Любовь и Гниль: Сезон 1 (Эпизоды 7-12)

— Я и не собиралась, — ответила я, задыхаясь.

Он улыбнулся настоящей, искренней, полной зубов улыбкой и поцеловал меня в лоб. Пока он ждал своей очереди умыться, я, повинуясь его указаниям, присоединилась к Хейли, Пейдж и младшим мальчикам за ужином, состоявшим из изысканных шоколадных конфет, консервированных артишоковых сердечек и кукурузы.

Очевидно, это был не идеальный ужин, но выбирать было не из чего.

Я не возражала против консервированных овощей, но Пейдж с трудом давилась ими. Для неё это было хуже тунца. Я протянула ей шоколад и сказала, как горжусь тем, что она всё съела.

Эта маленькая девочка была солдатом.

Я постаралась не придавать значения тому, что Миллер тоже передал ей свой шоколад. В последнее время он проявлял особый интерес к её защите. Ей было всего восемь, и он смотрел на Паркеров как на образец для подражания, а они относились к этой маленькой девочке, как к королевской особе, поэтому он копировал их действия.

Я обменялась взглядом с Хейли, и когда она пожала плечами, я поняла, что перестраховываюсь.

Очевидно, братья были не единственными, кто был ослеплён властными инстинктами, когда дело касалось её.

К нам присоединились Хендрикс и Нельсон, а Миллер, Кинг и Харрисон поменялись с ними местами. Они сели за стол и принялись за ужин с таким энтузиазмом, с каким только могли.

Но это было не так.

— Где Тайлер и Вон? — спросила я, откусывая кусочек холодного артишока.

— Эм… — начал было Нельсон, но тут же бросил взгляд на Хендрикса. — Просто болтают.

— Это хорошая беседа или плохая? — Хейли прищурила глаза.

Да, Тайлер была избалованной и порой смущающе наивной, но теперь она была нашей сестрой. Мы удочерили её, и по большей части она нам нравилась, иногда мы даже любили её.

— Они разрабатывают план, как сделать её более… эффективной, — осторожно добавил Хендрикс.

— Значит, Вон кричит на неё.

Я привстала, приготовившись идти спасать её от Вона и его высокомерного, бесполезного поведения. Сегодня она уже достаточно натерпелась.

— Нет, это не так, — поспешно возразил Нельсон. — Она сама подошла к нему. Честно говоря, он пытается ей помочь. Клянусь, — закончил он со смешком.

Мы с Хейли успокоились, но лишь слегка. Лучше бы он помог ей, а то я сама надеру ему задницу. Постепенно все вернулись и либо приступили к ужину, либо закончили его. Когда вошла Тайлер, мы с Хейли вопросительно посмотрели на неё, но она уверенно улыбнулась нам, и мы расслабились.

Ночь спустилась на землю, и нам были розданы дежурные задания. Верные своему слову, мы с Хендриксом в списке не значились.

Когда Нельсон и Харрисон ушли к входной двери и все начали устраиваться на ночь, Хендрикс отвёл меня в угол комнаты. Мы были частично скрыты за столом, но всё ещё делили комнату со всеми остальными.

Он сотворил подушки из наших рюкзаков и притянул меня к себе. Я легла на спину рядом с ним, но этого было недостаточно. Он прижал меня к себе, провёл носом по моей шее, по щеке и нежно поцеловал мочку уха.

— Ты дорога мне, Риган, — прошептал он. — Гораздо больше, чем я могу тебе сказать.

Я не знала, что ответить, но наклонила голову и встретилась с ним взглядом. Он посмотрел на меня сверху вниз, и в свете походного фонаря я увидела свирепую искренность на его лице.

— Ты мне тоже дорог, — заверила я.

Его глаза потемнели ещё больше, хотя вряд ли это было возможно, а эмоции на лице стали глубже.

— Есть вещи, которые я предпочитаю не говорить тебе сегодня вечером, Риган, но я хочу, чтобы ты знала, что они есть.

Горло у меня сжалось, а рот отказывался работать. Я знала, о чём он говорит, я чувствовала невысказанные слова в глубине своего естества.

— И я собираюсь сказать их в ближайшее время.

Я кивнула. Только на это я и была способна.

— А ты не будешь сходить с ума, — приказал он дальше.

Я чуть не улыбнулась, но передумала. Я не хотела поощрять такое властное поведение. Поэтому я покачала головой, соглашаясь с ним, и его губы изогнулись в плутоватой улыбке.

— Спасибо, что предупредил, — поддразнила я его.

— Это будет твоим единственным предупреждением, — прошептал он мне на ухо.

Он прикусил мою мочку и покусывал её, пока я не начала извиваться и дышать тяжелее.

— А теперь поспи, — резко потребовал он.

У меня всё ещё кружилась голова, когда он перевернул меня на бок и крепко прижал к себе. Его руки обвились вокруг моих, как тиски, и мы немного поёрзали, пока нам обоим не стало удобно.

Я была измотана. День выдался тяжёлым. Но я всё ещё лежала без сна, наслаждаясь ощущением его твёрдого тела, прижатого к моему, и обещанием его слов, крутящихся в голове.

Часть меня была в ужасе от Хендрикса и от того, как глубоко он ко мне привязался. А другая часть не могла дождаться, когда же услышит о его чувствах, выраженных словами, которые я запомню навсегда.

Он был намного больше, чем я могла надеяться. И эта жизнь была бесконечно больше, чем я могла себе представить.

Жить было тяжело, и пугающе, и так ужасно. Но были и хорошие моменты. Великие мгновения и прекрасные люди, которые останутся со мной в вечности.

Сегодня я чуть не умерла. И даже не считая этого, сегодня был один из самых трудных боёв в моей жизни. Но, в конце концов, я засну с улыбкой на лице и надеждой в сердце.

И всё это было связано с парнем, заключившим меня в свои объятия, и его щедрой семьёй, которая безоговорочно приняла меня и Хейли. Я не знала такой любви, разве что от родителей. И я никогда не познавала ничего подобного тому, что чувствовал ко мне Хендрикс.

Трудно было бороться изо дня в день. Почти невозможно. Но это была борьба, от которой я никогда не откажусь. Бой, который я никогда не проиграю.

И, несмотря на все трудности и боль, я знала, что каждый день будет заканчиваться именно так.

И это делало каждую битву, каждый травмирующий момент, каждый день… стоящими того.

ЭПИЗОД 8: ГЛАВА 01

698 день после начала заражения

ТАЙЛЕР

Я закрыла глаза и нажала на курок. Бам. Бам. Бам.

Глаза я так и не открыла.

Я слишком боялась смотреть, слишком боялась увидеть повреждения или их отсутствие…

— Разве ты не хочешь посмотреть? — поинтересовался Вон с той же осторожностью в голосе.

— Нет, — быстро ответила я.

— На самом деле всё не так уж плохо, — удивлённо протянул он.

Удивление это хорошо. Удивление означало, что я, возможно, сделала что-то правильно.

Я открыла глаза и уставилась на импровизированную мишень у одной из внутренних стен сувенирного магазина, который мы называли своим домом с прошлой недели. Я даже не попала в неё. Ни разу. Последние три пули смешались с отверстиями других выстрелов, грубо очерчивая приклеенную к стене офисную бумагу с художественным произведением Хейли в виде фигуры зомби с огромными сиськами в натуральную величину. Она назвала её Зомби-Партон. Я сказала ей, чтобы она следила за своим языком, когда говорит о величайшей певице и образце для подражания всех времён, моей прекрасной Долли Партон.

Это была наша первая настоящая ссора. Очевидно, Хейли была абсолютным музыкальным снобом и однозначно не с Юга. Мне было интересно, насколько хорош её вкус, если она не уважает Долли.

Благослови её господь.

Хейли, а не Долли.

— Вон, я ни во что не попала!

— Я знаю, — сухо произнёс он. — Но ты должна была сама убедиться, насколько ты плоха.

Я наступила ему на ногу, и он взвыл от удивления.

— Ты вселил в меня надежду!

— Чёрт возьми, женщина! — он запрыгал на одной ноге, словно идиот. — Как больно!

— Хорошо, по крайней мере, хоть что-то я могу сделать правильно.

Я опустилась в кресло в конференц-зале и положила руки на стол, по-прежнему разглядывая мишень.

— Было бы лучше, если бы ты держала глаза открытыми, — прорычал Вон с крайним разочарованием.

— Ничего не могу поделать! Это громко. И это меня пугает! Что, если я раню кого-то, кого не хочу?

— Скорее, ты попадёшь не туда, куда хочешь, если будешь стрелять с закрытыми глазами!

Он сел рядом со мной и заговорил своим серьёзным голосом, тем, который все остальные, казалось, без проблем внимали.

— Тайлер, ты должна начать относиться к этому серьёзно. На карту поставлены жизни, в том числе и твоя. Прямо сейчас ты в опасности без оружия и определённо опасна, если вооружена. Если ты хотя бы не попытаешься научиться, я не смогу тебе помочь. И без моей помощи ты умрёшь. Или ещё хуже. И поскольку ты пошла на все эти хлопоты, чтобы сбежать из маленькой колонии своего отца, я знаю, что ты не хочешь умирать. Начни думать о том, что бы это значило для тебя, если бы ты умерла или была укушена. Подумай, что это значит для Миллера. Вставай. Направь своё оружие. И на этот раз держи свои чёртовы глаза открытыми.

Я застонала. В какой-то момент во время его речи я повернула голову и посмотрела на него, и тут он понял, что завладел моим вниманием. Он был прав, и это было самое неприятное.

Я не разделяла лёгкой покорности всех остальных по отношению к Вону, но это была не только его вина.

После побега от отца и брата, которые сделали своей ежедневной целью отстаивать своё господство во всех отношениях, сверхконтроль на меня больше не действовал. Я была свободолюбивой — и так было всегда. И хотя зомби несколько ограничивали меня в том, как я хотела жить своей жизнью, я была полна решимости не лишаться своих свобод снова.

Никогда больше. Я была одержима идеей никогда не подчиняться чьим-либо правилам до конца своей жизни.

Мы с Воном, вероятно, никогда не поладим именно по этой причине. И хотя я ценила усилия, которые он прилагал, чтобы я осталась в живых, по крайней мере, ради моего младшего брата, он раздражал меня до чёртиков.

— Научи меня, — взмолилась я.

Это было самое вежливое, что я могла сделать в данных обстоятельствах. А ведь моим манерам уделялось так много внимания при воспитании. В конце концов, я была из Арканзаса.

— Встань, — приказал Вон.

Затем он снова провёл меня через подготовку к выстрелу. Не менее тридцати раз он напомнил мне, чтобы я держала глаза открытыми, и в завершение бросил некое лишенное энтузиазма одобрение.

— Ты сильная, независимая женщина, Тайлер. Ты управляешь пистолетом, а не наоборот.

Я подавила циничный смешок и прицелилась в мишень перед собой. Я прицелилась, как учил меня Вон. Проверила предохранитель. Провела указательным пальцем по гладкому металлу спускового крючка и медленно выдохнула.

И тут же зажмурилась и запаниковала.

— Стой! — крикнул Вон.

И на этот раз я действительно послушала.

— Ты опять взялась за своё! Ты закрываешь глаза! Я не могу больше тратить патроны, Тайлер. Собери своё дерьмо и возьми себя в руки!

А потом я потеряла рассудок.

— Заткнись, Вон! — крикнула я в ответ. — Думаешь, я не могу быть выше этого? Думаешь, не могу повзрослеть, но при этом не гореть желанием учиться убивать? Я рада, что вы приспособились быть хладнокровными убийцами с тех самых пор, как первый зомби явил миру своё уродливое, искажённое лицо. Но я не ты. И я не хочу быть тобой! Я только что оставила позади жизнь, в которой мой папа ежедневно совершал бессмысленные убийства! Если я собираюсь опуститься до вашего уровня и убить кого-то, я хочу, чтобы это что-то значило! Я хочу, чтобы это стоило того, чтобы потерять свою душу!

Вон повернулся ко мне лицом. Он стоял между пистолетом, который я крепко сжимала в дрожащих ладонях, и мишенью на стене. Его глаза горели синим пламенем ярости и разочарования.

— Твоя жизнь, Тайлер! Твоя жизнь что-то значит! Борись за это!

Я мигом сдулась, словно весь воздух разом вышел из моих лёгких. Я бросила пистолет на стол, не заботясь о том, что он был снят с предохранителя, не заботясь о том, что я могла бы, наконец, попасть в цель так же легко, как и прострелить Вону коленную чашечку.

— Вот этого-то ты и не получишь! Это то, что ты отказываешься признать! Меня не волнует моя жизнь, Вон. Меня не волнуют ни живые, ни умирающие. Ничего из этого. Так что перестань использовать мою собственную жизнь в качестве стимула. Это явно не работает.

На глаза навернулись слёзы, и я отчаянно боролась, чтобы сдержать их. Я не проявлю перед ним слабости. Я не хотела показывать ему, как это меня расстроило.

Вон, казалось, был ошеломлён этим признанием. Он не сдвинулся с места и смотрел на меня так, словно я была с другой планеты. Он провёл руками по лицу, а потом по взъерошенным светлым волосам.

— А Миллер? — его голос был хриплым и скрипучим, и я едва могла вынести его уязвимость прямо сейчас.

Командующего, доминирующего Вона ненавидеть было гораздо легче, чем его поверженную жалкую версию.

— Что Миллер будет без тебя делать?

— Я не совсем чёрствая, — проворчала я. — Я понимаю, что он нуждается во мне. Но…

— Он не справится, — прорычал Вон, обрывая фразу «ему будет лучше без меня». — Даже не говори этого. Даже не думай об этом.

Что-то промелькнуло на его лице, и я была почти шокирована глубиной грубой боли, которую уловила в этот короткий миг. Но так же быстро, как она промелькнула, так и исчезла. Вон снова стал умным диктатором, которого я знала и ненавидела. И то почти сочувствие, которое, как мне казалось, я поймала, полностью исчезло.

Я беспомощно пожала плечами.

— Я не могу заставить себя учиться этому.

— Ты самый неприятный человек, которого я когда-либо встречал, ты знаешь это?

А потом он повернулся ко мне спиной и исчез.

Тренировка закончена.

Я выдохнула и обнаружила, что сижу. Я уставилась на дурацкую мишень и пистолет на столе. Я протянула руку и щёлкнула предохранителем, прежде чем взяться за ручку большим и указательным пальцами.

Пистолет был тяжёлым и холодным в моих пальцах. И да, он имел физический вес, но истинная тяжесть для меня исходила от возможностей, которыми обладало оружие.

Эта штука могла причинить кому-то боль, и не просто ранить, а убить.

Это был чертовски сложный выбор.

Очевидно, оружие было необходимостью в нашей кочевой жизни. Пожирателям нельзя было позволить жить больше, чем любому злому существу. Но как насчёт других жизней, которые эти пули могут изменить, разрушить… закончить?

Я закрыла глаза от ужасных воспоминаний двух последних лет и заставила себя дышать ровно. Встретившись с простодушным взглядом зомб-мишени, я вновь подумала о том, что эти люди, с которыми я сейчас была, упорно борющиеся за выживание так же долго, как и я, всё ещё не осознали истинных опасностей этого мира.

Зомби были катализатором грядущих перемен, глазурью на варварском, безумном торте, который был готов к подаче.

— Ты в порядке? — спросила Риган с порога.

Её длинные тёмные волосы были распущены и скрывали лицо настолько, что я едва могла различить тревожные морщинки у её глаз.

— Замечательно, — я устало улыбнулась ей и встала из-за стола.

— Он опять ведёт себя как осёл?

Она вошла в комнату и прислонилась плечом к открытой двери.

— Нет, это не он.

Она бросила на меня недоверчивый взгляд, и я почувствовала необходимость защищать его дальше.

— Честно говоря, нет. Вон просто пытается помочь.

— Значит, это ты? — весело рассмеялась она. — Оружие может быть… неудобным для использования вначале. Но становится легче. Чем больше ты тренируешься с ним, чем больше заставляешь себя использовать его, тем более привычным оно становится. Тебе просто нужно привыкнуть к мысли, что теперь ты плохой охотник на зомби, и ни у одного из них нет ни единого шанса против твоих безумных навыков.

Она пыталась поднять настроение, и это работало. Я рассмеялась и покачала головой.

— Ты права. Мне нужно сделать татуировку на лбу или что-то в этом роде. Тайлер Аллен — охотник на зомби, крутая задница, таланты, недоступные простым смертным.

— Вот именно! Возможно, у тебя даже появится песня.

— У тебя есть своя песня? — сухо спросила я.

— Эм, нет.

— Это нормально, если она у тебя есть, Риган. Я не собираюсь тебя осуждать.

Она фыркнула и покраснела. Войдя в комнату и прислонившись к стене, она прошептала:

— Иногда, и только иногда, когда мы осматриваем новое здание, у меня в голове крутится песня из «Миссия невыполнима», — она закрыла лицо руками и захихикала. — Ничего не могу поделать! Думаю, это помогает мне снять напряжение.

Я рассмеялась вместе с ней, едва не согнувшись пополам от её признания.

— Так вот почему ты горбишься?

Она взвизгнула и посмотрела на меня.

— Я не горблюсь!

Я превратила пальцы в мнимый пистолет, а затем начала красться по комнате, напевая песню в ритме «ду-ду-ду-ду-ду». Риган разразилась истерическим смехом и швырнула в меня ручкой.

— Я не должна была тебе этого говорить! — выдохнула она.

Но всё, что я могла сделать, это смеяться. Я откинулась на спинку стула, на котором сидела раньше, и обхватила руками живот, пытаясь сдержать хохот.

— Что тут смешного? — спросил Кинг, он и его брат Харрисон просунули головы в комнату.

— Личные песни, — объяснила я, махнув рукой. Я всё ещё смеялась, поэтому голос у меня был хриплый и с придыханием. — А у тебя она есть?

— Что значит, есть ли она у меня? — спросил Кинг. Мальчики вошли в комнату и подозрительно уставились на нас.

— Например, когда ты убиваешь Пожирателей, — объяснила Риган. — У тебя есть песня, которая звучит в голове?

— А у тебя какая? — спросил Харрисон.

— Ну, у меня её нет, но Риган поёт в голове песню из «Миссия невыполнима»!

Мне пришлось поторопиться, потому что в тот же момент Риган закричала:

— Не смей!

— Миссия невыполнима, да? — Харрисон рассмеялся. — Немного тщеславно, не так ли?

Она только закатила глаза, пока я давилась очередным приступом смеха.

— Так она у вас есть? — я подняла брови, глядя на мальчиков.

— Лично у меня её нет, — усмехнулся Харрисон, бросив на Кинга лукавый взгляд. — Но думаю, что у младшего братца есть. И, надеюсь, это не имеет никакого отношения к зомби.

Он похлопал Кинга по плечу и повернулся, решив выйти из комнаты. Через плечо он бросил:

— Лучшая-чика-лучшая-вау².

Мои глаза вылезли из орбит, и я сжала губы, чтобы не рассмеяться. Кинг покраснел, как свёкла, прямо у меня на глазах и резко втянул в себя воздух, а затем развернулся и бросился догонять своего брата. Мы с Риган давили смех ровно до того момента, как Кинг успел запрыгнуть на спину Харрисона в коридоре и отправить его лицом в стену.

Риган пинком захлопнула дверь конференц-зала прямо перед тем, как разразился горячий бой. Как только дверь закрылась, мы снова расхохотались, пока не явились Вон и Хендрикс, чтобы разогнать их, что только вызвало у нас новые приступы хихиканья.

— О, боже, — выдохнула я. — Это было весело!

— Кто-то в тебя влюбился, — пропела Риган, перестав хихикать.

— О, не начинай, — простонала я. — Это всё, что мне нужно.

— Только не разбивай ему сердце. Мне придётся убить тебя, если ты причинишь вред этому мальчику.

Она была совершенно серьёзна.

— Я бы никогда намеренно не причинила ему вреда! — я взвизгнула от намека, что буду мутить с пятнадцатилетним мальчишкой. — Кроме того, он и трёх слов мне не сказал.

Риган пригвоздила меня серьёзным взглядом, а потом красноречиво закончила:

— Ммм-хммм…

— Риган!

— Ладно-ладно, — вздохнула она. — Готова к ужину? Или тебе нужна помощь?

Она указала на мишень и стену покрытую пулями.

— Иди, — я пожала плечами. — Я собираюсь попробовать ещё раз, а ты должна пойти поесть.

— Я не возражаю.

Она сделала шаг ближе и выглядела поистине искренней. Но я должна была сама справиться с этим. Это был не совсем вопрос страха. Впрочем, нет, так оно и было. Но это был совсем иной вид страха, чем любой из этих ребят мог бы понять.

— Нет, иди. Приготовь себе ужин, — видя, что она полна решимости помочь мне в любом случае, я попробовала немного честности. — Если быть честной, Риган, мне нужно разобраться с этим в одиночку. Со мной всё будет в порядке, а ты иди.

Выражение её лица смягчилось, но в то же время взгляд загорелся любопытством. Но она послушалась. Она слегка улыбнулась мне и направилась обратно к двери.

— Я скажу Миллеру, где ты.

— А ты можешь проследить, чтобы он съел свой ужин? — крикнула я через плечо. — Не позволяй ему отдавать всю свою еду, иначе он начнёт терять сознание!

— Я займусь этим, — пообещала она и закрыла за собой дверь.

Я посмотрела на пистолет, который положила обратно на стол, и зарычала.

— Полагаю, остались только ты и я, да?

Мне потребовалось несколько минут, чтобы насладиться чистым блаженным одиночеством конференц-зала. Одиночество — это не то, что я когда-либо вновь буду считать само собой разумеющимся.

В Колонии у меня была не только почти полная свобода действий, и я могла делать всё, что хотела, до тех пор, пока не уходила за территорию, не выражала своего мнения или не проявляла какой-либо индивидуальности. У меня был свой собственный дом.

Конечно, он был рядом с домом моих родителей, но он был моим. Я приходила домой в пустоту, ложилась спать одна в настоящую постель, и каждый раз, когда мне нужно было воспользоваться дамской комнатой, я делала это совершенно одна. Даже если дамская комната была вырытой ямой на моём заднем дворе.

Теперь всё было совершенно иначе. И хотя, казалось бы, это ничем не могло быть лучше, но это было лучше.

Я знала, что это так, потому что, хотя у меня не было дома, куда я могла вернуться, или кровати, чтобы спать, моё безумное путешествие было борьбой за независимость. Я больше не ложилась спать одна. Я ложилась спать, окружённая со всех сторон грубыми людьми, которые часто плохо пахли. Но это была кровать, которая олицетворяла свободу. Это была кровать, которой я не боялась и где я не ожидала, что чересчур волосатый мужчина, вдвое старше меня, появится в ней только потому, что он может сделать то, что, по мнению моего отца, ему нужно. Я больше никогда не ходила в туалет одна. На самом деле, у меня теперь были приятели по походам в туалет, и мы прикрывали друг другу спины, а моя личная жизнь была разрушена. Но всё же я бы предпочла писать вместе с аудиторией, которая могла присмотреть за мной.

Я взяла пистолет и позволила руке постепенно привыкнуть к его весу, гладкому металлу и посадке.

Это был не первый пистолет, который я держала в руках.

И это был не первый раз, когда меня учили стрелять.

Но эти воспоминания, эти мысли, чувства, сожаления были похоронены глубоко в моём неумолимом сердце, и я не собиралась позволять им вырваться сегодня только потому, что это было немного похоже на дежа вю. И я не собиралась поддаваться тьме, которая постоянно нависала надо мной подобно грозовой туче.

Подняв голову, чтобы рассмотреть цель, я сделала шаг вперёд, пока не оказалась в нужной позиции. Мои ноги были широко расставлены, руки выпрямлены и крепки.

Я щёлкнула предохранителем и использовала крошечный прицел, чтобы выровнять свой выстрел. Я глубоко вдохнула, и вместе с дыханием нахлынул поток давящих воспоминаний, которые умоляли меня освободить их.

Я медленно выдохнула, позволяя им наполнить комнату вокруг меня — куда угодно, только прочь из моей головы.

Я колебалась ещё одно бесконечное мгновение, а затем нажала на спусковой крючок.

Мои глаза оставались открытыми, но вряд ли что-то видели, в то время как мои руки дёрнулись от небольшой отдачи, к которой я вовсе не была готова. Штукатурка и гипсокартон вырвались из того места, где пуля ударила в стену, и внизу зашуршала бумага.

Я опустила пистолет и долго, ничего не видя, смотрела на мишень, пока не взяла себя в руки. Когда я, наконец, снова смогла видеть, то застонала от облегчения, я действительно попала в цель!

Это была хорошая новость.

Плохая новость заключалась в том, что это была не самая важная часть зомби. Хотя я вроде как подрезала одну из огромных сисек, так что теперь она выглядела так, словно у неё был обвисший, плохо расположенный сосок.

Но я попала в цель.

Чувствуя, что на ближайшие несколько минут этого достаточно, я снова поставила пистолет на предохранитель и положила его на стол. Я отступила на несколько шагов и стала ждать.

Я смотрела на пистолет целых десять минут, прежде чем позволила себе поверить, что всё ещё ненавижу его так же сильно, если не больше, чем до того, как нажала на курок.

Мой отец был массовым убийцей. Мой старший брат пошёл по его стопам, ни разу не усомнившись в его моральных принципах и не задумавшись о том, каким злом это может обернуться для него.

Я была жертвой их слепого эгоизма и жадности, и я не хотела стать такой же, как они, просто на случай, если пристрастие убивать невинных во имя большего блага окажется генетическим дефектом, запускаемым триггером в виде настоящего спускового крючка.

Я вновь взяла пистолет и повторила процедуру. Во второй и третий раз мне было легче держать глаза открытыми, но я не была хорошим стрелком.

Я представила, как Хейли и Риган впервые держат в руках оружие. Может быть, они были похожи на моего папу и брата и сразу знали, что с этим делать, только они не стали душераздирающими тиранами после своего первого убийства.

Я родилась и выросла для местных театров и парадов. Когда я стала королевой бала в выпускном классе средней школы, мама гордилась мной больше чем когда-либо.

Я знала, что это не оправдание. Я знала, что другие девочки были такими же защищёнными и наивными, как и я. Может быть, даже больше, по крайней мере, я видела, как мой отец убил лошадь или две в последние годы. И может быть, если бы не отношения с Логаном…

Я снова нажала на курок, прежде чем успела закончить эту мысль. На этот раз я ранила бедную Зомби-Долли прямо в промежность.

Я была ужасным стрелком.

Я решила больше не тратить патроны и покончить с этим. Я знала, что Вон был, по крайней мере, прав. Несмотря на то, что мы, казалось бы, удачно пополнили наш арсенал за последнюю неделю, мне не терпелось вернуться в дорогу.

И любой идиот знал, что в нашем мире не бывает слишком много пуль.

Я убедилась, что пистолет на предохранителе, и оставила его на столе в конференц-зале. Я вытерла руки о джинсы, чувствуя иррациональное желание пойти и тщательно их вымыть. Чего бы я только не отдала в тот момент за пенящееся мыло и обжигающе горячую воду! Антибактериальное мыло и бутилированная вода просто никак не помогали. Особенно когда я не могла позволить себе тратить ни то, ни другое.

Я нашла всех остальных в мастерской, склонившихся над печёными бобами и консервированными персиками.

За время нашего пребывания здесь мы не только нашли оружие и боеприпасы, но и совершили налёт на два продуктовых магазина, три бензоколонки и «Волмарт». Ни одно из этих мест не обошлось без большого риска, но каким-то образом нам удалось отбить их и сохранить всем жизнь.

Не благодаря мне.

Мы медленно накапливали припасы и оружие. Неудивительно, что мы решили так долго оставаться на одном месте, когда здесь было так много всего, что можно было взять. Вон часто обсуждал со всеми, стоит ли пробыть здесь ещё или пора отправиться в дорогу.

Казалось, все были удивлены, что наш временный дом так долго оставался нетронутым.

Насколько я поняла, все ребята до сих пор избегали больших городов, подобных этому. Я не совсем понимала почему. Они были невероятно малонаселёнными или люди ушли под землю, потому что я не видела ни одной живой души за пределами нашей группы с тех пор, как компания байкеров спасла нас, когда фургон сломался. И из-за того, что город был таким огромным, Пожиратели не склонны были собираться вместе. За исключением тех мест, где в какой-то момент произошло массовое кровопролитие, обычно они держались особняком.

Но опять же, все они были относительно молодыми превращёнными зомби.

Я не видела красноглазых передержанных старичков с нашей первой остановки у оружейного склада.

Они, вероятно, уходили в месте, где действительно могли найти еду, но это было немного странно.

Я скользнула на стул, который уже занимал Миллер, и обняла его. И совсем не обрадовалась, увидев, что перед ним нет никакой еды, в то время как все остальные продолжали копаться в своих тарелках.

— Где твоя еда? — спросила я тихим голосом, стараясь не смущать его.

На самом деле он был не из тех, кого легко смутить. До апокалипсиса и даже большую часть времени после до того момента, пока мой отец не начал его избивать, а брат унижать, он общительным, раскрепощенным и очень заводным. Но с тех пор, как мы присоединились к Паркерам и компании, он стал очень чувствительным. Я надеялась, что это как-то связано с желанием проявить себя или брать пример со старших парней, но не могла сказать точно, потому что он больше не говорил со мной об этом.

— Я уже всё съел.

Он небрежно пожал плечами, но его предательские глаза метнулись к Пейдж.

— Лжец, — фыркнула я.

Я поймала взгляд Риган и уставилась на неё, взмахом руки указав на пустое место на столе перед Миллером, но она только сжала губы и ответила большими щенячьими глазами.

— Я не был настолько голоден, — снова попытался соврать Миллер.

Причем, соврать мне!

Как будто это вообще возможно.

— Перестань врать, Миллер Дейл, — прорычала я. — Ты должен поесть!

Он покраснел от моего упрёка и вскочил со стула, на котором мы сидели.

— Прекрати, Тайлер. Ты мне не мама! Отвали!

Он зашагал прочь, даже не оглянувшись на меня. Толкнул дверь, позволив ей захлопнуться за собой. Я прикусила язык, желая немедленно сделать ему выговор и одновременно извиниться перед комнатой за его поведение.

И тогда я почувствовала себя самой большой идиоткой. Именно этого я и пыталась избежать. Я выпятила нижнюю губу и глубоко выдохнула через неё, отбрасывая тёмные волосы с лица. Наконец, я обратилась к комнате со словами:

— Думаю, я не совсем хорошо справляюсь с этим.

Это вызвало несколько тихих смешков, но внимание большинства было сосредоточено на еде.

— Тайлер, ты злишься на меня? — спросила Пейдж своим милым кукольным голоском.

— О нет, душистый горошек, я ни на кого не сержусь! Я просто хочу убедиться, что Миллер ест свою еду, чтобы он мог продолжать расти большим и сильным.

— Значит, ты не злишься, что я взяла у него еду? — прошептала она, прикрыв рот рукой, чтобы мальчики не услышали.

— Ты её взяла? Или это он тебе её дал? — осторожно спросила я.

Ей было всего восемь, но, чёрт возьми, эта девочка была умна для своего возраста. Особенно учитывая, что до сих пор она воспитывалась, охотясь на зомби — или наоборот — а не в школьном классе.

Глаза Пейдж расширились, а затем выражение её лица стало понимающим.

— Он дал её мне.

— Ну, вот и всё, дорогая. Ты не виновата, это всё Миллер. И на самом деле я не злюсь на него, так что тебе не о чем беспокоиться, дорогая.

Я улыбнулась ей, а затем принялась за свою порцию сегодняшнего ужина в каменной чаше, сделанной из гладкого синего хрусталя внутри и грубого серого камня снаружи.

Таково было преимущество использования сувенирного магазина в качестве убежища. Большинство предметов были безделушками или слишком тяжёлыми и громоздкими для перемещения и бесполезными для нашего дела. Но некоторые из них стали отличными тарелками. Как эта, например. Она была довольно красивой, но вряд ли сошла бы за практичную. Скорее это был предмет декора на журнальном или торцевом столике.

И она была тяжёлой!

Я вгрызлась в свой ужин и наслаждалась вкусом каждого кусочка. Я никогда не вернусь в Колонию, никогда. На самом деле им придётся тащить моё мёртвое, безжизненное, холодное, наполненное личинками тело обратно, если им хоть раз в голову пришло, что я пойду добровольно. Но там была хорошая еда. Возможность три раза в день плотно питаться и вдоволь набивать желудок.

Это было частью фермерской инициативы, которую начал мой отец. Не то чтобы эти люди нуждались в большем стимуле, чтобы продолжать выращивать овощи или разводить скот, мы были сообществом фермеров до того, как всё пошло к чёрту. Но поначалу заниматься этим было трудно.

Теперь, два года спустя, казалось, что в запасах хранилось бесконечное количество семян и столько животных, что можно было не только их откармливать, но и использовать для еды.

Все это заставляло меня нервничать, заставляло меня дрожать. Мой отец откармливал столько людей, сколько мог, для того, чтобы можно было легко подчинить их. Он успокаивал их. Делал их жизнь комфортной. Опасность захваченного зомби мира всё ещё существовала, но только в тех случаях, когда — и если — ему это было нужно.

Интересно, поймут ли эти люди, что отдали свою свободу за тёплую постель и приличную еду?

Я почти надеялась, что они этого не сделают. Ради их же блага.

Эти люди, те, с кем я была сейчас… Риган, Хейли, Паркеры — вот что должно было произойти после падения цивилизации. Они стали тем, кем каждый должен был стремиться стать. Но вместо этого выжившие позволяли страху управлять их жизнями, а отчаянному желанию жить — контролировать их поведение.

Не каждый человек, которого убивал мой отец, был хорошим. Я видела множество людей, которые заслуживали, по крайней мере, того, чтобы быть запертыми только потому, что они забыли, каково это — быть порядочным человеком. Мужчины, которые относились к женщинам как к собственности, или детям, как будто они были одноразовыми. Мужчины, которые жаждали богатства и власти почти так же сильно, как мужчины в моей семье.

Но чего они не получили, чего никто из них не получил, так это того, что быть человеком больше не было правом — это была привилегия. Наши права и свободы были отняты, сначала инфекцией, затем существами, готовыми на всё, чтобы изменить нас, и, наконец, людьми, подобными моему папе, которые хотели сожрать любое место власти, готовое к захвату.

Я не могла позволить себе слишком привязаться к Риган или Хейли, и особенно к Пейдж или её братьям. У меня был план. Но я останусь с ними столько, сколько потребуется, чтобы уехать как можно дальше. Я не могла выжить в одиночку, но я могла учиться у них. Миллер мог бы поучиться у них. А потом, когда придёт время, мы исчезнем в ночи и отправимся в наше собственное приключение.

— Ты сильно задумалась? — прокомментировала Хейли с другого конца стола.

Нельсон обнимал её за плечи и тоже внимательно смотрел на меня.

— Ты всё ещё расстроена, потому что узнала, что Долли Партон, на самом деле, не была величайшей когда-либо жившей певицей?

Я улыбнулась, прежде чем смогла остановить себя, и встала из-за стола.

— Просто думаю о Миллере, — призналась я. — Наверное, мне стоит пойти и найти его.

Я отошла от стола, радуясь, что сегодня не моя очередь мыть посуду, и направилась к выходу. Однако я не могла не бросить через плечо фразу в защиту Долли, зная, что последнее слово останется за мной.

— И ты права насчёт Долли. Она была гораздо больше, чем просто певицей. Она была образцом для подражания, иконой, дивой высочайшего калибра, и самое главное, Хейли Гейбл, она была живой легендой. И теперь, да помилует Господь её душу, величайшее воспоминание, которое Америка когда-либо могла лелеять.

Я распахнула дверь и проскользнула в неё, подавляя смешок, в то время как Хейли бросила:

— Ты же знаешь, что твоя одержимость ею противоестественна! Я собираюсь проверить тебя на следы укусов!

ЭПИЗОД 8: ГЛАВА 02

— Ты собираешься ненавидеть меня вечно? — спросила я Миллера, опустившись рядом с ним на небольшой участок у стены.

Он пробрался в переднюю часть сувенирного магазина, где было темно и полно мусора. Обычно мы старались держаться группой в задней части, где не было окон, и единственной дверью был забаррикадированный пожарный выход, который открывался только изнутри. Вход в магазин обычно охраняли двое, хотя сейчас там было пусто.

— Да, — надулся он.

Я посмотрела на своего младшего брата и восхитилась его профилем. Он был уже не столько ребёнком, сколько юношей. Его лицо всё ещё оставалось мальчишеским, но челюсть была сильной, а глаза мудрыми. Его тело было худым и мускулистым в результате нашего тяжёлого образа жизни, потому что даже если мы были избалованы в Колонии, это всё равно была тяжёлая работа. Его ладони были больше моего лица. Он будет высоким. Может быть, даже выше Кейна.

И он ожесточился из-за той жизни, которую мы прожили. У меня были шрамы, запрятанные столь глубоко, как костный мозг. Но я не хотела этого для Миллера. Я не хотела, чтобы его погубил ужас нашего прошлого или неуверенность в нашем будущем.

— Мне очень жаль, Милл. Правда, жаль. Я просто беспокоюсь о тебе.

Он резко повернул голову, чтобы ответить что-то язвительное, но я быстро продолжила:

— Ты растёшь. Серьёзно, ты скоро станешь гигантом. Я просто хочу, чтобы ты ел. Все здесь усердно трудятся, усерднее, чем когда-либо прежде, чтобы обеспечить всех достаточным количеством пищи. Если ты не ешь… это всё равно, что сказать, что наша тяжёлая работа, тяжёлая работа Вона и Хендрикса недостаточно хороша.

Это, вероятно, было немного коварно. Но отчаянные времена и всё такое.

Он задумался, а затем медленно кивнул. Когда его тёмные глаза снова встретились с моими, они были полны беспокойства…

— Просто… Я не хочу чувствовать себя обузой. Я не хочу, чтобы им пришлось много работать из-за нас, Тай. Я хочу помогать сам.

И тут всё стало ясно. Я понимала его страх, неуверенность в том, что Вон просто решит высадить нас где-нибудь в глуши и уехать в закат, в то время как нам с Миллером останется жить ещё целых четыре минуты. Но проведя с ними последние две недели, я уже сомневалась, что они способны на такую жестокость.

При всех своих недостатках Вон, казалось, больше всего заботился о том, чтобы мы все были в безопасности, даже Миллер и я.

— Ты помогаешь, — заверила я его. — Тебе не о чем беспокоиться, братишка. Я тебе обещаю.

— А как же ты?

Вот, дерьмо.

— Вон не бросит меня. Мы ссоримся, но в глубине души я ему нравлюсь.

— Тайлер, ты никому не нравишься, — заметил Миллер.

Я знала, что он был прав, но его слова всё же жалили. Я была чёрствой ведьмой и знала это лучше, чем кто-либо. Моя цель в жизни, по крайней мере, в последние два года, состояла в том, чтобы держать людей на расстоянии, и я преуспевала в этом в полной мере. И всё же мне было больно слышать, как мой брат так легкомысленно обронил эту фразу. Я чувствовала себя иррационально нуждающейся в защите.

— Я им здесь нравлюсь.

При виде его недоверчивого взгляда я по-настоящему обиделась.

— Я им нравлюсь, Миллер! Прекрати!

— Как скажешь, — простонал он.

Я фыркнула и толкнула его в плечо. Маленькое отродье.

— Так и есть, Миллер Дейл. И даже если бы они этого не признали, это не значит, что они действительно ненавидят меня или что-то в этом роде. Мы в безопасности, пока остаёмся с Паркерами, ясно?

— Я знаю это, Тайлер.

Он казался более взволнованным, чем когда-либо, и я задалась вопросом, помогаю ли я или причиняю боль.

— Я серьёзно, мы действительно в безопасности.

— Ты можешь просто попытаться поладить с ними?

Его голос звучал так искренне, а глаза были большими и умоляющими. Как я могла ему отказать?

Я глубоко раздражённо вздохнула. Он собирался добавить мне седых волос. Но было приятно видеть, что он снова о чём-то заботится. Было приятно наблюдать, как он снова смотрит на людей, особенно когда эти люди были достойны внимания моего младшего брата.

И я не могла позаботиться о нём сама.

В этом я была уверена.

— Конечно, Милл, я постараюсь.

Я искренне улыбнулась, давая ему понять, что говорю серьёзно.

Он всё ещё выглядел неуверенным, пока Вон не оттолкнулся от тёмного дверного проёма и не шагнул в лунный свет, который проникал в комнату через щели в досках. Я и не подозревала, что он слушает. Я покраснела, как пожарная машина, учитывая характер нашего разговора, и отчаянно попыталась просочиться сквозь пол, но это не сработало.

— Миллер, — Вон подошёл к нам и присел на корточки, чтобы посмотреть ему в глаза. — Мы с Тайлер иногда ссоримся, но мы оба заботимся друг о друге. Вы с ней можете оставаться с нами столько, сколько захотите. Если вы когда-нибудь и уйдёте, то только потому, что вы этого сами захотите, а не потому, что мы этого хотим. Тебе не о чем беспокоиться, хорошо?

Миллер беспокойно поёрзал, но выдержал взгляд Вона, этому учил его мой отец: никогда не отводи взгляда, никогда не сдавайся первым, как бы тебе ни было страшно.

— Хорошо, — наконец ответил он.

Я могла сказать, что он всё ещё не совсем верил ему, но он дал Вону тот ответ, который хотел.

— Пейдж ищет тебя, — непринуждённо сказал Вон.

Он наклонил голову в сторону задней части здания, и Миллер немедленно встал.

— И ещё кое-что осталось после ужина, если ты всё ещё голоден. Все остальные сыты, так что ты можешь просто выбросить остатки, если не собираешься есть.

Миллер не смог скрыть огонька в глазах при упоминании о еде. Он посмотрел на меня в поисках дополнительной поддержки, а когда нашёл её, тут же удалился. Он был очень хорошим парнем.

Трудно сказать, каким бы он был, если бы не случился этот конец света. Он ни в коем случае не был избалован, когда это ещё было возможным в жизни, но ему было хорошо. Мы все были такими. Он определённо проявлял признаки всего этого отвратительного подросткового максимализма и не всегда ладил с отцом, но потом зомби стали реальной угрозой, и его жизнь полностью перевернулась с ног на голову. Он внезапно стал выходом для гнева отца и растущего разочарования. Он был разочарованием для обоих моих родителей, потому что у него не было ни амбиций захватить мир, ни естественной склонности мучить и убивать всё живое. Он стал жёстким, мудрым и неумолимым. Мне была ненавистна мысль о том, что его душа была испорчена, в то время как его жизнь превратилась в руины.

Но трудно было жить иначе.

Пока мы не встретили этих людей. До тех пор, пока у него не появились мужчины, на которых он может смотреть снизу вверх, женщины, которые заботятся о том, что для него лучше, и относятся к нему с уважением и любовью, и маленькая девочка, которая каким-то образом смягчает его жёсткие черты и заставляет его снова улыбнуться. Пейдж была милой девчушкой, но её воздействие на моего брата было не чем иным, как чудом. И хотя я считала, что большая часть его щедрости и чрезмерной опеки проистекает из его желания подражать Вону, Хендриксу и Нельсону, я знала, что эти двое детей развили прочную дружбу.

Миллер исчез, в его шагах снова появилась прыть, а мы с Воном остались одни. С минуту он посидел, откинувшись на корточки, его глаза были напряжёнными и проницательными даже в темноте. Что-то было у него на уме.

Прежде чем он успел начать выдавать мне то, с чем пришёл, я сказала:

— Ему нужно больше есть. Я беспокоилась о нём.

Вон на мгновение задумался, потом повернулся и сел на пол, так что теперь мы сидели рядом.

— Он ещё не научился всё уравновешивать. Он хочет помочь и внести свой вклад, но он не понимает, что для этого он должен сначала позаботиться о себе.

— Ну, я уверена, что если бы вы захотели научить его, он бы с удовольствием учился у вас. Он уже давно не мог никем восхищаться, а ты, похоже, тот парень, которого он выбрал для поклонения в качестве своего героя.

Я откинула голову к стене и попыталась разглядеть потолок наверху, но было слишком темно. Мне не очень понравились эти слова, ведь что бы я ни сказала Миллеру, Вон определённо не был моим любимым человеком.

— Я работаю над этим. Он хороший парень, — просто ответил он.

Мы посидели в дружеском молчании несколько минут, прежде чем Вон сказал:

— Мы повели себя немного как папа с мамой, не так ли?

— Что вы имеешь в виду? — спросила я, а моё сердце бешено забилось.

Мне совсем не нравилась эта аналогия, куда бы она ни вела.

— Ну, знаешь, «Не волнуйся, Миллер, если мама и папа ссорятся, это не значит, что мы тебя не любим», — Вон понизил голос и обнял меня, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

Смех вырвался раньше, чем я успела его остановить.

— Мы бы отлично справились с внеклассными занятиями.

— Думаю, что это и есть наша проблема, — медленно произнёс Вон, как будто я должна была знать, о чём он говорит. Когда я не ответила, он попытался объяснить: — Я хочу сказать, почему нам так неудобно друг с другом. Мы боимся стать такими.

— Стать кем, Вон?

У меня было такое чувство, будто я догадываюсь, к чему он клонит, и мне это не нравилось.

— Парой.

— О, господи! Мы беседуем, и ты резко решил сменить тему? Твои разговорные навыки нуждаются в серьёзной работе, приятель.

— Господи, Тайлер. Я пытаюсь! — голос Вона звучал так же раздражённо, как и мой.

— Извини, но я так боюсь влюбиться в тебя, что, кажется, не помню, как себя вести.

Ладно, может быть, это было немного грубо, но этот парень был слишком самонадеян, если он ожидал, что я брошусь на него только потому, что он оказался единственным свободным парнем в округе.

— Хорошо, ты упускаешь главное. Я знаю, что ты не интересуешься мной. И ты знаешь, что не интересуешь меня. Я хочу сказать, что, по-моему, мы оба чувствуем это давление, чтобы стать парой, и это мешает потенциальной дружбе.

Я провела рукой по спутанным волосам и посмотрела Вону прямо в глаза. В этой части магазина было темно и тихо. Улицы снаружи были пугающе тихими, особенно когда я всё ещё ожидала услышать звуки городского трафика или прохожих. Но ничего этого не было, только мёртвая тишина пустого, кишащего зомби города.

— Вон, мне жаль, что ты испытываешь давление, но поверь мне, когда я говорю, что нет никакой опасности, что я когда-нибудь влюблюсь в тебя. Я не совсем понимаю, откуда это давление, но это не я. И если ты когда-нибудь чувствовал, что это исходит от меня… тогда я не знаю, что тебе сказать. Это не я играю с тобой в какую-то игру. Я сама по себе. Мы не всегда ладим, но не потому, что между нами существует скрытое сексуальное напряжение. Это не так. Я не могу этого объяснить. Хотя, если ты думал, что это потому, что я была влюблена в тебя всё это время, или ожидала стать твоей невестой или что-то ещё, что могло бы объяснить…

— Я никогда так не думал, — вмешался в мою тираду Вон, видимо больше не в силах выдержать ещё одну секунду. — Послушай, это никогда не была ты. Я никогда не чувствовал ничего с твоей стороны. Я просто подумал, что, может быть, ты чувствуешь то же, что и я. Когда Риган и Хейли присоединились к нашей группе, сложилось впечатление, что мои братья заявили на них права в считанные секунды. Я даже не успел взглянуть на Риган, как Хендрикс положил глаз на неё. А твой брат был ещё хуже. Эм, Кейн, а не Миллер. Я просто… Я знаю, что теперь всё по-другому. Знаю, что пары возникают раньше, потому что позже может и не быть. И что мы боремся за то, чтобы снова стать цивилизацией, что любовь — это огромный маркер того, что делает нас людьми. Но я верю, что есть нечто большее, чем просто взаимная выгода от того, что два одиноких человека оказались в одном месте в одно и то же время, — Вон вздохнул. — Я не хотел тебя обидеть, Тайлер. Я пытался заверить тебя, что ты в безопасности от меня.

Он улыбнулся мне, и я возненавидела, что начала немного расслабляться.

— Ты хочешь сказать, что не приударял за Риган с самого начала?

Его улыбка дрогнула ровно настолько, чтобы я поняла, что попала в цель, даже если она была ниже пояса.

— Это другое.

— Что это значит?

— Риган, — он пожал плечами. — Она совсем другая.

— Что с этой девушкой не так, а?

Я сама влюбились в Риган так же сильно, в платоническом смысле, и была не против пережить революцию нежити в качестве её друга. А если серьёзно, то, что было с этими ребятами? Любой, кто видел Хендрикса с Риган, мог понять, насколько этот парень без ума от неё. А Кейн был ещё хуже. Хотя я знала, что он пытался сделать то же самое с несколькими девушками до Риган, но ни одна из них не побывала в её ситуации, он был чертовски одержим идеей сделать эту девушку своим трофеем. И Вон тоже. По правде говоря, я ожидала от Вона большего. Он был непринуждённым, а не собственническим типом. Этот разговор со мной, я искренне верила, что он разделил бы его с любой девушкой, которая была в моём положении. Просто потому, что он был не из тех парней, которые заводят девчонок, и не из тех, кто прыгает во что-то с головой, не зная точно, во что он ныряет.

— Она… я не знаю, Тайлер. Она совсем другая. И не только потому, что она умеет защищаться и умеет драться. Она просто та девушка, у которой есть всё. Она великолепна, независима, но сначала делает то, что лучше для всех остальных. Она…

— Ладно, я поняла, — простонала я.

На самом деле я не ожидала полного перечисления всех её качеств, но было приятно знать, что мне явно не хватает всего этого. Он каким-то образом умудрился задеть мою гордость сразу после того, как я сказала ему, что не хочу его.

— Должно быть, это отстой быть рядом с этой идеальной девушкой каждый день, зная, что она выбрала твоего брата.

На самом деле я была искренна, но понимала, как сопливо это прозвучало.

Вон поморщился, но был достаточно хорош, чтобы ответить:

— На самом деле, всё не так плохо. Мы легко подружились, и хотя я знаю, что из этого могло бы что-то выйти, если бы мы были в нормальных обстоятельствах, я понял, насколько осознанно мой брат хотел быть с ней. Какое-то время я думал, что мы с Хендриксом переждём, посмотрим, на что она решится со временем. Вообще она не очень-то торопилась выбирать, но потом наши обстоятельства изменились, и Хендрикс оказался первым. Сначала мне было немного горько, но думаю, что это сработало к лучшему. Хендрикс действительно счастлив, а он не тот человек, который когда-либо… был счастлив. И Риган, кажется, тоже счастлива, хотя я думаю, что Хендрикс немного пугает её. Я пытаюсь сказать, что нам с Риган не суждено было быть вместе. И теперь меня это вполне устраивает.

— Не суждено быть вместе? Думаешь, это навсегда? Что, если у них с Хендриксом ничего не получится?

Я всё равно не была уверена, что верю ему. Я заметила, как он наблюдает за ней и смотрит на неё. Парень был полностью сражён.

— Я не смогу этого сделать. Не говоря уже о том, что странно встречаться с бывшей своего брата. Между братьями существует кодекс и, в конце концов, моя семья — это самое важное в моей жизни.

— Хм, — произнесла я, потому что, честно говоря, не могла этого понять.

Если моя семья и была когда-то самой важной вещью в моей жизни, то это было очень давно. Кроме Миллера.

— Так каковы же были обстоятельства? Те, что ускорили процесс сближения?

Вон невесело рассмеялся:

— Твой брат. Или, точнее, весь опыт Колонии. Ну, ты же там была. Риган вырвалась и бросилась прямо в объятия моего брата.

— Чёрт возьми, для тебя это полный отстой.

Он ткнул меня локтем в рёбра.

— Ты, наверное, самый понимающий и чувствительный человек из всех, кого я знаю, — протянул он.

— Извини, — хихикнула я. — Я никогда не отличалась сочувствием.

— Шокирует.

— Но я серьёзно. Прошу прощения. Кейн всегда был мудаком класса А, но то, что он хотел провернуть с Риган, выходило за рамки его обычного репертуара сумасшедшего. Ладно, это не совсем так. Но что касается женщин. Она стала исключением из его обычно низких стандартов. Я прекрасно понимаю, почему она бросилась прямо в объятия порядочного человека.

— А ты? — спросил Вон, переводя тему, вероятно, отбрасывая болезненные воспоминания. — Почему ты не готова к знакомствам во время зомби-апокалипсиса?

— Кроме того, что я уважаю себя?

— Ауч.

— Эй, послушай, я хотя бы не выкладываю список, кем ты не являешься, — заметила я, стараясь, чтобы это прозвучало как шутка.

Но потерпела неудачу.

Вон опустил подбородок на грудь и встряхнул лохматыми волосами.

— Хорошо, я понимаю твою точку зрения. Но я, честно говоря, не говорил, что ты не такая. Я просто рассказывал тебе, что привлекло меня в Риган изначально. Это не имело никакого отношения к тебе лично.

Моё эго немного воспрянуло, и я сказала:

— Я могу сказать то же самое. С тобой всё в порядке… или… — это прозвучало просто плохо, поэтому я прочистила горло и попыталась снова. — Я пытаюсь сказать, что это не имеет к тебе никакого отношения. Я влюблена в другого.

— Ты влюблена? — его голос прозвучал так потрясённо и недоверчиво, что я чуть не рассмеялась.

— Да.

— Ничего себе.

Вона поднял голову и встретился со мной взглядом. Я предположила, что он пытается понять, говорю ли я правду или нет, потому что его тёмно-синие глаза глубоко заглянули в мои, как будто искали что-то.

— Я просто не ожидал этого. Ты кажешься такой…

— Что? Ты думаешь, я не способна любить? — прошипела я.

— Эй, притормози, я хотел сказать «закрытой». Вокруг тебя огромная стена, и я лично установил, что невозможно пройти через твою защиту. Всё, что я имел в виду, это то, что хотел бы встретиться с человеком, который может это сделать.

Сквозь его короткую бородку я увидела вкрадчивую улыбку и снова почувствовала, что смягчаюсь.

Ладно, он был очарователен. Я могла это признать.

Он почувствовал, когда я договорилась со своей внутренней сукой, и надавил:

— Так ты оставила его в Колонии? Или он был откуда-то ещё?

А потом грянула ледяная реальность, и я выпалила правду, как делала всякий раз, когда кто-то спрашивал меня, где Логан.

— Он мёртв.

Вон резко втянул в себя воздух, а затем, заикаясь, произнёс несколько неопределённых звуков, прежде чем снова замолчал.

— Извини, я не должна была вываливать это на тебя, — поспешила я извиниться.

Мне было ужасно неприятно говорить об этом, если уж на то пошло, я никогда не говорила об этом. Вернувшись домой, мой папа был более чем счастлив позволить этой правде остаться похороненной в прошлом, где он в прямом смысле похоронил её. Но Вон был вторым человеком, которому я рассказала об этом, и мои слова и чувства всё ещё были слишком сильными и неловкими.

— Нет, всё в порядке, — заверил он меня. — Я просто не ожидал этого. Я бы никогда не стал дразнить тебя, если бы знал.

— Я знаю, — прошептала я. — Просто я всё ещё привыкаю делиться этим с людьми. Дома мне не разрешали об этом говорить. Но я знаю, что это неловко. Просто, я также знаю, что мы все потеряли людей, которых любили. Так что, в любом случае, я не знаю, что я пытаюсь сказать.

Теперь уже я начала запинаться.

— Так это был Пожиратель? — осторожно спросил он.

— Нет.

— Извини, если ты не хочешь говорить об этом, я не должен…

— Это был мой отец, — признание сорвалось с моих губ точно так же, как и с Риган.

Я не привыкла говорить не только о Логане, но и о своём отце. Вернувшись в Колонию, я ни разу не произнесла ни слова против отца. Если бы я это сделала, последствия были бы болезненными и душераздирающими. Мой отец узнавал всё, абсолютно всё. И тогда он знал, как превратить твою жизнь в ад, чтобы отомстить тебе. Мы с Миллером не раз становились жертвами его реформ.

Вон ничего не сказал и не попытался снова прервать. Он просто ждал, пока я приду к согласию с тем, что и как много я собираюсь ему рассказать.

— Мы с Логаном были влюблены друг в друга с детства. Мы выросли вместе, влюбились друг в друга ещё до того, как узнали, что такое любовь. Он был моим первым поцелуем, моим первым парнем, моим первым, ну, одним словом, всем. Мы всегда планировали пожениться и вместе сбежать в большой город или ещё куда-нибудь. На самом деле не имело значения, где мы бы оказались, мы просто хотели быть вместе и убраться подальше от Кастер Спрингс. Так назывался наш маленький городок до того, как он стал Колонией, — я прочистила горло и сосредоточилась на важных деталях. — Как бы то ни было, вместо того чтобы сразу поступить в колледж, мы целый год работали дома, а потом собирались пожениться и вместе поступить в колледж. Он работал на моего папу, а у меня была хорошая работа в администрации школы. Это было немного, но мы были так молоды, что видели только надежду и возможности.

Я умолкла. Мне надо было справиться со своими эмоциями, и Вон заполнил пробелы.

— А потом началась инфекция.

— Да, — я позволила слову сорваться с губ и подтянула колени к груди, чтобы обнять их. — К нам она пришла не сразу. Я помню, как смотрела новости и видела, как рушатся целые города. А мы были всего лишь маленьким городком в Арканзасе, на который никто не обращал внимания.

— Отец сразу же начал заниматься организацией. И люди послушали, Логан прислушался. Мы остались там, потому что у нас не было другого выбора, но также и потому, что мы не думали, что он нам потребуется. К тому времени, как первые Пожиратели забрели в Кастер Спрингс, мы были более чем готовы. Затем контакт с внешним миром прекратился, перестали поступать еда, газ, одежда… связь оборвалась повсюду. Ну, ты знаешь, что произошло. И вот мы оказались в ловушке в этом городе. Люди стали слушать папу, как будто он имел ответ на всё. А он начал верить, что так и было.

— Ситуация продолжала ухудшаться, поскольку люди давали моему папе всё больше и больше контроля над каждым из своих решений. Он сформировал свою полицию, установил патрули, построил баррикады и заборы. И вот однажды ночью один из патрульных мальчишек заснул и пропустил мимо себя Пожирателя. Он забрёл в город и укусил человека по имени Мак Хенсли. Вот тогда-то всё и изменилось. Мой папа решил, что мальчик, который заснул, должен быть наказан. И город согласился с ним, все были изрядно раздосадованы случившимся. До заражения Мак был дьяконом в баптистской церкви. Он был тем парнем, на которого все смотрели и уважали, а потом он за несколько часов превратился из учителя воскресной школы в человека, который хочет есть людей. Это было очень тяжело для всех нас. И всё же я знала, что нам повезло. Нам повезло, что у нас была только одна жертва, когда вся остальная Америка горела. Как бы то ни было, большинство людей дало моему отцу право наказать ребёнка — его звали Айзек Кроу. Ему было всего восемнадцать. Всего на год младше меня. Логан играл с ним в футбол, — я сделала паузу, обдумывая, как это всё ещё потрясало меня, всё ещё разрушало.

В конце концов, я вернулась к рассказу:

— Мой отец решил, что истинная справедливость означает жизнь за жизнь. Айзека придётся застрелить, чтобы искупить вину за Мака. И так как остальная часть города была достаточно глупа и охвачена парализующим страхом, на это было дано добро. Но тогда никто не мог этого сделать. Никто не мог найти в себе силы убить этого ребёнка. Он был хорошим парнем. Работал на одной из ферм, ходил в церковь, был членом студенческого совета. Он не был убийцей. Всё, что он сделал, по факту, это совершил глупую ошибку в перевёрнутом мире. Теперь это уже не имело значения. Народ жаждал крови за своё безумное правосудие. Поскольку никто не мог этого сделать, мой отец взял всё в свои руки. Во-первых, он стыдил нас за то, что мы так слабы, что не признаем славы в справедливости. Потом он вывел нас всех на середину Главной улицы и велел смотреть, как он приставляет пистолет к голове Айзека. Я думала, что умру вместе с ним. Я была так потрясена и шокирована тем, что это был мой отец, что даже не знала, что делать! Логан заставил меня молчать об этом. Взял с меня обещание ничего не говорить. Он терзался так же, как и я, но видел то, чего я ещё не видела, что город готов на всё ради моего отца. Они почти обожествляли его в своём поклонении. Логан знал, что мы ничего не решим, что нас просто поставят на место Айзека. Тем не менее, иногда мне интересно…

Это калечащее горе снова обвилось вокруг моей груди. Я всё ещё не могла поверить, что это была моя история, что это случилось со мной.

Я покачала головой и вернулась к рассказу. Это была другая проблема, другая вина, припасенная на другой день.

— В последнюю минуту отец опустил руку и уронил пистолет. Помню, я чувствовала себя такой счастливой, такой спокойной. Это был мой папа. Мой папа не убивал людей, не наказывал людей, лишая их жизни. Мой папа никогда бы не сделал ничего подобного. Но потом он обернулся, и я поняла, что что-то изменилось. Потому что в лице этого незнакомца был не мой отец. Он подошёл к Айзеку сзади и толкнул его на колени. Несмотря на то, что его руки были связаны за спиной, и он был весь в слезах, ему позволили стоять во время казни. Теперь, стоя на коленях, он истерически рыдал и умолял о пощаде, но город только смотрел на него. Просто смотрел на него и слушал папу.

— В конечном итоге, он заткнул Айзеку рот, чтобы его было слышно сквозь истерические рыдания. Он сказал, что просто всадить пулю в голову Айзеку, это недостаточное наказание. Если мы действительно забираем жизнь за жизнь, то Айзек должен быть вынужден столкнуться с той же судьбой, что и Мак. Он сказал, что Айзека нужно превратить в зомби перед тем, как он умрёт.

Вон поперхнулся. Сквозь затуманенное зрение я видела, как его руки сжимаются и разжимаются в кулаки, и впервые поняла, что плачу. Я продолжала, так как моя история только начиналась:

— И люди послушали. Снова. Они тут же сорвались и нашли Пожирателя. Логан, наконец, заговорил, наконец, что-то сказал. Но к тому времени городу словно бы промыли мозги или что-то в этом роде. А мой папа даже слушать не хотел! Он просто рассказал толпе, что Логан хотел пойти против справедливости, поскольку не считал поступок Айзека неправильным. Он приказал полиции запереть Логана в школе вместе с Айзеком, пока всё не будет готово, и я клянусь тебе, это были самые тёмные моменты моей жизни. Я умоляла папу пощадить Логана, обещала, что он на самом деле ничего такого не имел в виду. Просто мы к этому не привыкли, а Логану Айзек нравился. Они были друзьями и всё такое. Наконец, он сказал, что просто оставит Логана там на ночь, что он не собирается заставлять его пройти через то, чем станет Айзек, потому что преступление Логана было не так уж плохо. Я хотела возразить, что Логан не сделал ничего плохого! Что он вообще не совершал никакого преступления! Но я была так рада, что с ним всё будет в порядке, что не могла заставить себя нажать на папины кнопки. Я даже не могла заставить себя бороться за Айзека. Я просто хотела, чтобы с Логаном всё было в порядке.

— Всё это произошло в спортзале. Это заняло некоторое время, но они связали Айзека и оставили его посреди спортзала. А потом они привели захваченного Пожирателя, и мы все смотрели, как они его отпускают. Обезумевший от голода Пожиратель пошёл прямо на бедного Айзека. А Айзек был лёгкой жертвой. Там стояла шеренга вооружённых людей, чтобы никого не укусили, и как только Пожиратель отхватил огромный кусок от руки Айзека, они убили Пожирателя. А потом мы были вынуждены наблюдать, как инфекция медленно прогрессирует в Айзеке, и он превращается в нечто совершенно иное. В конце концов, у нас на глазах он начал дрожать всем телом, с пеной у рта и глядя на каждого из нас с таким ужасным голодом, что я думала, что лишусь сознания от горя. И это было только начало ужасных событий, которые должны были произойти.

— Мой папа так и не убил Айзека. Но он сделал для него клетку и держал его в школе. Он сказал, что это урок, который мы все должны запомнить. И он сказал, что это нам поможет. Он заявил, что мы можем изучить наших врагов, узнать о них, и тогда мы будем знать, как лучше бороться с ними. Как только Логана отпустили, мы начали планировать свой побег. После той ночи всё сразу изменилось, так что мы не могли просто уйти. В городе утроили патрули, и люди изменились. Они не были теми парнями, с которыми я росла в школе или ходила в церковь, или которые владели бизнесом в общине. Они стали жестокими людьми, которые не колеблясь убивали, независимо от того, был ты зомби или мятежным гражданином. Мой отец ввёл комендантский час, а затем закон за законом, пока каждый аспект нашей жизни не был продиктован. Он вошёл в дома людей и начал тусовать семьи, чтобы это соответствовало их месту в обществе. И его наказания за любое преступление, каким бы незначительным или значительным оно ни было, становились всё более жестокими, — я остановилась и встретилась с испуганным взглядом Вона. — Вот как эти Пожиратели оказались в клетках. Колония не отлавливала зомби. Когда-то это были люди, которых я знала и о которых заботилась.

— Логан…

— Нет, — быстро ответила я. — Нет, Логан мёртв. Бесповоротно мёртв. Но половина этих Пожирателей были такими же людьми, как и мы, которые хотели уйти. Мы были не единственными, кто понял, что мой отец сошёл с ума. Но если люди действительно сбегали, я об этом не слышала. Их возвращали снова и снова только для того, чтобы превратить в зомби, посадить в тюрьму, выставить на обозрение остальному городу. Мы с Логаном работали над нашим планом в течение нескольких месяцев, всё это время играя хороших граждан и устраивая отменное шоу. Нам пришлось жить отдельно, потому что мой отец больше не доверял Логану, как когда-то. Постепенно наши отношения стали источником паранойи моего отца. Он так и не простил Логана за то, что тот противостоял ему, за то, что усомнился в нём. Но мы с Логаном находили способы быть вместе и общаться. А когда мы не могли этого сделать, то использовали Миллера, чтобы передавать записки туда и обратно. Мы всегда планировали взять с собой Миллера.

Я посмотрела на дверь, за которой исчез Миллер.

— Миллер всегда был другим, всегда бунтовал против моего отца. Он был молод, но не настолько, чтобы не видеть правды о моём отце. У них уже начались серьёзные проблемы, которые привели к тому, что благополучие Миллера оказалось под угрозой. Мы знали, что должны взять его с собой. Наконец, мы нашли дыру в патруле. Логану не разрешали идти в патруль или быть частью полиции после того, как он разошелся во мнениях с моим отцом. Поэтому потребовалась серьёзная работа, но как-никак мы разобрались. Не считая той ночи, когда мы планировали сбежать, а группа Пожирателей напала на патруль. Они были немедленно усыплены без единого пострадавшего, но была послана медицинская бригада, чтобы проверить их на всякий случай. Мы случайно столкнулись с ними на обратном пути, и они сразу поняли, что мы делаем. Мы побежали, а те вызвали патруль. Через несколько минут нас догнали. Ни у кого из нас не было оружия, потому что мы не были ополченцами, а с Миллером у нас просто не было… Я просто…

Рыдание вырвалось из глубины моих лёгких, и Вон притянул меня к своей груди. Он обхватил меня двумя сильными руками и просто держал. В крепкой хватке Вона я нашла в себе силы продолжить.

— Я схватила Логана и поцеловала его в последний раз. Охранники кричали на меня, кричали, чтобы я отошла от него, но я не могла. Я знала, что буду в безопасности. Я знала, что Миллер будет в безопасности. Как и знала, что Логана ждет другая участь. Мой отец долго искал предлог, чтобы покончить с ним. Я умоляла его бежать, хотя бы попытаться убежать, иначе отец превратит его в Пожирателя. Сначала он спорил со мной, а потом нас разделили. Он смотрел мне в глаза и просто повторял «нет» снова и снова, пока не появился мой папа. Я думаю, что до этого момента он каким-то образом верил, что мой папа его простил, что там был какой-то остаток человека, на которого он работал, или отец его школьной подруги.

— Мой отец появился с улыбкой на лице и огоньком в его ублюдочных глазах. Я наблюдала, как Логан принимает решение. Я видела, как понимание изменило выражение его лица, и он понял, что его ждёт. Я знала, что он любит меня, что он сделает для меня всё. Я знала, что он будет бороться за меня до последнего вздоха. Но он не мог стать Пожирателем, не мог. Это было бы хуже, чем всё остальное, что они могли бы сделать со мной. И он знал это. И он знал, что мой отец никогда бы так не поступил со своими собственными детьми, что мы с Миллером были в относительной безопасности, по крайней мере, от этого. Именно тогда он начал сражаться. Он всегда был хорошим бойцом. Всю свою жизнь он, так или иначе, работал на ферме. А когда он служил в полиции, то был одним из лучших. Он побежал и скрылся в лесу, но мой папа не колебался. Он поднял руку и нажал на курок. Я даже не вскрикнула. Я даже не издала ни звука. Я только видела, как тело Логана упало посреди леса, и помню, как почувствовала облегчение. Облегчение, потому что Логан не будет зомби, облегчение, потому что он сбежал из этого ужасного мира, даже когда я не могла… потому что я знала, что он был в лучшем месте. Любое место было лучше, чем это. И Логан теперь в безопасности. Ему не нужно сражаться, чтобы выжить или поесть. Он свободен, — убежденно прошептала я последние слова.

Вон крепче прижал меня к себе, и я прильнула к его теплу и твёрдости и просто выдохнула. Рыдания сотрясали моё тело, а из глаз текли слёзы. Я уже давно так не плакала, с тех пор, как у меня была своя комната, где я могла запереться. Эмоциональная разрядка казалась катарсисом, чувствовалась необходимой. Я оставалась в объятиях Вона столько, сколько он мне позволял. В какой-то момент я услышала, как дверь открылась, а затем снова закрылась, я предположила, что Вон отпустил того, кто стоял у меня за спиной, вероятно, ночного сторожа.

Я знала, что уже поздно, далеко за полночь. Мы долго разговаривали, а потом я плакала неизвестно сколько. Когда я, наконец, отстранилась, рубашка Вона была мокрой от моих слёз, и я почувствовала тошноту не только от рассказа, но и от количества энергии, которую я вложила в эти слёзы. И всё же я почувствовала себя лучше. Я чувствовала себя лучше, чем когда-либо за долгое время.

Хотя часть меня задавалась вопросом, станет ли «лучше» когда-нибудь «хорошо». Потому что «лучше» всё ещё колебалось между «ужасно несчастна» и «отчаянно несчастна».

— Могу я спросить, как давно это было? — спросил Вон через некоторое время.

Его голос был грубым от сочувственного горя, и я позволила своему сердцу смягчиться ещё немного.

— Около полутора лет назад, — хрипло ответила я. — Мы с Миллером не нашли другого шанса сбежать, пока не появились вы.

— Но Миллер раньше появился у нашей парадной двери, вернее, у вашей. Он каким-то образом сбежал.

— Да, он месяцами наблюдал за патрулями, выясняя их распорядок. Он очень хитёр и ловок в темноте. Он сидел на деревьях и часами молчал, когда патруль проходил мимо. Правда, это было довольно умно. Но он искал оружие, поэтому и вернулся в дом. Мы знали, что без оружия долго не протянем. А в городе держат оружие под постоянным наблюдением, так что мы не могли взять его оттуда. Это было рискованно, но, так или иначе, я позволила ему осмотреть ферму и выяснить, не осталось ли там чего-нибудь. Какое-то время он хотел сбежать, но я колебалась. После Логана… Я просто не могла… И если поначалу всё было не так уж плохо между моим отцом и Миллером, то постепенно отношения становились всё хуже, намного, намного хуже. Именно по этой причине я колебалась и в итоге согласилась, чтобы он ушёл. Но вместо оружия он нашёл вас, — я рассмеялась при воспоминании. —

Я уже была готова бежать, когда Миллер вернулся в город с двумя незнакомыми людьми, до зубов вооружёнными, но достаточно глупыми, чтобы оказаться пойманными почти сразу. Теперь у меня было больше жизней, о которых нужно было беспокоиться, а Миллер заработал проблемы. И только когда у меня появилась возможность поговорить с Миллером и придумать новый план, я снова смогла поверить и снова начала надеяться. Хотя сначала у меня были сомнения насчёт вас. Я просто не могла понять, как две группы людей, которые были пойманы сразу же, собирались спасти нас.

Вон усмехнулся.

— Честно говоря, я до сих пор не понимаю, как мы все попали в плен. Обычно мы не настолько беспечны.

— Я знаю, — кивнула я и отстранилась, чтобы мы с Воном больше не касались друг друга. — Я вижу это каждый божий день.

— Тайлер, мне так жаль, что я когда-либо осуждал тебя, — выдохнул Вон, снова абсолютно серьёзный. — Я понятия не имел.

— Всё в порядке, — прошептала я. — Может быть, когда-нибудь ты расскажешь мне свою историю, и я перестану осуждать тебя.

Он удивлённо рассмеялся, но потом спросил:

— Откуда ты знаешь, что у меня есть история?

— Я почти так же сломлена, как и они, Вон. Я могу распознать настоящую боль за милю.

— Может быть, это и правда, но… — он осёкся и мгновенно насторожился.

Если бы он был собакой, то в этот момент его уши встали бы по стойке «смирно». Его голубые глаза вспыхнули, и я затаила дыхание, когда он пришёл к внутреннему решению.

— Оставайся здесь, — приказал он и вскочил на ноги.

Он проверил свои пистолеты, которые появились из ниоткуда? Может, из карманов? Оружие всегда было при нём? И бесшумно двинулся к входной двери. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и посмотрел в щель между досками. Он постоял так несколько мгновений, наблюдая за тем, что происходит на улице, а потом обернулся. Он постоял на месте ещё, вдыхая и выдыхая так же ровно, как всегда. Однако его глаза были невидящими, и это меня забеспокоило. Он уставился в пол, но даже в темноте я видела, как у него в голове крутятся колёсики. Наконец, после того, как казалось прошла вечность, он резко поднял глаза и встретился со мной взглядом.

Что-то произошло между нами, но чёрт меня побери, если бы я знала, что именно. А потом он снова двинулся, как-то быстро и в то же время тихо. Он жестом пригласил меня следовать за ним, и я последовала, хотя и не с такой непринуждённой грацией.

По ту сторону двери все спали. Фонари и свечи погасли.

— Что случилось, Вон? — прошептала я, пытаясь разглядеть его фигуру в густой темноте.

— Пожиратели, — прошептал он в ответ. — Пожиратели по всей улице перед зданием. Лишь вопрос времени, когда они нас обнаружат.

ЭПИЗОД 8: ГЛАВА 03

Всё произошло одновременно. Фонарь погас, а затем последовал шквал движения, который казался постоянным и бесконечным. Единственным звуком в почти тёмном пространстве было щёлканье пистолетов и шорох одежды, пока все одевались и вооружались.

Я стояла, прижавшись к стене, все суетились вокруг меня. Впервые на моей памяти мне захотелось стать частью такого хаоса, я почувствовала… жажду крови. Я такого не ожидала. Я хотела стать частью решения. Я хотела быть в состоянии защитить этих людей, защитить эту жизнь, которую мы совместно создали и лелеяли.

Я также испытывала странную привязанность к этому конкретному магазину сувениров, и мне была ненавистна мысль о том, что нам придётся покинуть его. Хотя я всегда знала, что это произойдёт, и что мы должны это сделать, может быть, даже больше, чем кто-либо другой. Впервые за много лет я чувствовала себя как дома. А мы пробыли здесь всего неделю.

Я была уверена, что в основном это было из-за людей, с которыми я делила пространство. Мне просто оставалось надеяться, что мы сможем воссоздать это чувство дома и принадлежности, куда бы мы ни пошли.

Как бы маловероятно это ни было, на это можно было надеяться.

— Харрисон, Кинг, Миллер и Тайлер, вы все остаётесь с Пейдж, — скомандовал Вон, когда все начали кружить вокруг него.

— Я думал, мы больше не расстанемся, — с вызовом бросил Харрисон.

— Мы просто выйдем наружу, — терпеливо объяснил Вон. — Там нет места ни для Пейдж, ни для Тайлер. Вы останетесь на месте, так что мы будем знать, где вы находитесь. Мы будем держаться прямо перед этим магазином, так что вы будете точно знать, где мы находимся. Мне нужно, чтобы ты сделал это, Харрисон. Ты не против?

— А если я скажу «нет»? — настаивал Харрисон.

Я затаила дыхание.

— Не скажешь, — спокойно ответил Вон. — Ты, как и я, хочешь, чтобы твоя сестра была в безопасности.

Харрисон громко выдохнул от разочарования, но, в конце концов, согласился гораздо более смиренным тоном:

— Хорошо.

А потом я снова вздохнула. Я поняла, что ждала взрыва гнева или утверждения доминирования от Вона, но ни того, ни другого не последовало. Я всё ещё ждала, когда некоторые черты моего отца проявятся в каждом авторитетном человеке. Я всё ещё ждала появления монстра в каждом живом существе, Пожирателе или человеке.

Но я должна доверять Вону. Он не был тем человеком, которым был мой отец. Он был намного лучше. Он не был ни диктатором, ни тираном-садистом. Он был просто человеком, пытающимся сохранить жизнь тем, кто был ему отчаянно дорог. В том, что делал Вон или как он вёл себя, не было ничего злого, просто спокойное достоинство, которое требовало уважения, не потому, что он просил об этом, а потому, что он был действительно хорошим.

Он положил ладонь на ручку двери и кивнул головой в сторону задней комнаты, где мы хранили большую часть нашей еды. Харрисон протянул руку, и Кинг пошёл туда. Миллер и Пейдж шли впереди меня, а Харрисон замыкал шествие.

— Запри за собой дверь, Харрисон, — пророкотал Вон свой последний приказ.

Харрисон принёс с собой походный фонарь, и прямо перед тем, как он закрыл за собой дверь, я услышала, как Вон тихим голосом отсчитал:

— Один, два… три.

А потом наша дверь закрылась, и я предположила, что они направились на зачистку улиц, в буквальном смысле.

Нам придётся уехать утром, несмотря ни на что. В округе будет слишком много тел, чтобы оставаться здесь. Мы всё равно планировали сделать это в ближайшее время, но поблизости было ещё несколько магазинов, которые мы решили проверить.

На данный момент мы собрали хорошие запасы, но пока у нас было место в большом фургоне, мы надеялись заиметь как можно больше провианта. Тем не менее, у нас было достаточно оружия и боеприпасов, чтобы продержаться некоторое время. Одежда и обувь, казалось, находились в рабочем состоянии у всех, и еды хватало, по крайней мере, на четыре дня. Достаточно, чтобы, как минимум, нам отправиться в путь и прибыть в следующее место с магазинами, кишащими зомби.

Было странно вот так сидеть взаперти, в то время как остальная часть группы ушла сражаться. Странно и ужасно. Мы понятия не имели, что происходит снаружи и не попал ли кто-нибудь в беду.

Харрисон беспокойно расхаживал перед дверью, а Кинг, даже когда он сидел, положив ноги на стол, продолжал проверять свой пистолет и нервно ёрзал. Миллер и Пейдж тоже сидели за столом, бледные и испуганные. И я не знала, что делать.

Я пыталась смириться с тем фактом, что действительно доверяю этим людям. Я доверила им свою жизнь, жизнь Миллера и всех остальных, о ком я, бесспорно, заботилась. И я знала, что они сделают всё необходимое, чтобы сохранить нам жизнь и безопасность.

Это было странно для меня.

У меня была общая неприязнь ко всем людям, и я никогда им не доверяла. Зачем мне это, если их так легко поколебать? А потом так легко убить? Доверять людям означало заботиться о них. И каждый раз, когда я заботилась о ком-то, их отнимали у меня — либо смертью, либо их собственными больными интересами.

Но я не могла удержаться от того, чтобы не полюбить эту компашку. Я молилась изо дня в день, чтобы они превзошли ужасающее неравенство и нашли какое-нибудь безопасное и постоянное место, где можно было бы дожить до глубокой старости — чтобы они дожили до глубокой старости.

Моя собственная жизнь не имела такого большого значения. Я уже испытала всё самое важное, повзрослела, испытала абсолютное счастье и пережила изменяющую жизнь эпическую любовь. Мне почти ничего не оставалось, особенно в этом мире. И теперь, когда Миллер был с людьми, которые будут заботиться о нём и воспитывать его правильно, будущее, казалось, не имело значения для меня.

Я не была склонна к самоубийству, но и не была бойцом, как Риган. Я не умела преодолевать все трудности, как Миллер. Я была жертвой. Я не гордилась этим, но от правды не скроешься. И я гордилась тем, что всегда была честна.

Шансы на то, что все из этой группы выберутся живыми, были невелики. Так что, если бы мне пришлось стать жертвой, я бы ей стала. Если кто-то должен был умереть, то с таким же успехом это могла быть я.

И с этими людьми я знала, что они не просто бросят моё заражённое тело в ящик для трофеев. Они поступят гуманно и похоронят меня.

В этом было что-то успокаивающее.

Не то чтобы я действительно могла стать жертвой в этой импровизированной комнате паники. Но когда-нибудь я стану. Мне не придётся искать это, мне не придётся даже думать об этом. В какой-то момент в нашем будущем появится возможность, когда я смогу подойти к краю. Когда придёт время, я буду знать, что делать. Я спасу их жизни, как они спасли мою.

Я верила в это всем своим существом.

— Харрисон? — голос Пейдж был тихим и таким испуганным, что моё сердце замерло в груди.

— С ними всё будет в порядке, Пейджи, — пообещал Харрисон.

Я заметила, что он полностью перевоплотился для неё. Ушёл мятежный юноша, который хотел быть частью борьбы. Он был старшим братом, в котором нуждалась его младшая сестра. Я восхищалась такой зрелостью в столь юном человеке.

— С ними всегда всё в порядке. Вон, Нельсон и Хендрикс никогда тебя не бросят. Они сейчас вернутся.

Несколько минут она переваривала это мгновение, а потом спросила:

— А как насчёт Риган и Хейли?

Я наблюдала, как её подбородок дрожал в тусклом свете фонаря, а затем две слезинки скатились из уголков её глаз. Я сразу же захотела успокоить её, но Кинг опередил меня.

— Пейджерс, ты действительно думаешь, что Нельсон допустит, чтобы с Хейли что-то случилось? Или Хендрикс допустит, чтобы с Риган что-то случилось? Имей больше веры в своих братьев.

Я фыркнула от смеха, не успев себя одернуть. Его голос прозвучал чересчур возмущённо.

Пейдж хихикнула вместе со мной. И я почувствовала, как напряжение в комнате немного спало.

После этого мы замолчали и некоторое время пребывали в таком состоянии. Я почти пожалела, что у меня нет чего-то вроде карт, чтобы скоротать время. Вместо этого мы просто смотрели друг на друга, или на стол, или на тусклый свет.

Мы все были на взводе, но особенно мальчики. И каждый раз, когда в перестрелке наступало затишье, что случалось нечасто, напряжение становилось практически невыносимым.

В конечном счёте, Пейдж опустила голову на руки и, по крайней мере, казалось, что она снова заснула.

— Ты мог бы тоже сделать это, — прошептала я Миллеру, но он только покачал головой.

Вон дал ему пистолет после того, как он научился им пользоваться, и он положил его на стол перед собой. Он пристально посмотрел на него. Я знала, что он не ослушается Вона, но искушение пойти проверить всех было безумно сильным.

Даже я почувствовала это.

Мне просто хотелось схватить пистолет Миллера и поскорее выбежать на улицу.

— Может быть, кто-то должен пойти проверить их? — предложила я, когда больше не могла выносить полное неведение.

— Нет, — быстро ответил Харрисон.

Я бросила на Кинга выражение «помоги мне», которое Харрисон умудрился перехватить, и он объяснил:

— Они ожидают, что мы останемся здесь. Если кто-то из нас отправится на их поиски, они могут запросто застрелить нас, потому что не ожидают нас. Или мы можем не дойти до них, потому что нас перехватит Пожиратель. Может случиться всё что угодно, и если нам понадобится помощь, никто об этом не узнает. Ты можешь легко заблудиться, и мы не будем иметь понятия, как тебя найти, или куда ты пошла, или даже что с тобой случилось. С таким же успехом ты могла бы застрелить одного из них, так как ты тоже не знаешь, где они находятся. Это ужасная идея. Тебе нужно остаться здесь.

Я бросила на Кинга ещё один умоляющий взгляд. Даже в тусклом свете я видела, как его кожа вспыхнула румянцем, но он твёрдо покачал головой:

— Харрисон прав. Прости, Тайлер.

Раздражённо вздохнув, я опустилась на стул. Миллер хихикнул, и я скрестила руки на груди, просто чтобы быть вызывающей.

— Ты, должно быть, очень злишься, раз сутулишься, — съязвил он.

Я закатила глаза.

— О, перестань. Я всё время сутулюсь. Я вечно сутулюсь.

— На самом деле ты не сутулишься. Ты никогда не сутулишься. У тебя всегда идеальная осанка из-за того, что палка застряла так далеко в твоей заднице…

— Ты не сам это придумал!

Я обвиняюще ткнула пальцем в Миллера и резко втянула воздух. Маленькое отродье.

— Нет, сам, — поспешно защитился он, слишком поспешно.

Теперь настала его очередь покраснеть до смущённого красно-томатного цвета.

— Ты не сам это придумал. Выкладывай, малыш.

— Я всё время смеюсь над твоей осанкой!

Ладно, это было правдой. Но ему было всего двенадцать! Его оскорбления варьировались «от задницы до иди в задницу». И хотя все они, казалось, вращались вокруг одной и той же части тела, он никогда раньше не использовал слово «задница» при мне. Моя мама вбила это в него обычным для южан способом. И это имело совершенно иной смысл, чем тот, что я вложила бы в эту фразу, говоря о своём отце.

Джентльмены не ругаются в присутствии женщин. И уж конечно, они не ругаются в присутствии сестры или матери. Ну, теперь мне было всё равно, что он скажет при нашей маме, но со мной ему следовало вести себя лучше.

— Миллер Дейл, я хочу знать правду прямо сейчас.

— Тайлер, ты ужасна, — рассмеялся Харрисон, отвлекая меня от Миллера. — Здесь так жарко.

— Харрисон, я тебя отделаю. Я тебе точно не по зубам, так что отступи сейчас, или я заставлю тебя это сделать.

Он многозначительно застонал.

— Если я скажу «нет», ты продолжишь со мной так разговаривать?

Я уронила лицо в ладони. Какой маленький извращенец.

— Харрисон, заткнись, чёрт возьми!

Ну, хотя бы Кинг защитил мою честь.

— Спасибо, Кинг, — я улыбнулась ему, и его лицо залилось румянцем.

— Миллер?

И это было всё, что мне нужно было знать. Его лицо вытянулось, плечи поникли. Он был в нескольких секундах от того, чтобы открыть мне правду.

— Хендрикс спросил меня о твоей осанке. Это всё.

— Хендрикс спросил тебя о моей осанке, и что ты ответил? — настаивала я.

В этой истории было гораздо больше.

— И я сказал ему, что наша мама сходила с ума от этого и беспокоилась о твоей осанке. Что она участвовала в конкурсах и когда-то была мисс Арканзас, — я жестом велела ему продолжать, когда он попытался остановиться. — А потом он спросил, не участвовала ли ты тоже в таких конкурсах. И когда я сказал «да», он заметил, что ты, должно быть, хорошо справилась с этим из-за гигантской палки в твоей заднице.

Я была в восторге от того, как ему было стыдно, когда он рассказывал эту историю.

— Это сказал Хендрикс? — я прищурилась.

Я знала, что Хендрикс так обо мне не говорил. Этот парень едва ли уделял мне две минуты своего времени, и то лишь в том случае, если мы случайно стояли или сидели рядом друг с другом по воле судьбы.

— Нет, не Хендрикс, — простонал Миллер.

— Это был Кинг? Кинг, ты это сказал?

Я резко повернула голову и посмотрела на Кинга. Он только отчаянно замотал головой и открыл рот, но не произнёс ни слова. Я всё равно знала, что это не Кинг. Я повернулась к Харрисону, который стоял, прислонившись к двери.

— Это был ты, Харрисон?

Он усмехнулся.

— Нет, это был не я.

— Значит, это был Нельсон?

Моё внимание снова переключилось на Миллера, и я бросила на него свирепый взгляд, пытаясь открыть правду.

— Это был не Нельсон, — пробормотал он и быстро вскинул руки. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, будь с ним помягче! Он просто пытался пошутить! Я, наверное, когда-нибудь захочу иметь детей. Не уничтожай его мужское достоинство, Тайлер, умоляю тебя. После этого он ни за что не станет держать нас рядом…

— Расслабься! — я чуть не закричала, просто чтобы заставить его остановиться. — Сегодня вечером мы с Воном добились большого прогресса. Мы теперь хорошие друзья. Он сочтёт, что это смешно, когда я расскажу ему об этом. Мы будем смеяться над этим несколько дней.

— Я буду смеяться над этим несколько дней, — подтвердил Харрисон с таким самодовольством, что я чуть не рассмеялась над ним.

— И для протокола, — я подняла указательный палец, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, — у меня нет палки в заднице!

От этого все мальчишки рассмеялись, и я снова ссутулилась. Я делала это не часто, но отчаянные меры и всё такое.

Смех стих, и мы снова погрузились в тишину. Ещё больше изнурительной, болезненной, бесконечной тишины.

Я встала со стула и несколько минут ходила по комнате. Я едва могла это вынести. Стрельба всё ещё продолжалась, хотя и стала гораздо более случайной.

Трудно было сказать, хорошо это или плохо.

Я подошла к Миллеру и положила руку ему на плечо. Я посмотрела на его пистолет, а затем перевела взгляд на металлическую дверь, которую охранял Харрисон.

Мои ладони начали зудеть, а грудь изнывала от нервов. Я постучала пальцами по плечу Миллера, а затем ещё минуту смотрела на дверь.

Я подняла пистолет Миллера и подержала его в открытой ладони, проверяя вес, чтобы почувствовать его. Я передвинула пистолет на правильное место в руке, а затем устало вздохнула.

— О чём ты думаешь, Тайлер? — подозрительно спросил Миллер.

И тогда я решила.

— Я просто собираюсь быстро сходить туда.

Я одарила каждого мальчика своей лучшей улыбкой и сдержала хихиканье, когда они все встали по стойке «смирно».

— Я быстро вернусь, — пообещала я.

— Ты не пойдёшь туда, — холодно сказал Харрисон. — Мы останемся здесь. Таков план.

— Нет, я знаю, — я старалась, чтобы мой голос звучал легко. — Я не имела в виду выйти туда. Я просто имела в виду… Я просто собираюсь выглянуть за входную дверь, посмотреть, смогу ли я что-нибудь увидеть.

Харрисон не стал сразу спорить, так что я восприняла это как хороший знак. Я шагнула к нему.

— Я просто хочу убедиться, что с ними всё в порядке. Я терпеть не могу неведение!

Его решимость поколебалась, и я ударила его своим самым большим, самым виноватым щенячьим взглядом.

— Пожалуйста, Харрисон. Я быстро. Я обещаю!

Сначала он покачал головой, но в итоге его собственное любопытство победило.

— Хорошо, Тайлер. Но я пойду с тобой и придержу дверь открытой. Тогда я смогу убедиться, что с тобой тоже всё в порядке. Хорошо?

Я вздохнула с облегчением.

— Хорошо!

— Кинг, встань здесь. Закрой дверь за нами, но будь готов открыть её, хорошо?

Кинг немедленно повиновался Харрисону.

— Хорошо. Но поторопись, Харрисон, или Вон надерёт тебе задницу.

— Мы просто проверим улицу. Нам ничего не угрожает. Верно, Тайлер?

— Верно, — радостно согласилась я. — Не возражаешь, если я одолжу?

Я помахала ему пистолетом Миллера, и он покачал головой.

Харрисон открыл дверь, и мы оба остановились в дверях, чтобы убедиться, что в коридорах ничто не скрывается. Я сняла пистолет с предохранителя и мысленно приготовилась убить, если придётся.

Я очень сомневалась, что это поможет. Скорее всего, я сбегу, как только представится такая возможность. В бою или на тренировках я не была успешна.

Когда мы убедились, что в холле ничего нет, Харрисон подвёл меня ко второй двери. Немного света от походного фонаря полностью изменило обстановку в этом кромешно-чёрном коридоре, и довольно скоро Харрисон взялся за ручку и жестом велел Кингу закрыть дверь. Когда он это сделал и замок повернулся, Харрисон толкнул тяжёлую металлическую дверь между задней частью кабинета для сотрудников и клиентским залом.

В передней части магазина тоже ничего не было. Это мы могли увидеть. В проходах всё ещё стояли стеллажи, но зомби не были известны своей способностью хранить молчание. Если не глубокие стоны, то их выдавало хриплое дыхание.

И, конечно, ужасный запах.

Харрисон остался у задней двери, а я осторожно направилась к парадному входу. Я изо всех сил старалась быть такой же тихой и неподвижной, как Вон, но я была почти уверена, что это был сверхчеловеческий навык, потому что мои ноги скрипели по плитке, мои пальцы натыкались на всевозможные остатки мусора, и моё дыхание, казалось, кричало в темноте.

К счастью, луна всё ещё ярко светила над головой, так что, когда я добралась до входной двери, то смогла легко разглядеть улицу перед собой. По большей части она была пуста. Тела мёртвых Пожирателей усеяли тротуар в разной степени смерти, разложения и безжизненности.

Хорошей новостью было то, что на улицах не лежали тела людей, которых я знала. Но это означало, что либо они двинулись дальше, чтобы очистить другое место, либо Пожиратели захватили их, утащили их бессознательные тела в подземные пещеры и теперь пировали их плотью.

Я вздрогнула от нарисованной картины и снова осмотрела улицу.

Вдалеке, справа от меня, мигнул огонёк. Я покачала головой и сосредоточилась на том же месте, но он исчез. Дальше справа снова вспыхнула вспышка, и моё дыхание сразу же участилось. Она показалась мне знакомой, то, как она подпрыгнула, а затем исчезла, но я не могла её вспомнить. Я напрягла память, наблюдая, как вспышка продвинулась несколько шагов на уровне талии, а затем исчезла.

Свет был мягким, жёлтым и создавал полосу света, похожую на фонарик, но это был не фонарик. Это внезапно свело меня с ума. Я знала этот свет, или свет, подобный ему. Я хорошо это знала, и ответ вертелся у меня на кончике языка, но, хоть убей, я не могла его сформулировать.

Я прижала ухо к доске на двери и прислушалась. Это был Вон или Хендрикс? Я не слышала ничего, кроме отдалённого звука причитаний Пожирателей в квартале отсюда.

Свет появился снова, но немного дальше. Он то появлялся, то исчезал из виду, а затем набирал скорость. Если его нёс человек, то в этом и заключалась разница между ходьбой и бегом. Теперь они бежали с одной стороны улицы, а затем исчезли за углом, скрывшись из виду.

Я четко понимала три вещи. Первое: этот свет был каким-то образом привязан к человеку, но не к одному из нашей группы. Второе: я знала этот свет, форму, цвет, окружность сияния в темноте. Что бы это ни было, я этого не боялась. Это было мне как-то знакомо. И третье: я была одержима желанием выяснить, что это было.

Кроме того, рассуждала я, если это был человек, то он легко мог оказаться в опасности.

Я оглянулась на Харрисона и одарила его дерзкой улыбкой. Его лицо было в тени, но он сделал шаг вперёд, и в тусклом свете я увидела, как подозрительно он смотрит. Когда я опустила руку на дверную ручку, он начал протестовать. Он поднял руку в безмолвном жесте, который кричал «стоп», и я видела, как слова, которые он не мог выплюнуть, застыли на его губах.

И я ушла. Я тихонько проскользнула в дверь и отправилась в забег «Убеги от зомби», к свету, которого я внезапно начала опасаться. Мысли начали всплывать на поверхность, и хотя они всё ещё были смутными и неясными, они не были особенно трогательными.

Я не хотела, чтобы Харрисон следовал за мной и рисковал собственной жизнью. Поэтому я закрыла дверь, побежала по улице и проскользнула за угол высокого здания. Я была в переулке со всевозможными недавно мёртвыми частями тела, надеясь, что он не были человеческими.

Переулок не был перекрыт, поэтому я продолжала двигаться по нему, избегая наступать на какие-либо останки. Левой рукой я касалась холодного камня, а правой сжимала в ладони пистолет Миллера. Мне оставалось лишь надеяться, что знаю, что делаю, потому что здесь было ужасно.

Кого я обманывала? Я понятия не имела, что делаю. Но меня подтолкнул какой-то внутренний инстинкт, который кричал, что мне нужно добраться до этого света раньше всех. Было ли это безумием? Абсолютно. Но я не могла удержаться от расследования.

Свет снова запрыгал вдалеке, дикий и случайный в своих движениях. И я ускорила шаг.

Пойти было ужасной идеей, но я должна была выяснить, кому принадлежит этот свет.

Внезапно повсюду послышались звуки. Я слышала, что Пожиратели рядом, хотя и не могла сказать, сколько их было. И я слышала, как моё собственное сердце стучит в ушах, словно барабан. Ночь больше не была спокойной, поднялся ветер, с пронзительным свистом проносясь сквозь высокие здания.

Пистолет задрожал в моих руках, но я держала его поднятым перед собой.

Мне так отчаянно хотелось выстрелить хотя бы раз, попрактиковаться, прежде чем я буду вынуждена использовать его по-настоящему, но я знала, что звук лишь привлечёт ко мне больше внимания. И это было бы пустой тратой очень ценной пули.

В конце переулка я оказалась лицом к другой дороге. Я как раз решила пересечь её, когда внезапно повсюду появились тела.

Тёмная тень упала на мой путь, и, подняв глаза, я разглядела явно человеческую фигуру, преследуемую тремя Пожирателями. Я не думала… я не могла думать.

Я просто нажала на спусковой крючок и разрядила обойму в самые большие части зомби. Инструкции Вона повторялись в моей голове, как мантра: сначала целься в грудь, замедли их, а затем найди голову. Голова была меньше по сравнению с туловищем, и её легко было не заметить, особенно когда они были заняты спринтом.

Я заставила свои глаза оставаться открытыми, хотя это было нелегко. Каким-то чудом я умудрилась попасть в Пожирателя, который был ближе всего ко мне. Я ранила его не в грудь, возможно, в горло?.. И когда он запрокинул голову от удара моей пули, мне удалось всадить ещё одну в его лицо сбоку. Он упал на землю, и его место пришёл второй. Я продолжала нажимать на спусковой крючок, понятия не имея, сколько выстрелов я сделала или сколько осталось. Я ранила второго парня по все части тела, так и не сумев добраться до его головы, пока он не оказался всего в тридцати сантиметрах от меня. Тогда её было трудно не заметить, даже с трясущимися руками.

Третий зомби бросился на человека, и они оба упали. Я не знала, укусил он его или нет, но не стала терять времени, прицелилась и выстрелила. Пуля нашла цель в голове Пожирателя, и он сразу же упал, моментально сдохнув, и накрыл собой человеческую фигуру на асфальте.

Человек тихо и болезненно хрюкнул, а затем толкнул мёртвого Пожирателя. Я нажала на спусковой крючок ещё раз, просто желая убедиться, что зомби действительно мёртв, но спусковой крючок просто щёлкнул со звуком пустой обоймы. Дерьмо. Ну, фигово, ведь теперь у меня закончились патроны. Но всё же вау, у меня оказалось достаточно пуль, чтобы спасти этого парня.

Надеюсь, его не укусили.

Парень, он явно был мужчиной, поднялся на ноги и покачнулся, как будто не мог полностью обрести равновесие. Его лицо всё ещё было в тени ночи и высокого здания, к которому он прислонился. Я не могла сказать, что с ним было не так, был ли он ранен до зомби, был ли он зомби или он просто был ошеломлён своим почти смертельным опытом.

У меня перехватило дыхание, и я почувствовала мгновенное облегчение от того, что всё ещё жива, пока не заметила заводной проектор в его руках. Я не могла точно определить цвет из-за отсутствия света, но мне и не нужно было этого делать. Я знала, что он будет армейский зелёный. Я знала, что ему не меньше сорока лет. И я знала, что рычаг, который заводит свет, будет иметь чёрную резиновую прокладку, которая была сколотой и шершавой на подушечках пальцев.

Это была игрушка из моего детства. Мы использовали её, чтобы играть в прятки на ферме моих родителей.

Сукин сын.

Цепочка проклятий, произнесённая знакомым голосом, превратила кровь в грязь в моих венах. Он шагнул вперёд, в лунный свет, и вытер лицо рукой. И внимательно посмотрел на меня в своей обычной холодной манере, на его губах появилась медленная улыбка.

— Тайлер, — подтвердил он низким, не очень удивлённым голосом.

— Кейн, что ты здесь делаешь?

ЭПИЗОД 8: ГЛАВА 04

— Это твоё единственное оружие? — спросил он небрежно, как будто всё было нормально, хорошо и… чертовски правильно.

— Что ты здесь делаешь, Кейн? — прошипела я.

Я была так зла, что у меня кончились патроны! Почему у меня не могло быть ещё одного? Ещё одного, чтобы я могла всадить эту пулю в его голову?

Я задалась вопросом, если бы у меня был ещё один, смогла бы я убить своего брата?

Мой внутренний ответ немного напугал меня.

— Пытаюсь не умереть, — сухо ответил он. — Мы должны найти безопасное место. Ни у кого из нас нет оружия, и я ранен.

— Ты ранен? — спросила я, прежде чем смогла остановиться.

Он пробормотал что-то неразборчивое и снова покачнулся. Я не могла понять, манипулирует он мной или нет. Он, правда, был ранен? И если да, то насколько серьёзно?

У него шла кровь?

И тогда самой важной мыслью стало то, что если он истекал кровью, то мог привлечь всех Пожирателей в округе прямо к этому месту. Я должна была либо убить его, либо оттащить его тело от сувенирного магазина и каким-то образом вернуться, не умерев самой. Или мне придётся взять его с собой. Если я собиралась оставить его в живых, мне нужно было остановить кровь.

Кого я обманывала? Как будто я действительно могла одолеть Кейна.

— У тебя идёт кровь? — спросила я, отчаянно желая, чтобы он сказал «нет».

Пожалуйста, пусть это будет перелом. Пожалуйста, пусть это будет перелом. Пожалуйста, пусть это будет перелом.

— Да, — простонал он.

Он отставил в сторону ногу, и я увидела его джинсы, разорванные от бедра до колена, пропитанные, казалось бы, чёрной кровью. И это была не единственная травма — его рука тоже висела в неестественном положении, а с рукава рубашки на землю сочилась кровь.

— Господи, что с тобой случилось? — ахнула я.

Теперь, когда я присмотрелась, его лицо было изрезано, а на шее зияла огромная рана. Он снова покачнулся, и на этот раз я могла сказать, что он не притворялся. Он был на грани обморока.

— Я случайно въехал на своём мотоцикле в стену, — он попытался пожать плечами, но усилие вывело его из равновесия, и он споткнулся.

Я протянула руку, чтобы поддержать его, даже не подумав об этом. За это я возненавидела его ещё больше. Я ненавидела то, что он был здесь, что он каким-то образом нашёл меня. Я ненавидела то, что он был ранен, и это заставляло меня сочувствовать ему. И я очень, очень ненавидела, что он собирался разрушить мой идеальный пузырь чего-то, что было почти похожим на счастье, своим тёмным облаком зла. Мне придётся забрать его с собой.

Он заставлял меня спасать его. И всё потому, что я не оказалась достаточно жестока, чтобы позволить ему истечь кровью в переулке.

Кроме того, я не стала бы рисковать безумными голодных зомби, что могут прийти на свежую плоть. Я бы не стала подвергать Паркеров опасности из-за него.

Хотя от меня не ускользнуло, что я подвергаю их опасности, вводя Кейна в их узкий круг.

И тогда я поняла, что не смогу этого сделать. Я бы не стала рисковать никем из них, приведя Кейна. Он был ядом, чистым, смертельным ядом и прямой связующей с моим отцом.

— Я оставлю тебя здесь, — предупредила я, прислонив его к стене. — Я не возьму тебя с собой.

Я не могла, не хотела так поступать с Риган или Паркерами. Я слишком дорожила ими.

Очевидно, больше, чем собственной семьёй.

Мы просто уедем сегодня же. Мы справимся с этим. И Кейн, вероятно, всё равно найдёт способ выжить. Он был бойцом. Или тараканом. Одно из двух.

— Что ты собираешься сделать? — неверующим тоном произнёс он, хотя бессознательное состояние уже затягивало его. — Ты не можешь. Тай, Тайлер, пожалуйста.

Теперь он тяжело дышал, его дыхание было неровным и хриплым.

— Прости, старший брат, — пробормотала я, легко прижимая его к стене. — Я уверена, что с тобой всё будет в порядке, я просто не могу… Тебе не следовало идти за мной.

— Тайлер, ты не можешь оставить меня здесь. Я твоя семья. Ты нужна мне, — хрипло прорычал он.

У меня защемило сердце, когда он беспомощно соскользнул на землю. Слёзы защипали мне глаза, и я почувствовала, как моя решимость ослабевает. Как я могла просто оставить его здесь? Неужели я действительно была так жестока?

И я знала, что это изменит меня. Это было убийство, хотела я признать это или нет. Независимо от того, что он сделал со мной, или каким злым был наш отец, могла ли я действительно пойти на это?

— Тай, пожалуйста, — взмолился он.

— Чёрт возьми, Кейн, — поморщилась я.

Потому что, что бы он со мной ни делал, я не была им. У меня не было ни мозолей, ни холодного сердца. Я бы не стала лишать его жизни только для того, чтобы облегчить свою жизнь, просто чтобы изгнать гниль души, которую он принёс с собой. Эти эмоции, которые я сейчас ненавидела, были именно тем, что отличало меня от него.

Его глаза, которые непроизвольно закрылись, открылись, и в их чёрной глубине я увидела настоящую благодарность.

— Я так счастлив, что нашёл тебя, — его голос был сдавленным шёпотом, и на мгновение он напомнил мне старшего брата, с которым я выросла, того, который брал меня на рыбалку и угрожал любому мальчику, который был жесток ко мне.

Но потом он закрыл глаза и упал без сознания. Что ж, чёрт возьми, мой план оставить его позади может легко сработать. Как мне теперь затянуть его в сувенирный магазин?

Я присела перед ним на корточки и просунула руки ему под мышки. Я приподнялась с колен, крякнула, потянула, дёрнула, сделала всё, что могла, чтобы оторвать его от земли, но он был огромен по сравнению с моим крошечным телом. И у меня не было мускулов, о которых можно было бы говорить.

Я вспотела и тяжело дышала. И я просто знала, что Пожиратели появятся отовсюду на запах его свежей крови в воздухе.

Я сменила позицию и попыталась вытащить его из переулка за его огромные ноги. Но я ничего не добилась, кроме того, что не успела поймать его голову, прежде чем она ударилась о гравийный тротуар.

— Упс, — пробормотала я, но, честно говоря, это сотрясение было самым малым после всех его обширных травм.

Теперь, когда он лежал ничком на земле, я могла видеть, что его бок тоже был изрезан. Должно быть, он съехал на своём мотоцикле со скалы, чтобы получить столько травм. Я задавалась вопросом, был ли способ спасти его после такой большой потери крови, если мне удастся каким-то образом затащить его в сувенирный магазин. Вряд ли у нас был медик, ожидающий, чтобы позаботиться о нём.

Что он здесь делает?

Бегущие шаги привлекли моё внимание, и я немедленно запаниковала. Чёрт возьми! Я потянула сильнее, но смогла сдвинуть его только на несколько сантиметров. Он был таким тяжёлым!

В ушах у меня звенело, паника наполнила кровь. Я не могла думать, не могла дышать. Я отстранено думала о смерти с тех пор, как умер Логан, как о сладком облегчении от этой суровой жизни, но теперь, когда она была здесь, теперь, когда я была в нескольких секундах от встречи с ней, я слишком боялась поддаться ей.

Я очень хотела жить.

Я очень хотела бороться с этим.

Я начала плакать и дрожать, но всё же попыталась оттащить Кейна в безопасное место.

— Тайлер? — голос Вона прорезался сквозь мой ошеломлённый страхом разум, и я посмотрела на него, моргая. — Тайлер, что ты делаешь?

— Не знаю, как он нашёл меня, — всхлипнула я, в этом не было никакого смысла.

Вон посмотрел на тело в переулке, а затем снова на меня. Он поднял пистолет и оглядел переулок, прежде чем пройти оставшиеся несколько метров ко мне.

— Он жив?

— Да, — с горечью выдавила я. — И он ранен.

Вон усмехнулся моему язвительному тону и положил руку мне на плечо.

— Нам обязательно его спасать?

Я заплакала сильнее, не в силах сдержать мириады эмоций, переполнявших меня.

— Я не хочу.

Вон испустил долгий, разочарованный вздох и снова огляделся. Хендрикс и Риган появились в конце переулка и побежали к нам.

— В чём дело? — спросил Хендрикс.

— Кейн, — немедленно ответил Вон. — И прежде чем вы начнёте надеяться, он не мёртв.

— Он заражён? — осторожно спросила Риган.

Вон посмотрел на меня, ну, все посмотрели на меня, и я вытерла слёзы, а потом покачала головой.

— Не укушен, просто в крови. Он сказал, что разбился на мотоцикле.

Наступила тишина, пока Хендрикс и Вон оценивали друг друга, ведя один из своих безмолвных разговоров.

— Нет, — прошипела Риган, переводя взгляд с одного брата на другого. — Нет, нет, ни в коем случае. Перестаньте думать об этом. Перестаньте думать об этом прямо сейчас. Мы не спасём его, — она бросила на меня нетерпеливый взгляд, а затем искренне сказала: — Прости, Тайлер. Но ни в коем случае. Я не возьму его с собой. Чёрт, нет!

— Риган, — терпеливо упрекнул её Хендрикс. — Мы не можем оставить его здесь.

— Да, мы можем! — заспорила она. — Это совсем не трудно. Мы просто уйдём! Он даже не в сознании. Он даже не узнает, что случилось!

— Риган.

Вон казался шокированным её отношением. И я должна сказать, что тоже была немного удивлена. Я вполне ожидала этого от себя, но не от неё.

Она закричала от разочарования и затопала прочь.

— Я возвращаюсь, чтобы помочь загрузить машину. Вы двое делайте всё, что вам нужно, чтобы спасти положение. Но просто, чтобы все знали, я не согласна с этим.

— Принято к сведению, — крикнул ей вслед Хендрикс с ухмылкой на губах. Он повернулся к нам с Воном. — Она такая дерзкая.

— Избавь нас от этого, — прорычал Вон. — Ты берёшь голову, я возьму ноги.

— Может быть, Риган права, — предположила я, зная, что это плохо кончится для нас.

Вон встретился со мной взглядом и показал мне стальную, властную сторону своей личности. Это был лидер. Это был человек, который мог защитить свою семью и помочь им пережить каждый день, оставшись живыми.

— Тайлер, мы не оставим человека на милость города, полного Пожирателей. Независимо от того, кто он, мы несём ответственность перед ним как человеческие существа, — Вон сделал шаг ко мне и понизил голос: — Он не причинит тебе вреда, Тайлер. Я ему не позволю. Мы будем контролировать его. Держать его подальше от любого оружия. И вылечим его. Как только ему станет лучше, мы высадим его в ближайшем населённом пункте и отправимся в путь. Доверься мне, я так же хочу избавиться от него, как и ты.

— Я доверяю тебе, Вон, — призналась я и в этот момент поняла, что действительно доверяла. — Я просто не доверяю ему.

— Ты и не должна, Тайлер. Но он твой брат. Это может не ударить тебя сегодня или даже завтра, но если ты позволишь ему умереть, если ты будешь нести ответственность за то, что с ним произойдёт, однажды это обрушится на тебя и сломит. И я не позволю, чтобы это случилось с тобой.

Я кивнула, потому что больше ничего не могла ни сделать, ни сказать. Вон говорил по собственному опыту. Я знала это, я могла это видеть. Но я не могла примирить человека, стоящего передо мной, с человеком, который позволил бы кому-то из своей семьи умереть.

Это была головоломка, которая не складывалась, как бы я ни переворачивала кусочки.