Ложь (СИ)

Глава 21

Один сон, второй, третий, и вот он.

Я стою в лесу, и я в свадебном платье. Корсет туго стягивает меня, и я почти забываю, как дышать. Опускаю взгляд вниз, и вижу кровь. На подоле платья, на своих руках. Ощущение крови на мне вызывает легкое беспокойство, и я оглядываюсь. Вокруг никого — лишь узкие стволы деревьев, и кустарник. Под ногами — неровная почва, ветки и вялые листья. Я чувствую влагу босыми ногами. Над головой сумрачное, серое небо, подернутое синевой — близится вечер.

Я подхватываю юбки, и медленно иду вперед, осторожно ступая по земле. Ногам больно, но не настолько, чтобы остановиться. Все время, пока я иду, я думаю, возможно ли выбраться из своего сна. Мне здесь не нравится. Слишком тихо. Слишком… страшно. И эта кровь. Чья она? Почему мои сны, кажутся частичками паззла одной картинки? Страшной картинки, которую у меня нет желания собирать.

Энджел…

Я оборачиваюсь, и хмуро обвожу взглядом лес. Мой взгляд задерживается на чем-то впереди. Что-то лежит в листьях.

Мое сердце рухнуло вниз: неужели я убила кого-то? Я бросилась бежать вперед.

Убей Кэри Хейла, или он убьет тебя.

Это случилось? Я вновь в своем сне убила его?

Спотыкаясь о длинные юбки, и достигла цели, и медленно присела перед телом человека, присыпанном листьями. Я осторожно перевернула его на спину, и ужаснулась: это действительно был Кэри Хейл. Он был мертв.

На мои глаза навернулись слезы. Почему эти сны не оставят меня в покое? Я одержима Кэри Хейлом настолько, что он снится мне каждую ночь, что я думаю о нем каждую минуту.

— Что, мучает чувство вины? — услышала я позади себя надменный голос Серены, и резко обернулась. Она шла ко мне все в той же куртке, и джинсах. Ее лицо ничего не выражало, словно тело Кэри Хейла не казалось ей чем-то странным в этой реальности.

— Что ты делаешь в моем сне? — в недоумении спросила я.

— Ты все еще думаешь, что это — просто сны? — Серена остановилась рядом со мной и склонилась ко мне, зловеще улыбаясь. — Это не просто сны. И это — не просто галлюцинации.

Я встала, и попятилась назад — от нее, и от мертвого Кэри Хейла, но Серена наступала:

— Ты уже так просто не уйдешь от всего этого. — Серена обошла меня вокруг — я затаила дыхание. — Ты будешь связана с ним до конца своих дней, на самом деле. Это то, чего ты хотела, разве нет? Связь с мужчиной, которого ты так отчаянно любишь.

У меня заледенело лицо, и все тело продрогло, ни сколько от холода, сколько от льда в ее голосе.

— Почему он мертв?

— Ты убила его.

Я резко проснулась, шумно дыша, и оглядывая комнату.

Я здесь, я в порядке.

С Кэри Хейлом тоже все в порядке. Наверное, он преспокойно спит в своей постели, после того шока, что он испытал благодаря моей маме.

Я медленно вернулась на подушки, глядя в потолок.

Ты убила его…

Убей Кэри Хейла…

— Ты никогда не будешь с ним.

Все события, все мои сны, каждое из воспоминаний — все связано между собой, и во всем этом есть совместный корень — это Кэри.

Я закрыла глаза, положив ладони на лицо, и резко отстранила. В панике включила лампу, и закричала изо всех сил — мои руки, мое тело, моя одежда, и постель — все было в крови.

В комнату ворвалась мама, включая верхний свет, и бросаясь ко мне.

— Скай! Милая, что с тобой? Дорогая! Скай, перестать кричать!

Она схватила меня за плечи, прижимая к себе:

— Моя девочка… — я подняла руки за ее спиной, глядя широко открытыми глазами на ладони. Кожа чистая, бледная, ни намека на кровь. — Что же происходит… ты дрожишь всем телом…

Я отстранилась от мамы, хватая штаны со стула, стоящего рядом с постелью, и надевая прямо на шорты от пижамы. Мама шокировано смотрела на меня:

— Скай, что ты делаешь?

— Мам, понимаю, это прозвучит странно, — бормотала я, застегивая пуговицы, затем, натягивая на футболку свитер, — но я должна уйти. Думаю, кое-кому грозит опасность. Произойдет что-то очень-очень плохое. Я не могу этого допустить.

— Скай… — мама поднялась. Я не смотрела на нее, потому что искала носки, но я чувствовала в ее голосе беспокойство. Практически такое же, как и тогда, когда я начала ходить во сне. Тогда она думала, я схожу с ума. Это происходило в действительности.

Возможно и сейчас со мной творится что-то странное, но я должна знать, что именно. Я хочу знать, что со мной, а для этого, мне нужно сначала убедиться, что с Кэри все в порядке, что с ним ничего не произошло, и что мой сон — лишь сон.

— Скай! — мама схватила меня за руку. — Ты ведешь себя очень странно. Ты никуда не пойдешь. Сейчас четыре часа утра. Куда бы ты не собиралась идти, это неудачное время для прогулок.

— Мам, — я пыталась выглядеть рассудительной. — Я не схожу с ума. Просто мне нужно увидеть его сейчас.

— Кого? О ком ты говоришь? — мама еще сильнее заволновалась.

— Я говорю о Кэри, мама. Я думаю, что с ним может что-то случится.

— Скай… — выдавила мама, она потерла виски, словно ей было чертовски сложно объяснить мне что-то важное, что я никак не могла понять. — Скай, тебе приснился плохой сон. Это уже не впервые. Ляг в постель, я прошу тебя.

— Мама я просто проверю, все ли с ним хорошо.

— Позвони ему, — мама дала мне мой телефон с тумбочки.

— Он выключен, — ответила я.

— Откуда ты знаешь? Ты звонила ему?

— Просто знаю, — я беспокойно скрестила руки на груди. Время шло, и я чувствовала себя так, словно на меня надвигалось какое-то природное бедствие. Мама поднесла телефон к уху, и нахмурилась. Я поняла, по ее лицу, что телефон Кэри Хейла действительно выключен. Я ведь говорила.

— Я ухожу, — оповестила я, пытаясь выглядеть совершенно нормально, но мама схватила меня за локоть:

— Скай, это просто сон, ты понимаешь? Он ничего не значит.

Я остановилась, и с колотящимся сердцем посмотрела на нее:

— Ты говорила с доктором Грейсон? — То, как смешалось выражение на мамином лице, было мне ответом. — И она сказала, что мой мозг поврежден, и сознание играет со мной в игры, верно? Мне просто нужно немного подождать, да? Она это сказала?

— Скай…

— Мам, я уверена, что это не просто так. Просто позволь мне убедиться, что я ошиблась. Я вернусь домой, сразу же как я увижу, что с Кэри Хейлом все в порядке.

— С чего ты взяла, что с ним может быть что-то не в порядке?! — взбесилась мама.

— Потому что у меня плохое предчувствие. Я думаю, кто-то хочет причинить ему вред.

Чем я занимаюсь в воскресенье, в четыре часа утра? Конечно же, пробираюсь в особняк Хардманов, иду через сад, темнеющий в сумерках, и останавливаюсь у двери в домик Кэри Хейла.

Сейчас, когда я здесь, я начинаю думать, что со мной действительно что-то не так, и мое предчувствие, что с Кэри может что-то случиться ужасно глупое, до безобразия. А может быть, я просто хотела увидеть его, и мое подсознание, создало для меня необходимую ситуацию?

Я не знаю, но сейчас, когда я рядом с дверью в его дом, я начинаю чувствовать себя глупо. Что, если его нет в своей комнате? Возможно, он сейчас с одной из своих девушек — ведь мы так и не прояснили с ним наши отношения. Или, может быть он, вместе с Сереной?

Я занесла руку, чтобы постучать, но остановила себя.

Что я делаю?

Что я делаю у двери Кэри Хейла в четыре часа утра?

Я обернулась, собираясь уйти, но Кэри, бесшумно подкравшись ко мне, стоял прямо позади меня.

— Ты ходишь бесшумно! — зашипела я, сжимая кофту на груди, словно так, мое сердце не выскочило бы от испуга. Он усмехнулся:

— Я специально подошел, чтобы напугать тебя, — он обогнул меня, отпер дверь в домик, и пропустил меня. Когда он запер дверь за нами, то значительно громче произнес: — Энн спит очень чутко в последнее время из-за переживаний, так что я стараюсь вести себя как можно бесшумнее. Я ходил на кухню, чтобы съесть чего-нибудь из магазинных запасов.

— Ясно, — я похрустела костяшками пальцев, нервно переминаясь с ноги на ногу.

Внезапно то, что я сейчас у него в домике, показалось мне очень плохой идеей. Мои мысли вертелись вокруг его кровати, застеленной покрывалом, и вокруг моих смешанных ощущений, но Кэри словно и думать обо всем забыл, он, сел в кресло, стоящее у небольшого камина, в котором еще теплились угольки, и поставил на деревянный столик, пакет с конфетами — точно такими же, какие я уронила в ванной. Мои щеки залил румянец, и я отказалась от угощения. Кэри открыл бутылку с обычной водой, и сделал глоток. Кажется, несмотря на погоду за окном, и прохладу в комнате, ему было жарко. Я видела, как выступили капельки пота на его шее.

— Я думала, ты не ешь конфеты, — сказала я, лишь для того, чтобы что-то сказать.

— Я увидел, как ты крадешься ко мне, и подумал, что для того, чтобы ты не чувствовала себя неуютно, нужно взять каких-нибудь сладостей.

— Ага, именно тех, из-за которых я буду чувствовать себя неуютно, — с сарказмом протянула я. Кэри Хейл со смешком кивнул, явно догадавшись, о чем я говорю. Он кивнул на соседнее кресло:

— Присаживайся.

Я села, и тогда он, сделав небольшой глоток спросил:

— Для чего ты пришла? Что-то беспокоит тебя? Снова мучают кошмары, или ты ходила во сне, и таким образом дошла до дома Энн?

— Ты пытаешься шутить? — съязвила я. Он покачал головой, и я хмуро продолжила: — Тебе покажется это странным… потому что моя мама действительно сочла это странным, — неловко стала бормотать я, но, судя по невозмутимому взгляду, он в моем поведении ничего странного не находит.

— Нет, мне не кажется это странным. Так почему ты пришла ко мне в четыре часа утра? Уверен, это не потому что тебе не спалось.

Долго сидеть тут, и делать вид, что у меня все в порядке с головой, я не могу. Мама скоро позвонит дяде Биллу, и заставит его притащить меня в наручниках, или запереть в камеру, на сутки.

— Это было странное ощущение… — когда я решилась сказать, все нужные слова вдруг куда-то исчезли. — Я спала, и мне снилась разная чепуха… но потом, мои сновидения наполнились беспокойством…

Кэри Хейл закинул ногу на ногу, потирая лоб, сейчас я заметила: он выглядит уставшим, и даже сонливым.

Ну конечно, он хочет спать, сейчас — четыре утра!

— Расскажи подробнее о своем сне, — попросил он. — Что именно тебя встревожило?

Я выпрямилась, расправляя плечи, и напоминая, что передо мной — Кэри Хейл. Тот самый парень, который знает обо мне практически все, поэтому какое бы безумство я не сказала сейчас, уверена, это не поменяет его мнения обо мне.

— Мой сон был о тебе. Ты был мертв, и кажется в этом была виновата я.

— То есть, этот сон заставил тебя примчаться сюда, проверить, все ли со мною в порядке?

— Не надо меня дразнить! — возмутилась я. — Это было чем-то большим, чем просто сон. Я не говорю, что я увидела будущее или еще что-то, просто… у меня возникло ощущение, что в данный момент с тобой что-то происходит. Что-то плохое. Что-то, что неприятно тебе.

Кэри Хейл нахмурился, задумчиво поставил на стол воду, и произнес:

— Я хотел уехать, Энджел.

Я недоверчиво нахмурилась:

— Что ты сказал?

Я знала, что рано или поздно он вновь вернется к той теме. Особенно, после того, как он прочел письмо Тома, о мисс Вессекс. «У меня возникли некоторые недопонимания с новой директрисой. Мисс Вессекс считает, что я слишком молод для вашей школы».

— Но ты никуда не уедешь, верно?

Он не смотрел на меня.

— Теперь я не могу уехать, потому что тебе грозит опасность.

— И от кого ты думаешь, мне грозит опасность?

Он молчал, опустив голову на грудь. Я стала сомневаться, скажет ли он вообще, и, может быть, он уснул? Я встала и подошла к Кэри, и он внезапно притянул меня к себе, и ткнулся мне лбом в живот. Я затаила дыхание, боясь пошевелиться.

— Я не знаю. Я больше не знаю, что происходит, — еле слышно пробормотал он.

— О чем ты говоришь? — недовольно пробормотала я, еще и смущаясь от того, что он дышит мне в живот сейчас. Это уже более чем странно. — Мне больше не грозит опасность. Стой… ты всерьез воспринял информацию о том, что Том написал в письме, верно? Выкинь это из головы. Максимум на что способна мисс Вессекс это выгнать меня из школы, я ведь говорила.

Он вскинул голову, и я пригладила его волосы, пропуская их сквозь пальцы.

— Я могу прикасаться к тебе теперь, — глухим тоном заметила я. Он улыбнулся, но глаза оставались грустными. Он накрыл мою руку в своих волосах ладонью, и зажмурился.

— Ты можешь прикасаться ко мне всегда, Энджел.

— Почему мне кажется, что ты прощаешься со мной?

Он снова усмехнулся:

— Ты поэтому пришла таким ранним утром? Потому что подумала, что я могу уехать? Почувствовала это?

— Не неси чепухи, — проворчала я, попытавшись отступить, но пальцы Кэри Хейла на моей спине вцепились мне в кожу. — Это было больше похоже на то, что моя душа… рвалась к тебе.

— Мне не нравится, когда ты говоришь это.

— Я чувствую себя странно, когда говорю это, — признала я, — но у меня такое ощущение, словно это действительно то, что я должна сказать. Я проснулась, зная, что, если не увижу тебя, может произойти что-то плохое, и потом, оказывается, что ты хотел уехать. Разве это не предчувствие?

— Это любовь.

Несколько часов назад

— Ты никуда не уедешь, Кэри. — Серена стояла в темноте его комнаты, как богиня войны. На парня это не произвело никакого впечатления.

— Попробуй остановить меня, Серена, — отозвался он, забрасывая сумку на плечо, и невозмутимо глядя на девушку, которая метала молнии. — Любопытно посмотреть, чем все могло бы закончиться.

Он пошел к двери.

— Не знаю, как насчет тебя, но для Энджел все закончится очень-очень плохо, — многозначительно протянула Серена.

Кэри Хейл остановился у самой двери, и отпустил ручку. Затем обернулся.

— Ты сошла с ума?

— Я не угрожаю тебе, Кэри, — девушка поспешно замотала головой, словно испугавшись дальнейшей перспективы. — Я пытаюсь показать тебе, что ты неразумно поступаешь сейчас. Ты думаешь, что твоя мать оставит ее в покое, если узнает, что ты влюблен в нее?

Кэри Хейл протопал к ней, и схватил за плечи:

— Я приказал тебе замолчать, Серена! Я больше не хочу слышать это!

— Но я буду говорить, — она заупрямилась, вырываясь из его хватки. — Ты знаешь, что случится с твоей возлюбленной, если твоя мать…

— Она не моя возлюбленная, Серена. Ты знаешь, что за чувства меня терзают? Ты знаешь, и продолжаешь говорить о любви. Почему ты делаешь это? Хочешь объяснить мое поведение какими-то земными чувствами? Этого не будет.

— Ты не можешь уехать, и все. Если ты уедешь, ты знаешь, что случится. Ты боишься, что ей причинят боль из-за тебя, но теперь слишком поздно, Кэри. Что бы ты не сделал, у тебя нет выбора.

Он закрыл глаза, вскидывая голову. Сумка упала с его плеча, к ногам. Губы Серены задрожали. Ей было так жаль его. До такой степени, что внутри все сжималось от боли, и ныло все тело, от необходимости искать выход из этого положения, но она не видела выхода. Кэри Хейл тоже не видел.

Серена приблизилась к нему, потерев его руки. Он не реагировал.

Тогда она спросила:

— Ты хочешь ее?

— Больше всего на свете. Я не могу бороться с этим, Серена. Я очень устал.

— Тогда останься в городе, пока все не закончится.

В понедельник я решила отправиться в школу раньше, чтобы не привлекать особого внимания; мне казалось, таким образом я смогу избежать шепотков.

— Ты куда? — подозрительно спросила мама, когда собиралась в офис. Она вышла из кухни со стаканом кофе, в другой руке — портфель с документами. — Снова собираешься с кем-то встретиться? Ты в школу собираешься?

— Да, мам, — кивнула я. — Я просто думаю, что мне нужно приехать пораньше.

Я запахнула куртку, игнорируя подозрительный взгляд матери. Она прошла мимо меня, спрашивая:

— Ты поговорила с Кэри? Вчера ты вернулась, после того, как я ушла на работу, и уснула, до того, как я вернулась.

— Ну, да, — пробормотала я, не уверенная в том, что ее стоит посвящать в наш разговор с Кэри Хейлом. Хотя было бы забавно… сидеть потом на приеме у доктора Грейсон, который организовала моя мать: «Рейчел, она думает, что связана с Кэри какой-то чудесной связью, и именно из-за этого сорвалась к нему, в четыре часа утра».

Я сказала, стараясь ее успокоить:

— Он выглядел нормально, так что я просто вернулась домой.

— Ясно, — произнесла мама с сомнением. Она нагнулась, чтобы обуть сапоги, и я не увидела ее лица. — Ты здорово меня напугала.

Она выпрямилась, и нырнула в шкаф, доставая подходящее пальто для сапожек.

— Все дело было в моем… плохом сне. Это случается иногда.

Мама обернулась:

— Как часто?

Ну вот, это то чего я боялась больше всего.

Я неуверенно пожала плечами:

— Ну, как и у остальных подростков. Мне пора в школу, если я не хочу стать новостью номер один в моей собственной газете. Не раз мне уже присылали новости, которые были обо мне. Неприятно перечитывать это, так что лучше я пойду сейчас, до того, как все мои фанаты соберутся у дверей школы, и станут швыряться в меня тухлыми яйцами.

Мама рассмеялась, но из-за того, что я не улыбнулась, она спросила:

— Ты ведь шутишь?

— Ну, если тебе от этого станет спокойнее, — протянула я, фыркнув, от того как мама глянула на меня. — Я поднимусь наверх, за своим бронежилетом, который я одеваю каждый понедельник, потому что за выходные жажда фанатов разорвать меня, обостряется.

— Скай, не шути так, — осадила меня мама. Я поджала губы, кивнув:

— Ладно, но мне все равно надо в школу.

Сейчас, когда я ехала по нашей улице, я заметила Иэна, выходящего из магазина. Он направился к автобусной остановке, и я задалась вопросом: где его машина. Я притормозила возле него, и он остановился.

Я опустила окно:

— Я отвезу тебя, садись.

— Ты никогда просто так не подвезла бы меня, да? — подозрительно спросил он меня, убирая влажные волосы с лица — погода на улице была мерзкая.

— Забирайся в машину, и проверим.

Иэн со смешком сел, и бросил на заднее сиденье рюкзак. Он поежился, и я включила печку помощнее, затем тронулась с места.

— Ну, так что ты хотела узнать у меня?

— Где твоя машина?

— Я оставил ее в мастерской, а что?

— Ты спросил, почему я решила подвезти тебя, и я отвечаю: потому, что твоя машина в мастерской.

Иэн удивленно усмехнулся, потом, стряхнул капли дождя с волос, и произнес:

— Иногда мне кажется, что у тебя раздвоение личности.

— Иногда мне кажется, что у тебя тоже, — парировала я. Я была рада, что он не спрашивает о том, что происходило со мной, за те семь дней, что я не появлялась ни в больнице, ни в школе. Но я думаю, он не спрашивал это потому, что в свою очередь, не хотел, отвечать на мои вопросы — был ли он у Эшли, говорил ли с ней?

Я не говорила. Я даже не могла поговорить с тетей Энн о ней, потому что мне казалось, что она ненавидит меня, потому что я стала причиной нервного срыва ее дочери. Даже несмотря на то, что мама просила меня проведать тетю Энн, и подбодрить. Но как я могу подбодрить человека, если я сама чувствую, как внутри меня рушится вера в то, что все будет лучше, чем есть сейчас?

Иэн, наверное, думал точно так же, поэтому мы с ним не обсуждали ни Эшли, ни то, что случилось с Томом. Парень лишь вскользь упомянул, что, если мне нужно будет, сидеть в столовой, с кем-то кто мог бы защитить меня от насмешек я могу обратиться к нему.

— За то, что подвезла меня сегодня, — закончил он с усмешкой.

Кажется, что все не так и плохо. Но это обманчивое чувство — потом, неприятности постучат в мою дверь, когда я буду ждать этого меньше всего. Но мне хватит смелости быть довольной хотя бы сейчас, несмотря на то, что я знаю, что скоро со мной произойдет что-то плохое.

Кэри Хейл сидел в своем кабинете в школе, посылая Серене одно сообщение за другим с просьбами покинуть город, пока не произошло чего-то непредвиденного, и оторвался от мобильника лишь тогда, когда в кабинет вошла мисс Вессекс. Кэри убрал телефон в карман, и не слишком вежливо осведомился, следя за тем, как директриса прошла мимо него, закрывая окно, в которое врывался насыщенный запах опавших листьев, и озона, разлитого в воздухе:

— Что тебе нужно?

— Хочу задать тебе один вопрос. Ты действительно так беспечен, Кэри, что готов сейчас остаться в городе, и пожертвовать своей жизнью?

Кэри Хейл встал, облокотился о свой стол, и скрестил руки на груди. Внутри него сплотились отрицательные чувства — ему хотелось грубо попросить эту женщину выйти из его кабинета, и больше никогда не входить. Игнорируя ее властный взгляд, он с видимым равнодушием спросил:

— По-твоему, желание добиться своей цели это беспечность? Я сделаю это, и мне все равно, кем ты будешь манипулировать, для достижения своей цели.

Мисс Вессекс подошла ближе к Кэри Хейлу, хмурясь:

— Почему ты так упрям? Почему не хочешь уехать?

— Потому, что даже когда я уеду, ты все равно не оставишь ни меня, ни Энджел в покое. — Кэри Хейл наклонился вперед: — Ты сделаешь все, что угодно, но никогда не дашь мне жить спокойно, верно, Габриель? Ты найдешь меня везде, и притащишься за мной, где бы я ни был. Поэтому сейчас, даже если я оставлю город и Энджел позади, ты все равно придешь за мной.

— Почему ты говоришь это? — женщина в ужасе раскрыла свои искусно накрашенные глаза. — Почему ты делаешь меня такой плохой сейчас?

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Кэри Хейл вскинул бровь, выпрямляясь. — Что я люблю тебя? Этого не будет.

На мгновение Кэри решил, что она заплачет, но женщина, сжав тонкие пальцы в кулаки, холодно произнесла:

— Пока ты будешь гоняться за чем-то, вроде возвращения своей души, ты потеряешь всех дорогих тебе людей, и меня в том числе.

— Ты не входишь в список дорогих мне людей. Раньше я думал, ты любила меня, поэтому поступила так жестоко со мной, но теперь, я понимаю, что это не так. Ты лишь удовлетворила свои потребности за мной счет.

Женщина занесла руку, собираясь ударить Кэри, но он схватил ее за запястье, поверх рукава платья, обтягивающего фигуру, и с силой сдавил пальцы.

— Не смей больше прикасаться ко мне, — он встал и медленно стал наступать на женщину, ударяя ее словами: — Думаешь, что у тебя есть еще какие-то права на меня? После того, что ты сделала? Я не видел тебя слишком давно, и хотел бы, чтобы так и оставалось.

— Отпусти.

Кэри Хейл отпустил ее руку, глядя на нее сверху вниз:

— Зачем ты приехала в этот город? Думаешь, сможешь вернуть меня? Никогда в жизни я не приду к тебе, и не буду рядом с тобой. Но ты… — он прищурился, оценивая. — Но ты конечно знаешь, что нужно сделать, верно? Будешь мучить тех, кто окружает меня, пока я не сдамся?

— Оставь свои желания вернуть душу назад, Кэри.

— Никогда, — отрезал он. В его голосе слышалась ярость.

— Из-за этой девчонки? Я думала, я проучила ее достаточно, чтобы она оставила тебя в покое. Может, мне следует преподать ей еще парочку уроков?

— Как думаешь, что из этого выйдет? — холодно спросил Кэри. Женщина нахмурилась. — Кто из нас сдастся первым? Ты или я? Я не намерен отступать. Я стремился вернуть свою душу, и я собираюсь сделать это. И это не ради Энджел. Я сделаю это ради себя.

— Она так изменила тебя? — спросила мисс Вессекс со злобой в голосе.

— Может быть меня изменила ты? — тихо предположил Кэри. Он медленно обошел женщину, продолжая говорить: — Никогда не думала, что это ты — причина тому, каким я теперь стал? После того, что ты сделала со мной, ты хоть раз пожалела о своем решении?

— Никогда. Никогда не жалела!

— А я жалею каждый день. С тех пор, как я открыл глаза.

— Не смей говорить это! — рявкнула Габриель, резко оборачиваясь к нему. Она дрожащей рукой заправила симметричную прядь волос за ухо, и нервно вздохнула. Кэри Хейл тихо рассмеялся:

— Я бы сказал, что мне жаль, что мои слова задели тебя, но увы. Я сделаю то, что должен сделать, потому что ты не смогла. И я добьюсь своего, а если ты помешаешь мне я убью тебя. — Кэри Хейл вернулся за стол, бесстрастно продолжив: — Я знаю, ты будешь поблизости, чтобы пытаться навредить, но, если ты решишься на серьезные действия, знай — я буду позади тебя. Следить за тем, что ты делаешь. И если ты снова перейдешь мне дорогу, я убью тебя.

— Иэн, дорогой, — обратилась Рейчел к сыну, — пожалуйста, помоги мне с покупками.

Парень переложил телефон с одного плеча на другой, открывая дверь, ведущую в лечебницу для душевнобольных.

— Рейчел, я мог бы дать тебе ключи, но моя машина в ремонте. Может быть отложим покупки на завтра?

— Я хотела приготовить для тебя и малышки тушеную рыбку, — с грустью отозвалась женщина на том конце. Она прислушалась: — Что ты делаешь? Я слышу подозрительно знакомое эхо. Ты снова собираешься остаться в больнице, с Эшли? — осторожно спросила женщина. Идея, что ее сын будет, во всем здании наедине с психически неуравновешенными людьми немного пугала.

— Рейчел, она говорит лишь со мной, — напомнил парень. — Я не собираюсь лечить ее. Я просто думаю, чтобы не сойти с ума окончательно в этом месте, ей нужно говорить с кем-то нормальным, вроде меня.

— Хорошо, дорогой. Ты прав, что ей нужно говорить с кем-то, к кому она чувствует хоть какую-то привязанность, — повисло молчание. Они оба вспомнили несчастье, случившееся с Томом. Иэн быстро прервал его:

— Что ж, я собираюсь остаться здесь на некоторое время. Приготовь на ужин что-то обычное, без излишеств. Спасибо, — добавил он, и отключился. Он знал, что Рейчел взбесится за то, что он вновь поблагодарил ее за заботу, но парень не мог иначе. Она не обязана, напомнил он себе.

— Иэн, ты снова будешь здесь? — из ниоткуда возник мистер Бэрримор, когда парень вошел в больницу.

— Да, я пробуду здесь, до шести часов, как и вчера.

— Зайдешь перед уходом ко мне, сыграем в картишки, — сказал охранник, и скрылся в каморке, а парень вошел в лифт. Ему не понравилась перспектива оставаться здесь дольше необходимого, и то, что мистер Бэрримор будет ждать его — угнетало.

Комната Эшли была самой последней по коридору, так что пока Иэн достиг ее, успел снова настроиться на нужный тон, для разговора. Он был рад, что Скай сегодня не спросила о ней, потому что он не хотел говорить, что всю неделю, после нервного срыва, он здесь, рядом с ее кузиной, ровно до шести часов.

Почему он вдруг стал чувствовать за нее ответственность?

Он не обязан делать это — говорить с ней, пытаться вернуть ее к жизни, но что-то в этой девушке тревожит его, беспокоит душу, так что невыносимо просто сидеть дома, в своей комнате, и заниматься повседневными делами, зная, что она одна здесь, что она наедине со своими мыслями, наедине с собой.

Поэтому он снова здесь. Смотрит на ее безучастное тело, лежащее на постели, и думает: что привело ее к такому состоянию? То, что случилось в Париже, то, что сделал с ней мальчик по имени Том Гордон, или все вместе?

И еще, Иэн думал, как ему в одиночку изгнать всех демонов из ее сердца, как ему помочь ей.

Он сел рядом с ней, на ее постели.

Эшли не была буйной, но случались моменты, когда она не могла подпустить к себе никого мужского пола — ни врачей, ни санитаров, лишь Иэн мог приблизиться к ней. Она не воспринимает его как мужчину? Или, как говорит Рейчел, Эшли испытывает к нему нечто вроде привязанности?

— Как дела? — спросил он. Он ненавидел то, как вынужден говорить с ней. Эта девушка испортила ему немало часов жизни, и теперь он чувствует себя обязанным заботиться о ней. Разве это не ирония судьбы?

— Хорошо, — безвольно отозвалась она.

Между ее телом, и его оставалось несколько сантиметров, и Иэн заметил, как она поворачивается к нему спиной, одновременно отодвигаясь. Ему хотелось заставить ее вернуться назад, но он вместо этого сидел неподвижным — он решил не вставать, и не садиться на другую кровать. Нужно вновь воспитать в ней доверие к людям, кроме того, она не просила его уйти.

На самом деле, Иэн уже забыл, когда она говорила больше чем пять слов.

— Долго ты еще собираешься оставаться тут? — спросил парень. Он не хотел выводить ее из себя, но не мог иначе — она здесь, совершенно здоровая, но делает вид, что ей нужна помощь. Есть люди действительно больные. — Как долго ты будешь здесь, выдавать себя за жертву?

Она вздрогнула от его жестоких слов.

— Я привыкла, — тут же глухо отозвалась она. Иэн наклонился к ней, сделав вид, что не расслышал ее, чтобы она продолжала говорить.

«Скажи больше чем пять слов».

Скажи!

— Привыкла делать из себя жертву?

Она медленно повернулась, тем самым удивив парня, он выпрямился.

— Привыкла что ты говоришь жесткости.

Иэн почувствовал, что у него горит шея. Ее слова и задели, и разозлили его. Эшли сложила руки на животе, а парень продолжал сверлить ее взглядом:

— Как насчет тех жестокостей что ты привыкла говорить в своей повседневной жизни?

— Решил мне отомстить?

«Скажи больше чертовых пяти слов!».

— Нет, я просто хочу, чтобы ты вновь заговорила. Чтобы ты стала самой собой.

— Тогда ты снова возненавидишь меня?

У Иэна заболела голова. То, что происходило в этой комнате, он никогда никому не говорил — и тем более Рейчел. Но сейчас он подумал — возможно если он выговорится своей мачехе, как профессионалу, то перестанет чувствовать себя таким ни на что не годным слабаком.

— Я хочу, чтобы ты сказала больше пяти слов.

Эшли моргнула.

Наверное, лишь спустя целую минуту, когда они пялились друг друга, противостоя взглядами — один — настойчивый, другой — безнадежный, она с расстановкой произнесла:

— Когда ты уже перестанешь приходить ко мне, Иэн? Когда перестанешь напоминать, что кроме тебя никто не заботится обо мне? И даже ты приходишь, потому что чувствуешь, что виноват в том, что случилось со мной. — Эшли резко села, и Иэн отшатнулся, воззрившись на девушку широко открытыми глазами. — Но ты ни в чем не виноват. Ты не насиловал меня, Иэн. Ты не избивал меня, и точно не ты заставил меня думать о смерти. Хочешь, чтобы я сказала тебе больше пяти слов? Почему бы тебе не свалить из этой палаты, и не приходить сюда никогда? — злые слова, что произносила Эшли, ранили ее гораздо больше, чем парня, сидящего с изумлением на лице. Потому что он нужен был ей сейчас — его тихий голос, его теплый, уверенный взгляд. Но она не может заставлять его приходить к ней.

Девушка почувствовала, что злость отнимает ее силы. Она никогда не была плаксой, но этот год выдался сложным для нее. Сейчас она сдерживалась из последних сил, чтобы не зареветь, и снова не выставить себя на посмешище.

— Знаешь, почему я не хочу возвращаться домой? — продолжила она. — Потому что там, все будут смотреть на меня так же, как и ты смотришь на меня сейчас. Каждый день эти взгляды, полные жалости, и осторожности, направленные на меня, убивают!

— Эти люди любят тебя, — осадил девушку Иэн. То, что она заорала на него, и разозлило, и обрадовало одновременно. Но больше, обрадовало. — Они хотят, чтобы ты позволила им это. Я смотрю на тебя этим взглядом, потому что это то, что ты вызываешь во мне своим поведением.

— Что это значит? — она дышала очень шумно, и при каждом вздохе, ее грудь высоко вздымалась.

— Хочешь правду, Эшли? — Иэн почувствовал себя ужасно от того, что ему нравится сейчас мучить ее. За то, что она сделала с ним. Он тоже хочет причинить ей боль. И не только за себя, а за других людей, которых эта девица замучила. Он помнил, каким потерянным выглядел Том, когда Иэн подсаживался к нему, просто потому что думал, что никто не должен чувствовать себя разбитым после общения с этой девушкой. — Ты вызываешь во мне все эти чувства своим поведением. Я вхожу в твою комнату, и вижу, как ты смотришь в потолок своим безучастным взглядом, как ты мысленно жалеешь себя, и вместо того, чтобы схватить тебя за плечи, и встряхнуть, заставить тебя прийти в себя, я чувствую, что должен с нежностью обращаться с тобой, словно с какой-то фарфоровой куклой.

Лицо девушки вытянулось, и она неуверенно пробормотала:

— Ты… ты хочешь обидеть меня?

— Нет. Я хочу, чтобы ты вернулась к жизни, и вновь стала прежней Эшли. Дерзкой, независимой, строгой и предвзятой ко всем. Тогда я смог бы продолжить… мы сможем продолжить жить своими жизнями дальше. Как только ты придешь в себя, как только я увижу, что твой взгляд ожесточается, я пойму, что больше не нужно приходить к тебе, и оберегать тебя, потому что ты сможешь сделать это сама, потому что ты сильная.

Эшли громко всхлипнула. Иэн говорил это с присущей ему прямолинейностью, и жесткостью, и его слова причиняли ей боль, такую невыносимую, что она не смогла больше сдерживать слезы.

Иэн зажмурился, мысленно ругаясь, и притянул девушку к себе. Из ее груди вырвался вопль еще громче предыдущего, она схватила его за футболку, притягивая еще ближе к себе, а он стал гладить ее по длинным черным волосам, которые вдруг стали привлекательными на ощупь.

— А если… — пробормотала она охрипшим от слез голосом, — что, если, когда я выйду отсюда, ты перестанешь говорить со мной?

На секунду, рука Иэна замерла на волосах Эшли, а девушка затаила дыхание. Он отстранился от нее, и заглянул в опухшие глаза.

— Если ты хочешь, я могу и дальше приходить к тебе. Только скажи, Эшли.

— Ты серьезно? — пробормотала она. Ее губы снова задрожали. — Ты не шутишь?

Иэн помотал головой. Эшли заерзала, забеспокоившись, что он сейчас не искренен.

— И тебя не смущает то, что я… что со мной… ты сможешь общаться с такой, как я?

Иэн осторожно взял лицо девушки в ладони.

— А что с тобой не так? Ты умная девушка. Настолько сильная, что иногда я задаюсь вопросом, сколько же в тебе сил, — он говорил эти слова, а глаза Эшли вновь наполнились слезами. Иэн вытер большим пальцем влагу с ее щеки, и слабо улыбнулся: — Когда ты выйдешь, ничего не изменится, стоит только показать, что ты сама не изменилась.

— Но я изменилась…

— Никому знать не обязательно. Никто не жаждет забираться тебе под кожу, чтобы выведать все твои тайны. Их будет интересовать лишь то, что снаружи. Ты должна быть собой, чтобы выдержать все это. Если снаружи, ты будешь прежней, никто не усомнится, что внутри тебя, что-то сломалось. Если ты захочешь, я помогу тебе с этим.

Иэн с осторожностью вернул девушку на постель, и накрыл сверху одеялом.

— Как долго ты пробудешь сегодня? — Спросила она, и тут же, затаив дыхание, стала ждать ответа.

Иэна одновременно и умиляло, и раздражало то, как она переменилась. Он улыбнулся:

— Я буду здесь до шести, как и всегда.

Девушка закрыла глаза, улыбнувшись. Несколько минут, Иэн наблюдал за ней, спящей. Те таблетки, что она принимает, скоро вгонят девушку в вечный сон. У нее так мало энергии, что малейший всплеск эмоций, например, как сегодня, отбирает у нее все силы.

Ее дыхание становилось глубже, и когда Эшли были на грани сна, Иэн наклонился, и прошептал:

— Помнишь, ты сказала, что ты обязана жизнью Кэри Хейлу. Что ты имела в виду?

Она не ответила, погрузившись в сон. Иэн убрал с ее лица пряди прекрасных, черных волос, снова подумав о том, что они нравятся ему на ощупь. Эшли обняла его руку, прижав к груди. Иэн вздрогнул, и попытался отстраниться, но передумал — она снова была так беззащитна. И он не хотел пугать ее. Ему хотелось просто сидеть рядом и позволять держать его руку, если она чувствует себя спокойнее от этого.

Ее дыхание стало глубоким, а лицо умиротворенным. Наблюдая за ней спящей, Иэн вернулся на несколько часов назад, позволив себе, погрузиться в это воспоминание.

Он шел по коридору, мучаясь от чувства голода, но он не хотел идти в школьную столовку, из-за того, что все постоянно пялились на него. Наверное, потому что несколько дней назад, он врезал этому козлу Брайану. Или, может, потому что все узнали, что он сын доктора Грейсон. С тех пор все стали смотреть на него, словно он кусок аппетитно приготовленного мяса в томатном соусе.

Когда он остановился у своего шкафчика, чтобы бросить туда бесполезные тетрадки, к нему подошла высокая девушка. Он точно знал, как ее зовут, потому что она на спор сделала засос на груди одного из этих тупых качков из футбольной команды. Этот тип потом выложил фотку на фейсбуке.

— Ты выглядишь старше своих лет.

— Мне двадцать, — Иэн пожал плечами. — Мне пришлось два раза отучиться на одном курсе.

Эти слова стоили того, чтобы потом увидеть лицо этой блондинки. Ее глаза вылезли из орбит; она растерялась, и Иэн со смешком захлопнул дверцу шкафчика, смяв в руке любовные записки, и бросая их на пол.

— Что-то еще?

— Так даже лучше, — девица приблизилась к нему почти вплотную, положив свои загребущие ручки ему на живот. — Ты знаешь, мне нравятся взрослые парни.

— Очень рад за тебя. — Иэн проскользнул мимо нее, но девушка схватила его за локоть:

— Я слышала, что ты сын доктора Грейсон. Ты мог бы… прийти ко мне домой, и помочь мне с биологией?

— Тебе есть что мне предложить?

— Возможно… — игриво улыбнулась его новая знакомая.

— У меня есть девушка, — сказал парень. Его губы тут же растянулись в усмешку: — Она учится в университете, и снимается сейчас в кино. Иногда мне кажется, что она шпионит за мной — она очень ревнивая и не любит, когда я болтаюсь с кем попало.

Иэн пожалел, что сказал это, но дело облегчило то, что до девушки не сразу дошел смысл сказанного. Он прошел мимо нее, в конец коридора, где через спортзал собирался выйти на поле, а там, уже заставить Стенли отдать ему обед, который он купил для него.

Когда парень проходил мимо медицинского кабинета, то остановился, замерев.

— Не смей говорить это!

Голос принадлежал мисс Вессекс, новой директрисе. Иэн сделал шаг по направлению к кабинету, чтобы удостовериться, все ли там в порядке, но следующее, что он услышал, повергло его в шок:

— Я бы сказал, что мне жаль, что мои слова задели тебя, но увы, — из кабинета донесся голос Кэри Хейла. — Я сделаю то, что должен сделать, потому что ты не смогла. И я добьюсь своего, а если ты помешаешь мне я убью тебя. Я знаю, ты будешь поблизости, чтобы пытаться навредить, но, если ты решишься на серьезные действия, знай, я буду позади тебя. Следить за тем, что ты делаешь. И если ты снова перейдешь мне дорогу, я убью тебя.

Иэн нахмурился.

Что за черт тут творится? О чем эти двое говорят?

— Том Гордон был первым, кого ты убила, или был кто-то еще? — холодно спросил Кэри Хейл. Иэн опустил взгляд в пол, его сердцебиение участилось. Что это значит? Неужели, Кэри думает, что мисс Вессекс убила Тома? Нелепость.

— Я не убивала его, он покончил с собой. Я не просила делать этого. Я сказала, что он получит свободу в конце своего пути, и он получил ее. Каждый получает то, что заслужил.

— А что получишь ты, в конце своего пути? — со скучающим любопытством отозвался Кэри Хейл. Иэн почувствовал, как у него земля уходит из-под ног. Он был на похоронах Тома. Он был одним из тех, кто хорошо знал этого парня… и теперь он слышит это? — Какое наказание заслужила ты за свои грехи?

— Как ты смеешь?!

— Я сказал, чтобы ты не смела касаться меня, Габриель. Мне отвратительна сама мысль того, что нас с тобой что-то связывает. Что-то, что я хотел бы вырвать из своего сердца. Но я не могу. Единственное, что можно сделать в этой ситуации, это держаться от тебя подальше.

— Не смей так говорить со мной! Я — твоя мать!

— Ты не имеешь никакого права называться моей матерью, Габриель. Каждая капля твоей крови в моих венах — ненавистна мне, до такой степени, что иногда я ненавижу себя самого. Ты не моя мать.