ЛСД психотерапия

Показания к ЛСД психотерапии, терапевтический потенциал и клинические результаты

Разногласия по поводу потенциала и эффективности ЛСД терапии были центре дебатов по поводу ЛСД. Публикации в профессиональных изданиях на тему клинической значимости препарата можно разделить на три категории. К первой группе относятся тексты, содержащие восторженные отчеты ЛСД терапевтов о том, как при терапии эмоциональных расстройств, не только тех, которые поддаются традиционному лечению, но таких, которые имеют очень плохой клинический прогноз, сравнительно быстро были достигнуты замечательные результаты. В некоторых ЛСД исследованиях сообщалось о потрясающих успехах при работе с хроническими алкоголиками, героиновыми наркоманами, субъектами с острыми расстройствами личности, преступниками и людьми, умирающими от рака. В другой группе статей об ЛСД терапии сообщалось об экспериментах, которые имели, по большей части, отрицательный результат, и в которых авторы не соглашались с оптимистическими отчетами первой группы. И, наконец, в центре внимания третьей категории публикаций находятся описания различных негативных последствий «домашнего экспериментирования» с ЛСД. Таким образом, образ ЛСД в профессиональной литературе очень неоднозначен и противоречив – начиная с восприятия его как терапевтической панацеи для психогенетических расстройств и заканчивая ярлыком опасного вещества, прием которого вызывает развитие психозов. Следовательно, без более глубокого динамического понимания природы ЛСД эффекта сложно делать какие бы то ни было конкретные выводы, основываясь только на опубликованных материалах о его клиническом применении.

Оценка терапевтического потенциала ЛСД психотерапии связана с серьезными проблемами. Некоторые из них характерны не только для лечения, при котором используются психоделические препараты, но и для любого типа психотерапии и психиатрической терапии вообще. Сюда относятся не только сложности с точностью и надежностью измерительных методов, но и не недостаток взаимного согласия по поводу основных признаков терапевтических изменений. Те авторы, которые ограничиваются симптоматическим подходом, обычно указывают на уменьшение эмоциональных и психосоматических проблем как на основной критерий терапевтического прогресса. Более динамически ориентированные специалисты предпочитают фокусироваться на способности пациента решать конфликты и проблемы в жизни и на качестве межличностных отношений. Некоторые авторы оценивают более объективные, но менее специфические показатели, такие как изменения определенных психофизиологических и биохимических параметров. Эта ситуация еще более осложняется существованием различных критериев, которые отражают современные социальные ценности, такие как доход, профессиональные достижения и условия жизни. Сложности в оценке психотерапевтических результатов можно проиллюстрировать тем фактом, что исследователи, придерживающиеся направления Эйзенка (Eysenck) всерьез утверждают, что не существует никаких научных свидетельств того, что психоаналитически ориентированная терапия хоть сколько-нибудь терапевтически эффективна. (25)

Оценка результатов ЛСД терапии связана с несколькими дополнительными проблемами более специфической природы. Это направление лечения подразумевает не только назначение мощного психоактивного вещества; это сложный процесс, который чрезвычайно сильно зависит от множества немедикаментозных переменных. Личность и подход терапевта и различные факторы, связанные с установками и обстановкой сессии должны считаться принципиально важными аспектами лечебного процесса. В прошлом многие авторы подходили к ЛСД лечению просто как к химиотерапии, ожидая терапевтических результатов от одного только назначения препарата, не учитывая экстрафармакологические факторы. Другие, имеющие более глубокое понимание сложности процесса, смогли оценить важность психотерапии, предшествующей, сопровождающей и следующей за препаратной сессией. К сожалению, большинство клинических отчетов по поводу ЛСД терапии не дают достаточной информации о степени и качестве психотерапевтической составляющей. При обсуждении терапевтических результатов, достигнутых при использовании ЛСД, необходимо понимать, что все, что может сделать препарат – это вывести бессознательный материал на уровень сознания; результат лечения критически зависит от того, как это материал прорабатывается и интегрируется. Нет ничего полезного или вредного в эффекте самого препарата.

Состояние ума и уровень сознания терапевта также является важной переменной в лечебном процессе. Его способность оставаться спокойным и поддерживающим перед лицом различных непредвиденных ситуаций и необыкновенно сильных эмоций, а также степень открытости, терпимости и дозволенности по отношению ко всему спектру психоделических феноменов оказывается решающим для терапевтического успеха. Роль терапевта в лечении настолько велика, что без ее критической оценки невозможно объективно оценить и эффективность ЛСД психотерапии в целом. По этой причине важным элементом ЛСД лечения является специальная подготовка врача, которая подразумевает непосредственное переживание психоделических состояний сознания. Если терапевт сам успешно встретился с различными переживаниями перинатальной или трансперсональной природы во время своей собственной психоделической сессии, ему будет легче оставаться толерантным, поддерживающим и уважающим такие же переживания у пациента, присутствуя на его сессии в качестве ситтера.

Оценка терапевтических результатов психоделической терапии еще более усложняется тем фактом, что клиническое улучшение часто сопровождается глубокими переменами в жизненной стратегии, философском и научном мировоззрении и иерархии основных ценностей. Облегчение острых психопатологических симптомов может сопровождаться явной потерей интереса к погоне за славой, властью и статусом. Ориентация на конкуренцию и достижения может смениться желанием максимального благополучия при минимальной затрате энергии и усилий. Ранее прагматичные и материалистически настроенные индивиды могут начать искренне ценить духовный аспект существования. Тенденция контролировать и доминировать может смениться синергетичностью и вниманием к экологии. Психиатр, который считает современную западную систему ценностей, основанную на амбициях и конкуренции, естественной, здоровой и практически обязательной для каждого, может счесть эти изменения психопатологией и описать их как потерю инициативы, недостаток интереса к социально значимым целям и даже как развитие психотического бредового мировоззрения. Это можно проиллюстрировать эпизодом, который случился на моей лекции в медицинской школе Гарвардского Университета в 1968 году после того, как я описал значительные клинические улучшения, которые я наблюдал у некоторых моих пациентов во время ЛСД психотерапии. Эти изменения последовали за переживаниями смерти-возрождения, чувством единства со всей вселенной и различными трансперсональными явлениями. В ходе обсуждения один из участников предложил свою интерпретацию, которая заключалась в том, что первоначально невротическое состояние этих пациентов на самом деле перешло в психоз, так как теперь они стали интересоваться духовным поиском, всерьез поверили в возможность реинкарнации и глубоко заинтересовались йогой и медитацией.

В настоящее время ситуация в мире серьезно отличается от той, которая была десять лет назад. Ограничения и опасности западной системы ценностей теперь более чем очевидны. Критика одностороннего подхода к неограниченному промышленному росту происходит из разных источников, неудачи конкурентной политики и технократии начинают перевешивать их успехи, а экологическая осознанность увеличивается в свете надвигающейся катастрофы. Критерии душевного здоровья очень быстро изменяются; по словам Абрахама Маслоу и других гуманистов и трансперсональных психологов, чувство единства с Вселенной и другие мистические переживания не следует более считать психопатологическими феноменами. Они могут случаться и у здоровых индивидов и способствуют самоактуализации и самореализации. Восточная система взглядов и духовных практик привлекает все больше взрослых и высокообразованных людей, которых не так просто сбросить со счетов, как амбулаторных шизофреников. Трансперсональная психология и психиатрия - недавно возникшие направления, которые представляют собой попытку интегрировать духовность и мистицизм в современную психологию и психиатрию - приобретают все большее признание среди профессионалов.

Многие физики-теоретики приходят к заключению, что мистическое мировоззрение идеально совместимо с философскими следствиями современной науки, особенно с теорией относительности и квантовой физикой1. Если тенденция, наблюдающаяся в настоящее время, сохранится, то, возможно, индивиды, не принимающие идеи мистицизма, в ближайшем будущем в глазах общества станут эволюционным атавизмом. Однако сейчас теория и практика официальной психологии и психиатрии основываются на ньютоновской механистической модели вселенной и на картезианском противопоставлении материи и сознания. Приверженность перцептуальному и когнитивному ньютоно-картезианскому мировоззрению и западной системе ценностей в настоящее время является важным критерием душевного здоровья. Этот факт нельзя игнорировать при оценке результатов психоделической терапии.

Учитывая эти факторы, я не стану пытаться обобщить информацию, представленную в клинической литературе по этому вопросу, а предложу вашему вниманию свое собственное видение потенциала ЛСД психотерапии. Хотя время от времени я буду ссылаться на работы других исследователей, заявления последующих глав следует рассматривать в контексте терапевтической философии и практики, описанных в этой книге.

В целом, ЛСД психотерапия может быть назначена в тех случаях, когда в основе заболевания лежат не органические, а психологические проблемы, которые стали результатом обучения в широком смысле этого слова. Сюда относятся и недомогания с чисто физическими проявлениями, так как в их развитии психогенные факторы играют важную роль. Такое определение показаний к психоделической терапии очень размыто и оставляет пространство для терапевтического эксперимента. Решение счесть заболевание психогенным или соматическим зависит от уровня развития медицинской науки в целом и от степени понимания каждого отдельного заболевания в частности. В силу того, что медицинское мнение, касающееся природы и генезиса различных недугов, редко оказывается единодушным, диагностика проблемы как функциональной или органической часто оказывается не объективной истиной, а лишь отражением личной философии диагноста.

Существуют условия, при которых степень единства между различными исследователями будет очень высока. Психологические факторы, очевидно, имеют больше значение при развитии различных психоневрозов, таких как тревожность или конверсионная истерия, а также обсессивно-компульсивный невроз. Подобным образом, при расстройствах личности, алкоголизме, наркомании и различных сексуальных дисфункциях и отклонениях психогенетическая составляющая кажется бесспорной. Психосоматическое происхождение также традиционно приписывается таким заболеваниям, как бронхиальная астма, язвы желудка и двенадцатиперстной кишки, псориаз и язвенный колит. Мнение клиницистов по поводу соотношения психогенетических и соматических факторов в развитии различных депрессий, пограничных психотических состояний и так называемых эндогенных психозов, таких как шизофрения и маниакально-депрессивных психоз, очень неоднозначно. В случаях с некоторыми другими заболеваниями, такими как рак или аутоиммунные болезни, лишь отдельные исследователи считают психологические факторы релевантными.

К счастью природа ЛСД реакции, кажется, может помочь в тех случаях, когда терапевт колеблется. Одна-две пробные психоделические сессии обычно проясняют клиенту и терапевту, присутствует ли в заболевании важный психологический компонент, или нет. Эмоциональные и физические симптомы психогенетического происхождения обычно усиливаются препаратом, а содержание психоделического переживания помогает понять, каковы психодинамические, перинатальные и трансперсональные корни этой проблемы. Кроме того, во время первых психоделических опытов пациент обычно сам начинает чувствовать, можно ли повлиять на заболевание при помощи психотерапевтической работы во время ЛСД сессий. Как я уже упоминал ранее, один из замечательных аспектов действия ЛСД – это возможность выявить динамические структуры с сильным эмоциональным зарядом и сделать их содержание доступным сознанию, что позволяет проводить интроспективный анализ и проработку.

Несмотря на тот факт, что ЛСД психотерапия может оказаться полезной при очень разных эмоциональных и психосоматических заболеваниях, ее не стоит воспринимать как доступную психиатрическую панацею. Это сложная и специализированная процедура, которая требует серьезнейшей подготовки со стороны терапевта. Течение ЛСД лечения не всегда одинаково гладко и безопасно, а его результаты не всегда предсказуемы и успешны. Некоторые пациенты требуют большого количества ЛСД сессий, а сам процесс лечения оказывается медленным и болезненным. По не совсем понятным причинам, кажется, существует небольшой процент серьезно больных пациентов, которые с трудом поддаются терапии, несмотря на большое количество сессий и большие вложения времени и сил. У некоторых других процесс не заканчивается тогда, когда препарат перестает действовать, и тогда интервалы между сессиями оказываются для них сложными или даже потенциально опасными.

Клинические состояния, при которых ЛСД терапия была успешной, разделяются на четыре основные категории: 1) депрессии, неврозы и психосоматические симптомы; 2) алкоголизм, наркомания, расстройства личности и сексуальные отклонения; 3) пограничные состояния и эндогенные психозы; 4) эмоциональные и физические страдания смертельно больных, как правило, раковых пациентов.

Как правило, чем легче клиническая проблема, тем быстрее и значительнее будут результаты лечения, и тем безопаснее будет сама лечебная процедура. Лучшими кандидатами для ЛСД психотерапии кажутся субъекты, которые имеют высокий интеллект и адекватную межличностную и профессиональную адаптацию, но которым недостает жажды жизни и чувства осмысленности бытия. Хотя они могут казаться вполне успешными с точки зрения стандартов общества, они не могут установить эмоциональную связь со своими достижениями и порадоваться им. Эти симптомы относятся к категории, которую Виктор Франкл называет ноогенической депрессией. Единичная психоделическая сессия с высокой дозой ЛСД часто оказывается достаточной для резкого изменения этой ситуации. Селективное внимание к негативным аспектам мира и пессимистическая в своей основе философия, связанные с этим состоянием, могут исчезнуть в течении нескольких часов. Такие почти депрессивные индивиды обычно выходят с успешно интегрированной сессии с приподнятым настроением, радостным отношением к существованию, повышенной самооценкой и самоприятием и большей способностью к поддержанию значимых человеческих отношений. Их внутренняя жизнь обогащается, они становятся более открытыми, начинают больше ценить красоту природы и искусства. Кроме того, многие из них смогли творчески использовать те инсайты, которые они получили на психоделической сессии, своей профессиональной жизни.

Различные формы депрессии, кажется, необыкновенно хорошо реагируют на ЛСД психотерапию. В целом, депрессия представляет собой наиболее изменчивый психиатрический симптом, который может значительно колебаться даже без специального лечения. В результате психоделической сессии могут произойти два типа изменений депрессии, и различать их очень важно. Единичная ЛСД сессия, хорошо разрешившаяся и интегрированная, может рассеять клиническую депрессию, иногда даже глубокую, до этого продолжавшуюся месяцами. Однако это не означает, что депрессия в этом случае вылечена, и что она никогда больше не вернется; пациент может столкнуться с рецидивом, подвергшись воздействию различных психологических и физиологических факторов.

Это можно хорошо проиллюстрировать влиянием ЛСД на так называемую периодическую депрессию. Пациент, имеющий эту форму расстройства, страдает от регулярных приступов депрессии, которые развиваются по стандартной схеме, например, симптомы появляются в определенное время года и сохраняются определенное время. Единичное назначение ЛСД часто может прекратить глубокую периодическую депрессию, которая в противном случае должна была бы продолжаться еще несколько месяцев или недель. Однако это не обязательно изменит общее течение болезни, и следующий приступ депрессии может появиться в обычное для него время и продолжаться столько, сколько всегда. Систематическая работа в течении серии ЛСД сессий обязательно изменит сложную динамическую структуру, лежащую в основе этой проблемы, и, таким образом, повлияет на общую схему течения болезни.

Большинство невротических расстройств обычно хорошо реагируют на ЛСД психотерапию; однако несмотря на мощный катализирующий эффект препарата, не следует ждать каких-то терапевтических чудес и мгновенных исцелений. Различные психоневрозы требуют длительных серий ЛСД сессии. В целом, большинство авторов, кажется, сходятся во мнении о том, что самые лучшие прогнозы можно делать в случаях, когда важными компонентами расстройства являются тревога и депрессия. Психиатрические пациенты, которые страдают от необоснованной тревоги или тревожных неврозов, равно как и те, чья тревога имеет форму различных фобий, хорошо реагируют на психоделическое лечение. Конверсивная истерия обычно представляет собой большие сложности, но ЛСД терапия часто оказывается успешной в этом случае. Как и при традиционном психоанализе, тревога и конверсивная истерия могут быть связанными с проблемами переноса и контрпереноса. Лечить моносимптоматические неврозы не всегда оказывается легче, чем те, которые характеризуются богатой, разнообразной и сложной клинической картиной. Часто единственный вялый симптом оказывается результатом накопленных проблем из разных областей и уровней, для разрешения которых может понадобиться очень много ЛСД сессий.

Хотя часто сообщалось об успехе в лечении обсессивно-компульсивного синдрома2, по моему опыту он имеет самый смутный прогноз из всех категорий пациентов. Наименее тяжелые обсессивно-компульсивные состояния хорошо поддаются долговременной систематической ЛСД терапии, однако острые случаи этой категории являются нашими самыми болезненными неудачами. Часто для того, чтобы преодолеть необыкновенную устойчивость этих пациентов использовались очень высокие дозы препарата, а для минимального терапевтического прогресса требовалось множество сессий. Однако, возможно, эти терапевтические неудачи являются результатом нашего ограниченного понимания и неадекватности наших техник, а не характеристикой этого эмоционального расстройства per se. Важным может оказаться и тот факт, что психологическое сопротивление таких пациентов тесно связано с проблемой контроля анального сфинктера.

Травматические эмоциональные неврозы, происходящие от единичной крупной травмы, например, военной ситуации, природной катастрофы или крупного несчастного случая, в прошлом были лучшим показанием для медикаментозной абреактивной терапии (наркоанализ) или для гипнотического вмешательства (гипноанализ). В этих случаях ЛСД можно использовать с большим успехом благодаря его уникальной эффективности в качестве абреактивного агента. Одна ЛСД сессия с высокой дозой в этом случае часто может облегчить или вовсе устранить очень тяжелые симптомы. Иногда можно использовать этот же подход и в случаях, когда травматизация была долгой и хронической. Мы упоминали это в контексте уникальной ЛСД программы для жертв нацистского режима, проводимой А. Бастиансом и его командой в университете Лейдена в Голландии. Эти исследователи сообщали об успехах при работе с травматическими ситуациями заключения с бывшими узниками концентрационных лагерей (так называемый «синдром концентрационного лагеря»). (7)

ЛСД процесс также может очень сильно повлиять на сексуальность и сексуальное поведение. Интенсивность, глубина и полнота сексуального оргазма и легкость его достижения кажутся тесно связанными с процессом отпускания психологических защит. Многие проблемы в этой области можно возвести к неспособности подсознательно различать генитальный оргазм и общее физическое облегчение, которое характеризует оргазм рождения. Вместе с тем, как ЛСД субъекты обучаются отпускать защиты и погружаться в процесс смерти-возрождения, их способность к оргазму значительно увеличивается; это улучшение сексуальной жизни может наблюдаться и у мужчин, и у женщин. У тех индивидов, у которых нет серьезных психопатологических симптомов до ЛСД сессии, подобный эффект обычно отмечается после одной или нескольких сессий с высокой дозой препарата. Сексуальные неврозы, такие как фригидность, вагинальные спазмы (вагинизм), генитальные боли во время полового акта, импотенция и преждевременное семяизвержение часто хорошо реагируют на ЛСД психотерапию; однако эффективность лечения часто требует серийного назначения препарата и переживания корней этих расстройств на перинатальном уровне.

Существуют свидетельства того, что ЛСД терапия хорошо воздействует на разнообразные психогенетические физические проблемы; это верно как в отношении органо-невротических проявлений и симптомов, которые имеют динамическую структуру истерических или прегинатальных расстройств, так и психосоматических недугов. Болезненные состояния разных типов, такие как обычные или мигреневые головные боли, острые менструальные колики, желудочные или кишечные спазмы, боли в мышцах шеи или в поясничной области, и даже артритные боли без очевидных органических причин можно возвести к моменту их возникновения и проработать в ходе ЛСД терапии. Невротические болезни различных органов, такие как сердечная дисфункция, боли в желудке, сложности с дыханием, чрезмерная потливость, мышечные треморы, запоры или диарея и нарушения менструального цикла часто исчезают в ходе ЛСД лечения. Резкое улучшение зрения у двух близоруких невротических пациентов, которое стало неожиданным побочным эффектом ЛСД терапии, наводит на мысль, что в некоторых случаях этого заболевания присутствует значимый компонент психогенетического мышечного напряжения, которое может быть снято при психоделическом лечении. Прегенитальные расстройства, такие как психогенетическая астма, различные мышечные тики и заикание обычно очень устойчивы к ЛСД терапии, что может быть связаным со скрытой обсессивно-компульсивной структурой личности. Однако эти случаи вовсе не безнадежны, и пациенты с такими расстройствами иногда успешно вылечивались после серии ЛСД сессий. Особенно интересным показанием для ЛСД терапии, кажется, является псориаз; многие исследовательские команды независимо друг от друга сообщали о радикальных улучшениях даже в очень тяжелых случаях. Вообще, при психоделическом лечении очень часто наблюдается исчезновение различные заболеваний кожи, особенно экзем.

У некоторых пациентов с устойчивыми физическими проблемами, которым обычно приписывается органическое происхождение, ЛСД психотерапия может привести к резкому улучшению состояния; примерами этого являются некоторые хронические инфекции, например, цистит, бронхит и синусит. Тот факт, что улучшения в таких случаях происходят непосредственно после того, как психологический, связанный с соответствующей частью тела, разрешается и интегрируется, может помочь в поиске возможного терапевтического механизма таких явлений. Переживание Тани, описанное ниже, может послужить иллюстрацией этого (стр. 127). Этот феномен наводит на мысль, что инфекция является лишь одним, возможно, даже не главным элементом, участвующим в развитии и поддержании этого состояния. Кажется, какой-то другой намного более значимый фактор снижает сопротивляемость органа или ткани, что приводит к ослаблению защиты от бактериального заражения. Нетрудно заметить, что психологические факторы могут играть важную роль в этой ситуации. Одним из возможных механизмов может быть, например, психогенетическое сокращение сосудов, приводящее к недостаточному кровоснабжению и уменьшению иммунобиологического потенциала пораженной области. Интересно, что во время сессии, которая непосредственно предшествует клиническому улучшению при физических проблемах такого рода, ЛСД субъекты обычно сообщают о том, что исчез какой-то блок, и в пораженной области возобновилось нормальное кровообращение и течение энергии. Это обычно связано с приятным чувством тепла и легким покалыванием.

Многие из эмоциональных и психосоматических расстройств, описанных выше, по большей части относятся к заболеваниям, при которых показана традиционная аналитически ориентированная психотерапия. Использование в этих случаях ЛСД в качестве дополнения усилит, углубит и ускорит терапевтический процесс. Однако ЛСД психотерапию можно также с успехом применять в некоторых диагностических категориях, в которых обычная динамическая психотерапия обычно не помогает. Во многих отчетах о клиническом исследовании сообщалось о поразительных результатах при работе с хроническими алкоголиками. К сожалению, в большинстве случаев оценка основывалась лишь на клиническом впечатлении. Как и в случае с результатами, описанными в психоаналической литературе, это послужило основой для сомнений и критики с точки зрения точной научной методологии.

В большом исследовании, проведенном нашей командной в психиатрическом исследовательском центре Мэрилэнда, 135 госпитализированным алкоголикам назначались высокие (450 мкг) или малые (50 мкг) дозы ЛСД. После 6 месяцев независимая оценивающая группа сочла 53% пациентов из первой группы (высокие дозы) и 33% из второй группы (малые дозы) «в достаточно степени излечившимися». В статистическом смысле эта разница означает, что только в 5 случаях из 100 это могло быть совпадением. Разница между группами с высокой и малой дозами уже не была такой огромной через 18 месяцев, когда серьезные улучшения отмечались уже у 54% и 47% пациентов первой и второй групп соответственно.

Общие результаты этого исследования были достаточно впечатляющими, учитывая, что пациенты были добровольцами, отобранными из числа клиентов подразделения по реабилитации алкоголиков государственной лечебницы для душевнобольных, и что большинство их них прошли только одну сессию с высокой дозой ЛСД и несколько часов немедикаментозной предшествующей и последующей психотерапии. Интересным и неожиданным открытием, сделанным в ходе этого исследования, стало резкое улучшение у некоторых пациентов из контрольной группы, которые получали только 50 мгк ЛСД в рамках двойного слепого метода, по сравнению с 450 микрограммами препарата в основной группе. Изначально мы предполагали, что доза в 50 мкг будет лишь активным плацебо, терапевтическим эффектом которого можно пренебречь. На практике оказалось, что несколько пациентов из группы с малой дозой имели значимые переживания, тогда как у некоторых индивидов из категории с высокой дозой наблюдались бессобытийные психоделические сессии. Заинтересованный читатель найдет более детальное описание этого исследования в публикации команды Спринг Грув под названием «Экспериментальное использование психоделической (ЛСД) психотерапии» (77).

Вышеприведенные результаты, полученные командой Спринг Грув, полностью противоречат результатам широкомасштабного исследования, проведенного Людвиго, Левайном и Старком (59) в Государственной больнице Мендолы в Мэдисоне, Висконсин. Авторы случайным образом разделили 176 пациентов алкоголиков, которые добровольно вызвались участвовать в этом проекте, на четыре группы: 1) «психоделическая терапия» с ЛСД; 2) гипноделическая терапия с ЛСД; 3) назначение ЛСД без терапии; 4) вообще никакой особой терапии. Кроме того, половине участников в каждой группе после завершения эксперимента был назначен препарат Antabuse. Результаты исследования были ужасающе негативными; авторы не обнаружили значимого различия между группами, и общий процент ремиссий был крайне мал. После шести месяцев от 70 до 80% пациентов из всех категорий снова вернулись к выпивке, а через год этот показатель составлял уже от 80 до 90%. Ничего не изменило даже применение Antabuse.

Это исследование соответствует всем формальным критериям медицинского исследования настолько хорошо, что оно получило Премию Хоффхеймера от Американской Психиатрической Ассоциации. По этой причине отрицательные результаты этого проекта заслуживают особого внимания; они могут использоваться для демонстрации основных принципов, описанных в этой книге. Ниже я ссылаюсь на язвительную критику со стороны Чарльза Сэвэджа (Charles Savage), высказанную им в марте 1971 года на собрании персонала в психиатрическом исследовательском центре Мэрилэнда, заместителем директора которого он был в то время. Он указал на то, что в этом исследовании, которое на первый взгляд кажется методологически разумным и тщательно разработанным, присутствуют очень серьезные недостатки. В прошлом заявления о быстром и радикальном терапевтическом успехе при работе с алкоголиками происходили только от исследователей, работающих в рамках психоделического подхода; ни один ЛСД терапевт никогда не сообщал о том, что одна психолитическая сессия оказывала глубокое влияние на алкоголиков. Людвиг и его коллеги были знакомы с основными характеристиками психоделической терапии, как видно из верного определения, приведенного в их книге. Однако на самом деле в ходе исследования они отказались от психоделической модели, делая вид, что проверяют ее, и пренебрегли многими элементами, которые считаются обязательными для достижения успеха при психоделической терапии. Терапевтами, привлеченными к этому проекту, были тринадцать работающих в местной больнице штата психиатров, которые не были заинтересованы в результатах работы и выполняли ее как второстепенную деятельность. Ни один из них никогда лично не находился ни в психоделическом, ни в гипнотическом состоянии, они никогда ранее не занимались ни ЛСД терапией, ни гипнотерапией, и имели о них лишь весьма поверхностные знания. Подготовка к ЛСД терапии была ограничена одной двухчасовой беседой, половину которой занимали тесты на внушаемость. Авторы заявили, что этой ограниченной подготовительной работы было вполне достаточно, так как ни один из пациентов не стал психотиком. Этот факт можно использовать как иллюстрацию безопасности ЛСД, однако он совершенно не доказывает, что количество подготовки соответствовало терапевтическим целям. Хотя дозы, которые они использовали, находились у нижней границы доз, используемых при психоделической терапии (3 мкг на кг), подход был явно психолитическим. В ходе сессии поддерживался постоянный вербальный контакт, который, как известно, повышает сопротивляемость пациента и мешает глубокой регрессии. Терапевт присутствовал на сессии пациентов только в течение трех часов сессии и оставлял их в одиночестве в завершающие часы действия препарата. Мистические переживания, которые считаются исключительно важными в психоделической модели, случились только у 8.4% пациентов, по сравнению с 78% в Спринг Грув. Чарльз Сэвэдж заключил, что проект отражал серьезную предвзятость авторов. В то время, когда ЛСД был популярен, Левайн и Людвиг (58) сообщали о положительных результатах при использовании гипноделической техники при работе с наркоманами – пациентами намного более сложными, чем алкоголики. Когда ЛСД попал в немилость, и сообщать о позитивных результатах стало политически невыгодным, они получили негативные результаты. Случайно или нарочно они включили в свое исследование ряд антитерапевтических элементов, которые гарантировали терапевтическую неудачу. Так использование неопытных немотивированных терапевтов, плохая подготовка, антимистическая ориентация, нарушение основных правил психоделической терапии и серьезный недостаток человеческой поддержки и заботы – все это может быть примером скрытой подтасовки фактов. ЛСД – это своего рода помощник, и в вышеуказанном исследовании он, кажется, помог создать очередной образчик заурядности, хоть и блестящее описанный и обобщенный при помощи элегантных статистических техник.

На основании обнадеживающих результатов работы с алкоголиками команда Психиатрического Исследовательского Центра Мэрилэнда провела исследование эффективности ЛСД терапии у героиновых наркоманов. Все добровольцы, участвовавшие в этой программе, были мужчинами, отбывающими наказание в коррекционных учреждениях Мэрилэнда в основном за кражи, разбой и торговлю наркотиками. Те, кто заинтересовался участием в исследовании, были рекомендованы Комитету по Досрочному Освобождению и Испытательным Срокам как кандидаты для досрочного освобождения, и только те, кто получил досрочное освобождение, смогли принять участие в исследовании. Половина добровольцев имела одну психоделическую сессию с высокой дозой после примерно 23 часов интенсивной психологической подготовки, тогда как другая часть участников проходила стандартную программу наркологического лечения на амбулаторной основе, которая продолжалась примерно такое же время. Отбор кандидатов для экспериментальной и контрольной группы был произведен случайным образом. Членов обоих групп попросили поддерживать регулярный контакт с амбулаторной клиникой после лечения и систематически сдавать мочу на анализ. Результаты этой экспериментальной лечебной программы были опубликованы двумя членами команды Спринг Грув, Чарльзом Сэвэждем и Лии Мак Кабом (93). В течение шести месяцев после завершения лечения одиннадцать из 34 пациентов из ЛСД группы полностью отказались от наркотиков по сравнению с ни одним в контрольной группе. Хотя этот результат не был поразительным в абсолютном смысле, он все же может считаться очень обнадеживающим в этой исключительно сложной группе пациентов. Краткосрочные последующие исследования наркоманов показывают, что обычно 94-97% пациентов возвращаются к наркотикам в течение нескольких недель после традиционного лечения.

Один аспект психоделической терапии алкоголиков и героиновых наркоманов заслуживает отдельного упоминания. В то время, как успешное лечение психоневрозов и психосоматических расстройство требует целой серии терапевтических психоделических сессий, в первых двух категориях поразительные улучшения часто наблюдаются после всего одного ЛСД опыта. Мы уже говорили раньше, что это может быть связано с тем, насколько просто многим алкоголикам и наркоманам удается достигать трансцендентальных состояний сознания. В программе Спринг Грув количество сессий на каждого пациента было ограничено структурой исследования. Все героиновые наркоманы и большинство алкоголиков получали только одну ЛСД сессию; некоторые алкоголики получали две или, в качестве исключения, три сессии. Существуют основания полагать, что если бы условия исследования были чуть более гибкими, мы смогли бы получить намного более впечатляющие клинические результаты. Когда я проводил работу в Праге, где ситуация была более свободной в отношении количества сессий, и мы могли назначать серии ЛСД сессий без всяких ограничений, в нескольких случаях мы наблюдали не только полный отказ от наркотических веществ, но и глубокую позитивную перестройку личности бывшего алкоголика или наркомана.

Следует упомянуть и другую категорию сложных пациентов с плохим клиническим прогнозом, с которой иногда приходится сталкиваться специалистам по ЛСД психотерапии. Существуют некоторые свидетельства того, что ЛСД лечением может оказаться полезным для некоторых индивидов с антисоциальными, асоциальными и преступными наклонностями. Некоторые аспекты психоделического процесса, кажется, позволяют получать хорошие результаты у этих субъектов. Наиболее серьезным препятствием эффективной психотерапии в случае социопатов в нормальных обстоятельствах является их неспособность устанавливать, развивать и поддерживать любые отношения. Это значительно мешает лечебному процессу, так как сильная эмоциональная связь с терапевтом считается важным элементом, необходимым для терапевтических изменений. Хорошо известно, что при психоанализе сама ситуация, при которой можно поделиться с другим человеком очень личным материалом, часто приводит к развитию отношений переноса у большинства субъектов. Этот фактор оказывается намного более сильным в психоделической терапии; одно понимающее и поддерживающее присутствие на чьей-то ЛСД сессии автоматически оканчивается образованием сильной эмоциональной связи. Она может быть позитивной, негативной или амбивалентной, но она возникает почти у всех пациентов без исключений. Хотя эта ситуация является лишь предпосылкой для успешной терапии, а не обязательным терапевтическим элементом per se, она становится основным условием для успешного лечения индивидов с социопатическими чертами. Кроме того, ЛСД переживания создают эффективные каналы для разрядки и интеграции огромных запасов агрессии и разрушительный чувств, лежащих в основе антисоциального поведения. Переживательный доступ к областям трансцендентальных чувств и связь с системой метаценностей, кажется, являются даже более важными в этом контексте. В результате этого криминальное поведение часто выходит из узких рамок бунта против человеческого общества и становится нарушением космического порядка.

Некоторые ЛСД терапевты иногда описывают хорошие результаты у отдельных пациентов с антисоциальными наклонностями в контексте более широких клинических исследований, включающих широкий спектр диагностических категорий. В некоторых случаях исследователи проводили специальные исследования, предметом которых были антисоциальные и криминальные индивиды. Арендсен-Хейн (Arendsen-Hein (4)) лечил 21 остро-криминального психопата при помощи регулярных ЛСД сессий с использованием 50-450 мкг. Через 10-20 недель терапии, у двенадцати пациентов были отмечены клинические улучшения, а у двух – серьезные перемены к лучшему.

В начале шестидесятых группа психологов из Гарварда под руководством Тимоти Лири начала исследовательскую программу психоделической терапии с рецидивистами, содержащимися в Государственной Тюреме Конкорд в Массачусетсе (55). Препаратом, использующимся в этом исследовании, был не ЛСД, а родственный ему псилоцибин, активное психоделическое вещество, получаемое из мексиканских священных грибов Psilocybe Mexicana. Уникальной особенностью этого проекта был тот факт, что психологи принимали препарат вместе с осужденными, но при этом в помещении всегда присутствовал контролирующий психиатр, находящийся в нормальном состоянии сознания. Результатом этой работы, в рамках которой с заключенными, осужденными за антисоциальное поведение, было проведено более двухсот психоделических сессий, стало значительное снижение количества новых преступлений, совершенных индивидами, имевшими псилоцибиновые переживания. Через несколько лет Уолтер Хьюстон Кларк провел неофициальное повторное исследование, которое имело достаточно впечатляющие результаты. Была сделана, по крайней мере, одна интересная попытка интегрировать ЛСД терапию в сложную терапевтическую систему в условиях исправительного учреждения строго режима. Результаты этого эксперимента, проведенного в подразделении строго режима Психиатрического центра Пенетангуишин, Онтарио, были обнародованы Г.Дж. Майером, Д.Л. Татом и Б.Д. Пэрисом (G.J. Maier, D.L. Tate, B.D. Paris (61)).

Благоприятные клинические результаты иногда наблюдались у пациентов с различными сексуальными отклонениями, которые обычно плохо реагируют на традиционную психотерапию или терапию вообще. Среди них наилучших прогноз имеют индивиды с садистскими и мазохистскими наклонностями. Когда психоделический процесс достигает перинатального уровня, открываются мощные каналы разрядки и интеграции огромного объема агрессивных и самодеструктивных импульсов. Переживания процесса смерти-возрождения предоставляют уникальную возможность для разрешения тесной перинатальной связи между сексуальностью и агрессией, которая лежит в основе садомазохизма. Среди сексуальных отклонений, которые реагируют не психоделическую терапию, находятся фетишизм, эксгибиционизм и копрофилия. Хотя иногда сообщалось о благоприятных результатах в случае мужского и женского гомосексуализма, сложно делать какие-то обобщения в этой области из-за неоднородности и сложности вовлеченных проблем. Прогноз для пациентов этой категории критически зависит от природы их проблем, их собственного отношения к их сексуальному поведению и к желанию лечиться. Позитивные результаты можно ожидать, только если индивид считает свое отклонение проблемой, имеет сильный внутренний конфликт, связанный с ним и демонстрирует сильную заинтересованность в лечении.

Расстройства личности различного типа, иногда даже острые и сложные случаи, могут быть объектом ЛСД терапии, если в распоряжении врача есть специально обустроенное подразделение и обученный персонал. Обычно несколько пробных сессий позволяют терапевту сделать прогноз относительно перспектив лечения. В ходе ЛСД терапии расстройств личности, которые первоначально являются бессимптомными, можно часто наблюдать временное появление различных невротических и психосоматических симптомов в интервалы между сессиями.

Психиатрических пациентов с пограничным и выраженным психотическим состоянием не обязательно исключать из числа кандидатов на прохождение психоделической терапии. Хотя клинические переживания пациентов с шизофренией и другими психозами в ходе лечения с использованием ЛСД довольно ограничены, можно сделать некоторые общие выводы. В целом прогноз у психотических индивидов лучше, чем у некоторых невротиков с обостренной защитой, особенно у обсессивно-компульсивных пациентов. Однако это заявление условно и требует прояснения и уточнения. ЛСД работа с индивидами, страдающими от острых нарушений – это очень затратный и напряженный процесс, который требует специальной подготовки и обучения. Никому, у кого нет достаточного опыта проведения ЛСД сессий у «нормальных» и невротических индивидов, не следует за нее браться. Интервалы между сессиями характеризуются резкой экстериоризацией и усилением различных психотических симптомов. В некоторых критических случаях внутренние переживания и поведение клиента во время психоделического процесса могли почти полностью сосредотачиваться на терапевте в виде какого-то «психоза переноса». Для того чтобы работать с такими случаями абсолютно необходимо специальное лечебное учреждение с обученным персоналом и круглосуточным наблюдением.

Глубокие корни шизофренической симптоматологии можно всегда найти в различных перинатальных матрицах и в негативных трансперсональных переживаниях. Терапевт, который сопровождает психотического пациента в его сложном путешествии, вызванном ЛСД, должен оставаться спокойным и сосредоточенным во время всего процесса, который временами начинает напоминать дикие эмоциональные и идейные американские горки. В силу того, что он (процесс) оказывается исключительно важным не только для ЛСД терапии шизофрении, но и для общего понимания динамики психоза, я проиллюстрирую его историей Милады.

Милада была 38летней женщиной-психологом, которая многие годы до начала ЛСД лечения страдала от сложного невротического расстройства, включающего ряд обсессивно-компульсивных, органо-еневротических и конверсивно-истерических симптомов. Она начала систематическое психоаналитическое лечение, но через четыре месяца ей пришлось лечь в больницу из-за того, что у нее развились острые психотические симптомы. Важной частью ее клинической симптоматологии была эротоманическая бредовая система. Милада была уверена, что ее работодатель был влюблен в нее, и она сама чувствовала непреодолимую страсть и сексуальное желание по отношению к нему. Она ощущала с ним странную эротическую и духовную общность и была уверена, что он разделяет ее чувства, хотя внешне они придерживались формального социального взаимодействия. Через несколько недель у нее появились галлюцинации – голос ее воображаемого любовника. В этих галлюцинациях она слышала, как он подробно описывает его страстное к ней чувство, обещает ей прекрасную совместную жизни в будущем и дает ей советы и подсказки. В вечерние и ночные часы Милада переживала сильные сексуальные ощущения, которые она объясняла как взаимодействие на расстоянии, волшебным образом совершаемые ее «любовником». Хотя в реальных сексуальных ситуациях она всегда была фригидной, во время этих эпизодов она переживала оргастические чувства космических масштабов.

Госпитализация Милады стала неизбежной, когда она начала действовать под влиянием своего бреда и галлюцинаций. Однажды утром она ушла от мужа и вместе со своими детьми попыталась вселиться в квартиру своего работодателя, где подралась с его женой. Ее решение основывалось на его «голосе», который якобы сказал ей, что они оба должны готовиться к разводу, чтобы получить возможность жить вместе. После нескольких месяцев безуспешного лечения различными транквилизаторами и антидепрессантами, а также индивидуальной и групповой психотерапии, она была отобрана для психолитической терапии с использованием ЛСД.

После двенадцати ЛСД сессий психотические симптомы полностью исчезли, и Милада поняла, что в прошлом она действовала иррационально. В более чем тридцати последующих сессиях она проработала множество разнообразных сложных невротических и психосоматических проблем, пережив травматические воспоминания о различных периодах жизни и проследив свои нынешние проблемы до их источников в несчастливом детстве. Она потратила много времени на свою сложную ситуацию в браке. Ее муж был грубым, бесчувственным и физически жестоким человеком; он был полностью поглощен гонкой за политической карьерой и не находил времени, чтобы эмоционально поддержать свою жену. Оба ее ребенка демонстрировали признаки серьезных эмоциональных расстройств, которые требовали профессиональной помощи.

Затем ЛСД сессии Милады перешли в перинатальную область, и она встретилась с целым спектром переживаний, характерных для процесса смерти-возрождения. Эмоции и физические ощущения, связанные с переживанием ее сложного рождения, во время которого ее брат-близнец умер, были такими беспредельными, что она называла те сессии «психологической Хиросимой». Когда она, наконец, завершила процесс рождения и пережила финальную смерть эго, я ожидал, что у нее будет значительно улучшение, как это было в случаях других невротических пациентов. Однако к моему глубочайшему удивлению я стал свидетелем резкого и полного возвращения всей первоначальной психотической симптоматологии, о которой Милада не вспоминала вот уже несколько месяцев. Единственным отличием было то, что в этот раз объектом ее психотических явлений стал я; в процессе ЛСД психотерапии у нее развился психоз переноса.

В тот момент Милада верила, что она находится под моим гипнотическим влиянием, и чувствовала со мной постоянную связь, как во время ЛСД сессий, так и в свободные интервалы. Она чувствовала, что мы с ней мысленного разговариваем. Интересным было то, что в этих галлюцинациях мы «продолжали психотерапию». Милада «обсуждала» со мной различные аспекты ее жизни и делала то, что велел ей мой иллюзорных голос, например, купаться несколько часов в день, ежедневно заниматься спортом и выполнять женскую работу по дому. В этих воображаемых беседах я якобы сказал ей, что я решил бросить все эти терапевтические игры и стать ее любовником и мужем; я также разрешил ей использовать свою фамилию вместо фамилии мужа, которую она взяла при вступлении в брак. Этот голос постоянно заверял ее, что я ее люблю, сказал ей, что ее развод уже устроен, и попросил ее приехать с ее детьми ко мне домой. Из содержания ее ЛСД сессий было понятно, что это желательное волшебное мысленное взаимодействие было явлением переноса, отражающим ее раннее симбиотическое отношение с ее матерью. Среди прочего Милада говорила о «гипнотических сессиях», которые она получала от меня по вечерам и ночью. Она интерпретировала сексуальные ощущения и галлюцинации сексуального взаимодействия как умышленные уроки по сексу, которые я решил дать ей для того, чтобы ускорить терапию.

В это время Милада проводила долгие часы в странных позах, напоминающих кататонию, однако ее всегда можно было вывести из них, просто разговаривая с ней. Тогда она принимала нормальную позу, отвечала на вопросы и логично объясняла свое поведение. Ее эмоционально и психосоматическое состояние в это время зависело от ее позы. В некоторых позах она испытывала экстатический восторг, океанические ощущения и чувство космического единства; в других – глубокую депрессию, тошноту и метафизическую тревогу. Она сама связывала это явление с ситуацией в ходе ее внутриутробного существования, когда ей приходилось физиологически и механически конкурировать с ее братом-близнецом.

На основе моего опыта работы с другими пациентами я продолжил еженедельное назначение ЛСД несмотря на сохраняющиеся психотические симптомы. Эти сессии почти полностью состояли из негативных переживаний трансперсональной природы. Она постоянно возвращалась к неприятным внутриутробным воспоминаниям, которые она соотносила с эмоциональным расстройством и болезнями ее матери во время беременности, различными эмбриональными кризисами и механическим дискомфортом из-за присутствия в матке близнеца. Она также пережила несколько неприятных кармических последовательностей и архетипических переживаний демонической природы.

Переживание элементов коллективного бессознательного во время трансперсональной сессии. Пациентка стала членом древней культуры, чье название, время и место существования она не знала. Однако она могла нарисовать картину в ее художественном стиле.

Архетипические демонические существа, увиденные во время трансперсональной сессии.

Вверху: стилизованных дракон космического масштаба, представляющий собой принцип метафизического зла.

Внизу: образ крылатого демонического существа, которое ищет источник божественного света и мешает субъекту достичь его и слиться с ним.

На последней фазе лечения проявился совершенно необычный феномен: неожиданно ЛСД сессии вызвали явно парадоксальный эффект. Под действием ЛСД Милада казалась абсолютно нормальной и отлично понимала и могла критически оценивать свою ситуацию; когда действие препарата ослаблялось, симптомы психоза переноса возвращались. В конце концов, в своей 19 сессии она провела несколько часов в глубоком эктатическом состоянии, в котором превалировало ощущение космического единства. К моему удивлению, когда она закончила сессию, у нее не осталось никаких прежних психотических и невротических симптомов, а ее структура личности полностью восстановилась.

По ее описанию, она смогла взглянуть на мир и на саму себя совершенно по-новому. Она обрела жажду жизни, умение восхищаться природой и искусством, полностью изменила отношение к своим детям и смогла отказаться от прежних нереалистических амбиций и фантазий. Она смогла вернуться на работу и выполнять ее хорошо, развелась с мужем и стала жить одна, заботясь о двух своих детях. Насколько я знаю, на протяжении следующих двенадцати лет с момента окончания лечения она больше не нуждалась в психиатрической помощи.

У нескольких других шизофренических пациентов, которых я лечил при помощи ЛСД терапии, процесс был сходным, но менее драматичным, чем описанный выше. 3 Американский психиатр Кеннет Годфри (Kenneth Godfrey) также занимался этой сложной задачей и сообщал об успешном лечении психотических пациентов при помощи серий ЛСД сессий. (31)

Даже в наилучших условиях пациенты с выраженными параноидальными наклонностями не должны проходить лечение с применением ЛСД в силу того, что они включают терапевта в свою параноидальную систему и начинают воспринимать его или ее как преследователя. Хорошие терапевтические отношения, основанные на базовом доверии, являются наиболее важным условием успешного психоделического лечения. Для гладкого течения терапии абсолютно необходимы информированное согласие, активный интерес и сотрудничество. Этого очень трудно добиться при работе с параноидальными пациентами: даже в наиболее простых случаях требуется долгая и интенсивная немедикаментозная работа. Если ЛСД назначается параноидальному пациенту, он или она обычно проводят сессию в полной психологической изоляции и винят во всех эмоциональных и психосоматических трудностях терапевта. Необычная природа и разнообразие психоделических переживаний при этих условиях может только усилить и оправдать подозрения пациента в том, что замыслы терапевта нечисты, что сделает его в глазах пациента представителем зла космического масштаба.

Психотические проявления маниакально-депрессивного психоза можно лечить при помощи ЛСД психотерапии, хотя в этой категории пациентов можно столкнуться с особыми проблемами. Единичная ЛСД сессия часто может привести к полной ремиссии депрессивного или маниакального эпизода. Так же единичное назначение препарата может изменить фазу заболевания, переводя депрессию в манию или наоборот. В этом смысле эффект ЛСД сравним с эффектом электрошоковой терапии. В рамках концепции, представленной в этой книге, такие переходы можно понимать как трансмодуляции СКО или БПМ – химически запущенные сдвиги в динамических управляющих системах, влияющие на эго пациента. Кажется, что при маниакально-депрессивных психозах ЛСД может вызывать такие смены легче и чаще, чем в других диагностических категориях. Причиной этого может быть нестабильность и периодичность, которые типичны и характерны для этого заболевания.

Трансмодуляции СКО и БПМ не следует путать с излечением этой болезни. Всегда есть возмолжноть того, что в будущем депрессивная или маниакальная фаза повторится, когда спящая негативная система будет активированная различными физическими возбудителями, особенно психологическим стрессом или физиологическими изменениями в организме. Однако в некоторых случаях, кажется, возможно повлиять на психологические корни и механизмы, лежащие в основе заболевания, при помощи систематической интрапсихической работы в ходе серии ЛСД сессий. Эта процедура связана с особыми рисками, главным из которых является возможность спровоцировать глубокую депрессию с суицидальными наклонностями после нескольких сессий. Как и в случае с пограничными психотическими состояниями и шизофреническими психозами, ЛСД психотерапия маниакально-депрессивных психозов должна проводиться только в условиях госпитализации, или, по крайней мере, должны быть созданы условия для того, чтобы в случае необходимости можно было поместить клиента под временный надзор.

Возможно, наиболее интересным и многообещающим показанием для ЛСД психотерапии является его назначение серьезно больным людям, которым грозит смерть. Хотя этот подход был систематически изучен на раковых больных, он применим и к другим людям со смертельными заболеваниями. Использование психоделической терапии в этом случае детально обсуждалось в предыдущей книге4, и здесь мы дадим лишь краткий его обзор.

Идея того, что психоделическая терапия может быть полезной для смертельно больных пациентов, была независимо предложена американских педиатром русского происхождения Валентиной Павловной Вассон и писателем и философом Олдосом Хаксли. Вассон пришла к этому заключению на основе своих экспериментов с мексиканскими священными грибами, а Хаксли - в результате своих психоделических сессий с использованием мескалина и ЛСД. Первая клиническая работа с раковыми пациентами была проведена в начале шестидесятых в медицинской школе Чикаго Эриком Кастом (Eric Kast), который первоначально интересовался возможностью использовать ЛСД в качестве обезболивающего препарата. Систематическое сложное исследование действия психоделической терапии на раковых больных в связи с их эмоциональным состоянием, физическими болями, понятием смерти и отношением к умиранию было проведено командой психиатрического исследовательского центра Мэрилэнда. Инициатором и главой этого проекта был Уолтер Панке (Walter Pahnke), а после его смерти я стал руководителем этой работы и завершил ее в сотрудничестве с Уильямом Ричадрсом (William Richards). В рамках этой программы психоделическую терапию с использованием ЛСД и сходного по действию, но имеющего более короткое время действия DPT(dipropyltryptamine) в течение многих лет прошли более ста раковых больных. Позитивные изменения наблюдались достаточно постоянно в нескольких различных областях. Многие пациенты демонстрировали очевидное облегчение различных эмоциональных симптомов, таких как депрессия, общее напряжение, нарушения сна и психологическая замкнутость. ЛСД терапия также имела поразительное, хотя и непредсказуемое действие на сильные физические боли. У некоторых пациентов, которые не реагировали на анальгетики и наркотики, боли уменьшились или даже полностью исчезли на периоды от недель до месяцев после единичной ЛСД сессии. Наиболее поразительным изменением, которое происходило у пациентов, было изменение их отношения к умиранию и понятию смерти вообще. Те пациенты, которые имели перинатальные или трансперсональные переживания, обычно демонстрировали заметное уменьшение страха смерти. Их понимание процесса умирания обычно смещалось в сторону древних и не-западных систем верований, согласно которым сознание или какое-то существование сохраняется и после того, как физическое тело разрушается.

Я уже упоминал выше, что психоделическая трансформация, наблюдаемая после ЛСД сессий с трансцендентальными переживаниями, включает в себя резкие изменения в системе ценностей. Пережив смерть и возрождение и/или чувство космического единства, ЛСД субъекты обычно начинали придавать меньше эмоционального значения прошлому и будущему и приходили к тому, чтобы больше ценить настоящее. Озабоченность мрачными перспективами будущего сменялась желанием как можно лучше прожить каждый день. Способность получать удовольствие от простых и обыкновенных вещей в жизни сопровождалась острым пониманием тщетности погони за статусом, властью или собственностью. Не трудно понять, что вышеописанные изменения в ценностях и жизненной стратегии может сделать ситуацию смертельного заболевания более приемлемой. Психологическая работа с пациентами и их семьями также, кажется, хорошо влияет на родственников. Это не только облегчает их реакцию на смерть их близкого, но и помогает им преодолеть их горе и конструктивно принять эту потерю.

По клиническим данным в среднем тридцать процентов раковых больных продемонстрировали радикальные улучшения в вышеуказанных областях после всего одной ЛСД сессии, а еще сорок процентов – среднюю степень позитивных изменений. У оставшихся тридцати процентов не наблюдалось никаких значительных изменений, позитивных или негативных, согласно оценке до и после процедуры. Результаты DPT-психотерапии были сходными, но менее резкими и устойчивыми.

Из всех показаний к ЛСД психотерапии его использование для работы с умирающими кажется наиболее интересным и наименее спорным или проблемным. Возможность облегчить или сравнительно уменьшить время эмоционального или физического страдания у людей, находящихся перед лицом последнего кризиса человеческой жизни, может представлять для всех нас большой интерес. Большинство возражений против использования ЛСД в этом случае имеют малую релевантность, особенно те, которые связаны с наследственностью и хромосомами. Кроме того, недавние исследования, показывающие, что в развитии рака психологические факторы, возможно, играют значительную роль, равно как и наши собственные наблюдения на эту тему, кажется, наводят на мысль, что, по крайней мере, в случаях с некоторыми раковыми больными ЛСД психотерапия может стать фактором, способствующим исцелению, а не только помогающим подготовиться к смерти.

1. Заинтересованный читатель найдет более детальную информацию по поводу близости идей квантовой и релятивистской физики, мистицизма и современных исследований сознания в книгах Ицака Бентова (Itzak Bentov (11)), Фритьофа Капры (Fritjof Capra (18)), Ника Герберта (Nick Herbert (37)), Кеннета Пеллетьера (Kenneth Pelletier (78)), Боба Тобена (Bob Toben (101)) и Артура Янга (Arthur Young (105)).

2. Примером радикального и устойчивого улучшения при остром компульсивном неврозе может быть случай, опубликованный в журнале «Психиатрическом скандинавском журнале» Е. Брандрупом и Т. Вангаардом (E. Brandrup, T. Vangaard) (16). На странице 185 описываются поразительные улучшения у пациента с обсессивно-компульсивным синдромом, который не поддавался фрейдистскому психоанализу на протяжении 18 лет. К сожалению, структура исследования не позволила провести больше трех сессий, и терапия оказалась незавершенной.

3. Краткая история другого нашего пациента, Майкла, представлена в моей первой книге, «Области человеческого бессознательного» (32) стр. 66 и 235.

4. Станислав Гроф и Джоан Халифакс: «Встреча человека со смертью» (34). В списке литературы в этой книге есть все специальные ссылки на первоисточники в этом вопросе.