Любовь — это не иллюзия

Глава девятая

Он любил ее.

Мэрайа выполнила свое обещание устранить малейшее его сомнение. Следующие два дня Грэй занимался тем, что отрицал неизбежное. Затем он примирился с фактом, что его чувства к Мэрайе были любовью. А что еще могло объяснить учащенное сердцебиение, когда они были рядом, безумие чувств, когда она взглядывала на него так нежно, и бесконечную боль от ее отсутствия даже на самый непродолжительный период времени.

С самого первого дня он увидел в ней нечто уникальное, особые замечательные черты, которые теперь полностью захватили его. Ни одна женщина не могла сравниться с ней в красоте тела и лица, уме и упрямстве.

Улыбаясь, Грэй повернул свой джип на узкую улочку, ведущую прямо к домику. Он выехал из дома два часа назад, чтобы купить продукты к ужину, пока Мэрайа спала. А перед тем они занимались любовью — с неистовством, какого он не мог припомнить. Он собирался по-быстрому перекусить в деревне и вернуться до того, как она проснется, но, когда он проезжал мимо ювелирного магазина, который они видели на прошлой неделе, то остановился и, поддавшись порыву, купил кольцо, будучи уверен, что оно выразит все его чувства к ней.

Его любовь. Думая о том, как развивались их отношения, Грэй понял, наконец, что любил ее с самого начала. Его сердце знало об этом, но ум отказывался принимать очевидное.

Мэрайа убедила его посмотреть в свое прошлое, разобраться в своих чувствах, не жить обидами прошлого. Понять и простить. Тогда его не будет сковывать страх перед любовью.

Грэй понял, что любит Мэрайю, однако его одолевали мысли о том, как долго продлится это чувство? Еще неделю? Месяц? Год или два? Сколько пройдет времени, когда она поймет, что он не способен создать семью. Что он не создан для любви. Да, он грубоват, душа его измучена; он не представляет себя отцом, он не может заниматься проблемами ребенка, его воспитанием.

У него не было готовых ответов ни на один из вопросов.

Все, что ему сейчас хотелось, — это ощутить и насладиться бесценным даром, который он нашел в Мэрайе. Он хотел быть рядом с ней, любить ее, а если это когда-нибудь закончится, расстаться друзьями и не иметь никаких сожалений. Очевидно, после того как они провели неделю вместе, учитывая все, что произошло между ними, она поняла причины, почему он не мог жениться на ней и создать семью.

Но он хотел предложить ей от сердца и от души самые прочные отношения. Он был уверен, что она согласится на его предложение, зная о его любви к ней.

Взяв продукты, Грэй вышел из машины и направился вверх по дорожке. В доме было темно, он улыбнулся, услышав, как шумит вода в душе. Он поборол соблазн присоединиться к Мэрайе.

В кухне он распаковал продукты. Поставил приборы, в центре стола поместил свечу и зажег ее. Подарок положил под салфетку. Грэй включил свет и стал ждать Мэрайю…

Скоро она вышла из ванной и появилась в дверях кухни.

Дыхание у него остановилось.

Одетая в алый шелк и кружево, Мэрайа казалась соблазнительным видением. Прозрачное кружево охватывало ее груди, шелковый материал вился вокруг ее ног мягкими ниспадающими складками.

Он едва выдавил из себя:

— Привет.

— И тебе привет, — промолвила она хрипловатым голосом. И двинулась навстречу ему, покачивая бедрами.

Грэй мгновенно почувствовал, как горячая волна желания охватила его.

— Я убирала одежду и наткнулась на эту рубашку. — Она коснулась пальцами прозрачного кружева в фестонах, подчеркивающего красоту ее полной груди, от которой нельзя было оторвать глаз. — Предполагаю, что ты купил это для меня?

— Да, — Грэй наблюдал, как набухли ее груди под кружевом и напряглись соски.

Мэрайа улыбнулась и провела пальчиком по кружеву, тянущемуся вниз к бедру.

— Ты купил ее одновременно с той персиковой рубашкой?

Провокационный вопрос. Он помнил, что она ожидала от него подобной рубашки в ту первую ночь, и, хотя он преподнес ей тогда строгую персиковую, его желания сосредоточились на пикантном алом варианте.

— Виновен.

Мэрайа двигала пальчиком по бедру от разреза вверх. Он обеспокоенно следил за ней.

— Ты плохой мальчик, Грэй Николс.

— Очень плохой, — согласился он. И с каждой минутой чувствовал себя все более непослушным.

— Придется подумать над соответствующим наказанием.

— Поверь, дорогая, смотреть на тебя в этом лоскутке воздуха одна мука.

— Вот и хорошо, — промурлыкала она. — Тогда все, что тебе надо делать, это смотреть.

Грэй приподнял бровь. Она, должно быть, шутит.

Но нет. Приблизившись, она расположилась у него на коленях. Грэй застонал, когда ее мягкая попка накрыла его напрягшуюся плоть, и он машинально взял ее за бедра.

— Никакого прикосновения, — она убрала его руки, — пока я не скажу.

Мэрайа оглядела праздничный ужин. Окунув креветку в соус, она поднесла ее к его губам.

— Ты раскаиваешься?

— Очень. — Он взял креветку, затем поймал ее за руку, чтобы показать, как он раскаивается. Язык его обвился вокруг одного пальца, потом другого, потом начал ласкать чувствительную кожу между пальцев. Ее глаза потемнели и подернулись дымкой, дыхание стало прерывистым.

— Я страдаю, как никогда раньше.

— Угу, — Мэрайа зашевелилась у него на коленях. — Я верю тебе, и, поскольку ты так очевидно переживаешь за свое непослушание, я награжу тебя. — Взяв его за руку, она положила ее себе на колено, затем повела ее вдоль разреза. Ноги ее разошлись, а тело двинулось навстречу пальцам и… на ней не было трусиков.

Они застонали, и их одновременно охватила дрожь — ее — от удовольствия, его — от возбуждения.

Грэй погладил ее щеку, затем медленно повел рукой вниз по ее шее и по плечу. Он удерживал ее возбужденный мягкий взгляд, в то время как рука его двинулась под тонкую бретельку и опустила ее. Одна кружевная чашечка упала, обнажив грудь, и Грэй накрыл ее своей рукой, разминая упругую плоть и играя соском.

— Ты такой хороший, — Мэрайа вздохнула. Голова ее запрокинулась, и она выгнулась в руках Грэя, постанывая, когда он перекатывал сосок между пальцев.

— Я прощен?

Ее рот искривился в бесстыдной улыбке:

— Я еще не решила.

Господи, он любил эту женщину и знал, что никогда не устанет от ее дерзости, от ее огня. Зная, что лучшей возможности не представится, чем сейчас, он водворил бретельку на место и убрал руку. Она в смятении посмотрела на него, а он достал маленькую квадратную бархатную коробочку из-под салфетки.

Взяв Мэрайю за руку, Грэй положил коробку ей на ладонь.

— Может, это поможет тебе решить.

— Что это?

— Тебе.

— Зачем? — Голос, равно как и выражение лица, был скептическим. — Сегодня не день моего рождения.

Грэй обнял ее, пытаясь унять сердцебиение, он нервничал.

— Неужели нужен день рождения, чтобы подарить тебе что-нибудь в знак того, как сильно… — он с трудом откашлялся и попытался опять: — Как сильно я люблю тебя?

— Что ты сказал?

Она пыталась заставить его произнести это вновь. Наверно, он должен привыкнуть к этому.

— Я сказал… я люблю тебя.

Ее глаза наполнились счастливыми слезами. Грэй почувствовал, как сладко защемило сердце. Он обнял ее и крепко прижал к груди.

— Грэй, я знала об этом. Это один из самых счастливых дней в моей жизни.

Грудь его распирали незнакомые, но такие нежные чувства, которых он, пожалуй, не испытывал никогда. Ее так легко обрадовать, сделать счастливой, подумал он. Доставлять ей удовольствие было так приятно.

— Мэрайа, пожалуйста, открой коробочку.

Она повиновалась и ахнула, увидев кольцо. Королевский бриллиант в один карат обрамляли алые рубины.

Грэй прикоснулся к ее подбородку.

— Думаю, кольцо говорит само за себя? Тебе нравится?

— Оно невероятно красиво. Спасибо тебе, дорогой, — прошептала Мэрайа.

Да, он тоже так думал. Кольцо было простым по дизайну и гораздо менее экстравагантно, чем то, которое они видели в витрине ювелирного магазина, но яркие рубины напомнили ему об огне в душе Мэрайи.

После их спора на прошлой неделе он специально заехал в ювелирный магазин и изучил все имеющиеся там свадебные украшения. Он хотел выбрать что-нибудь личное. Продавщица заверила его, что такое кольцо обязательно будет говорить о чувствах к девушке так, как никакой браслет или ожерелье не скажет. Грэй прислушался к ее совету и купил это кольцо.

Увидев восторг на лице Мэрайи, он отдал должное продавщице — она знала свое дело и тайные женские желания.

Вынув кольцо из коробочки, он взял левую руку Мэрайи и надел его на безымянный палец, словно провозглашал свое право на эту девушку.

— Я чувствую себя счастливым вместе с тобой. Я никогда не был так счастлив.

Мэрайа весело рассмеялась, он нежно обнял ее от всей души. Они внимательно смотрели друг на друга.

— Ты действительно любишь меня? — благоговейно произнесла она.

— Разве я не говорил, что люблю тебя вчера ночью, когда ты соблазнила меня?

— Да, бездельник, но ты на самом деле веришь в это сам?

— Да, верю. — Грэй посерьезнел. — Мне очень страшно чувствовать себя влюбленным, но я надеюсь, что привыкну к этому состоянию.

— Привыкнешь, — убежденно сказала Мэрайа, улыбаясь знойной улыбкой. — Я уж позабочусь об этом обязательно.

Она начала целовать его, и губы ее были теплыми и мягкими. Поцелуй оказался тягучим, словно мед, но уже вскоре он стал жадным и страстным. Их руки начали скользить по телам друг друга. К нежности, охватившей Мэрайю и Грэя, примешивалось нестерпимое желание.

Поцелуй все длился и длился, подготавливая их к более интимному акту любви. Не прерывая поцелуя, Мэрайа начала поудобней устраиваться у него на коленях. Он помогал ей, пока она не охватила его ногами, сидя лицом к нему.

Оба знали, к чему это ведет, но это только обострило их ощущения. Он поспешно опустил бретельки ее белья, которое упало вниз, обнажив ее восхитительное тело. Под его взглядом ее груди набухали и соски твердели.

Наконец Грэй откинулся назад, и его руки занялись тем, чем до этого занимался его язык.

— Итак, я думаю, я должен показать тебе, как сильно люблю тебя?

— Наверно, должен. — Она стала расстегивать его рубашку.

Затем сняла шорты и плавки.

Он предоставил ей выбирать ритм движений, будучи зачарован тем, насколько раскованно она наслаждалась им. Его язык и губы отдавали должное ее грудям, руки поглаживали живот, ее подрагивающие бедра. Он ласкал ее и шептал возбуждающие слова.

Сладостный стон Мэрайи нашел отклик в его душе. Поймав ее губы своим ртом, он тоже застонал от накатившей дрожи и ощущений, которые были горячее огня и слаще обещаний небес.

Любовь изменяет мир.

Мэрайа обняла его за шею и прильнула к нему; их сердца стучали рядом. Тела были влажными, дыхание прерывистым. Через несколько минут она вздохнула и, не отстраняясь от него, попросила:

— Скажи мне еще раз, Грэй.

Закрыв глаза, Грэй провел рукой по ее спине, наслаждаясь потоком чувств, которые только она могла вызывать в нем:

— О, Господи, Мэрайа. Я действительно люблю тебя.

Он почувствовал, что она улыбнулась в его плечо:

— Я знала.

— Женщина, ты убьешь меня, — бормотал Грэй, лежа поверх Мэрайи.

— По крайней мере, ты умрешь счастливым.

— Да, какая замечательная смерть, — рассмеялся он. — Господи, где ты научилась всему этому?

Коварная улыбка появилась на ее губах.

— Мне не хотелось, чтобы ты скучал из-за предсказуемых отношений.

— С тобой секс никогда не был и не будет предсказуемым.

Мэрайа изогнула светлую бровь и занялась исследованиями его тела.

Ее ласки исторгли из него стон, и он схватил ее за руку, чтобы остановить сладкую муку.

— Дай мне хоть десять минут, чтобы набраться сил, а затем я буду счастлив позволить тебе показать мне свою опытность.

Мэрайа оставила на его груди поцелуй и свернулась калачиком рядом с ним. У них впереди еще целая жизнь!

Подняв руку, она вновь пришла в восхищение от сверкающих рубинов и бриллиантов. Это не было традиционное свадебное кольцо, но ведь и Грэй тоже не подходил под обычные понятия.

Усмешка тронула ее губы, и у нее засосало под ложечкой. Ее родители будут взволнованы ее обручением с Грэем.

Она посмотрела на него. Он лежал с закрытыми глазами, но легкое поглаживание его пальцев по ее талии свидетельствовало, что он не спит. Она подумала, что ей неплохо бы знать, есть ли у него какое-то предпочтение по поводу того, когда обменяться клятвами в любви, а потом уже сообщить ее родителям хорошие новости.

— Ну, когда же ты хочешь сыграть свадьбу, Грэй? — Она уже была не в состоянии сдерживать возбуждение, рвавшееся наружу. — Я всегда мечтала о зимней свадьбе, но можно было бы пожениться и весной. Что ты предпочитаешь?

Он слегка напрягся. Пальцы его замерли на ее спине, глаза медленно открылись и встретились с ее глазами, темные, отстраненные.

— Мэрайа, я ничего никогда не говорил о свадьбе. — Его голос был обманчиво спокоен, хотя подрагивающая жилка на подбородке выдавала его смятение.

Страх завихрился внутри нее, но ей удалось загнать поглубже подступающий к горлу комок.

— Но ты сказал, что любишь меня, — прошептала она, понимая, сколько сомнения в ее собственном голосе.

— Да, я люблю тебя, — мрачно подтвердил он.

Мэрайа качала головой, не понимая, как мог он любить ее, подарить кольцо, но отказаться жениться на ней.

— А кольцо?

Грэй убрал руку, отодвигаясь от нее физически и эмоционально и, повернувшись к ней спиной, сел на край кровати.

— Это не свадебное кольцо, — с трудом, но многозначительно произнес он.

Мэрайа задрожала и вцепилась в одеяло, натянув его до самого подбородка. Ей вдруг стало холодно.

— Свадебное кольцо становится свадебным, когда ты сам так решаешь. — Мэрайа глотала слезы. — Я бы с гордостью носила нетрадиционное кольцо и была бы твоей женой, Грэй. Что же тогда означает твое кольцо?

Он отказывался смотреть на нее. Молчание наполнило комнату и становилось невыносимым. Она так надеялась, что у них может быть общее будущее.

И так ошиблась!

Ее терпение лопнуло.

— Грэй, отвечай.

Голова его шла кругом. Он посмотрел на нее — в его взгляде были боль и страх.

— Почему ты усложняешь то, что может быть проще?

— Отвечай. Почему ты подарил мне это кольцо?

— Оно максимально выражает мои чувства к тебе, — он колебался. — Я люблю тебя. Сейчас, в этот момент, я не могу представить никого другого в моей жизни…

— Но это может измениться?

— Да, то есть, нет! Мэрайа, ты знаешь, как я отношусь к браку, и это не изменилось. И сомневаюсь, что когда-либо изменится.

Сердце ее разрывалось.

Встань и уйди, вертелось у нее в голове, но сердце ее требовало ответов.

— Почему ты решила, что мое отношение к браку изменилось?

— Я думала, что мы пришли к пониманию наших отношений. Что ты знаешь, что я не пойду на меньшее, чем брак.

— После всего, что я рассказал тебе о моих родителях и детстве, мне казалось, ты поймешь мое отношение к браку.

Он был абсолютно прав. Единственное, что она могла сказать в ответ, это то, что она надеялась показать ему, насколько могут быть замечательны отношения между мужем и женой, надеялась изменить его мысли.

Мэрайа судорожно вздохнула, понимая, что они оба тайно надеялись склонить другого на свою сторону. И когда они дошли до грани, ни один из них не захотел отказаться от своей точки зрения ради другого.

— Я надеялась, что ты увидишь, насколько необычно то, что происходит между нами, — спокойно произнесла она.

— А я и вижу, насколько это необычно, — нетерпеливо отозвался он.

— Но это недостаточно необычно, чтобы ты женился на мне.

Грэй стиснул зубы.

— Я никогда не говорил этого.

— Словами — нет, но ты мог бы сказать это, потому что к этому сводится наш спор. — Мэрайа глубоко вздохнула, ей не хватало воздуха. — Ты хочешь, чтобы я носила твое кольцо, но не хочешь нести никакой связанной с этим ответственности и обязательств.

Грэй отвернулся и подошел к окну, выходящему на озеро, блестевшее отражением луны.

— Я знал, что покупка этого кольца не самая замечательная идея, — с отвращением пробормотал он.

— Тогда зачем ты сделал это? — с вызовом спросила она.

— Я сказал тебе почему. — Он оглянулся, пригвождая ее к месту своим взглядом. — Я люблю тебя.

Почему этого недостаточно? — печально подумала Мэрайа. Потому что я хочу мужа, который будет заботиться обо мне, хочу детей, которых можно было бы любить. Я хочу провести жизнь с одним-единственным человеком и не хочу ненадежности, не хочу страшиться того дня, когда исчезнет волшебство и я останусь ни с чем, кроме пепла воспоминаний. Я хочу создавать воспоминания и передавать их своим детям.

Но вряд ли Грэй понял ее мечты.

— Итак, ты хочешь, чтобы я жила с тобой, спала в твоей постели, стирала твое белье и носила бы кольцо, сообщавшее всем мужчинам о том, что я занята, но в любой момент ты можешь решить, что больше не любишь меня и что совместная жизнь с женщиной искажает твой стиль?

В глазах Грэя сверкнуло раздражение.

— Ты говоришь так, будто это какое-то безликое соглашение.

— Возможно, так оно и есть. — Она сняла кольцо с пальца, словно отрывая себя от Грэя, и положила украшение на ночной столик рядом с его бумажником. — Это кольцо ничего не выражает.

— Оно очень многое значит для меня.

— А для меня нет. Без свадьбы…

— У меня нет намерения жениться. Никогда, — кратко произнес он не без некоторой враждебности. — Почему мы не можем просто наслаждаться тем, что имеем, столько, сколько оно существует?

— Потому что я хочу, чтобы это существовало всегда.

— Бумажка, объявляющая нас мужем и женой, едва ли гарантирует вечное счастье.

— Нет, не гарантирует. Именно ты и я должны работать вместе, чтобы сделать нашу жизнь счастливой. — Она обошла кровать и приблизилась к нему. Как бы это ни казалось нелепым, она хотела быть рядом с ним в эти оставшиеся драгоценные моменты их проясняющихся отношений. — В жизни не существует гарантий, Грэй. Возможно, мы разведемся или, упаси Господь, кто-то из нас завтра умрет.

— И в том, что любовь будет вечной, тоже не существует гарантии, — заявил он.

— Ты абсолютно прав. — Мэрайа стояла перед ним, борясь с желанием протянуть руку и прикоснуться к его напряженному телу. — Но ты не должен допускать, чтобы твое несчастное детство повлияло бы на твою дальнейшую жизнь и на шанс быть счастливым с одной женщиной. Люди любят друг друга до тех пор, пока они вместе поддерживают свою любовь. — В ней еще теплилась надежда удержать его. — Любовь хрупка. Чтобы она росла, ее нужно питать и никогда не принимать как должное. Люди отдаляются друг от друга и разводятся потому, что они перестают заботиться друг о друге, о семье и не выполняют своих обязательств.

— А почему ты так уверена, что это не случится с нами?

— Я не уверена, но, пока мы любим, уважаем друг друга, я думаю, нам было бы неплохо вместе. Ты мой лучший друг, и я бы сделала все, что угодно, чтобы ты был счастлив.

— Я тоже хочу сделать тебя счастливой. Но мне кажется, что для этого не обязательно жениться.

— Я не хочу, чтобы мои дети были незаконнорожденными. — Эти слова вырвались у нее быстрее, чем она успела понять их. Но это была правда.

— Я никогда ничего не говорил о детях. — Грэй побледнел.

Мэрайа скрестила руки на груди.

— За исключением того, что ты не хочешь их.

Его губы сжались в тонкую жесткую линию.

— По крайней мере, я честен. Детям нужен отец, который был бы рядом с ними, который растил бы их, поддерживая одновременно нежно и твердо. Я не могу сделать этого, Мэрайа. Я не знаю, как сделать это. Единственное, что я знаю, это бешенство и жестокость моего отца. — Грэй отвернулся и сосредоточенно уставился в окно. Потом очень спокойно и очень твердо произнес: — Им будет лучше, если у них будет другой отец, лучше.

— Как ты ошибаешься, — прошептала она. — Как бы им повезло с тобой.

Грэй резко обернулся, он был хмур.

— Откуда, черт возьми, ты знаешь?

— Из того, что ты сообщил мне об Аароне Николсе и что я знаю из собственного опыта, можно сделать вывод, что из тебя выйдет прекрасный отец.

Его смех был полон сарказма.

— Откуда ты можешь это знать!

Мэрайа качала головой, отказываясь поддаваться на провокацию.

— Я бы не думала о замужестве, если бы мой избранник не был бы нежным, добрым и любящим. У тебя есть эти качества, Грэй. А это как раз то, что мне больше всего нравится в моем собственном отце.

Мэрайа видела, что он ведет с собой борьбу, — хочет поверить ей, но ранимый маленький мальчик внутри него цепляется за свое прошлое, за унижения со стороны отца и пренебрежение со стороны матери.

Пока Грэй не избавится от этих страхов, у них не будет надежды на будущее.

Он провел рукой по подбородку, несчастное выражение отразилось в его глазах.

— Итак, все заключается в том, что ты хочешь все или ничего.

— Да, наверно. Я боюсь. Быть любовницей — это не мой стиль. — Мэрайа прерывисто вздохнула, и, несмотря на то, что сердце ее рвалось на части, ее охватила странная спокойная уверенность. — Я хочу быть твоей женой, Грэй, матерью твоих детей, а не просто женщиной, с которой ты время от времени живешь и спишь. Если ты действительно любишь меня так, как говоришь, тогда брак будет следующим логическим этапом в наших отношениях. Мы сможем сделать все что угодно вместе, будучи мужем и женой.

Он издал странный звук и стиснул кулаки.

— Черт, Мэрайа… я не могу.

Она не могла сдержать слез.

— А я не могу любить тебя и быть с тобой изо дня в день, опасаясь, что каждый день может стать последним.

Его глаза тоже увлажнились, и адамово яблоко судорожно задвигалось. Он сделал шаг к ней, остановился.

— Мэрайа, пожалуйста, не делай этого с нами.

— У меня нет выбора. — Она приблизилась к нему, коснулась губами его губ, пытаясь навсегда запомнить их вкус. Его тело задрожало, но он взял себя в руки и не шевельнулся. — Я люблю тебя, Грэй, — тихо сказала она, касаясь его щеки, подбородка, запечатлевая его малейшую частичку в своей памяти. — И, наверно, всегда буду любить. Даже если ты не понимаешь этого, ты бы стал замечательным мужем и отличным отцом. Когда-нибудь ты поймешь, от чего отказываешься, но будет поздно. Ты будешь один, жалея, что у тебя нет жены, которая была бы рядом, и внуков, которых ты мог бы баловать. Может, если тебе повезет, однажды ты воспользуешься шансом и обретешь счастье с какой-нибудь женщиной.

— Я не хочу другой женщины.

Мэрайа грустно улыбнулась.

— И я не хочу никакого другого мужчины, но я хочу иметь мужа, равно как и любовника. Кого-нибудь, кто, я знаю, будет рядом, когда я состарюсь и поседею и стану чуть медленнее двигаться. Я хочу приходить домой к одному и тому же человеку в течение пятидесяти лет и все еще ощущать волнение, которое я чувствую каждый раз при взгляде на тебя. Я хочу, чтобы моя жизнь и жизнь моего мужа были наполнены детским смехом, чтобы после того как они вырастут, рядом со мной остался мужчина, который был бы мне другом, любовником — моей жизнью. — По щеке Мэрайи покатилась слеза, но она не вытирала ее. — Я хочу, чтобы ты был частью этого.

Боль в его взгляде была такой раздирающей, что она была готова крикнуть, чтобы он забыл все сказанное ею, что она примет его на любых условиях.

Но благодарение Богу здравый смысл одержал верх и помог сохранить чувство реальности.

Комок горечи в горле исчез. Она знала, что делать, хотя сердце ее разрывалось от тоски.

— Все кончено, Грэй, на этот раз навсегда, — произнесла она сдавленным голосом.

— Мэрайа, не может быть, чтобы ты хотела этого.

— Хочу, — прошептала она и повернулась, чтобы сложить свои вещи. — Медовый месяц кончился, Грэй, отвези меня домой.