Любовная петля

ГЛАВА 6

Зычный голос кузнеца прогремел в ночной тишине. На мгновение на пляже все замерло, потом началась суматоха – мужчины подстегивали лошадей, стараясь пустить их в галоп. Песок полетел из-под копыт, заржали лошади, закричали люди. Что-то зашевелилось в роще – отряд кавалеристов, знающих о том, что затевалось внизу, пришел в движение.

Двадцать всадников вихрем вырвались из своего укрытия и понеслись вдогонку роялистов.

Все вокруг смешалось в хаосе неистовства и звука.

В адской погоне вслед за темными тенями роялистов мчались во весь дух огненно-красные фигуры круглоголовых, неудержимым потоком ринувшиеся с горы со страшной скоростью. Минута – и этот поток накрыл бы преследуемых, но на бегу конница завязла в песке, ее движение резко замедлилось.

Роялисты скакали у самой кромки берега, где песок был влажным и давал возможность лошадям продвигаться быстрее, но, чтобы убежать, им надо было пересечь сухую песчаную полосу, в которой они наверняка завязли бы. Не договариваясь, повинуясь инстинкту, группа Стразерна рассыпалась в разные стороны – каждый стал спасаться отдельно. Только Лайтоны держались вместе.

Пока лошади продвигались вдоль берега, лорд Стразерн прокричал сыну:

– Томас! Скачи в аббатство Бродвью!.. Сразу я не хотел тебя посылать туда, но предавший нас знает, куда ты должен был ехать. В Бродвью ты будешь в безопасности, пока мы подготовим что-то другое. Это место вдалеке, и круглоголовые туда не доберутся, по крайней мере, так скоро. Ты хорошо знаешь дорогу туда и хозяев.

Томас согласился. Он осторожно пустил лошадь рысью, так как они приближались к сухой полосе песка, где трудно было ехать.

– Что случилось, отец? Кто нас предал? Ты знаешь?

Лорд Стразерн придержал свою лошадь, чтобы ехать наравне с Томасом. Алиса продолжала скакать впереди.

– С точностью не могу назвать кого-нибудь, – с горечью сказал Стразерн. – Новость о твоем приезде за последнюю неделю облетела всю деревню. Предателем мог оказаться каждый.

Неожиданно в ночи раздался пронзительный крик, он заглушил все остальные звуки. Лорд Стразерн – онемел. Лошадь Алисы спотыкалась в вязком песке. Алиса отчаянно дергала поводья, пытаясь заставить животное двигаться осторожнее, но было слишком поздно. Отряд круглоголовых уверенно приближался. Вот-вот они доберутся до нее.

Лайтоны никогда не искали легких путей, а в эту ночь было немало причин для бесстрашных и рискованных действий. Увидев, что Алиса в опасности, отец и сын немедленно повернули лошадей навстречу приближающимся солдатам, желая отвлечь их, чтобы Алиса смогла убежать.

Но, на удивление, их отвага не понадобилась, так как на ночную прогулку выехал еще один джентльмен, одетый в военную куртку из буйволовой кожи, какие носили офицеры во время войны, и он тоже наблюдал за происходящим из своего укрытия за деревьями. Когда он увидел, какая опасность грозит нескольким всадникам, не стал терять времени на раздумья и анализировать, зачем двое спешат на помощь третьему, а просто начал действовать. Ударив каблуками по гладким черным бокам своего жеребца, он с поднятым мечом бросился на преследующих.

Никто из солдат не ожидал атаки сзади, и это привело их в крайнее замешательство. В столкновениях с солдатами протектората роялисты обычно спасались бегством, как случилось и на этот раз. Непредвиденное нападение выглядело неслыханной дерзостью.

Лорд Стразерн и Томас воспользовались минутным замешательством республиканцев и направили лошадей вслед за Алисой, которая теперь быстро удалялась. Томас, повернув в сторону, помахал им на прощание рукой.

– Бог даст, увижусь с вами через месяц. Ждите меня!

С этими словами он пустил лошадь галопом, направляя ее влево и увлекая за собой в сыпучий вязкий песок еще несколько солдат. Двое других остались, приготовившись встречать дерзкого всадника, несущегося с мечом на них, а третий погнался за лордом Стразерном и Алисой.

Песок летел из-под копыт. Каждый шаг давался лошадям с трудом, и это могло означать конец погони. Крутой берег приближался, но, казалось, до него невозможно добраться. Алиса быстро оглянулась и с еще большей энергией погнала лошадь. Круглоголовый неумолимо нагонял их и, судя по всему, был уверен в своей победе.

Раздался торжествующий крик, который вновь заставил Алису оглянуться. Одинокий всадник сражался с двумя солдатами, одного он ранил и оставил возиться со своей пострадавшей рукой, а второй уже оказался на земле и бежал за лошадью, потерявшей наездника и рысью убегающей к деревьям. Доблестный победитель поставил на дыбы свою разгоряченную лошадь, повернулся и – пустился в погоню за тем, который преследовал Алису и ее отца.

Искусство верховой езды у их спасителя было непревзойденным. Алисе показалось, что она узнала его, но тут же отогнала от себя эту мысль. Конечно же, это не сэр Филипп Гамильтон. Как ему здесь оказаться? Он не знал, что Томас сегодня должен был вернуться в Англию. Или знал? И предупредил круглоголовых о времени и месте встречи?

Вопросы роились у нее в голове, потом исчезли – солдат настигал их, несмотря на то, что спаситель преследовал его, видимо, решившего насладиться радостью победы. Солдат подстегнул лошадь, но более быстрый бег стал гибельным для него. На его пути возникла впадина, поросшая сухой морской травой, и несущийся во весь опор конь угодил копытом прямо в яму, споткнулся, упал на колени, и незадачливый наездник, перевернувшись в воздухе через собственную голову, рухнул в мягкий песок. Ничего не повредивший, он тут же вскочил и обреченно посмотрел на удаляющуюся в темноте «добычу». Неистовый наездник пронесся вслед за его жертвами. Выругавшись, круглоголовый отряхнулся и пошел посмотреть, куда подевалась его лошадь.

Когда опасность миновала, лорд Стразерн и Алиса придержали лошадей и оглянулись на пляж. Там еще замешкались несколько круглоголовых, но никаких признаков присутствия Томаса не было, исчез также и неуловимый спаситель.

С беспокойством Алиса спросила:

– Ты думаешь, Томас убежал?

Лорд Стразерн помолчал, потом довольно мрачно ответил:

– Если бы круглоголовые схватили Тома, мы непременно услышали бы их радостные вопли. Да, Алиса, думаю, твоему брату удалось бежать.

Они поскакали к Стразерн-холлу окольными путями. Приближаясь к дому, Алиса почувствовала себя уверенней и стала задавать вопросы, которые не давали ей покоя.

– Папа, как мог кто-нибудь из Западного Истона выдать нас? Все люди в деревне пострадали от рук круглоголовых, поэтому мне кажется, что мы все единодушны в желании поскорее сбросить лорда протектора.

– Очевидно не все таковы, за кого себя выдают… Я сделал глупость, позволив тебе присутствовать здесь, Алиса. Если бы нас поймали… – он замолчал и покачал головой. – Если бы не этот неизвестный джентльмен, возникший из темноты и спасший нас…

– Не неизвестный, папа… Я думаю, что это сэр Филипп Гамильтон.

– Гамильтон! Какого черта ему надо здесь сегодня?! – его лицо стало суровым. – Алиса, послушай меня. Теперь, когда Томас в Англии и круглоголовые знают об этом, мы будем под наблюдением. Ты должна быть осторожна! Мы не защищены – не только внешне, среди нас есть предатель. Алиса затрепетала:

– Сэр Филипп?!

– Не знаю. Не могу понять, что за причина привела сэра Филиппа Гамильтона в Фенвикскую бухту. Если бы он предал Томаса, он бы остался в стороне и, конечно, не стал заботиться о том, чтобы твой брат убежал. А если нет?.. Вопрос остается открытым. Почему он оказался на пляже?

Алисе хотелось, чтобы появление Филиппа Гамильтона в Фенвикской бухте не было продиктовано его обязанностями перед протекторатом и расплатой за наследство. Можно ли поверить, что Филипп Гамильтон способен предать своих друзей.

Но разве у нее были гарантии? Когда они подъехали к Стразерн-холлу, Алиса решила, что не успокоится, пока не выяснит имя предателя.

На следующий день жители Западного Истона целиком и полностью убедились, как показывает зубы протекторат. Спозаранку солдаты парламента были на ногах – выставляли патруль на дорогах, прочесывали лес, колотили в двери и врывались в дома к людям независимо от их общественного ранга.

Оливер Кромвель умер, но запущенная им военная машина безжалостно продолжала работать.

К Филиппу Гамильтону пришли сразу после рассвета. Он ждал и предусмотрительно лег в постель, хотя вернулся домой поздно и все еще не спал. В такой ситуации детали имели огромное значение.

Слугам, если их начнут спрашивать, не придется притворяться, что они будят его; а если солдатам взбредет в голову удивить своим неожиданным появлением в его спальне, он, как ни в чем не бывало, будет лежать в постели и брюзжать, что так рано подняли.

Вчера вечером он ничуть не удивился, увидев вырвавшийся из-за деревьев отряд кавалеристов. Долгие годы, проведенные им при дворе и в армии, научили его, что самая глубокая та тайна, которую не произнесли вслух. И чем больше людей знает ее, тем проще превратить ее в достояние гласности. Очень трудно убедить людей, что хранить тайну – значит не говорить никому, не исключая самых дорогих и близких.

Он услышал, как средь бела дня обсуждали подробности приезда Томаса в общественном месте, то есть, во всей округе. Тщательно все обдумав, Филипп решил, что не посвятит Осборна в только что услышанную новость. После ошеломляющего события, как арест Томаса Лайтона, добропорядочные жители Западного Истона сочтут необходимым отыскать виновного, и лучшего кандидата в козлы отпущения, чем новый обитатель среди них, найти не смогут. Филиппа сразу же заподозрят, а это не поможет осуществлению его далеко идущих планов.

Была еще одна, более объективная причина для такого решения. Осборн не успокоится на аресте Томаса Лайтона. Он схватит всех участников встречи и, прежде всего, лорда Стразерна. Несмотря на обещание, данное лорду протектору, Филипп не мог своими руками организовать поражение порядочного человека.

Поэтому он поехал в Фенвикскую бухту с мыслью, что последует за Томасом Лайтоном в целях его безопасности до самого убежища, а потом скажет Осборну, где он прячется. Там Томаса можно будет спокойно арестовать, и никто не заподозрит, что это Филипп донес на него. Томаса поймают и обвинят в измене. Его отец и остальные участники встречи, несомненно, будут наказаны за опасные игры и воздержатся от попыток поднять восстание.

Но сколь бы не был хорош его всесторонне обдуманный план, в глубине души Филипп устыдился, потому что никогда не испытывал удовольствия от предательства. Итак, нисколько не удивившись при появлении отряда кавалеристов ночью на пляже, он почувствовал облегчение – спала с плеч тяжкая обязанность предательства Томаса.

Но прибытие солдат в Фенвикскую бухту пробуждало интересный вопрос. Это означало, что у Осборна был еще один осведомитель в Западном Истоне, а поскольку Филипп – единственный новичок в округе, то, естественно, поставщиком новостей являлся кто-то из местных жителей.

Филипп думал об этом, когда слуга, одетый по последней моде, затаив дыхание, сообщил ему, что внизу его ждет офицер. Филипп кивнул, поправил длинные спутанные волосы, потер небритый подбородок и придал своему телу вид, как будто его только что разбудили от крепкого сна. Он раздраженно потребовал подать ему халат – длинный и свободный, сшитый из яркого дамасского шелка – и запахнул его на своем мускулистом теле.

– Куда ты его проводил? – проворчал Филипп, завязывая пояс. От насыщенно-малиновой блестящей ткани на черных волосах появились блики.

– В большой зал, сэр Филипп. За ним присматривает младший Лилэнд.

Слуга Эштон смотрел на Филиппа с подозрением, когда разговаривал с ним. И Филипп с неудовольствием это заметил. Кто-то в Западном Истоне предал Томаса Лайтона, но это был не он. Тем не менее, даже у слуг стоял немой вопрос – кто выдал информацию? В нем закипел гнев. Ему никогда не нравилось, если его обвиняли в тех преступлениях, которые он не совершал.

Пока Филипп спускался по лестнице, кто-то громким самоуверенным голосом говорил:

– Ты знаешь больше, чем говоришь, парень. Учти, тебе не удастся легко отделаться от меня! Мы сыщем этого дьявола или – арестуем полдеревни! За представление убежища изменнику!

Филипп остановился. Голос не был ему знаком, и, насколько он понял, офицер грубо допрашивал его слугу. На пришедшем был красный плащ железнобоких[11] из армии Кромвеля. Зеленая отделка на манжетах говорила о том, что офицер принадлежал подразделению, дислоцирующемуся здесь, на юго-западе Англии. Филипп был знаком лишь с полковником, но не знал ни одного офицера. Осторожно, боясь нежелательного при слугах разоблачения, Филипп обдумывал, как лучше держаться на неотвратимом допросе.

Как вести себя – как несправедливо обвиненному?

Роялисты имели обыкновение, будучи виноватыми, принимать выражение оскорбленного человека до тех пор, пока для него все не сходило с рук. Железнобокие знали эту особенность роялистов и считали своим долгом обламывать таких людей. Филипп не принадлежал ни к одной из этих категорий, но боялся, что офицер принадлежит ко второй. Если это так, то он предпочел бы создать мягкую конфронтацию и отражать гнев офицера примирительной улыбкой или пожатием плеч.

Но вряд ли это подходило. Филипп презирал людей, использующих свою власть и положение, чтобы унижать других. Более того, он слишком долго был офицером, чтобы его личный опыт не был бы заметен. Своенравного капризного подчиненного – вот кого ему легко было изображать.

Скрывая волнение, он направился вниз. Он посмотрит, как пойдет беседа, и станет ориентироваться инстинктивно.

Услышав шаги на лестнице, Лилэнд посмотрел наверх с явным облегчением.

– Сэр Филипп, – начал он, слегка заикаясь и торопясь высказать все, чтобы поскорее уйти, – это лейтенант Вестон. Он пришел расспросить о событиях вчерашней ночи.

– Каких событиях? – проворчал Филипп, приглаживая густые волосы, чтобы выглядеть как можно более раскованным.

– Осужденный бунтовщик вернулся ночью в Англию, – серьезно отрапортовал Вестон, выпячивая грудь. Он оставил в покое Лилэнда, тут же удравшего в комнату для слуг. – Мы обыскиваем местность, чтобы определить его местонахождение.

– Его здесь нет! – раздраженно произнес Филипп.

Он пытливо посмотрел на лейтенанта, с первого взгляда составляя мнение о нем.

В глазах этого человека пылал фанатичный огонь, но его резкие неуклюжие движения свидетельствовали о том, что порученное задание ему не по плечу.

– Не лгите мне! – злобно сказал Вестон.

Филипп подавил в себе заманчивое желание поучить этого медведя хорошим манерам. Но пришлось проглотить оскорбление.

– Поэтому вы меня разбудили? Выяснить, нет ли в Эйнсли Мейнор вернувшегося роялиста?

Остроумный, как носорог, Вестон презрительно усмехнулся:

– Вы так поздно в постели, потому что вас не было дома во время встречи контрабандистов? Если роялиста здесь нет, то держу пари, что вы знаете, где он!

Филипп ответил с ледяным спокойствием, которому можно было позавидовать. Он давно научился не терять самообладания, если уж тебя втянули в драку. Слишком много ошибок совершали люди, позволяющие минутным чувствам подавлять здравый смысл.

– Тогда пари вами проиграно. Я не знаю, где находится ваш роялист, и не хочу знать. Если это все, лейтенант, то вы можете идти.

– Не торопитесь, – грубо сказал Вестон, – я еще не закончил.

Филипп удивленно поднял брови:

– Тогда продолжайте, но, ради бога, побыстрее. После сна мне вдруг захотелось, нарушая пост, выпить бокал пива:

Лейтенант побагровел, учуяв высокомерные нотки в голосе Филиппа.

– Я сам определю свою скорость! – рявкнул он.

– Сэр, – мягко поправил Филипп, скрывая раздражение.

– Что такое? – заморгал глазами Вестон.

– Когда вы разговариваете со мной, пожалуйста, делайте это с уважением: я сам определю свою скорость, сэр.

– Уважение надо заслужить, – с издевкой сказал Вестон.

– А сведения выдаются по собственному желанию, – отпарировал Филипп. – Подумайте своей головой, лейтенант. Никто в Западном Истоне не примет вас с распростертыми объятиями, особенно если вы вот таким поведением постараетесь привлечь союзников.

На лице офицера мелькнуло презрение.

– Вы считаете себя потенциальным союзником? Я думаю обратное! Западный Истон известен нам как логово роялистов. Прошлой ночью мы чуть не поймали руководителей, когда они встречали вернувшегося в Англию ссыльного бунтовщика. Им удалось бежать только по счастливой случайности. Будьте уверены, Гамильтон, больше мы не совершим подобной ошибки! Мы знаем, что прихвостень Черного Принца находится в этом районе, – и поймаем его! Даже если для этого нужно будет смести с лица земли каждый дом в этом округе!

Глаза Вестона гневно заблестели, а лицо сделалось красным. Филипп не сомневался, что этого офицера надо удержать от злоупотребления данной ему властью, иначе у людей Западного Истона появится еще одна причина ненавидеть протекторат. Он глубоко вздохнул:

– Уходите из моего дома, лейтенант. Сейчас же!

– Вы не закончили отвечать на мои вопросы.

Сила была единственным аргументом на языке лейтенанта Вестона. Он мог с презрением относиться к человеку мягкому, интеллигентному, но сильного – станет бояться и поэтому уважать.

Два стремительных шага – и Филипп оказался возле офицера. Он железной хваткой вцепился Вестону в руку и быстро повел к двери. Распахнув ее, он вытолкнул этого человека на крыльцо.

– Послушайте, лейтенант Вестон, не приходите больше никогда в Эйнсли Мейнор! Не беспокойте моих арендаторов. Не пытайтесь допрашивать слуг. А главное, не посмейте снова заговорить со мной. Понятно?

Вытолкнутый Филиппом Вестон чуть не упал и, покраснев от гнева, выпрямился, одернул мундир. Солдаты, ожидающие его на переднем дворе, пока он допрашивал Филиппа, молча наблюдали за перебранкой, а дальше – за пинком, от которого Вестон слетел с крыльца и, тем не менее, попытался придать своему лицу самоуверенное выражение.

– А если я вам не стану подчиняться? – вызывающе, как школьник, спросил он. – Что по-вашему вы сможете мне сделать? Я могу спалить дома ваших арендаторов и изнасиловать их жен ради развлечения, а вы мне не можете сделать ничего!

Филипп отошел от Вестона на некоторое расстояние. Его захлестнула ярость от общения с этим мерзким низменным существом, смешанная с реальным страхом перед тем, что Вестон сделает обещанное, если его не остановить. Вся сила его чувств отразилась в сверкающем взгляде, когда Филипп заговорил ледяным непреклонным тоном:

– Вы считаете себя непобедимыми? Уверяю вас, что это не так! Если я услышу, что вы действуете вопреки правилам и заповедям, я лично привяжу вас к повозке, запряженной волами, и буду хлестать до тех пор, пока вы не запросите пощады. Потом я отрежу вам уши и брошу их свиньям! Я могу это сделать и сделаю. Вам понятно, лейтенант?

Он увидел в глазах лейтенанта страх и остался доволен.

– Хорошо. А теперь идите. И не думайте, что я буду молчать. Я расскажу всем землевладельцам в округе, и мы сможем встать против вас, если вы посмеете причинить кому-нибудь вред – любому! – в своих попытках узнать местопребывание этого роялиста.

В дверях собралось несколько слуг. Когда Филипп закончил, дворецкий сделал шаг вперед и протянул ему кружку пива. Несколько удивленный, Филипп отхлебнул глоток, и наблюдал за лейтенантом, как тот поспешно направлялся к своим подчиненным, а потом грубо скомандовал им садиться по коням.

Слова дворецкого вывели его из задумчивости:

– Может быть, это было не предусмотрительно, сэр Филипп?

Филипп взглянул на Эштона. Осторожность, которая трепетала в его глазах, исчезла, она сменилась выражением уважения и обеспокоенности.

– Как так?

– Вас долго не было в Англии, сэр. Правительство безбоязненно арестовывает тех, на кого упадет хоть тень подозрения, независимо от того, есть ли реальные причины для ареста или нет. Лейтенант просто может сообщить в соответствующие органы ваше имя только потому, что вы его допекли.

По спине Филиппа пробежали мурашки, но он не проявил своего страха, а спокойно отдал кружку в руки дворецкого.

– Никто не посмеет меня арестовать, – еле слышно сказал он, заходя в дом, – и никого другого из местных жителей – если мы все объединимся против них.

Он направился к лестнице, слыша, как позади дворецкий проворчал:

– Надеюсь, что вы правы, сэр Филипп. Англия уже не та, что была раньше.

Чуть позднее этим же утром Филипп Гамильтон поехал в Стразерн-холл.

Его провели в обшарпанную комнату, где сидели лорд Стразерн, его жена и старшая дочь.

– Сэр Филипп, это неожиданный визит, – отвечая на приветствие, сказал лорд Стразерн.

Филипп остановился, осматривая с удивлением загроможденную старыми вещами комнату. Она абсолютно не имела ничего общего с элегантным Королевским салоном.

После короткой паузы, Филипп стремительной походкой бывшего военного приблизился к хозяевам, поклонился женщинам и обратился к лорду Стразерну:

– Сегодня утром мне нанесли неожиданный визит железнобокие из армии Кромвеля, Стразерн. Меня крайне расстроил некий лейтенант по имени Вестон, который считает, что вправе давать волю своим низменным инстинктам.

Стразерн настороженно кивнул:

– К нам тоже приходили солдаты сегодня утром, – изучающе глядя на Филиппа, он добавил: – Должен признаться, я не ожидал, что вы придете ко мне именно с такой жалобой.

Филипп помрачнел. На нем был одет удобный дорожный костюм, хотя коричневая ткань этой пары была не столь богата, как у другой его одежды, но выглядела также новой.

– Почему не ожидали?

Лорд Стразерн уклончиво пожал плечами. В отличие от Филиппа, на нем был зеленый камзол и черные кюлоты, сшитые из превосходного шелка и украшенные множеством бантов. Его волосы были тщательно уложены, а на плечи свободно спадали два «локона страсти», как признаки изысканного придворного. Казалось, что он специально так оделся, чтобы подразнить любого круглоголового, позволившего себе нарушить его уединение.

Молчаливый намек лорда Стразерна заставил Филиппа покраснеть.

– Из-за моего брата, круглоголового?

– Вы новичок в нашей округе, сэр Филипп. У солдат не должно возникать подозрения, что вы участвуете в заговоре роялистов, – спокойно сказала Абигейл. Как и ее муж, она была очень тщательно одета. Поверх нежно-голубой стеганой нижней юбки – изящное шелковое голубое платье, прикрытое сверху тончайшей газовой мантильей, обвивающей шею и спадающей вниз, скрывая глубокое декольте. Несмотря на выразительный наряд, глаза ее оставались печальными.

– И потому вы думаете, что они оставят меня в покое, пока обыскивают всех других соседей? – лицо Филиппа стало насмешливым: – Я вижу – у вас нечеткое представление о заботе, проявляемой слугами лорда протектора.

– К круглоголовым более почтительное отношение в государстве лорда протектора, – выпалила Алиса. По ее прекрасным голубым глазам легко было догадаться, что она чем-то слишком обеспокоена и мало спала, но, как и ее родители, была впечатляюще одета в фиолетовое платье и бледно-голубую нижнюю юбку. – С вашими родственными связями вы, скорее всего, будете в безопасности.

Она помолчала какую-то долю секунды, потом многозначительно добавила:

– Пока они не узнают в вас неизвестного победителя, прошлой ночью лишившего их добычи.

Филипп резко взглянул на нее, вначале удивленно, потом настороженно.

Воцарилось гнетущее молчание. Абигейл нарушила его:

– Садитесь, сэр Филипп. Хотите немного перекусить?

Филипп сел, но от угощения отказался. Лорд Стразерн некоторое время изучающе смотрел на него, потом угрюмо сказал:

– Я думаю, что не умно говорить о вчерашней ночи больше, чем положено, но вынужден спросить, сэр Филипп, зачем вы были там? Насколько мне известно, вас не приглашали. А также я бы хотел узнать, откуда вам стало известно об этом предприятии?

Непроницаемое выражение лица, так знакомое Алисе по предыдущим наблюдениям, появилось у Филиппа, когда он слушал Стразерна.

– Если можно, я вначале отвечу на ваш второй вопрос, лорд Стразерн? Я узнал, что Томас Лайтон приезжает в Англию и все подробности этого прибытия, из разговора, случайно услышанного в деревне. Разговаривали две женщины. Громко, надо добавить.

Стразерн мрачно кивнул:

– Я этого опасался и подозреваю, что таким же образом об этом узнал протекторат.

– Что касается причин, по которым я был там… – Филипп пожал плечами, – то я решил, что услышанное мною вполне могло быть услышано и многими другими. Из своего нелегкого жизненного опыта я извлек, что всегда приходится ожидать худшего. И оказался прав: вам могла понадобиться помощь, если случится что-то непредвиденное.

Лорд Стразерн пронизывал Филиппа взглядом, пытаясь понять, насколько он правдив. Явно удовлетворенный увиденным, Стразерн заговорил:

– Благодарю вас за помощь, сэр Филипп. Без нее, боюсь, все могло закончиться по-другому. А теперь расскажите мне о визите проклятого круглоголового Вестона.

– Этот человек угрожал. Опасно угрожал, – Филипп посмотрел на женщин.

Стразерн снова нахмурился:

– Вас не было в стране, сэр Филипп. Без сомнения, в ссылке мало приятного, но я клянусь вам, что тирания диктатора Кромвеля еще менее приятна.

– Папа!

Он махнул рукой, не обратив внимания на естественный протест Алисы и считая свое молчаливое пренебрежение ответом ей, но одновременно не спускал испытующего взгляда с Филиппа.

– Моя дорогая, приходит время, когда человеку необходимо высказаться, независимо от последствий… Я думаю, что сэр Филипп впервые увидел, как солдаты лорда протектора обращаются с жителями Англии. Готов держать пари, это было подобно шоку, так, Гамильтон?

Филипп угрюмо посмотрел на него:

– Сильнее, чем шок, милорд. Это было откровение, – едва заметная улыбка тронула его губы. – Боюсь, что я выглядел недостаточно запуганным, как все здесь, а вел себя как офицер с непокорным солдатом.

Стразерн вопросительно взглянул на Филиппа, но глаза его потеплели.

– Я угрожал отхлестать Вестона кнутом и точно сделаю это или что-нибудь другое, что не очень понравилось бы ему. Он поспешил покинуть мой дом.

– Это неосмотрительно, сэр Филипп, – мило сказала Абигейл. – Военным разрешается делать все, что им вздумается, с тех пор как к власти пришел Кромвель. Ваш офицер оскорбится головомойкой, которую вы позволили ему устроить. Ведь он принимает вас за роялиста.

С яростью, которая поражала в Филиппе, он сказал:

– Со всем должным уважением, миледи, понравилось это лейтенанту или нет, он заслужил такого оскорбительного отношения, – и, обратившись к Стразерну, добавил: – Если мы объединимся, лорд Стразерн, то сможем победить этих подонков.

– Да, мы могли бы, – тихо произнес Стразерн. Его взгляд был настороженным, но в глубине его мелькнуло одобрение. – Вы на себе испытали, что мы терпим последние десять лет, сэр Филипп, но вы должны отдавать себе отчет в том, что предлагаете.

Филипп вопросительно поднял брови:

– И что же это?

– Переворот.

– Папа! – умоляюще воскликнула Алиса.

Стразерн продолжал, указав кивком головы на дочь:

– Вы видите, что происходит, когда произносят это слово, Гамильтон. Наши женщины съеживаются от страха, даже такие сильные духом, как моя дочь. Мы уже довольно насмотрелись на последствия переворота здесь, в Англии.

– И поэтому вы, как собаки, прижали хвосты и ждете, когда вас пнут ногой?!

– Сэр Филипп! – возмутилась Абигейл.

– Стыдитесь! – вскрикнула Алиса, вскакивая. Она метнулась к Филиппу, который тоже встал, и яростно уставилась ему в глаза:

– Никто так страстно не хочет видеть лорда протектора свергнутым, как жители Западного Истона. С самого начала мы поддерживали монархию, а протекторат пытался доказать ошибочность избранного нами пути. Но нас не сломили! Нет, несмотря на то, что они делали с нами! Мы хранили свои тайны. И будем продолжать свое дело. Поэтому не думайте, что принимаем с покорностью тиранию. Просто мы создаем видимость – вот и все. А вы, сэр Филипп, должны понять разницу – она огромна!

Филипп глубоко вздохнул. Напряженная маска на лице скрывала обуревавшие его чувства.

– Извините, лорд Стразерн. Я освобождаю вас от своего присутствия, – он вежливо поклонился. – Сегодня я пришел просто предупредить вас, что в округе рыщут солдаты в поисках вашего сына. Можете не сомневаться – я не выдам им никакой информации.

Когда он собрался выйти, лорд Стразерн холодно сказал:

– Минуточку, сэр Гамильтон.

Филипп обернулся. И встретился взглядом с Алисой, все еще увлеченной своей решимостью – лицо ее светилось.

– Да?

– Лейтенант Вестон упоминал, что человек, которого они ищут, – мой сын?

Филипп чуть заметно улыбнулся:

– Нет, лорд Стразерн. Насколько мне известно, солдаты не знают его имени, иначе они уже арестовали бы вас. И я узнал его имя, как уже говорил вам, придя в магазин, от двух болтливых женщин, посвященных во все подробности, – в его голосе послышалась насмешка. – Если вы и дальше будете проводить такую конспирацию, то я предлагаю вам стремиться к большей конфиденциальности, когда станете что-то планировать, сэр.

С этими словами он снова поклонился и направился к двери.

– Как вы смеете?! – вспыхнула за его спиной Алиса.

Филипп не обратил внимания на ее страстную реплику, но у двери задержался:

– Смею, госпожа Алиса, потому что мне – не все равно.

Он ушел прежде, чем кто-то смог ему что-либо сказать.