Лучано

Глава шестая

ГРЕЙС

Звук волн, разбивающихся о берег маленького острова, ставшего нашим домом, был повсюду вокруг нас, смешиваясь с запахом моря. Сидя на маленьком балконе с видом на воду, я потягивала бокал вина. Я чувствовала себя здесь спокойно. Я не думала, что смогу снова обрести счастье, но в этот момент оно было чертовски близко к нему. Даже несмотря на те параноидальные чувства, которые у меня были, когда я выбежала с рынка и забаррикадировала нас с Маттео в доме.

Это было глупо, я знала это. Если бы нас нашли мой дядя или мой муж, мы были бы мертвы прежде, чем узнали бы, что нас поразило. Мы никогда не увидим этого. Мой дядя был больным, извращенным стариком, который увлекался властью и пытками людей.

Мама только что закончила свое выступление в Метрополитен-опера в Нью-Йорке. Я направилась за кулисы, чтобы увидеть ее. Я почувствовала обиду и гнев в груди, чего никогда не случалось с моими родителями.

Слышу, как моя мама поет свою последнюю песню и посвящает ее мужчине в зале, о котором я никогда не слышала. Мужчина! Это не имело никакого смысла. Это была песня моих родителей. Она больше не любила папу?

«Слушай свое сердце» группы Roxette была свадебной песней мамы и папы, воспоминанием об их любви, пережившей невзгоды. Ни один из них никогда не говорил мне, что это такое, но что бы это ни было, это всегда вызывало беспокойство на лице папы и страх на лице мамы. Они сказали мне, что именно это сплотило их вместе — прислушиваться к собственному сердцу. Так почему же мама посвятила его другому мужчине?

Перетасовка команды продюсеров, различных музыкантов оркестра, режиссеров и технического персонала делала зал слишком переполненным.

— Эй, Грейс, — обратился ко мне постановщик с широкой счастливой улыбкой на лице. Думаю, это означало, что выступление моей матери стало хитом. Но что-то меня не устроило. Разве они не знали, что моя мама спела песню, предназначенную для папы, и посвятила ее незнакомому человеку? Это было неправильно!

— Здравствуйте, мистер Тони, — поприветствовала я его. Выгода от проведения здесь много времени; Я знала всех, каждого участника по имени и фамилии. — Вы видели мою маму?

— Она в своей гримерке.

— Спасибо, — я помахала ему рукой на прощание и пошла дальше. Время от времени я сталкивалась с другим работником за кулисами, здоровалась с ним и продолжала, решив поговорить с мамой. Она всегда говорила, что я могу задать ей любые вопросы или поговорить с ней обо всем, что меня беспокоит.

Ну, это меня беспокоило.

Подойдя к маминой гримерке, я услышала повышенные голоса. Мой пульс ускорился от страха. Чьи это были голоса? Мне показалось, что я узнала голос мамы, но я не была уверена. Я никогда не слышала, чтобы она кричала.

Мои родители никогда не повышали голоса. Ни друг на друга, ни на меня. Да, я слышала, как мой отец ворчал на повышенных тонах в адрес своих советников, но это всегда было с разочарованием. Это звучало более угрожающе, некрасиво, подло. Что они говорили? Я не могла разобрать слов. Сердце колотилось в груди, незнакомое чувство страха усиливалось с каждым шагом ближе к приоткрытой двери в мамину гардеробную.

— Она никогда не будет у тебя, — да, это был мамин голос. — Никогда! Пока во мне или Кеннеди еще есть дыхание, она никогда не будет у тебя.

— Просто подожди и увидишь, — голос незнакомца был мрачным и угрожающим. В ушах зазвенело, дыхание сбилось. О чем они говорили? — Тебе лучше прислушаться к своему чертовому сердцу и спасти Кеннеди. Потому что ты ничего не можешь сделать, чтобы спасти ее.

— Убирайся, — закричала она, ее прекрасный голос, вызывавший трепет у всего мира, и впервые в жизни я услышала ужас в голосе моей матери. — Убирайся. Кеннеди узнает об этом.

Я наклонилась вперед и увидела высокого мужчину через открытую дверь. Там их было двое, один постарше и один помладше, но разговаривал только старший. Инстинктивно я знала, что старший из них более опасен.

— Он знает, что ничего не может с этим поделать, — он ухмыльнулся, на его лице отразилось отвращение. — Вы двое слушали свое сердце, а не разум, теперь пришло время заплатить цену. Вы двое можете иметь еще детей. Будь умной и попрощайся с этим.

Сквозь щель открытой двери я наблюдала, как рука моей мамы взлетела в воздух и коснулась щеки мужчины. Удар.

Лицо его потемнело, вся поза стала угрожающей, и он сделал шаг, возвышаясь над ней.

— Ария…

— Убирайся к черту! — я замерла от страха, наблюдая, как рука мужчины обвила ее тонкую шею.

— Это так просто, — прорычал он. — Свернуть тебе шею, и все будет кончено.

Я сделала шаг вперед, все внутри меня кричало помочь маме. Как будто я могла остановить его. Пол скрипел под моими черными туфлями Мэри Джейн. Я все еще была в школьной форме. Оба их глаза остановились на мне. Один полный страха, а другой со взглядом, который я не могла описать. Как будто он меня оценивал.

— Мама? — мне не понравился этот человек. Здесь должна быть охрана. Где были папины люди, которые всегда присматривали за ней и мной?

— Ты, должно быть, Грейс, — я тяжело сглотнула, оставаясь приклеенной к своему месту, мои глаза метались между испуганным лицом моей мамы и жестоким лицом этого человека. Я понятия не имела, почему, но держала рот закрытым, отказываясь что-либо ему говорить. — Хорошая униформа. Хорошая маленькая католическая девочка. Это тебе пригодится.

Я не понимала, что он говорил. Он не имел никакого смысла. Мои глаза опустились на его руку, которая все еще лежала на моей матери, его грязные пальцы обвили бледную шею моей матери. Страх, что он может причинить ей вред, нарастал с каждым ударом в моей груди.

Внезапно его рука опустилась, и он сделал шаг назад. Не взглянув на мою мать, глядя на меня, он прошел мимо меня.

— Помни мои слова, Ария.

И они исчезли. Как буги в темноте ночи. Прислонившись спиной к стене, тело моей мамы соскользнуло вниз, пока ее зад не коснулся пола. Она была так потрясена, что дрожали все ее руки, когда она раскинула их. Не раздумывая, я подбежала к ней и опустилась на пол, прижимаясь к ней своим телом.

— Мама, с тобой все в порядке? — мой голос дрожал, как и ее руки, которые постоянно касались моего лица.

— Моя маленькая Грейс, — голос моей матери был мягким, когда она убрала волосы с моего лица. — Мой драгоценный малыш.

— Кто это был? — спросила я шепотом. Я боялась, что он вернется.

— Никто важный, любимая, — моя мать никогда мне не лгала, но я знала, что она солгала мне в тот день. Я почувствовала это нутром. — Пообещай мне, что что бы ни случилось, ты будешь сильной. Для меня. Для папы.

Я подняла голову, всматриваясь в ее глаза.

— Обещаю, мама, — я не была уверена, смогу ли сдержать это обещание, но ей это казалось очень важным. Я хотела облегчить ее беспокойство и страхи, которые сейчас так глубоко отразились на ее лице. Если бы это помогло ей, я бы пообещала в тот день что угодно.

— Ты всегда будешь моей маленькой Грейс, — при этих словах во мне расцвело мягкое, теплое трепещущее чувство. Я любила своих маму и папу. Более того, мне нравилась их привязанность друг к другу. Мне нравились их объятия и поцелуи, но мое упрямство заставляло меня притворяться, что они меня раздражают. Хотя прямо сейчас мне нужно было все ее утешение, и я чувствовала, что она тоже нуждается в моем утешении. — Никогда никому не позволяй подрезать тебе крылья, малышка.

— Не буду, мама, — пообещала я.

Боже, если бы я только знала, как трудно будет сдержать это обещание. Как трудно было быть сильной. Мама и папа умерли через три месяца. Именно тогда я оказалась лицом к лицу с тем самым человеком, который угрожал моей матери. Он оказался моим дядей. Человек, от которого меня скрывали мои родители. Представьте, что вы ребенок и не знаете, что у вас есть другая семья. Никогда не встречали своего дядю или бабушку. После этого это был кошмар… до того дня, когда я встретила Лучано. Я думала, что нашла спасителя. Так неправильно!

Наклонив голову к луне, мои мысли путешествовали по океану в поисках воспоминаний. Прошлое осталось похороненным и позади, когда мы бежали, но забыть его было труднее. Это было постоянное упражнение в дисциплине, чтобы заставить себя не думать о нем.

Перед моими глазами мелькнуло лицо моего мужа. Даже после всего этого времени воспоминания причиняли боль. Я влюбилась в настоящего злодея и усвоила урок. Самым трудным способом. Я бы никогда не впустила другого мужчину. Может быть, на днях я наберусь смелости и возьму в свою постель другого мужчину. Хотя я с несомненной уверенностью знала, что с моим мужем никто и никогда не сравнится. То, как мое тело жаждало его, нуждаясь в его прикосновениях.

Вся эта ерунда, которая произошла, а я все еще жаждала его рук на себе; то, как он доставил мне удовольствие. И я ненавидела себя за это. Я хотела, чтобы он вырвался из моего сердца и из моей системы. Я не хотела его вспоминать; то, как его рот ощущался на моей коже, или то, как его прикосновения подняли меня на невообразимые высоты. Все это время он сокрушал мое сердце, как будто оно было бесполезным, как будто я была бесполезной.

Дрожащее дыхание покинуло мои губы, когда я поднесла к ним свой бокал вина. Именно по этой причине я всегда избегала думать о нем. Это заставило меня чувствовать себя дерьмом.

Подхожу к приставному столику за ноутбуком. Я проверила свою электронную почту. Это было лучше, чем думать о горьком прошлом.

В защищенном почтовом ящике находилось только одно письмо.

Кому: Призрак

От: Безжалостный король

Хороший ответ. Я хотел бы забронировать твои эксклюзивные услуги на следующие шесть месяцев. Максимум три раза в месяц, как было изначально согласовано. Ежемесячное удержание двести тысяч. Процентная комиссия за транзакцию остается прежней. Ты никого больше не размещаешь.

Так он меня проверял! Мне это не понравилось; это казалось манипуляцией. Я устала от манипулирования. Но могли ли мы позволить себе отказаться от его бизнеса? Нет, мы не могли. Вместо ответа я закрыла письмо и уставилась на пустую страницу поиска Google. Мне так хотелось его использовать. Все, что мне нужно было сделать, это ввести имя моей семьи или имя моего мужа, и я знала, что информация будет проходить через веб-браузер. У меня было так много вопросов, но я знала, что они не дадут мне хороших ответов. И никакого мира.

Любопытство убило кошку, Грейс. Мне нужно было это запомнить.

— Что ты делаешь, сидишь в темноте и пялишься на свой ноутбук? — голос Эллы напугал меня, и я чуть не уронила ноутбук.

— Блин. Ты напугала меня до чертиков, — я оглянулась и обнаружила, что Элла стоит, прислонившись к двери. — Ты пришла домой рано.

Она пожала плечами. — У меня просто не было настроения слушать итальянский акцент сегодня вечером.

— Я понимаю, — на языке Эллы это означало, что она тоскует по дому. Возможно, я тоже, следовательно, для путешествия по переулку воспоминаний.

Она подошла и села на другой стул. Я протянула ей свой бокал вина, и она взяла его и залпом выпила.

— Что происходит? — спросила она, опустошив стакан.

— Я проверила свою электронную почту. Безжалостный Король проверял нас пятой транзакцией, — ее брови нахмурились в замешательстве. — Я не знаю, о чем речь. Он хочет, чтобы мы совершали для него эксклюзивные транзакции в течение следующих шести месяцев, не более трех в месяц.

— Странно.

— Да. Я не ответила.

— Ты собираешься отказаться?

Я покачала головой. — Нет, но, возможно, мы сможем пересмотреть условия более высокого снижения гонораров, если будем эксклюзивными. Хотя он также предлагал ежемесячный гонорар.

Она кивнула в знак согласия. — Просить большего не помешает.

Мы оба смотрели на темное море; тишина, нарушаемая только шумом волн, разбивающихся о береговую линию. Запах моря успокоил мою душу, и я надеялась, что то же самое произойдет и с Эллой. Некоторые дни были труднее других. Да, нам здесь нравилось и хотелось обосноваться, но все равно иногда скучали по дому. Мы знали, что не сможем вернуться в Штаты, не подвергая свою жизнь большому риску.

— Я должна тебе кое-что сказать, Грейс, — тишину разорвал тихий голос Эллы. Мой взгляд переместился на нее. Она говорила серьёзно. — Тебе это не понравится.

— Пока ты не бросишь меня, мы разберемся со всем остальным, — я тоже это имела в виду. Без Эллы я была бы так одинока последние три с половиной года.

— Да, я никогда не оставлю тебя, — ответила она без колебаний. — Может быть, мы и не связаны кровью, но мы сестры на всю жизнь, — она была права; она была для меня больше родной, чем вся моя живая кровная семья. Она глубоко вдохнула, а затем выдохнула. — Когда я поехала на главный остров, я проверила новости США, — я бы не стала ее ругать. Не прошло и тридцати минут назад, как у меня возникло искушение сделать то же самое. Я затаила дыхание, ожидая того, что должно было произойти. — Твой дядя подал прошение о передаче ему всего твоего имущества в связи с доказательствами твоей смерти.

Я уставилась на нее, уверенная, что ослышалась. — Что?

— Мне очень жаль, — пробормотала она.

— У него были доказательства того, что я мертва? Это не имеет никакого смысла, — хотя я никогда не допускала, чтобы мой дядя и моя семья объявили меня мертвой, чтобы заполучить мое наследство. У моих родителей хватило ума передать все это в траст до моего двадцатипятилетия. Что приближалось быстро.

— Я не знаю, — пробормотала она. — Меня бесило, что он украл у тебя то, что принадлежит тебе. Поэтому я отправила защищенной почтой доказательства того, что ты жива, вместе с фотографией.

Это было неразумно. Она знала это, и я тоже. Но я понимала, почему она это сделала. Я бы, наверное, сделала то же самое, если бы мы поменялись ролями. Ведь это наследство принадлежало и моему сыну.

— Черт, надеюсь, это одна из хороших фотографий, — ответила я вместо того, чтобы отругать ее. Она и так достаточно избивала себя. Мы встретились глазами и разразились приступами смеха. Не смешно, что моя семья отобрала у меня практически все и теперь тоже позаботилась о наследстве. Но плач нам не поможет.

— Я отправила фотографию с нашей рейв-вечеринки в Германии.

Я закатила глаза. — Ладно, это не так уж и плохо.

Повернув голову назад, лицом к морю, я уставилась на отражение луны на поверхности волн. В этом маленьком уголке мира было так мирно. Можно почти притвориться, что всего зла этого мира не существует. Но это произошло, скрываясь в тени. Моя семья была большой частью этого.

Деньги — корень всех зол, но без них мы не смогли бы жить. Мы с Эллой поняли это на собственном горьком опыте, пройдя через трудности. Первые три месяца мы каждые две недели переезжали из одного европейского города в другой, боясь, что нас найдут. Мы изо всех сил старались следить за своими деньгами, но, не зная, как обходиться без них, мы не справились с задачей. Мы оба постоянно уставали и поначалу теряли вес. Даже несмотря на то, что моя беременность прогрессировала, мне казалось, что всякая одежда, которая у меня была, висела на мне свободно.

Две девушки в большом и страшном мире. Если бы нас убили, никто бы нас не заметил. Потому что мы были призраками, путешествовали с фальшивыми документами на поезде или автобусе, таскались из общежития в общежитие, иногда даже ночевали на вокзалах. Мы держали головы опущенными и прикованными к себе. Мы часто теряли счет, где находимся. Иногда я ломалась и плакала от жестокости всего этого, а Элла меня утешала. В других случаях у нее случался срыв, и я помогала ей пережить это. Мы выжили, потому что были друг у друга.

Когда денег стало пугающе мало, мы начали искать работу. Все, что помогло бы нам заработать немного денег и выжить. Наши ограниченные языковые навыки стали нашим недостатком. Мы даже настолько отчаялись, что попытались воровать. Ни одному из нас не удалось добиться успеха ни в одном, поэтому мы отказались от этого. Но у нас был небольшой перерыв с последним парнем, Дитрихом, у которого мы пытались украсть. Он был агентом местной преступной группировки. Он очистил их деньги и предложил заплатить нам комиссию, если мы ему поможем.

Все сводилось к тому, чтобы голодать и жить на улице, или пытаться это сделать. Самое приятное то, что этот парень утверждал, что отмывал все сам вместе со своим поставщиком. Для нас с Эллой это не имело значения, лишь бы нам платили.

Нам было выгодно оставаться вне поля зрения всех, и именно по этой причине мы с Эллой установили уровни безопасности по мере роста числа наших клиентов. Мы быстро начали находить своих клиентов… ну, преступников, если честно, и мы выросли. Мы оба были полны решимости больше не голодать и не искать место, где можно безопасно переночевать посреди ночи.

Дитрих, сам того не зная, спас нам жизни. Они с Эллой некоторое время встречались. Мы никогда не рассказывали ему нашу историю, но он понял, что мы не хотим, чтобы нас нашли. Итак, он дал нам подсказки, как быть невидимыми, как зарабатывать деньги на черном рынке и оставаться скрытыми от поставщиков.

Мы усердно работали, чтобы оставаться невидимыми, и впервые я задумалась, не стоит ли мне просто позволить своей семье залезть в мое наследство. Это не стоило ни моей жизни, ни Маттео, ни Эллы. Нам не нужны были миллионы. Если бы я поработала на Безжалостного Короля еще несколько лет, мы бы устроились на всю жизнь.

— О чем ты думаешь, Грейс?

— Я не уверена. С одной стороны, я хочу бороться за то, что принадлежит мне, — призналась я. — Но с другой стороны, я не думаю, что стоит из-за этого подвергать всех нас опасности.

Если кто и понял, так это Элла. — Я согласна. Но меня беспокоит мысль о том, что ему так многое сходит с рук. Посмотри, скольким людям он причинил вред.

Она была права. Мой дядя причинил вред ее семье, разрушив их финансово. И все потому, что ее отец отказался участвовать в контрабанде людей вместе с ним и Бенито Кингом. Да, ее отец был грязным политиком, но, по крайней мере, у него были некоторые сомнения.

Я подозревала, что мой дядя стал причиной смерти моих родителей, и это едва касалось поверхности. Он бы убил и меня, и Эллу, или того хуже. Он бы продал меня, чтобы удовлетворить давнюю традицию моей семьи. Видит Бог, семья Романо имела репутацию, которую нужно было поддерживать, как создателя лучших образцов для своей хреновой аранжировки.

У нас не было выбора. Нам пришлось бежать глубокой ночью, как двум ворам. Либо бежать, либо умереть. У нас с Эллой не хватило сил справиться с ними всеми.

— Мы медленно сокращаем его финансовое положение, — пробормотала я.

— Этого недостаточно, — прошипела она. — Этого будет недостаточно, пока он… — она оборвала себя, ее губы дрожали.

Я знала, что она права. Если бы это была только я, я бы сразу же прыгнула и устроила хаос. Я хотела причинить вред своей семье и заставить их заплатить. Но еще больше я хотела, чтобы Маттео был в безопасности. Одна только мысль о том, что он приблизится к моей семье, пронзила мои кости настоящим ужасом. Они без колебаний использовали бы моего сына, просто чтобы получить то, что хотят.

— Прости, Грейс, — пробормотала она. — Иногда жажда мести просто душит меня, а потом заставляет вести себя глупо.

Я покачала головой. — Тебе не за что извиняться. Я тоже так чувствую. Особенно, когда я думаю о том, как он почти… — слова запнулись, мое горло сжалось. — Меньше всего я хочу, чтобы они больше использовали меня, но Маттео для меня важнее всего этого. Но ты правильно сделала, что прислала фотографию, — сказала я ей. — Нам просто нужно быть осторожными, чтобы его не проследили сюда. Мне здесь нравится.

— Я была осторожна, — я знала, что она была. — Мне здесь тоже нравится, но было бы неплохо иметь возможность приехать сюда снова. Ты знаешь?

Я кивнула в знак согласия. Моя семья была для нее единственным препятствием. Мы познакомились в школе-интернате, на первом курсе средней школы, но я знала об Элле и ее семье за несколько месяцев до этого. Ее отец был нечестным политиком, который пересекался с моим дядей, который допустил фатальную ошибку, общаясь с моим дядей, чтобы обеспечить проход для его контрабанды. Ее отец предоставил проход в государственный порт, но слишком поздно понял, для чего он использовался. Торговля людьми для Бенито Кинга. Ему следовало бы задавать вопросы получше, делать домашнее задание. Вместо этого идиот увидел только знаки доллара. Когда ее отец начал отступать, мой дядя потребовал вернуть деньги с огромными процентами. У ее отца не было денег, поэтому он пообещал дочери. Но потом он начал говорить, и мой дядя жестоко убил его и его жену. Единственная причина, по которой я это знала, заключалась в том, что я подслушивала его разговор. Итак, он взял на себя заботу об Элле — не из жалости или печали. Он взял ее к себе, чтобы защитить свои инвестиции.

Конечно, именно мы, женщины, всегда расплачивались за мужскую глупость и жестокость. Мы были всего лишь пешками в их глупых играх. В отличие от Эллы, для меня, даже если мой дядя и семья, желавшие моей смерти, были устранены; Я все равно не смогу вернуться. Потому что мой муж тоже хотел моей смерти.

Но мы отказались быть жертвами и просто принять это. Именно по этой причине я рассказала Элле все, что узнала о смерти ее родителей, когда мы встретились. Мы мгновенно сблизились, и, возможно, мы были молодыми, наивными девушками, но мы не хотели быть жертвами. Мы начали исследовать и изучать людей из мафиозного мира, которые вели дела с Бенито. Мы отказались быть сидящими красавицами, ожидающими нашей гибели. Вместе мы с Эллой были сильнее.

Если бы мы только готовились тоже влюбиться. Мы хотели поставить этих чертовых безжалостных людей на колени и заставить их заплатить, но мы не рассчитывали, что наши сердца тоже будут играть.