ЛСД психотерапия

Эпилог: будущее ЛСД психотерапии

В предыдущих главах этой книги я попытался выразить и проиллюстрировать мою веру в то, что ЛСД – это уникальный и мощный инструмент исследования человеческого сознания и человеческой природы. Психоделические переживания открывают доступ к глубинным сферам психики, которые до сих пор не признаны традиционной психологией психиатрией. Они также открывают новые возможности и механизмы терапевтических изменений и трансформации личности. Факт того, что спектр ЛСД переживаний кажется загадочным большинству профессионалов и не вписывается в традиционные теоретические модели не означает, что эффект ЛСД полностью непредсказуем. Безопасное и эффективное использование этого препарата требует фундаментального пересмотра теории и практики психотерапии. Однако уже сейчас можно сформулировать основные принципы психотерапии с использованием ЛСД, которые увеличивают ее результаты и уменьшают риски.

Сейчас трудно предсказать будущее ЛСД психотерапии. Тот факт, что психоделические препараты могут быть использованы безопасно и эффективно не означает, что их примет официальная психиатрия. Этот вопрос осложнен многими факторами эмоциональной, административной, политической и законодательной природы. Однако мы должны четко разграничить будущее ЛСД психотерапии и ее вклад в теорию и практику психиатрии. Я уже упоминал раньше в этой книге, что ЛСД является катализатором или усилителем ментальных процессов. Если его использовать правильно, он может стать чем-то вроде микроскопа или телескопа психиатрии. Не важно, продолжатся ли ЛСД исследования в будущем или нет, данные, полученные в ходе экспериментов с ЛСД, имеют непреходящую ценность и важность.

Теоретические формулировки и практические принципы, которые ЛСД психотерапия открыла и доказала, включают в себя новую, расширенную картографию человеческого сознания, новые и эффективные терапевтические механизмы, новые стратегии психотерапии и синтез духовности и науки в рамках трансперсонального подхода. Кроме того, сближение мистицизма, современных исследований в области сознания и квантово-релятивисткой физики, которое наблюдается в последнее время, наводит на мысль о том, что психоделические исследования могут внести свой вклад в природу нашего понимания природы реальности.

Это правда, что психоделическое экспериментирование связано с определенными рисками и ловушками. Но вхождение в неисследованные области некогда не было абсолютно безопасным. Уильям Конрад Рентген, открывших радиоактивное излучение, потерял пальцы в результате своих экспериментов. Смертность среди пилотов-пионеров, которые проложили путь современным безопасным авиаперевозкам, превышала 75%. Уровень риска прямо пропорционален значимости открытия и его потенциалу; так изобретение пороха было связано с совсем другим уровнем риска по сравнению с открытием атомной энергии. ЛСД является инструментом необыкновенной силы; после более двадцати лет клинических исследований я испытываю глубочайший трепет по отношению как к его позитивному, так и негативному потенциалу. Каким бы ни было будущее ЛСД психотерапии, важно понимать, что запрет на психоделические исследования приостановил не только изучение интересного препарата или группы препаратов, но и закрыл одно из наиболее многообещающих направлений в поиске понимания человеческого ума и сознания.

Перспективы для систематических ЛСД исследований и широкого использования препарата в психотерапии на настоящий момент выглядят достаточно мрачными. Сейчас трудно сказать, изменится ли ситуация, хотя существуют некоторые признаки того, что общий климат может стать более благоприятным.

Одной из основных проблем в ЛСД психотерапии была необычная природа и содержание психоделического опыта. Интенсивность эмоциональных и физических явлений, характерная для ЛСД сессий, противоречила традиционному образу психотерапии, с ее беседами или свободными ассоциациями на кушетке. Темы рождения, смерти, безумия и особенно космическое единство, архетипические существа или воспоминания о прошлой жизни, встречающиеся на ЛСД сессиях, выходили далеко за рамки традиционных тем психотерапии, которая работала только с биографическим материалом. Среднестатистический специалист чувствовал большое внутреннее сопротивление или даже страх по отношению к такого рода переживаниям из-за их предполагаемой связи с психозом. Сейчас сильные эмоциональные выплески, драматические физические проявления и различные перинатальные и трансперсональные переживания стали более допустимыми и менее пугающими для многих терапевтов, так как они постоянно встречаются в контексте новых переживательных терапий, таких как гештальт-терапия, групповая работа, сессии марафонов и нудистских марафонов, примарная терапия и различные нео-райхианские подходы. Многие современные терапевты ценят и поддерживают различные драматические переживания, которые в рамках классического анализа рассматривались бы как опасное поведение и стали бы причиной для прекращения лечения или даже психиатрической госпитализации. Некоторые современные подходы к шизофрении, на самом деле, приветствуют глубокое переживательное погружение в процесс вместо того, чтобы его фармакологически подавлять. Для новых терапевтов такой ориентации психоделики естественным образом кажутся средством, которое углубляет и ускоряет процесс.

ЛСД вышел на сцену во время психофармакологической революции, когда новые транквилизаторы и антидепрессанты совершали свои первые победы и порождали преувеличенную надежду на то, что для большинства психиатрических проблем существует химическое решение. Сейчас большая часть того энтузиазма уже сошла на нет. Хотя мы и ценим тот факт, что современные психиатрические лечебницы стали более гуманными и более похожими по своей атмосфере на другие медицинские учреждения, все же все более очевидно, что транквилизаторы и антидепрессанты, по большей части, лечат лишь симптомы. Они не решают проблем и в наиболее сложных случаях могут привести к пожизненной зависимости. Кроме того, во все большем количестве профессиональных статей указывается на опасность широкого использования этих препаратов – необратимые неврологические симптомы тардитивной дискенезии, дегенеративные изменения сетчатки или физиологическая зависимость с синдромом ломки.

Мы также должны упомянуть важные социальные силы, которые могут сыграть свою роль в будущем изменении отношения властей к психоделическим исследованиям. Многие молодые люди, которые занимают или займут различные высокие посты – адвокаты, преподаватели, управленцы или профессионалы в сфере душеного здоровья – успели испробовать на себе действие психоделических препаратов в свои студенческие годы. Эти люди, которые имели психоделические опыты сами или наблюдали за процессом у своих друзей, будут иметь независимое мнение, не основанное на пересказах и толкованиях. Элементы разумности, которые появились в новых законах о марихуане во многих штатах, могут быть первыми ласточками этого процесса. Тот факт, что ритуализированное и ответственное использование психоделиков получило социальное одобрение в некоторых древних обществах и доиндустриальных культурах и было тесно вплетено в социальную ткань, является вполне обнадеживающим прецедентом.