Любовный треугольник

14 Оля

В груди покалывает, меня немного тошнит.

От волнения чувствую, как крутит в животе и слегка подкашиваются ноги.

Дрожащими руками поднимаю с пола картонную коробку и ставлю её на пуфик у входа.

Ожидание из секунд превращается в вечность. Течёт, как тягучая смола.

Ощущение просто отвратительное.

Когда в квартиру раздаётся звонок, мне кажется я готова выпрыгнуть в окно лишь бы не делать того, что собралась.

Сердце учащенно бьётся, подрагивает.

Медленно выдохнув, щелкаю замком и открываю дверь.

— Привет, солнце.

Искренняя улыбка Лёши обезоруживает.

— Привет. Заходи.

Переминаюсь с ноги на ногу в ожидании пока он разуется.

— Ну как ты? Полегче уже?

Обняв меня за талию, он ведёт меня на кухню. А я как деревянная кукла, еле передвигаюсь.

— Да. Уже лучше.

— Ну отлично, а то я соскучился. Неделю меня бортовала.

Чувствую, как влажные губы касаются моего плеча и морщусь. Сердце в крошечный камешек сжимается.

Отстранившись от Лёши, разворачиваюсь и рукой указываю ему на стул.

— Сядь пожалуйста, — произношу слабо.

— О, как, — ни о чем не подозревая, улыбается и делает, как я попросила, — у нас планируется серьёзный разговор?

Но вероятно заметив, что я не отвечаю на его шутку, в миг становится серьёзнее.

Красивая улыбка на губах застывает.

Я опускаюсь на соседний стул, а он тянется к моей руке.

— Оль? Случилось что?

Поднимаю взгляд, встречаясь с встревоженным взглядом.

Мне так жаль, боже… Как мне жаль…

В горле зреет ком, но я с усилием проглатываю его.

— Да, Лёш.

— Говори.

Я репетировала два дня, а толку? Легче и безболезненнее сделать все равно не получится.

— Пожалуйста, ты только не принимай на свой счёт, — тараторю быстро, — но нам нужно расстаться.

Пальцы на моей руке застывают.

Моё сердце вот-вот и пробьёт ребра. Воздуха в кухне катастрофически мало становится от того, как Лёша с неверием смотрит на меня.

— Оль, это шутка? — пытается нервно улыбнуться, — потому что если да, то я её не догоняю.

Убрав руки, мотаю головой.

— Не шутка.

Широкие брови недоуменно ползут вверх, в глазах непонимание.

Вот уже какой день я чувствую себя предательницей по отношению к нему. Мы были вместе почти год и этот год был очень хорошим, запоминающимся, ярким. Но не было ни дня, когда бы я испытала хотя бы половину тех эмоций, которые испытывала с Давидом за те жалкие часы, что мы провели вместе.

А это значит, что моих чувств к Лёше недостаточно. Он заслуживает на большие.

— С чего вдруг? — его голос холодеет, взгляд покрывается коркой, — Вроде все нормально было.

— Лёш, мне жаль, ты очень дорог мне, — отвечаю тихо, — просто…

— Что просто?

Вздохнув, встаю со стула и отхожу к окну. Развернувшись, опираюсь на подоконник бёдрами.

Меня морозит, начинаю мелко дрожать. Мне так сильно не хочется причинять ему боль. Не хочется обижать.

— Просто… Я не могу ответить на твои чувства в полной мере.

— Еще неделю назад могла, — он тоже встаёт и сокращает между нами расстояние.

Остановившись напротив, закладывает руки в карманы джинсов.

— Это была не полная мера, — произношу, заставляя себя посмотреть ему в глаза.

На мужском лице каменная маска, и только глаза выдают настоящие эмоции. Паника, непонимание, растерянность.

Меня в узел скручивает. От удушающего чувства вины дышу с трудом.

— Почему сейчас?

Пожимаю плечами.

— А зачем тянуть? Не хочу отнимать твоё время.

— То есть год — это так? В мусорку? — выстреливает ожесточенно.

— Он не в мусорку, — обнимаю себя руками, стараясь закрыться от болезненных слов. — Я благодарна тебе за него. За все, что ты сделал для меня.

— И что мне с твоей благодарностью делать? Пережевать и выплюнуть?

— Лёш…

— Что Лёш? Пиздец, Оля.

Со свистом выдохнув, он запускает пятерню себе в волосы и нервно проводит по ним.

Видеть его таким больно. Он не заслужил. Я такая дрянь, Господи…

Самобичевание стало моим вторым Я за эти дни. Я ругала себя за предательство. За обман. За слабость. Не ела почти ничего. Сначала думала, что оставлю все как есть и стану для Леши лучшей девушкой, но потом поняла, что не смогу… нельзя стать лучшей девушкой для одного, если в сердце другой. Пусть и не мой. Но это будет нечестно. Если у него есть возможность построить жизнь с той, кто будет любить его на все сто процентов, то я просто не имею право отнимать её у него.

Резко шагнув ко мне, Лёша вдруг берет мое лицо в ладони и лихорадочно скользит по нему глазами.

— Ты уверена, Оль?

Его боль, транслируемая взглядом, оседает острыми осколками на моей коже.

— Да, — рвано выдыхаю, — так будет правильно.

Мгновенная заморозка. Взгляд мне в самое нутро, будто ищет подвоха и все еще надеется, а я знаю, что искать ему в моих глазах нечего. Там лишь огромное чувство благодарности и симпатии, но того, что он ищет — нет.

Вероятно, осознав это, он отрывает руки и отступает назад.

— То есть не любишь?

Я не знаю, что ответить.

Произнести жестокое “не люблю” не получается.

Поняв все без слов, он коротко мотает головой, разворачивается и выходит из кухни.

Слышу, как ударом по выключателю, зажигает свет в прихожей, и направляюсь следом.

Сердце плачет, потому что понимает, что видит его в последний раз. В роли моего парня в последний раз.

В памяти опрометью проносятся все наши совместные вечера, прогулки по городу, как мы смеялись и часами болтали обо всем на свете. Мне будет не хватать его. И мне на самом деле искренне жаль.

Я бы хотела любить его. Точно знаю, что была бы счастлива с ним. Но хотеть и быть в состоянии сделать — разные вещи, к сожалению.

Любовь не выбирает. Она просто поселяется в сердце без возможности её насильно выселить и поселить там другую.

— Я тут собрала кое-что, — беру в руки коробку. — Тут твоя одежда.

Выпрямившись, он смотрит на коробку пару секунд, а потом ввинчивает в меня жёсткий взгляд.

— Только не говори, что и серьги туда сложила с кольцом, которые я дарил.

Осекаюсь и растерянно верчу головой.

— Нет. Не складывала.

— Хоть на этом спасибо.

Резким движением забрав из моих рук коробку, разворачивается, но стопорится около закрытой двери.

Протиснувшись, открываю замок и толкаю её наружу.

Молча выходит на лестничную площадку, а я с тяжестью провожаю его взглядом, пока он спускается по ступеням.

На меня больше не смотрит…