чувствах к другому человеку. Иэн перевел взгляд на дорогу, не поинтересовавшись, что именно она думает о нем.

— Не надо, — лишь сказал он.

— Не надо что? — ее сердце пропустило удар.

— Не нужно влюбляться в меня, Эшли. Ты и я непохожи настолько, что мы не сможем найти общий язык. Давай продолжим делать вид, что ничего не происходит. Я просто буду там, где ты будешь пытаться убить себя, и я буду вытаскивать тебя из этого дерьма, куда ты сама себя загоняешь. Ты лишь несколько раз осталась у меня, ладно? Ничего не было и быть не может.

— Просто высади меня здесь, — попросила Эшли, болезненно сглатывая.

— Нет. Я не везу тебя домой, потому что ты не хочешь туда. Но тебе нужно принять ванну, и промыть рану.

Эшли не нравилось, что она вызывает у него именно такие эмоции. Ей хотелось бы, что бы о ней заботились, искренне, а не по вынуждению.

— Ладно, да ты прав.

Довольно длительное время они ехали молча. Эшли смотрела в лобовое стекло, не отрывая взгляда от тумана. Ей казалось, будто бы она попала в другое измерение, где несколько минут она может быть спокойной и не опасаться, что кто-то может на нее напасть.

— Пожалуйста, дома веди себя так, словно ты не пыталась себя убить, хорошо? — бесстрастно произнес Иэн, сворачивая на частную дорогу. По щекам Эшли скатились горячие слезы.

Отвернувшись к окну, она украдкой вытерла слезы, и громко произнесла:

— Что ж, хорошо, что ты знаешь, что я пыталась себя убить. Это хорошая причина выйти из твоей машины, и больше не встречаться друг с другом, и, раз мы начали говорить об этом, я могу сказать тебе, что я была у твоей мамы, именно по этой причине.

— Я не хотел тебя задеть, Эшли, даже если тебе так и кажется. Я просто привык быть прямолинейным. Как и ты.

Эшли резко посмотрела на Иэна:

— Так ты что, мне мстишь?!

Иэн тихо рассмеялся:

— Каким образом? По-твоему, я должен был быть с тобой тактичным, после того, как тебя замучила депрессия?

— ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ НИЧЕГО!

Иэн в шоке притормозил, и разъяренно повернулся к ней:

— Кое-что я все-таки знаю. Я знаю, что ты такая эгоистка, что ты подумала, что в этом мире тебя больше ничего не держит. Тебе плевать на твоих родных, и друзей, потому что ты думаешь, что не справишься. Но в действительности, в этом мире нет ничего, что было бы достаточной причиной, чтобы убить себя.

— Иэн. — Эшли медленно вздохнула, стараясь совладать со своими чувствами. — Открой дверь, я выйду.

— Нет, пока ты все не расскажешь.

— Для чего мне это делать, если ты все равно не понимаешь меня? Я не хочу тратить время на такого как ты. Я сделаю, так как ты и просил — я не стану привыкать к твоей заботе и вообще к тебе.

Через минуту, Эшли открыла дверь, и ступила на влажную дорогу, покрытой туманом улицы.

Он не знал о ней ничего, и не имел права делать выводы о том, что могло привести к ее состоянию. Те зачатки привязанности к Иэну которые она стала испытывать после, того как он помог ей несколько раз, рассыпались в один миг. Эшли почувствовала себя глубоко несчастной, почувствовала себя одинокой в этом мире.

Она пересекла площадь, с магазинчиками, в который в другое время обязательно зашла, чтобы полюбоваться на какую-нибудь мелочь, но сейчас у нее совершенно не было настроения.

Девушка остановилась у кафе, размышляя не выпить ли чашечку кофе перед тем, как вернуться домой, встретиться с мамой. Тут она увидела, как из кафе выходит Ева и Том. На площади было мало людей, поэтому она сразу увидела эту странную парочку: Том поддерживал Еву за талию, когда они шли к его машине. Голова рыжеволосой девушки лежала на груди, и Эшли насторожилась — судя по тому, что она знала о старосте, та была не из любителей алкогольных развлечений.

Эшли медленно приблизилась к машине Тома, с другой стороны.

— Что происходит? Еве плохо?

Парень был одет в кожаную куртку, и черные штаны, заправленные в ботинки. Он приблизился к своей машине, и отпер дверцу, по-прежнему не реагируя на Эшли. Уложив свою девушку на заднее сидение, он выпрямился, и медленно обошел машину.

Он томно смотрел на Эшли, из-под полуопущенных ресниц. Взгляд девушки приковали темные круги под его глазами, и она немного отступила, ощущая себя в опасности. Том нравился Эшли, и они даже встречались, но потом, его состояние вдруг ухудшилось, и они расстались.

— Том?..

— Ева выпила лишнего сегодня. Думаю, тебе следует пойти домой.

Эшли нахмурилась.

Он что, ей угрожает?..

Кровь была повсюду. Я должна была потерять сознание от боли и шока, но этого не происходило. Боль накатывала волнами, захлестывая разум, и заставляя испытывать то, чего я больше всего боялась. Воспаленный мозг отказывался отключаться, обрабатывая информацию, и анализируя происходящее в сотни раз быстрее, чем когда-либо.

Все было красным — я, люди, которые звали на помощь, выкрикивая указания вызвать скорую, проезжающие машины — все вокруг окрасилось цветом моей крови.

Я очнулась, напрягшись, и точно зная, где нахожусь; в этой кошмарной палате в больнице, точ в точ похожей на ту, где я лежала год назад. Слева от меня распахнулось окно, и ледяной воздух проникал прямо в мои кости. Я медленно села. Обмотавшись наволочкой, похромала к окну.

Несколько часов назад, когда я проснулась рядом была Дженни. Она была в шоке, и лепетала что-то о психе, выскочившем на дорогу. Затем, мне пришлось ответить на вопросы дяди Билла, и тети Энн. Но, самым худшим из всего этого были мои родители — мама так сильно плакала, что я не могла понять, что она говорит, так что папа заорал на нее, и она заревела еще больше.

Я почти смогла уснуть, под жаропонижающими, и болеутоляющими, пока не проснулась от сквозняка. Наглухо закрыв окно, я вернулась в постель, и закуталась в одеяло. В сумраке комнаты, мне стали представляться монстры, вылезающие из-под койки, и желающие своими мерзкими черными лапами, затащить в ад.

Фоном для моего разыгравшегося воображения, являлась всепоглощающая тишина палаты, и больницы в целом. Я дотянулась до часов, и глянула на циферблат. Кажется, три часа, двадцать минут. Не удивительно, что я не слышу посторонних звуков.

Едва я подумала об этом, как услышала громкие шаги на лестнице, отдающиеся от стен, они все нарастали, а вместе с этим и мое сердцебиение.

— Я превращаюсь в параноика, — пробормотала я, злясь на саму себя за то, что я такая трусиха. В больнице — врачи, медсестры, и в конце концов, другие пациенты, мне нечего бояться.

— Энджел.

Я оцепенела, услышав голос в моей голове, затем, осторожно встала и выбралась из постели. Выглянув за дверь, я была почти уверена, что увижу кого-нибудь в коридоре, но это нужно было мне, чтобы вновь установить границу между реальностью и воображением.

Коридор на моем этаже был до ужаса длинным. Тусклый свет флуоресцентных ламп, растянулся от одного конца в другой. Я вышла из палаты ступив в полосу света, и замерла, прислушиваясь, но все звуки, в том числе и шаги, прекратились. Не было даже обычного больничного шума — переговоров из соседних палат, покашливания, или шагов медсестер. В прошлый раз, когда я лежала в больнице, иногда было сложно заснуть потому что в соседней палате смотрели мыльную оперу.

Свет мелькнул, и я запаниковала.

Мои ноги, бесшумно, но быстро, понесли меня к лестнице, ведущей на первые этажи, где, по моему мнению, находился дежурный врач, или хоть кто-нибудь. Я ненавижу больницы, именно из-за таких вот стен, из-за света, и из-за боли, которая стенает в коридорах.

Нет, все же это была моя ошибка, мне не следовало выходить из комнаты. Я обернулась, решив вернуться в кровать, и завернуться в одеяло, как в кокон, и подождать утра. Свет с треском замигал, и когда загорелся вновь, я увидела кого-то в самом конце коридора. Сквозь мое тело прошел ледяной ток, и я попятилась, задом наперед, а затем бросилась бежать. Добравшись до лестницы, я нырнула за тяжелую, железную дверь, и в шоке остановилась. Меня поглотила кромешная тьма.

Страшно вернуться, потому что этот кто-то там, ждет, когда я выберусь наружу, и мне страшно спускаться вниз, в этом густом мраке, где я не вижу вообще ничего, где кажется, что я внезапно лишилась зрения.

После нескольких секунд шока, я, превратившись в слух, стала спускаться по лестнице. Мои шаги отдавались от стен, когда я шаг за шагом шла вниз, и то и дело ожидала, что дверь надо мной хлопнет, и меня настигнет вечная темнота.

Шаг, два, три…

Мое сердце замедлило ритм, когда я осторожно ступала вниз, и с каждой ступенькой, я задавалась вопросом: где преследователь? Почему он не идет за мной? Он ушел? Он решил спуститься по другой лестнице, чтобы караулить меня внизу? Или, может он тоже нереален?

От моего лица так резко отхлынула кровь, что закружилась голова. Целую секунду я раздумывала над тем, что делать, и пыталась предвидеть исход событий.

Топот по лестнице был как гром среди ясного неба. Эти шаги отрезвили меня.

Я бросилась бежать, больше не заботясь о том, что меня могут услышать. Пугало то, что теперь, я не слышала позади себя никаких звуков. Словно у меня очередная галлюцинация.

Крепко хватаясь за перилла, чтобы не упасть, и не свернуть себе шею, я вылетела на лестничную клетку, не знаю, какого этажа, наощупь нашла дверь, и вырвалась в коридор. Свет был как глоток свежего воздуха, я стремительно бросилась бежать вперед, вопя от страха и ярости, даже не обращая внимания на то, что моя левая нога немного побаливала.

Я обернулась. И он просто стоял там.

Человек, в куртке, с капюшоном.

— Помогите! ПОМОГИТЕ! НА ПОМОЩЬ!

Куда все подевались? Я снова оглянулась, и громко закричала:

Он стоял прямо передо мною. Я бросилась назад, не переставая кричать. Страх заставил меня позабыть обо всех остальных чувствах — я изо всех сил мчалась вперед, но тут его руки схватили меня.

— ОТСТАНЬ! ОТСТАНЬ! ОТСТАНЬ!

Я разревелась от страха и злости.

— Оставь меня в покое!

— Прекрати вопить! — он схватил меня за плечи, поворачивая к себе. — Я сказал, прекрати орать!

Это Кэри Хейл. На его безупречном лице были отпечатки ужаса. Темные глаза широко открыты, и впиваются в меня взглядом.

— ЭТО ТЫ! — воскликнула я, изо всех сил обнимая его за талию, и уткнувшись лицом ему в грудь; он изумленно прижал меня к себе, гладя по волосам.

— Что с тобой? — тут его голос сменился беспокойством: — Ты снова видела что-то? Что это было?

Я медленно отстранилась, и прихрамывая, отошла к стене.

— Там был… кто-то был… — я положила одну руку на грудь. Мое сердце колотилось словно сумасшедшее. Я тяжело дышала. — И это не моя галлюцинация. Дженни тоже его видела. Я запуталась… я схожу с ума.

— Видела кого? Кого видела Дженни? — Кэри Хейл не собирался терять ниточку разговора, он взял меня за руку, и повел по коридору, идя на шаг впереди меня. Его пальцы были на моей обнаженной коже, и это было приятным ощущением.

Я должна поблагодарить Кэри Хейла, за то… что он здесь.

Убей Кэри Хейла до того, как он убьет тебя.

Бред.

— Дженни видела, того, кто следит за мной. Он был на дороге.

— Я рад, что ты не сходишь с ума, — заключил парень. Он шел впереди меня уверенной походкой, заставляя думать о всяких неуместных мыслях, чтобы сосредоточиться на том, что происходит в реальности, а не в моей голове, я спросила:

— Как ты сюда проник? Уже ночь.

Он пожал плечами, и усмехнулся.

— Ну, у меня много достоинств, как я и говорил. — Он бросил на меня многозначительный взгляд, через плечо, добавляя: — И у меня есть масса способов попасть туда, куда я хочу.

— Мило. Но… мм… спасибо за то, что ты пришел. Я бы сошла с ума, если бы этого не случилось.

— То есть, фактически ты признаешь, что жить без меня не можешь?

Я проигнорировала его, радуясь, что даже сейчас, когда я напугала его своим поведением, он ведет себя очень мило, и не акцентирует внимание на том, насколько я сумасшедшая.

Мы поднялись на мой этаж. Кэри вошел в палату, и тщательно проверил все углы, и даже заглянул под кровать. Когда он включил ночник, его лицо осветилось зловещим светом. Я стояла в проеме, ощущая, как по коже распространяется облегчение, благодаря этому парню, и его способности пробираться туда куда не надо.

Кэри стянул куртку и бросил на спинку кресла, а затем и сел сам. Я ощутила новый приступ облегчения — он собирается остаться со мной! Я не против, это точно. После того, как он удобно устроился, его взгляд уткнулся в меня, смущая, заставляя краснеть, и скапливаться в моем теле, странным наэлектризованным порывам.

— Что? — спросила я, переминаясь с ноги на ногу.

— Ложись в постель, или ты собираешься стоять там все время?

Я быстро забралась под одеяло, повернувшись на бок, чтобы видеть Кэри Хейла. Если забыть о наших странных, сложных отношениях, мы ладим неплохо сейчас. Он подпер щеку рукой.

— Твоя температура снизилась, верно? — спросил он. Я кивнула.

— Твоя мама до сих пор в шоке, — протянул он, разглядывая мое лицо. — Ты знаешь, она хотела остаться здесь с тобой, но Билл пригрозил ей, что запрет ее в тюрьме, если она будет тебя беспокоить. Никто не знает, что с тобой случилось, и откуда эта температура. Ты скажешь мне, в чем причина?

Я медленно помотала головой, Кэри даже не удивился. Он вздохнул:

— Ну, медсестры говорят, что это возможно из-за какой-нибудь инфекции. Но у меня огромные сомнения на этот счет.

— Ты видел кого-нибудь внизу? Людей?

— Я да, но они меня нет. Сомневаюсь, что они пустили бы меня, даже если бы я сказал, что я работаю на доктора Грейсон. Никто не знает, что я здесь, и даже твои родители.

— Дженни сказала мне, что ты тоже был все время здесь.

Он пожал плечами не смутившись:

— Да. Мне пришлось вернуться домой, чтобы принять душ. Ты была без сознания, и все равно не знала, что я сижу рядом. — Кэри Хейл достал что-то из кармана, и протянул мне. Я вытащила руку из-под одеяла и взяла. То, что он дал мне — было моим кольцом.

— Откуда ты его взял?

— Нашел в твоей машине, — он невозмутимо улыбнулась, и я поджала губы, потому что не могла словить его лжи. Кэри добавил: — Хочу, чтобы ты носила его.

С моих губ сорвался смешок.

— Похоже на признание в любви, — эти слова слетели с моих губ, прежде чем я подумала, но лицо Кэри Хейла не изменилось.

— Уже давно, Энджел, я сказал тебе что чувствую. Это ты отвергаешь меня.

— Я не отвергаю, я просто…

— Не доверяешь? Подозреваешь? Думаешь, я лжец, мошенник, маньяк, извращенец?..

— Эй! — искренне возмутилась я. — Я так не думаю!

— Я знаю, Энджел, — со смешком произнес Кэри Хейл, склонив голову на бок. — Я знаю, о чем ты думаешь, твои настойчивые губы сказали мне об этом.

— Эй, прекрати меня смущать, у меня снова начнется жар.

— Я даже не начинал тебя смущать. Но я могу попробовать. — Он усмехнулся, продолжая следить за мной взглядом, как я следила за ним.

— Ты собираешься ночевать в кресле? — осведомилась я. Он вскинул брови:

— Предлагаешь мне лечь с тобой?

— Нет.

— Хочешь, чтобы я ушел?

— Нет.

— А чего ты хочешь?

Повисло молчание, и, если я начала ощущать себя в ловушке в собственном теле, и мое сознание начало рисовать всевозможные варианты ответа на вопрос Кэри Хейла, он сидел с невозмутимым лицом, и снисходительной улыбочкой, словно читал каждую из мыслей, пронесшихся в моей голове.

Он сидел в кресле полностью расслабленно, размышляя о чем-то своем, когда я сдалась, и спросила:

— У тебя есть какие-нибудь истории?

— Таких, которыми можно было бы поделиться с тобой, нет, — ответил Кэри Хейл, и я не поняла пошутил он или сказал серьезно. Но в случае с ним я не стала настаивать. Я задала другой вопрос:

— Кстати, а откуда у тебя тот шрам?

Кэри Хейл автоматически положил руку на грудь. Его лицо было одновременно и смущенным, и серьезным.

— Я не помню. Наверное, он у меня с детства.

С детства?

Ну, да, конечно, у Кэри Хейла было детство. Вот только… я совершенно не могу представить его ребенком. Наверное, он был таким же красивым малышом. Таким же забавным и остроумным, с периодами серьезности.

— Может быть, у тебя именно поэтому у тебя заболело сердце?

— Когда? — удивился Кэри Хейл. Он похоже забыл о вчерашнем эпизоде в его комнате. Я ощутила разочарование и злость.

— Никогда, забудь. Расскажи о своем детстве.

Мне показалось что Кэри Хейл испугался меня. И судя по его лицу ему неприятна эта тема, как и миллионы других, которые мне хотелось бы с ним обсудить.

— Я не помню своего детства.

— Ты должно быть шутишь, — протянула я. Он ведь все время издевается надо мной. Спустя несколько секунд, когда я почти возненавидела себя за то, что вечно лезу не в свои дела, его губы задрожали, и растянулись в улыбке.

— Ну, да.

— Ты просто ужасен, — буркнула я.

— Ты без ума от меня, — парировал Кэри Хейл.

— Не правда, — отрезала я. Мое левое веко почти задергалось. — О Боже, ну ладно, правда.

— Что именно правда?

— Я хочу, чтобы ты был со мной.

— А как же твои проблемы?

— Я уже сказала, что ты одна из этих проблем. Я хочу стереть с твоего лица эту самодовольную ухмылку.

— Можешь сделать это своими губами.

— Я хочу убить тебя.

— А я поцеловать тебя.

— Обойдешься.

— Ты сказала, ты хочешь меня.

— Ложь. Я сказала, что ты моя проблема, а, чтобы решить проблему, нужно вникнуть в ее суть.

— Так ты хочешь пойти со мной на свидание, скажем, в субботу?

— Если только это не будет медицинский центр, или отделение психиатрии, доктор Хейл.

— Не шути так, Энджел. Ты не сумасшедшая.

Я перевела взгляд на полок, вздыхая.

— Но я чувствую себя сумасшедшей.

Я проснулась, потому что кто-то поцеловал меня лоб. Я тут же открыла глаза — Кэри Хейл так же и сидел в кресле, как и ночью, и смотрел на меня. Он выглядел довольно привлекательно, несмотря на то, что под глазами были темные круги, а волосы были всклоченными.

— Что ты сделал?

— Ничего.

— Ты меня поцеловал? — я подозрительно прищурилась.

— Ты бы этого хотела?

Я закатила глаза. Кэри Хейл встал, потягиваясь, и его футболка задралась. Мои глаза приковались к его коже, благо Кэри Хейл не смотрел на меня в этот момент, а пялился в окно.

— Ты в другой одежде, — сказала я, обратив внимание, что на нем серая футболка, и темно-синяя рубашка. Он кивнул:

— Мне пришлось вернуться домой рано утром, чтобы сделать вид, что я не ночевал у тебя. — Мое лицо изменилось, когда я поняла, что некоторое время я провела в одиночестве, и Кэри со смешком сказал: — Не волнуйся, я бы никому не позволил тебя обидеть. Кроме того, тебя сегодня выпишут, а дома тебе ничего не будет грозить.

Я обвела взглядом палату, решив сменить тему, потому что то, что мы говорили обо всех моих кошмарах ночью это одно, но сейчас, при свете дня, все выглядит немного иначе.

— Ты один?

— Да. Твоя мама оформляет выписку. Она успокоилась, но я думаю, что тебе не скоро позволят ездить на машине, максимум — велосипед.

— Очень смешно, — буркнула я.

— А я и не шучу. И твоя тетя, здесь тоже, кстати. Они обе выглядят ужасно.

Я мрачно поджала губы:

— Ты можешь отвезти меня домой?

Он кивнул, с улыбкой:

— Если только ты позволишь.

— Позволю. Нужно выбирать лучшее из зол.

— Я счастлив, что ты так считаешь. — Он криво усмехнулся. — Я — лучшее из зол.

Я проигнорировала его, садясь на кровати, и опуская ноги на пол.

— Я решила, что пока я здесь, я должна навестить Джессику. Дядя говорил, что она пришла в себя.

— Эм… Энджел, — Кэри Хейл быстро подошел ко мне. — Я не думаю, что это хорошая идея. Почему бы тебе не вернуться домой? Я думал, ты ненавидишь больницы.

— Да, — я подозрительно прищурилась, не понимая, чего он так взвился. — Но я все равно пойду к Джессике, и спрошу, что за гад это с ней сделал.

Не дожидаясь согласия Кэри Хейла, я быстро прошла мимо него в коридор, шлепая по линолеуму больничными шлепанцами.

Сегодняшним утром, было достаточно оживленно в отличие от той кошмарной ночи, которую мне пришлось пережить, с Кэри Хейлом. Воспоминание было смазанным словно и не настоящим. Словно это не со мной произошло.

Я поднялась по лестнице наверх, пропуская вниз девушку с капельницей, и вышла на этаж, где находилась палата Джессики. Я проскользнула в дверь, и услышала ее раздраженный голос:

— Да, я скоро вернусь, Лайла, хватит причитать! Радуйся, что ты сейчас одна в спальне…

Увидев меня, девушка отключилась, и отбросила телефон.

— Что ты здесь делаешь? Ты следишь за мной?

На ее голове была повязка, из-за чего ее бледное аристократичное лицо, показалось каким-то удлиненным. Я подошла к ней, скрестив руки на груди; мною овладело любопытство:

— Ты сказала дяде Биллу, кто напал на тебя?

— Чт-т-то? — заикаясь пробормотала она, скосив взгляд в сторону. — А, ну да. Да…

— Кто это был?

— Это тебя не касается.

Я чуть не рассмеялась.

— Не касается? Меня кто-то преследует, на тебя напали, мой дядя пытается во всем разобраться, а ты говоришь, что это меня не касается? — Я недоверчиво фыркнула: — Это просто бесподобно.

Я развернулась и сделала несколько шагов к двери, решив больше никогда не заговаривать с Джессикой, но тут я услышала за своей спиной:

— Скай! Я… я сделала кое-что плохое.

Я резко обернулась.

— Что ты сделала?

Джессика выглядела неуверенно, и я подошла ближе к ней. Избегая смотреть мне в глаза, она пробормотала:

— Я… в тот день… я увидела в твоем шкафчике…

Мое лицо вытянулось:

— Ты рылась в моем шкафчике, в школе?! — я вспомнила сообщение от Евы, и тогда, я жутко удивилась, потому что я не увидела внутри ничего подозрительного — все было на своих местах.

— Я… я… увидела письмо от Кэри, и я захотела забрать его…

— Что значит ты захотела забрать его? — я все еще пребывала в шоке, но тут же замахала руками: — Нет, стой, зачем ему делать это, в то время мы жили вместе.

— Ты дашь мне сказать?!

Я кивнула. Джессика облизала губы:

— В тот день я думала только о том, что, если я не сдам химию, отец прибьет меня. Поэтому я решила позаимствовать тетрадь из твоего шкафчика. — При каждом ее слове мои брови поднимались все выше и выше. — Я уже говорила с Биллом, но попросила, чтобы он не говорил никому, о том, что я сделала… В письме было место встречи, и я… я пошла туда, к нему, но это был не Кэри. Когда я пришла, я встретила там твоего друга.

— Стой… — у меня от лица отлила кровь: — Что?..

— Это Том напал на меня.