Любовь на Рождество

Глава 5

Нокс

Она такая же, какой я ее помню, до последнего волоса. И ее запах — тот же самый.

— Уверен, что должен был забрать меня? — Она ерзает на своем сиденье, ее тело больше обращено ко мне, будто это своего рода конфронтация.

Я не против. Так я лишь лучше рассмотрю ее. Она понятия не имеет, сколько самообладания мне потребовалось, чтобы не поцеловать ее в тот момент, когда ее увидел.

— Определенно. У Лоррейн полно дел в пекарне, поэтому я предложил заехать за тобой и сэкономить ей время.

— Почему? — Одна из ее бровей выгибается.

Я помню этот взгляд. Но почему-то сейчас он еще сексуальнее. Взрослее.

— У нее много заказов. — Я пожимаю плечами, выезжая на главное шоссе, ведущее в Оленью долину.

— Не «почему она не смогла приехать», скорее «зачем тебе вообще понадобилось добровольно тратить свое время на такую никчемную крестьянку, как я? — Ее тон почти резок, но она все равно слишком мила, чтобы по-настоящему дерзить.

— Крестьянку? — Я смеюсь. — То есть вот так вы разговаривайте в городе?

Она закатывает глаза. Обожаю.

— Просто ответь на вопрос.

— Я хотел тебя увидеть. — Это чертова правда, и не только. Шпионить за ней в городе было настоящей пыткой. Быть достаточно близко, чтобы дотронуться до нее, но сидеть сложа руки и ждать — я, честно говоря, не знаю, как это выдержал. Но я хотел дать ей время найти себя, самой понять, что ее место здесь, со мной. Конечно, я могу признать, что, возможно, слегка подтолкнул ее…

— Ты хотела меня увидеть? — Она надувает щеки. — Ложь.

— Неужели в это так трудно поверить? — Я проезжаю мимо медленно движущегося грузовика, груженного свежесрезанными рождественскими елками, а вокруг падает легкий снежок.

— Да. — Она поворачивается и смотрит в окно, как аэропорт исчезает вдали, а пейзаж становится более лесистым.

— Это правда, Руби. — Я протягиваю руку, чтобы взять ее за руку, но она ерзает на своем сиденье и сцепляет пальцы, не отрывая взгляда от заснеженного леса.

— Конечно, Нокс. — В ее голосе нет ни капли уверенности. — Как скажешь.

Хмурюсь, не зная, как убедить ее, но советую себе быть терпеливее. В конце концов, она только что вернулась.

— Одно можно сказать наверняка. — Она вздыхает. — Я скучала по этому. Свежему воздуху, заснеженным лесам, по всему, что заставляет чувствовать себя как дома.

— Город не оправдывает ожиданий?

— Нет, — быстро отвечает она. Чересчур быстро. И от меня не ускользает украдкой брошенный ею взгляд в мою сторону.

— Просто «нет»?

Она морщит нос.

— На самом деле это не твое дело, не так ли?

Все, что связано с ней, — мое дело, но я не хочу давить. Во всяком случае, пока.

— Бабушка говорила, что ты никогда не покидал Долину. — Она бросает на меня лукавый взгляд. — Но я думаю, тебе не придется никуда уезжать. Я имею в виду, ты уже король города. У тебя есть свой особняк на холме, где ты можешь повелевать всеми нами. Должно быть, приятно, когда для тебя все уже подано, как маленькому принцу.

Начались нападки.

— Я понимаю. — Я пожимаю плечами. — У моей семьи своя репутация, и я позволил забить мне в голову этим, когда был моложе. Я поздно у них появился, и, думаю, это означало, что они уже определились со своими жизненными целями и мнениями. Моя мама была большой любительницей рассказывать мне, насколько я лучше всех остальных в городе. И я какое-то время верил ей. По-настоящему верил.

— Я… — Наконец она снова смотрит на меня с состраданием в глазах. — Я слышала о смерти твоей мамы. Мне жаль.

— Спасибо. — Я на мгновение встречаюсь с ней взглядом, прежде чем вернуться к дороге. — Это очень мило с твоей стороны. Ее было нелегко полюбить, но она была моей мамой. Папа до сих пор устраивает дома ад. Я навещаю его так часто, как могу.

— О. — Она смотрит вперед, когда мы поднимаемся на холм и открывается вид на Оленью долину. — Ты не живешь там?

— Нет. Я переехал и снял симпатичный маленький коттедж недалеко от Мейн-стрит. Я обновил его, но там по-прежнему уютно. И самое приятное, что магазин в пеший доступности.

— Ты действительно работаешь механиком? — Ее бровь снова приподнимается, на лице скептицизм.

— Ага.

— Ты. Король выпускного бала. Лучший ученик класса, произносящий прощальную речь на выпускном. Выпускник Лиги Плюща. Вместо того, чтобы отправиться в Гарвард, ты обзавелся гаечным ключом? Я действительно не могу себе этого представить. — Ее взгляд падает на одну из моих рук на руле.

— Правда. Вот. — Я протягиваю руку и беру ее за руку. От одного прикосновения к ней по моей крови разливается жар.

Она с трудом сглатывает.

— Что ты…

— Потрогай мою ладонь. — Я раскрываю ладонь, и она проводит своими маленькими пальчиками по моей коже. Каждое прикосновение — как легкий язычок огня. Хотя я пытаюсь сохранять спокойствие, мне интересно, слышит ли она мое бешеное сердцебиение.

— Мозолистая. — Она чувствует, как подушечки моих пальцев затвердели от прикосновения гаечного ключа. — Ты действительно механик, не так ли? Я удивлена и вроде как… Я чувствую себя вроде как… — Она кладет свою ладонь на мою, теперь сравнивая размеры рук. Мои больше ее. Когда она поднимает пальцы выше, к моему запястью, я борюсь с желанием ударить по тормозам и притянуть ее к себе.

— Ты чувствуешь что-то? — Я спрашиваю.

Кажется, это выводит ее из задумчивости, и когда она убирает руки, я молча проклинаю себя за то, что заговорил.

— Ничего. — Она смотрит вперед и складывает руки на коленях. — Я вообще ничего не чувствую.