Любовная западня

Глава 24

Через пять минут после того как Бэбкок привез подруг в загородный дом своего начальника, позвонил Рамон.

— Босс сказал, чтобы, пока он не появится, вы чувствовали себя как дома и наслаждались жизнью, — повесив трубку, сообщил Бэбкок. — Бар на застекленной веранде. Шеф немного задержится. Там одного наркокурьера должны взять с поличным на частном причале, и капитан хочет быть на задержании. К наркотикам он относится по-особому.

— Ну, — сказала Кейти, когда Бэбкок ушел и они впервые после спасательной шлюпки оказались одни, — не знаю, как вы, а я склонна откликнуться на предложение Рамона насчет бара.

— Аминь! — торжественно воскликнула Тимбер. — Я что-то не понимаю насчет твоего приятеля, Кейти, — добавила она. К этому времени они уже находились в длинной застекленной комнате, в которой Рамон, очевидно, проводил большую часть своего свободного времени. Прекрасный вид на океан, удобная мебель, просторная комната — все это нравилось трем женщинам, уставшим от тесноты больничных палат. — Он правду говорит — насчет того, что поиски Пана закончились, а расследование официально закрыто?

— Не знаю, зачем он стал бы меня обманывать. — Кейти пожала плечами. — Рамон всегда был предельно честным. — Она взяла шотландское виски с содовой и села так, чтобы ей была видна стоявшая неподалеку на якоре яхта. — Посмотрите туда! — тихо сказала Кейти. — Теперь ни за какие деньги меня не заманить на такую штуку.

— И снова аминь! — сказала Тимбер, садясь рядом с ней на диван с бокалом бурбона. — Господи, я не думала, что мы доживем до того дня, когда будем свободны и почти что на пути домой. — Она подняла бокал. — Может быть, выпьем за это? Я имею в виду, за то, что все кончилось.

Кейти и Тимбер чокнулись, но Франческа по-прежнему была неподвижна, ее содовая осталась нетронутой.

— Чесс! — позвала Кейти. — Что случилось?

— Я пытаюсь решить, как вам об этом сказать. Вы обе кажетесь такими довольными тем, как повернулись события…

— Не то чтобы довольными, Чесс, скорее успокоившимися. — Тимбер отпила большой глоток и взглянула на Франческу. — Ну, давай с этим покончим. Ты знаешь что-то, чего не знаем мы?

— Меня пришел повидать Питер. — Франческа подошла к окну и посмотрела на море. — Он сказал мне… он много чего мне сказал — например, насчет того, что у Пана лежало мое дело, которое он взял из приюта. — Она посмотрела на Кейти. — У него был отчет о твоих медицинских делах. И один из ранних «лечебных» холстов Тимбер. Но это не самое страшное из того, что мне сказал Питер. — Франческа обернулась, ее лицо было бледнее обычного. — Кажется, Пан специально собрал нас для того, чтобы спровоцировать убить его. В этом причина внезапно усилившегося давления на всех нас, — продолжала она, игнорируя недоверчивые взгляды. — Именно поэтому он заставил нас думать, что нам не будет покоя до тех пор, пока он жив.

— Но почему? — прошептала Тимбер. Она снова налила себе бурбона и сразу же осушила бокал. — Почему?

— Потому что он умирал, — ответила Франческа. — Питер сказал, что Пан просил его нам об этом не говорить. Это была бы безобразная смерть, сказал Питер. Пан не хотел так умирать — без драмы, без барабанного боя. Он хотел уйти из жизни так же, как и жил, — используя нас.

Кейти с размаху поставила на стол свой бокал.

— Подонок. Подонок! Ну, тогда я ни о чем не жалею. Я рада, что мы убили его. Рада!

— Кейти! — Тимбер слегка опьянела, язык у нее стал заплетаться. — На самом деле его убила только одна из нас. Когда мы решили отравить кампари, которое ему прислал Питер, все согласились, что сделаем это вместе, но яд будет только в одном бокале. И никто из нас не будет знать в каком.

— В этом все и дело, Тимбер, — спокойно заметила Франческа. — Поменяв местами три бокала и выбрав вслепую один из них, мы не могли сказать, где яд.

— Надеюсь, что он был в моем, — резко сказала Тимбер. — Надеюсь, что именно в моем.

— Ну где бы он ни находился, все получилось как надо. — Поколебавшись, Кейти налила себе еще виски. Перед встречей с Рамоном она не собиралась напиваться, но сейчас ей непременно нужно было выпить. — Когда вы с Чесс, едва улегся шторм, вышли на палубу, чтобы… чтобы позаботиться о теле, оно уже исчезло. Бутылка кампари, которую мы ему оставили, тоже.

— Я ее тотчас же выкинула, — сказала Тимбер. — Я подумала, что она будет уликой против бедного Питера.

— Пан упал за борт во время шторма, после того как выпил отравленное вино. — Кейти вздохнула. — Он никак не мог выжить, тем более что были сильные волны, а расстояние до берега — огромное.

— Никак не мог, — согласилась Тимбер. — Надеюсь, его съели акулы. Для него это прекрасный конец.

— Ох Тимбер! — сказала Франческа. — Не надо так говорить.

— Надо! — воскликнула Тимбер, налив себе еще бокал. — Пан сам был вроде акулы.

— Пока мы не успели зайти слишком далеко, я хочу рассказать вам о Пане нечто способное вас удивить.

— Меня в нем ничего не может удивить, — угрюмо сказала Тимбер. — Ничего. За исключением того, что он приобрел немыслимую власть над тремя женщинами, считающими себя умными.

— Ну, есть кое-что, не имеющее к нам отношения, — сказала Кейти. — Кажется, Пан был не тем, кем мы его считали.

— Могла бы этого и не повторять! — воскликнула Тимбер.

— Тимбер, дай Кейти закончить мысль. — Франческа отобрала у нее графин со спиртным. — И перестань налегать на бурбон. Что бы тебя ни беспокоило — если ты наберешься, это не поможет.

Прежде чем заговорить, Кейти долго смотрела на своих подруг.

— Я не знаю, что все это значит, но, пожалуй, не случайно мы все сомневались в реальности существования Пана. Я имею в виду в том, что он такой же человек, как мы.

Тимбер вздрогнула:

— Черт побери, Кейти. Лучше так не говори.

— Я просто хочу сказать, что Пан на самом деле не был Джейсоном Сэвиллом.

Тимбер и Франческа охнули.

— Не был Джейсоном Сэвиллом? — с трудом выговорила Франческа. — А кто же он тогда?

— Вряд ли мы это узнаем, — сказала Кейти. — Но я выяснила, что он не был племянником тети Лилы. Я все думала о том, как он говорил мне, что воевал — пусть даже в качестве корреспондента, — и не понимала, как же это могло быть, раз у него изуродована ступня. — Она посмотрела на свой бокал. — Ну, я проверила это через Вашингтон — через компьютерные файлы военного ведомства. Человек, который значился у них как Джейсон Сэвилл, совсем не похож на Пана.

— Как… как же он смог подменить собой настоящего Джейсона? — Тимбер схватила Франческу за руку. — Чесс, мне это совсем не нравится.

— Мне тоже, — сказала Франческа. — Я думаю, мне теперь надо по-настоящему выпить. — Она налила себе неразбавленного бурбона, затем, глядя на бледное лицо Тимбер, налила и ей. — Скажи нам, Кейти, как ты это обнаружила?

— Ну… — Кейти глубоко вздохнула. — Это было как раз перед нашей ужасной встречей. Я пыталась найти какую-то зацепку, что-нибудь такое, что мы могли бы использовать против него. В конце концов, раз я имею в Вашингтоне некоторый вес, так почему бы этим не воспользоваться? — спросила я себя. — Она печально покачала головой. — Бедная старая тетя Лила! Как раз перед своей смертью она поняла, что Пан не ее племянник. Наверное, каким-то шестым чувством. Прозрение отлетающей души. Вы ведь знали, что в конце она изменила свое завещание, оставив все школе, а не Пану?

— Именно поэтому он и принялся за нас.

— Ну, он сделал это только после того, как потерял все свои деньги в игре на бирже, — справедливости ради заметила Кейти.

— Я все же в смущении, — сказала Тимбер. — Настоящий он или нет? Если нет, то как ему удалось стать племянником тети Лилы?

— Меня тоже это заинтересовало. Вот что мне удалось выудить из военных архивов. Настоящий Джейсон, получивший в корейскую войну «Пурпурное сердце»[27], выписался из госпиталя в Бетесде, чтобы отправиться жить к своей единственной родственнице. Этой родственницей и была Лила Доббс, не видевшая его с детства. Он ехал в автобусе, который, судя по газетным отчетам, потерпел аварию на Блю-Ридж-парквей. Все его пассажиры погибли. Остался свидетель — залюбовавшись местным пейзажем, он случайно отстал от автобуса. Наверное, вам не придется долго гадать, кто это был.

В комнате воцарилось гробовое молчание. Затем Франческа задала вопрос, который тяжким грузом давил на всех присутствующих:

— Если тот, кого мы знали как Джейсона Сэвилла, — вовсе не Джейсон, то кто он? Кем был Пан?

Кейти пожала плечами:

— Судя по данным Вашингтона, он вообще никогда не существовал.

— У меня мурашки по телу побежали, — вздрогнув, прошептала Тимбер.

С помощью сирены на машине Рамона им все-таки кое-как удалось вовремя доставить Тимбер и Франческу в аэропорт. Вернувшись в загородный дом Рамона, они впервые после больницы остались одни. Стоя на веранде и прислонившись к перилам, Рамон и Кейти смотрели на звезды.

— Видишь, вон там вверху среди звезд летит Тимбер. А Чесс? Наверное, она летит на Луну.

Рамон прижал к себе Кейти:

— Мне все же кажется, что твои подруги твердо стоят на земле и всегда прекрасно понимают, куда им надо.

— Не знаю, — задумчиво сказала Кейти. — Ну, в отношении Чесс это, может быть, и так, но за Тимбер я немного беспокоюсь. — Повернувшись к Рамону, она отобрала у него сигару и бросила на клумбу. — После пьяной оргии в твоем милом пристанище мы долго гуляли по берегу, и Тимбер рассказала нам, что сейчас происходит в ее жизни. В ближайшие месяцы она собирается принять очень важное решение.

— Да ну? Вроде того, в какой цвет перекрасить стены в спальне? — Рамон уже пришел к выводу, что Тимбер делает только то, что ей выгодно. Как романтик, он всегда плохо понимал реалистов.

— Не будь таким противным! — Кейти толкнула его локтем в бок. — Тимбер не железная магнолия, как ты думаешь. Сегодня на пляже она наконец раскололась и рассказала нам о том, что ее беспокоит — не считая исчезновения Пана с яхты, — поспешно добавила Кейти. — Кажется, — медленно сказала она, стараясь очень тщательно подбирать слова, — Тимбер завела роман. Прошлым летом, выезжая на этюды в Испанию, она кое-кого встретила — гораздо моложе своего мужа. Того, кто снова заставил ее чувствовать себя любимой и очень молодой.

— Ну, после того, что ты мне рассказывала о Джеймсе, я не думаю, что могу ее осуждать. Почему она вообще вышла за него замуж?

— Чтобы это понять, ты должен вспомнить, в каких условиях выросла Тимбер. Кроме того, Джеймс Фортсон не только грубый, невежественный и все такое прочее. У него есть кое-что, привлекающее любую молодую девушку.

— Деньги, — Рамон цинично усмехнулся.

— Тут дело сложнее. Властность. И чисто животная сексуальная привлекательность. Я его видела, — сказала Кейти. — Из этого он и сделан.

Рамон ощутил укол ревности. Может быть, если бы он побольше ворчал и говорил как неотесанная деревенщина…

— Ну, теперь по крайней мере она нашла себе небольшое развлечение. Ты говоришь, он моложе?

— Моложе Джеймса. Он в сыновья ему годится. — Кейти с печальной улыбкой посмотрела на Рамона. — По правде говоря, это его сын. Тимбер завела роман с собственным пасынком.

Рамон вскинул брови:

— Если ты думаешь, что меня шокировала, то ошибаешься. Я и не такого насмотрелся. Она что, собирается оставить старика ради сына?

— Не знаю. Сомневаюсь. Она так отчаянно боролась, чтобы попасть туда, где сейчас находится… — Кейти пожала плечами. — Я действительно не знаю. Кроме того, южную мораль победить трудно.

Рамон вытащил свою последнюю сигару:

— А как прекрасная Елена? Она тоже возвращается к руинам?

— Чесс? Ничего подобного — наоборот. Я никогда не видела ее такой счастливой. Наверное, сегодня я впервые увидела, что она плачет. Она рассказывала нам про Чарли — сироту из Западного Берлина, которую они с Дэйном удочерили. Ребенку четырнадцать лет — столько же, сколько было Чесс, когда та покинула Пенбакл, и она так на нее похожа, что Чесс прямо-таки дрожь пробирает при одном только взгляде на девочку. — Руки Кейти вцепились в перила. — Она совершила ошибку, рассказав об этом Пану. Подонок сказал Чесс, что она слишком холодная и безучастная, чтобы быть матерью…

Промелькнувшая в голосе Кейти нотка ненависти разрушила созревшую в душе Рамона надежду. Его вновь охватил страх. Но так или иначе, скоро он узнает, способна ли убить человека та женщина, которую он любит.

— Может, мы хоть ненадолго забудем о твоих друзьях? Я думаю, мы могли бы поплавать при лунном свете, а потом пропустить на ночь стаканчик.

Кейти взяла Рамона под руку и улыбнулась ему.

— Я помню тот последний раз, когда мы вместе плавали. Давай проделаем это снова, только пусть конец будет немного другим.

Рамон обнял ее, и при первом же соприкосновении их губ годы улетели прочь, захватив с собой все тревоги сегодняшнего дня и оставив только давнюю страсть к единственной женщине, которую он любил.

— «Челюсти» навсегда лишили прелести купание при луне, но мы можем немного поиграть с прибоем, — сказала Кейти, выскользнув из рук Рамона и сбросив купальный халат. Они направились к пенящемуся краю воды. — Нет, Рамон, я не могу! — сказала Кейти, отступая от набегающей волны. — Я больше шагу не сделаю в воду.

— И здесь они лежали, а волны перекатывались через их бренные останки, как в фильме «Отсюда в вечность». — Смеясь, он поднял Кейти на руки, чувствуя тепло ее почти обнаженного тела. — У меня есть водяная кровать. Как тебе это нравится?

Кейти ущипнула его за ухо и захихикала.

— Это значит, что мы становимся старыми?

— Нет, я думаю, это означает, что мы уже прошли стадию одеяла на пляже. Мне, например, не очень нравится, когда мое оружие все в песке.

— Это точно, — сказала Кейти. — Для него можно найти кое-что получше.

Услышав это, Рамон споткнулся, но, несмотря на протесты Кейти, несмотря на то что у него закололо в боку, он все-таки донес ее на руках до спальни.

— Да, дни, когда я был как Тарзан, прошли безвозвратно, — с усмешкой сказал Рамон и, тяжело дыша, рухнул рядом с Кейти на водяную кровать. — Теперь-то ты понимаешь, что потеряла, когда много лет назад позволила мне ускользнуть?

— И что же я потеряла? — с улыбкой спросила она, водя пальцем по его все еще покрытой темными волосами груди.

— Ну, во-первых, он у меня тогда все время стоял на тебя, — ухмыляясь, сказал Рамон. — А теперь я уже немолод, Кейти.

— И я тоже. А если бы мне был нужен дрессированный медведь, то я пошла бы в цирк. У тебя, наверное, была куча женщин? — Она тут же закрыла его рот ладонью. — Нет, забудь, что я тебя об этом спросила!

— Да нет, ничего, — сказал Рамон, целуя ее руку. — Когда-то было много. У меня даже время от времени дома жила женщина. Но несколько лет назад я начал внимательнее присматриваться к людям и стал чертовски осторожным. Собственно говоря… — Рамон перевернулся на спину, жалея о том, что не может закурить сигару. — Я уже около пяти лет воздерживаюсь.

— Это любопытно! — сказала Кейти, приподнявшись на локте. С ее лица исчезло легкомысленное выражение. — И я тоже. Бог ты мой, значит, мы снова девственники? Рамон, а почему ты так и не женился?

— Точно не знаю. Наверное, считал, что когда-нибудь женюсь, но то было некогда, то не на ком. А ты?

— Из чистого упрямства. Меня все время спрашивали, почему я не выхожу замуж, и я все придумывала и придумывала новые причины, пока сама наконец в них не поверила. — Кейти посмотрела ему прямо в глаза. — Как видишь, тут мы оба неудачники.

Рамон подумал, что, может быть, то ощущение счастья, которое он сейчас испытывал, всегда жило в нем, дожидаясь только появления этой женщины.

— Мне все равно, — сказал он, протягивая к ней руку. — Я думаю только о том, что я так или иначе нашел тебя снова, что мы сейчас вместе… Боже мой! Зачем я теряю время на эти разговоры.

Казалось, будто годы отступили, будто вновь настали пятидесятые, когда все для них было гораздо проще. Кейти и Рамон снова были охвачены тем огнем, который пылал в них тогда вечером около бассейна.

— Помнишь? — бормотал Рамон, вновь открывая для себя еще одну восхитительную особенность ее тела. — Я поцеловал тебя здесь… и здесь… и здесь…

Кейти тихо засмеялась:

— Милый Рамон, я ведь живая женщина — из плоти и крови, а не просто воспоминание.

— Я знаю, — прошептал он, своей огромной рукой обхватив ее грудь. — Но все еще не могу в это поверить. Я никогда не забуду тот первый раз, когда твои соски вот так отвердели. И ты первый раз кончила в бассейне, когда я держал тебя…

— Рамон, — хриплым голосом прошептала Кейти, — ты сводишь меня с ума.

— Это хорошо! Мне хочется свести тебя с ума… — Он оторвался от ее груди и посмотрел в глаза. — Я боюсь. Что, если он не встанет? Я хочу, чтобы все было идеально, а когда мужчина моего возраста теряет самообладание…

Кейти улыбнулась.

— Если честно, я не знаю, что с тобой делать, Рамон! Разве ты не знаешь, чего я хочу? Ты держишь меня в объятиях, мы оба счастливы оттого, что наконец вместе. — Она подмигнула и шепотом добавила: — Неужели ты и в самом деле думаешь, что это твое единственное мужское достоинство?

— Кейти… Кейти, Кейти! — Рамон закрыл глаза и прижал ее к себе так крепко, что их сердца забились в унисон. — Ты не очень возражаешь, если я возьму тебя прямо сейчас? Те чувства, которые я испытывал тогда, сейчас возвращаются ко мне, и я боюсь, что могу лопнуть, если не…

Кейти вздохнула:

— Ты еще спрашиваешь? Я хочу тебя, Рамон. Прямо сейчас. Скорей…

Как только Рамон вошел в нее, Кейти обвила его руками, стараясь удержать в себе. От ее прикосновения Рамон вздрогнул: на мгновение ему показалось, что она ускользает от него, и он своими большими руками обхватил ее бедра.

Кейти не позволила ему больше двигаться.

— Рамон, не делай сейчас ничего. Ничего… не… делай! — К его изумлению, ее тело начало сотрясаться от оргазма.

— Это несправедливо, правда? — не открывая глаз, прошептала Кейти, после того как все кончилось и она обессиленная откинулась на постель. — Предполагалось, что это ты будешь спешить.

— Всегда можно попробовать еще раз, — сказал Рамон, слегка приподнимаясь и вновь начиная двигаться. — Я предоставлю тебе массу возможностей.

— Ты такой твердый! — много позже прошептала Кейти, чувствуя, что на нее накатывает новая волна ощущений. — Рамон, я снова кончаю, а ты еще даже не…

Поцелуем он заставил ее замолчать, а затем перевернулся так, что Кейти оказалась сверху. Рамон целовал ее грудь, когда она кончила еще раз. И еще раз, и еще.

«Иногда стоит практиковать воздержание», — позже сказала она Рамону.

Кейти спала, по-детски подложив руку под голову. Рамон встал, тихо вышел из спальни и, взяв свой нетронутый стакан бренди, отправился в гостиную.

Он осторожно убавил звук в магнитофоне, перемотал пленку и устроился с бокалом в руках, слушая голоса, которые заполняли комнату, залитую серебристым лунным светом.

Рамон почувствовал присутствие Кейти задолго до того, как пленка кончилась.

— Значит, ты нарочно привел нас сюда. Я было подумала об этом, но потом решила, что заразилась вашингтонской паранойей.

Рамон сделал беспомощный жест и сказал:

— Прости, но я должен был знать, не ты ли его убила.

— Я не виню тебя. — Кейти стояла неподвижно, завернувшись в темно-синий халат Рамона, скрадывавший хрупкость ее фигуры. — Это пустышка, о чем ты прекрасно знаешь. Ты не сможешь использовать ее на суде.

— Я это прекрасно понимаю, и потом, это не входило в мои планы. Я просто должен был знать, принимала ли ты участие в убийстве Джейсона. — Рамон глубоко вздохнул. — Расскажи мне о бокалах, Кейти.

— Ну, всего было три бокала — один с ядом, два других с чистой водой. Мы поставили их в бумажный пакет и каждая из нас вытащила по одному бокалу. Таким образом, никто из нас никогда бы не узнал… Боже, это ужасно! Рамон, мне стыдно за это! — Кейти подошла к бару и налила себе бренди. Сделав большой глоток, она продолжила: — Вероятно, ты мне не поверишь, но в последнюю минуту я струсила. Я не смогла себя заставить… — Она закрыла рукой глаза. — Я притворилась, будто вылила свой бокал в бутылку с кампари, но на самом деле выплеснула его в сторону. Остальные этого не знают. Боже! Что, если бы яд был именно в моем бокале? Что, если бы Джейсон на следующее утро оказался жив? Как я тогда смотрела бы в глаза Чесс и Тимбер?

Ирония в том, что Кейти больше желает скрыть свою трусость, нежели убедить в своей невиновности, подумал Рамон. Хотя это в ее характере, решил он. Она считает отказ от участия в убийстве предательством по отношению к подругам. Рамон так не считал. «Признание» Кейти принесло ему огромное облегчение. Если бы его Кейти оказалась убийцей, он бы этого не пережил.

— Ты уверена, что Пан выпил кампари?

— Да. Ты же сам слышал. Когда они на следующее утро туда пришли, бутылка была пуста. И Пан исчез. Его тело смыло за борт — мы в этом уверены.

Рамон молчал.

Он не стал говорить ей, что в результате последнего обыска яхты выяснилось нечто интересное. Каюты, где размещались женщины и где, без сомнения, замышлялся их заговор, были оборудованы подслушивающими устройствами. С того момента, как подруги взошли на борт «Саргассуса», Джейсон Сэвилл знал о каждом их шаге и обо всех их планах.

— Ты действительно не собираешься использовать эту пленку?

Рамон пожал плечами:

— Ты же сама сказала — это пустышка. Даже если я куда-то обращусь с предложением возобновить расследование, то меня просто забросают тухлыми яйцами. Питер сказал, что Джейсон уже умирал. Зачем тратить государственные деньги, если у нас нет ни трупа, ни надежных свидетелей? И потом, никто ведь не видел, как Сэвилл пил отравленное кампари.

Кейти с облегчением вздохнула:

— Тогда, может, пойдем прогуляемся? Я хочу забыть обо всем, что связано с Паном.

До восхода солнца они рука об руку гуляли по берегу и разговаривали — но отнюдь не о Джейсоне Сэвилле. Утро было прекрасным, Кейти и Рамон только что снова обрели друг друга, и им совсем не хотелось копаться в прошлом.

Кейти застонала, увидев около берега маленькую акулу.

— Это напоминает мне, что надо возвращаться в Вашингтон. — Она пригнула голову Рамона к себе и поцеловала. — Знаешь, акулы бывают не только в океане.

Пока Кейти принимала душ и одевалась, Рамон пил кофе на веранде, лениво наблюдая за тем, как около берега становится на якорь яхта. Спуская на воду плоскодонку, девушка в бикини помахала ему рукой и что-то крикнула.

Плоскодонку.

Мысль, давно беспокоившая Рамона, внезапно приобрела четкие очертания. Пристально посмотрев на яхту, на спускаемую плоскодонку, он тихо выругался и вошел в дом.

— Будь я проклят! — несколько мгновений спустя сказал Рамон, отрывая взгляд от папки с делом «Саргассуса», которую таскал с собой всю неделю. — Позор на мою седую голову!

Он снова пролистал папку, на сей раз обратив особое внимание на фотоснимки яхты Джейсона Сэвилла, сделанные задолго до той пакостной встречи.

— Здесь нет плоскодонки, — пробормотал Рамон. — А значит, когда Сэвилл купил яхту, на борту был только спасательный плот.

Однако имевшееся в деле письмо придавало делу новый оборот. Страховая компания извещала Джейсона Сэвилла, что по новым правилам страхования каждая яхта размеров «Саргассуса» обязана иметь плоскодонку для высадки на берег в мелководной гавани. К письму прилагался ответ торгового агента Джейсона Сэвилла и выцветшая квитанция на небольшую, пригодную к использованию в море плоскодонку, которая должна была пополнить собой арсенал спасательных средств на борту «Саргассуса».

Рамон смотрел на фотографии яхты, сделанные после того, как покинутое судно удалось выловить. Плоскодонки не было видно, хотя квитанция свидетельствовала о том, что лодку установили на яхте в день продажи.

Лодки не было потому, что Сэвилл использовал ее для заранее спланированного бегства, заставив одураченных им женщин поверить в то, что он мертв и исчез навсегда.

— Будь я проклят! — воскликнул Рамон. — Значит, ты где-то там, подонок! — Он посмотрел в океан. — Значит, ты все еще жив. Вероятно, ты соврал Рэмси насчет своей болезни — может, для того, чтобы от него избавиться, а может, для того, чтобы было интереснее. Однако больной ты или здоровый — только попробуй снова заполучить мою Кейти! Только попробуй!

Кейти позвала его из спальни. Рамон секунду помедлил, затем скомкал бумаги, которые только что просматривал, и с размаху швырнул их вниз — в набегающие волны.

Официально Джейсон Сэвилл был мертв; если он вообще когда-нибудь существовал…

— Я сейчас приду к тебе, дорогая, — ответил Рамон.

«И всегда буду рядом», — сказал он себе, бросая в океан последнюю сигару.