Любимая для спонсора

Глава 14.

Глава 14.

Михаил.

Не могу я здесь валяться… С раннего детства терпеть не мог больницы, а сейчас они напоминают мне, кем я был в прошлом – тощим хлюпиком, которого норовил обидеть каждый. Врач не торопится меня отпускать, пугая осложнениями, но я убеждаю его сделать это по-хорошему. Сотрясение мозга не подтвердилось, а с переломами ребер я всегда справлялся. Тугая повязка, и все дела. Разве что сейчас я на Фредди Крюгера смахиваю – лицо обожжено, да и на теле раны.

Равнодушно сую листок с рекомендациями в сумку и вызываю Дмитрия.

– Доброго денечка, Михаил Васильевич. Как поживаете? – в своей обычной манере здоровается он.

– В спортзал поезжай, – бурчу я хмуро. – Или нет, в бильярдную…

– Там все почистили, убрали мусор и…

– Степан там?

– Нет. Степан Иванович проконтролировал работу и уехал сторожить ваших бойцов в спортзале. Глебов вчера тренировку пропустил, а…

– Вот же… Давай тогда сначала в спортзал.

Глотаю горсть обезболивающих и вхожу в свое царство – пыльный, пропахший потом спортзал. По периметру громоздятся ринги, в воздухе качаются подвешенные к потолку боксерские груши.

«Не нужен ты мне, чемпион…».

Почему именно сейчас они впиваются в душу, ее слова? Или это отломок ребра прокалывает легкое? Мне даже дышать трудно становится…

– Каримов, правый хук! Держи удар, блять!

– О, Михал Василич, а вы уже тут? Ох, ты ж…

– Не отвлекаться во время тренировки. И я тут… Поеду с вами, как и обещал. Все в силе.

Пот льется по моей спине, в глазах темнеет. Я еще слишком слаб, чтобы тренировать или работать, как раньше, но… Одиночество убивает. К земле придавливает… Я себя бесполезным куском дерьма чувствую. Ни на что не способным. Ненужным. Опираюсь о подоконник и смотрю в окно… Наверняка, Любка уже все видит. Интересно, вернулась из Германии? Что делает? Чем…

– А Михаил Васильевич знает о вашем визите? Как вас представить? – поток моих мыслей прерывает голос Степана. – По какому вы вопросу?

Я понимаю его предосторожность – после покушения мне впору ходить с охраной. К тому же у следствия нет веских доказательств, кто все это мог подстроить?

– Скажите, что пришла Любимая.

Ни хера себе! Люба? А как она... здесь оказалась – в пыльном, вонючем зале, где ей не место?

– Кто, простите?

– Любовь Викторовна Любимая, фамилия у меня такая. Так он здесь?

– Погодите, я спрошу, примет ли он вас?

Может, послать ее нахер? Сказать Степе, чтобы не пускал больше? Что ей от меня понадобилось сейчас, когда у нее есть все?

– Михаил, там…

– Не пускай, меня нет для нее. Скажи, чтобы проваливала, – шиплю сквозь зубы, чувствуя, как внутри разливается боль. Надо было остаться в больничке… Тогда бы она меня не нашла. И не пришлось бы рвать наживую. Выдирать ее с мясом из сердца. Но лучше уж так, чем понемногу. Ничего, заживет со временем.

– Жалко ее… Ну, ладно…

– А что с ней? – непонимающе хмурюсь я.

– Она вроде не видит. В темных очках, с тростью. Может, спросите быстренько, что ей нужно и…

– Пускай поднимается. Не помогай, пусть сама.

Слышу, как стучит ее дурацкая палка по ступеням, а внутри все скручивается в тугой узел. Рубашка липнет к спине, а рана на боку начинает кровить… Я снова забыл ее обработать. Все равно Люба меня не видит, так что насрать.

Ее заполошное дыхание разносится по комнате. Эхом отражается от стен кабинета… Не поворачиваюсь. Так и стою к ней спиной, опираясь о мраморный подоконник и смотря в окно. Парни столпились возле входа со спортивными сумками наперевес – наверное, ждут такси.

Люба молчит. Стоит возле двери и ждет. И я молчу… Я не прогонял ее тогда, так что пусть сама делает первый шаг.

– Прости…

Вздрагиваю от ее ладоней, коснувшихся спины. Как она подошла? Так тихо, словно по воздуху. Вздрагиваю, как от удара током. Больно… Дергаюсь и хрипло мычу…

– Тебе нужно обработать раны. Господи, это кровь? Где аптечка?

– Ты приперлась раны мне обработать? – отвечаю взамен ее «прости».

– Да, считай, что так.

Она дергает мою рубашку и поднимает полы. Дует на ожоги и гладит прохладными пальцами мою спину. Плачет… Слышу, как всхлипывает. Касается моей спины влажным от слез лицом…

– Снова нужны деньги? – спрашиваю равнодушно.

Не хочу, чтобы играла. Не нужна мне ее липовая покорность. Сочувствие, жалость…

– Где у тебя антисептики? Нужна антибактериальная мазь и… Позволь мне обработать. Тебе неудобно самому и…

– Что тебе надо, Люб? Мы деловые люди, зачем ходить вокруг да около.

Теперь я поворачиваюсь к ней. На ее лице снова очки, но взгляд за ними более сфокусированный. Очевидно, операция улучшила зрение, но не вернула его…

– Нужна вторая операция. Вижу я лучше, но… Я готова на все, Миш. Я…

– Пока какой-нибудь спонсор снова не спасет твою задницу от моих загребущих лап?

– Обещаю, что так не будет! Хочешь, мы составим договор у юриста? И мне последует наказание, если я откажусь от выполнения условий. Неустойка или… Я буду должна тебе вернуть все с процентами. Я…

– Мне неинтересно, извини.

– Пожалуйста… Я прошу тебя, Миш…

Она раздевается. Судорожно расстёгивает пуговицы блузки, думая, что я поведусь на ее грудь. А я ведусь, черт… Красивая, пышная… Я часто представлял ее в последнее время. Вспоминал, как мы трахались в моем лофте.

Но теперь… нет. Не смогу ей снова поверить.

– Неубедительно, Люб. Думаешь, этим меня можно…

– Пожалуйста… Кем хочешь меня сделай. Я любые унижения вытерплю, – шепчет она, прижимаясь к моей груди. Гладит мои плечи, обжигает дыханием шею…

– Ты ничего не поняла. Про меня и… вообще. Про то, что я говорил тебе…

– Все я поняла. Я тебя унизила, обидела, я…

– Нет, не поняла. Чтобы получить от меня что-то, тебе достаточно просто попросить. И все. Без всей этой хуйни. Договоров и… этого, – касаюсь ее расстегнутой блузки и прикрываю ее.

– То есть… как? Без секса и...

– Без ничего. Попроси меня. Что тебе нужно?

– Миш, я не понимаю… Так не бывает, – лепечет она. – Мне нужна операция. Спонсоры отказываются помогать. Мы можем оформить расписку. Я продам квартиру, возьму кредит и отдам…

– Я же по-русски объяснил. Попроси.

– Я прошу тебя помочь. Пожалуйста. Что ты хочешь взамен?

– Никогда тебя больше не видеть.