Люди и деньги

Этнографические и антропологические данные говорят о том, что на протяжении всей человеческой истории потребление никогда не было «просто» потреблением. Не только «праздный класс», описанный Торстеном Вебленом, в эпоху промышленной революции отличался показным потреблением предметов роскоши и бессовестным расточительством (Веблен, 1984). Живущие на грани физиологического выживания племена североамериканских индейцев тоже умудрялись закатывать грандиозные пиры, уничтожая годовые запасы продовольствия ради удовольствия «утереть нос» соседнему племени (Мосс, 1996).

Стремление быть «не хуже других», демонстрировать достаток и социальный успех объединяет обычай потлача у примитивных племен; роскошные празднества при дворе Людовика XIV; деревенские свадьбы, на которых до полусмерти напиваются и обжираются вся родня и соседи. Однако в обществе потребления, где царит изобилие относительно доступных продуктов и товаров, все труднее поразить воображение гостей изысканным меню, дорогой одеждой или роскошью интерьера.

В постиндустриальном обществе открытая демонстрация своего экономического благополучия постепенно становится дурным тоном. Социальный статус определяется уже не столько обладанием вещами, сколько стилем жизни: типом полученного образования, сферой деятельности, а также формой досуга (театры или концерты вместо телевизора, теннис или гольф вместо футбола, путешествия вместо отпуска на дачном участке).

Символические границы

Проведение символических границ — составная часть процесса конструирования социальной идентичности. Они появляются, когда мы пытаемся ответить на вопрос, кто мы, сравнивая себя с другими и определяя, на кого мы хотим быть похожими и от кого хотим отличаться. Символические границы позволяют нам очертить круг людей, с которыми нас объединяют общая позитивная социальная идентичность, и противопоставить свою социальную группу другим — менее привилегированным.

Канадский социолог Мишель Ламон провел сравнительное исследование представителей высшего слоя среднего класса США и Франции, пытаясь найти ответ на вопрос, с помощью каких средств они проводят символические границы, отделяющие «своих» от «чужих» (Lamont, 1992). Исследователь выделяет три типа символических границ:

Собранные Ламоном данные говорят о том, что все три типа границ имеют большое значение для доступа к преимуществам высшего слоя среднего класса — знакомствам, деловым связям, должностям и другим возможностям карьерного роста. Однако для американцев большее значение имеют социально-экономические границы: они никогда не запятнают себя дружбой с неудачником и, наоборот, стремятся бывать в обществе людей, достигших в жизни бóльшего успеха, чем они сами. Для французов же важнее культурные границы: они презирают людей ограниченных и вульгарных и скорее предпочтут дружить с нищим интеллектуалом, чем с тупым нуворишем.

В интервью с французами, занимающими высокие должности в коммерческих фирмах, государственных учреждениях и университетах, рефреном повторяется мысль о том, что самый ненавистный для них тип человека — это «средний француз», который живет в пригороде, по вечерам смотрит телевизор, каждый год меняет машину и ездит в августе на море.

В кругу высшего слоя французского среднего класса принято быть подлинными эстетами — жить в историческом центре города, ездить на метро, не иметь дома телевизора и выбирать для путешествий такие направления, чтобы не пересекаться с массовыми туристами.

Для США же, наоборот, характерно явление, которое Ламон назвал обратным культурным исключением. Это осуждение и нежелание иметь дела с человеком, проявляющим «излишний» интеллектуализм и слишком изысканный художественный вкус. Американские респонденты исследователя непрерывно подчеркивают, что предпочитают дружить с людьми простыми и скучными, которые пьют пиво прямо из бутылок, разговаривают о детях и бейсболе, но зато они порядочные и на них можно положиться — не то что на какого-нибудь «утонченного негодяя» или «болтливого умника».

Те американцы, кто все же проводит культурные границы, отождествляют утонченность с космополитизмом, с желанием расширить горизонты — например, с помощью путешествий, изучения языков, знакомства с экзотической кухней. Вообще для американцев «культура» чаще всего отождествляется с европейскими товарами и традиционной кухней, причем они не слишком вникают в различия между европейскими странами.

Для них «изысканными» могут быть самые рабоче-крестьянские блюда и напитки европейской кухни: французское вино, итальянская паста, русская водка. Все это, а также произведения искусства, литературу, живопись они готовы жадно приобретать — но не для извлечения эстетического удовольствия, а для демонстрации своего высокого социального статуса.

Туризм: символическая граница среднего класса

В 1960-е годы социальная идентичность среднего класса во всем мире (в том числе и в бывшем СССР) была связана в первую очередь с профессиональными занятиями. К среднему классу причисляли себя «белые воротнички» в отличие от «синих» не только в США и Европе, но и в первой в мире республике рабочих и крестьян, где, несмотря на трескучие идеологические фразы, учителя пугали нерадивых учеников перспективой поступления в ПТУ. На фоне одинаково низких зарплат у рабочих и инженеров и одинакового уровня потребления, высшее образование и принадлежность к «высокой культуре» были единственной формой символических границ, отделяющих средний класс от пролетариата.

Но, начиная с 1970-х годов, по мере того как индустриальные общества Запада сменялись постиндустриальными, работа как основной социальный признак среднего класса стала уступать место досугу. На смену «профессии» как определяющей характеристике социального статуса пришло понятие «жизненный стиль», объединяющее тип труда, досуга, семейного положения, места жительства и уровня потребления представителей среднего класса. Работа свелась лишь к средству получения доходов — безличному и отчужденному, а большинство жизненных ценностей («спонтанность», «интимность», «творчество») оказались сосредоточенными вне ее — в кругу семьи, в сфере досуга (хобби, занятия спортом, организация отпуска).

Аналогичное смещение (хотя и по другим причинам) наблюдалось в тот же период и в социалистическом «лагере». Типичный советский инженер, «отбывавший» положенные часы в ведомственном НИИ, самореализовывался в свободное время: в горных восхождениях, турпоходах и песнях у костра про «солнышко лесное».

Известный исследователь туризма американский социолог Дин Макканел, автор знаменитой книги «Турист: новая теория праздного класса», считает туризм основным компонентом социальной идентичности среднего класса:

Поскольку ценности среднего класса имеют тенденцию становиться ценностями всего общества, проведение отпуска вдали от дома становится не просто одним из возможных видов отдыха, а социальной нормой, обязательной к исполнению.

И хотя от туристической поездки люди часто устают больше, чем от работы, оставаться дома, когда у тебя отпуск, считается «неправильным» для нормального человека. На людей, которые проводят отпуск дома, смотрят с сожалением и презрением, как на ограниченных провинциалов или неудачников, испытывающих материальные трудности.

Конструирование туристического опыта

Несмотря на «обязательность» туристического опыта для современного человека, общим местом, начиная с самого зарождения понятия «турист», стало критическое и несколько насмешливое отношение к этой фигуре. Еще во II веке н. э. Сенека осуждал людей, «развращенных легкой жизнью, которые разъезжают в поисках сами не знают чего».

А двести лет назад, наблюдая, как группы иностранцев в Италии гуськом поднимались на башню (torre), Стендаль иронически прозвал их «туристами», подразумевая под этим пародию на эстета, посвятившего жизнь служению прекрасному. Турист предпочитал «представление» о картине созерцанию ее, сорил налево и направо невежественными мнениями и торопился увидеть все подряд без разбора.

О туристах принято говорить тоном культурного и морального превосходства. Причем этот тон усвоили даже сами туристы. Они вечно жалуются на «толпы туристов», мешающих им наслаждаться достопримечательностями Венеции или красотами Ниагарского водопада. Причем позицию морального превосходства одних туристов над другими обеспечивает не то, что они благоразумно остались дома, а то, что они, в отличие от «массового туриста», удовлетворяющегося поверхностными впечатлениями и поддельными реликвиями, приобщились к «подлинному» — уникальному и «правильному» туристическому опыту.

Современный туризм представляет собой сложный ритуал со своим жестко разработанным сценарием, за отступление от которого турист подвергается остракизму со стороны своих собратьев. Если американец отправляется в Европу, он «должен увидеть» Париж. В Париже турист просто обязан увидеть Собор Парижской Богоматери, Эйфелеву башню и Лувр. В Лувре он «должен увидеть» Венеру Милосскую и Мону Лизу и т. п.

Подобная обязательность распространяется не только на приятный, но и на «отрицательный» туристический опыт. Если житель Среднего Запада приезжает на Манхэттен и ему не удается стать свидетелем какого-либо происшествия, подтверждающего славу Нью-Йорка как криминальной столицы США, он уезжает разочарованным.

Он точно так же расстраивается, когда выясняет, что продемонстрированные ему в качестве «диких» индейцы Южной Америки в свободное от работы индейцами время ходят в европейской одежде и смотрят по спутниковому телевидению новости CNN.

Турист вообще всегда должен быть начеку, чтобы вместо «подлинных» достопримечательностей ему не подсунули «подделку», на которую так падки современные, да и не только современные туристы. Вот, например, как описывает паломничества древних римлян в Грецию историк Марк Белкин:

Однако, несмотря на частые разочарования, постоянные подозрения в том, что его надувают, несмотря на расходы, бытовые неудобства и реальные опасности, нынешний турист, как и его древний предшественник, продолжает стремиться к неизведанным красотам природы и культуры. Что же делает туристический опыт столь привлекательным?

Дин Макканел утверждает, что сам акт осмотра достопримечательностей вовлекает человека в круг привычных социальных представлений и тем самым помогает ему сконструировать целостную картину мира из доступных ему обрывочных впечатлений. Таким образом, его собственная жизнь и его социальная реальность предстают перед ним как упорядоченная серия событий, наподобие снимков в семейном альбоме, складывающихся в единую историю (MacCannell, 1976).

Макканел считает главной целью туриста укрепление собственной идентичности, утверждение Эго:

Американский антрополог Нельсон Грабурн считает туристические поездки современного человека светским эквивалентом священных празднеств, разделявших время в традиционных культурах на два периода — сакральное время праздника и профанное время повседневных обязанностей.

Для современного человека время тоже делится на повседневную жизнь, полную забот и тягот, и «настоящую жизнь», которую обычный человек покупает себе ценой 11 месяцев напряженного труда. Граница между этими двумя жизнями обставлена своеобразными ритуалами перехода (сборами, получением визы, проводами, «посидим на дорожку», переводом часов в самолете или распитием спиртного с незнакомым попутчиком в поезде).

Ритуалы возвращения менее праздничны, но столь же обязательны: подробные отчеты перед друзьями, вручение подарков близким, демонстрация фотографий, сувениров и бронзового загара сослуживцам…

Само путешествие обычно проходит в режиме, который психиатры называют измененным состоянием сознания: чрезмерное возбуждение, эйфория, напряженность, граничащая с болезненностью… Медицинская статистика свидетельствует, что в отпуске люди чаще болеют и подвергают свое здоровье бóльшему риску, чем дома.

Но мы относимся к этому «времени праздника» с иными мерками, чем к обыденному времени. Мы готовы рисковать здоровьем и даже жизнью, доверяя себя самолетам, круизным теплоходам или горнолыжным инструкторам. Само путешествие для нас — сродни ритуальному испытанию героя, которое в традиционных культурах составляет суть любого священного праздника.

Человек возвращается из отпуска вовсе не «отдохнувшим» и «полным сил». Он возвращается другим, примерившим на себя иную жизнь, отвыкшим от выполнения привычных домашних ролей и с трудом втягивающимся в исполнение рутинных обязанностей. Если бы не это чувство легкого отчуждения, которое мы испытываем по возвращении (иногда его называют культурным шоком), то в путешествиях вообще не было бы никакого смысла.

Для одних «настоящая жизнь» характеризуется бегством из мира бессмысленной офисной рутины в волшебный мир «настоящих мужчин» — смелых, решительных и мужественных, взбирающихся на горную вершину или сплавляющихся на байдарке по быстрой реке. Для других — бегством от взрослой ответственности в мир детской свободы и спонтанности — пляжного ничегонеделания, неумеренного обжорства, пьянства и расточительности.

Отпуск как празднично-карнавальный период временного снятия всех социальных табу, потакания себе и исполнения желаний характеризуется не только легкостью завязывания «курортных романов», но и отказом от финансовых ограничений. В массовом сознании очень популярна идея о том, что на отдыхе «нельзя экономить», так же как «нельзя экономить» на свадьбах, похоронах и других сакральных событиях в жизни человека.

Китайский социолог Нин Ванг подчеркивает «пиковый» характер туристического потребления, отличающегося от рационального и экономного поведения человека в обычное время:

Воспоминания о хорошо проведенном отпуске напоминают описанную Фрейдом «работу сновидения», то есть конструирование из своих тайных желаний и постыдных слабостей связного сюжета и захватывающего рассказа. Подобно тому, как фабула сновидений создается из обрывков дневных впечатлений, образов и метафор родного языка и архетипов коллективного бессознательного, «туристический дискурс» конструируется из обрывков культурных мифов, современных идей, модных поветрий и вечных ценностей.

В своем эссе о туризме историк Марк Белкин задает вопросы:

Турист редко отдает себе отчет, какие факторы повлияли на его выбор. Что в Париже послало его в Лувр, а не на фабрику молочных продуктов, а в Боливии — на экскурсию по жизни и быту индейских племен, а не в поездку по достопамятным местам колониальной истории?

Еще сорок — пятьдесят лет тому большинство приезжавших в Россию почти не интересовались церквями. Они мечтали прикоснуться к осуществленной мечте — «самой передовой и справедливой социальной системе в истории человечества». Если они и посещали церкви, то по пути на фабрику Сакко и Ванцетти или в колхоз им. Калинина.

Поколение их отцов маковки и алтари тоже мало волновали: их целью была Ясная Поляна — хоть краешком глаза увидеть Мудреца, автора «Войны и мира». В свою очередь, русские путешественники и туристы проходили мимо европейских соборов — эти элементы истории и культуры не считались заслуживающими внимания.

Каковы нынешние предпочтения российских туристов? Что и зачем они мечтают увидеть за границей?

Российский турист: формирование нового среднего класса

Граждане России получили возможность путешествовать не так давно. Советский опыт туристических поездок за границу был связан с унижением, слежкой, тотальным контролем и попыткой государства формировать впечатления путешественников. Процент людей, имевших возможность, преодолев все административные препоны, все же попасть за границу, был ничтожен. Даже юмор на тему зарубежных вояжей в советские годы был проникнут горечью, как в знаменитом монологе Жванецкого:

Возможность путешествовать — одно из основных видимых завоеваний «перестройки», для большинства обывателей гораздо более существенное, чем двусмысленная свобода слова и мало кому понятная многопартийность. В условиях по-прежнему скудной обеспеченности жильем и не устоявшейся профессиональной «табели о рангах» отпуск за границей стал определяющим классификационным признаком формирующегося в России среднего класса.

В отличие от США, где уровень благосостояния можно довольно точно определить по месту жительства, в России средний класс в большинстве своем продолжает жить в квартирах, построенных в советские годы. Поэтому он ежедневно ощущает необходимость если не пространственных, то хотя бы символических границ между собой и пролетарскими семьями, живущими на той же лестничной клетке. Отпуск, проведенный в Испании, Франции или хотя бы в Турции, служит одним из наиболее доступных способов социальной дифференциации.

Однако для того, чтобы проведенные за границей две недели превратились из индивидуального воспоминания в признак социального статуса, необходимо как-то транслировать окружающим собственные впечатления. Этим целям служат привезенные из поездки сувениры, фотографии и любительские видеофильмы.

Другим способом «конвертирования» своих туристических впечатлений в социально значимые символы является их трансляция более широкой аудитории. Возможность такой трансляции сегодня предоставляют многочисленные Интернет-форумы, участие в которых, кстати, само по себе может служить отличительным признаком среднего класса, свидетельствующим о характере работы (служащий современного офиса) или уровне доходов (домашний компьютер, подключенный к Интернету).

Содержание дискуссий на темы летнего отдыха за границей представляет собой богатый материал для изучения не только потребительских предпочтений российского среднего класса, но и общих экономических установок, жизненных ценностей и идентификационных признаков этой социальной группы. Какие именно характеристики путешествия ценятся ими больше всего? Что вызывает недовольство? За что они на самом деле платят внушительные по российским меркам суммы и что именно приобретают за свои деньги?

Складывающиеся на наших глазах виртуальные сообщества путешественников — это своеобразный светский салон, где обсуждается «мода сезона», оттачиваются нормы поведения нового российского среднего класса, принимаются коллективные решения о том, что соответствует, а что не соответствует этим нормам, и кого, следовательно, можно включить в число «своих», а кого — с позором изгнать за их нарушение.

Заявленная цель большинства форумов — поделиться впечатлениями о поездке, рассказать о том, что не написано в путеводителях и что может помочь будущим туристам лучше сориентироваться в незнакомом месте: правильно выбрать гостиницу и маршрут поездки, чтобы не тратить лишних денег и не пропустить интересных достопримечательностей. Однако мотивы, заставляющие авторов создавать подробные отчеты о своих путешествиях, гораздо шире.

Основным стимулом к публикации является конструирование позитивной идентичности — образа самих себя как свободных, благополучных, удачливых, компетентных и достойных уважения людей. Поэтому рассказы путешественников гораздо больше говорят о самих авторах, чем о местах, где они побывали.

Форумы путешественников: темы и вариации

В отличие от западных туристов, российские чаще всего упоминают в своих рассказах условия проживания, особенности питания и качество сервиса. Зарубежных туристов эти категории тоже волнуют, но значительно меньше. В отличие от западных, для российских туристов существенно важнее состояние пляжей и наличие развлечений, чем наличие архитектурных памятников, что свидетельствует о довольно стойком предпочтении пляжного туризма культурно-экскурсионному.

В российских рассказах значительно чаще, чем в западных, обсуждаются обычаи, культура и характер местных жителей, причем обсуждаются не с этнографическим интересом, а с осуждением и неприятием. Наши туристы относительно редко удостаивают упоминанием гостеприимство и дружелюбие местных жителей, в отличие от западных туристов, для которых это — вторая по значимости категория после красот природы.

Темы, вызвавшие наибольший интерес у посетителей сайтов, позволяют выявить несколько «болевых точек» в сознании новых российских туристов. К ним относятся:

Обсуждение именно этих тем приводит к наиболее длительным и ожесточенным дискуссиям участников форума. Остановимся на них подробнее.

Большинство соотечественников, отдыхающих на курортах Турции и Египта, жалуются на то, что сервис в отелях не соответствует заявленной «звездности», а персонал относится к русским хуже, чем к постояльцам из других стран: русским предлагают ужинать в отдельных ресторанах; не пускают в бассейн, когда там плавают немцы; вывешивают объявления на русском языке, запрещающие проносить в номера напитки. Однако эти жалобы соотечественников на плохое обслуживание и грубость персонала посетители сайта склонны объяснять их неумением цивилизованно себя вести:

Очень характерна дискуссия, развернувшаяся в ответ на рассказ некоего господина по фамилии Буряк. Описывая свой перелет авиакомпанией Swissair в Швейцарию, автор жалуется на то, что проводник отобрал у него две заботливо припасенные бутылки Мартини, из которых он периодически отхлебывал «для приведения лица в гармонию с фотографией в паспорте». После этого он отправился в туалет покурить, за что его по прибытии чуть не арестовали, а на обратном пути не пустили в самолет. Но общественность возмущение автора не поддержала:

Однако не все посетители согласны с тем, что русских не любят потому, что те не умеют себя вести; «Не любят потому, что платим доллар, а сервиса хотим на сто. И все!». Вообще идея о том, что уважение к себе в чужой стране можно купить только за деньги, очень популярна у посетителей сайтов:

Но не только отсутствие денег и незнание правил поведения приводит к тому, что русские туристы часто выставляют себя на посмешище в чужой стране.

Большинство участников форумов стыдятся неподобающего поведения соотечественников и всячески стараются внушить окружающим необходимость соблюдения поведенческих норм «цивилизованного общества» — от американской привычки улыбаться и щедро раздавать чаевые до немецкой аккуратности и швейцарской пунктуальности.

Утверждение этих норм — одна из главных задач виртуальных форумов. Интересно, что в отсутствие авторитетных институтов социализации в новой России именно Интернет взял на себя задачу, которую в советские годы выполняли семья и школа — привить членам общества нормы цивилизованного поведения, объяснить, «что такое хорошо и что такое плохо».

Обычно наказанием за несоблюдение групповых норм является исключение человека из группы. Нарушившим кодекс поведения не подают руки, с ними не здороваются, не приглашают их «в приличные дома». А как может изгнать из своих рядов человека виртуальное сообщество? И что делать, если те, кого хочется изгнать, даже не подозревают о существовании групповых норм и стандартов поведения? Лица, особо чувствительные к российской нецивилизованности, стараются хотя бы за границей не сталкиваться с соотечественниками.

Некая Наталья, описывая свое свадебное путешествие в Рим, посетовала на то, что в Вечном городе повсюду слышна русская речь:

Разумеется, большинство посетителей сайта не оставили эту реплику без комментариев:

Таким образом, несмотря на резкое осуждение участниками дискуссий отдельных проявлений хамства и бескультурья со стороны соотечественников, они горой встают на защиту своей группы, не прощая оскорбительных выпадов в адрес русских туристов в целом. Это свидетельствует о том, что виртуальное сообщество живет по законам любого естественного сообщества — защищая «своих», укрепляя позитивную групповую идентичность.

Форумы путешественников не только разъясняют участникам правила «цивилизованного» поведения за границей, но и устанавливают своеобразные правила самопрезентации на форуме. Разумеется, многие участники стремятся не только поделиться своими впечатлениями от поездки, но и покрасоваться, продемонстрировать свое превосходство над окружающими.

Автор одного рассказа, описывая свою поездку в Турцию, долго оправдывается за столь «простонародный» выбор направления: «В некоторых кругах отдыхать в таких странах, как Турция, Египет или Тунис, считается неприличным, что ли…» Поэтому, приехав в Москву, они не признались друзьям, что ездили в Турцию и что им там понравилось. Читателей задел откровенный снобизм рассказчиков.

Вообще участники форумов очень часто критикуют авторов рассказов за снобизм, усматривая его в том числе и в завышенных требованиях к сервису:

Трудно поверить, что автор последней реплики действительно «рубает уголек», но отношение к отдыху у него типичное для большинства россиян, и не только россиян. В уже цитировавшейся выше работе китайского социолога Ванга описан похожий феномен пикового потребления, когда скромный, экономный и во многом себе отказывающий в повседневной жизни человек на отдыхе стремится стать «королем на час», сорит деньгами и пускает «пыль в глаза» окружающим. И капризы, завышенные требования и претензии к сервису являются неотъемлемой частью этой поведенческой модели.

Объяснение данного феномена — в желании недельку пожить не так, как дома, а «другой жизнью» — в роскоши, среди пальм, бассейнов и мрамора, с предупредительными слугами и горничными, которых необходимо «распекать», как это делали героини читанных в детстве старинных романов.

Иллюстрацией пикового потребления может служить рассказ некоего путешественника о его поездке в Таиланд, в котором он подробно рассказывает о том, как и на чем можно сэкономить, поскольку для него «сумма в 2500–3000 USD составляет годовую зарплату».

Одна из задач туристических сайтов — рассказать о происшествиях, приключившихся с путешественниками за границей, и предостеречь читателей от повторения ошибок. Среди неприятностей, случающихся в отпуске, наиболее распространенные — кражи вещей, обсчет в магазинах и ресторанах, а также сексуальные домогательства со стороны местных жителей, которым подвергаются молодые женщины в «южных» странах.

Все эти проблемы не только находят отражение на страницах форумов, но и располагают участников дискуссии к смелым этнографическим обобщениям. Например, пожаловавшись друг другу на многочисленные случаи воровства на улицах и в отелях итальянских городов, участники форума почти единодушно заключают, что «итальяшки — народ вороватый», а Италия — «самая воровская страна Западной Европы».

Другая беда туристов, особенно в странах третьего мира — несколько «вольное» обращение с цифрами и откровенное вымогательство денег со стороны местных жителей. Не слишком состоятельные российские туристы обычно приходят от подобного поведения в бешенство:

В целом в дискуссии на тему «их нравы» у женщин преобладают примирительные интонации, они чаще высказывают мнения о необходимости уважать чужие традиции и чужую культуру. Мужчины же больше склонны высказывать безапелляционно резкие и оскорбительные мнения о других народах.

Можно сказать, что по степени ксенофобии российский средний класс практически ничем не выделяется среди общей массы российского населения. И это резко отличает его от западного среднего класса, для которого космополитизм и широта взглядов являются важными идентификационными признаками, отличающими его от пролетариата.

В ходе дискуссий участники не просто обмениваются впечатлениями, но и формируют некий «канон»: чем принято восхищаться, что ругать, а что — снисходительно прощать стране, куда приезжаешь на неделю-другую. Причем в большинстве случаев в процессе обсуждения происходит расширение диапазона приемлемых впечатлений.

Не только для россиян, но и для американцев, японцев и многих европейцев Париж — туристическая Мекка и воплощение мечты любого путешественника. Неудивительно, что «неканонические» впечатления о Париже, высказанные одной из участниц форума, вызвали бурю протеста:

Большинство читателей автора осудили:

Но нашлись и те, кто поддержал:

Еще один пример несовпадения впечатлений с «эталоном» — рассказ молодого человека об отдыхе в Хорватии, в котором затрагивается тема, наиболее остро обсуждаемая западными туристами — тема подлинности демонстрируемых достопримечательностей:

Эта же тема звучит в рассказе туриста, посетившего знаменитый Кносский дворец на Крите:

Конечно, потребность в аутентичных впечатлениях от страны, в настоящих, а не «реконструированных» исторических памятниках еще не очень развита у российских туристов. Однако сам факт, что тема «подлинников», «подделок» и необходимости их различения прозвучала на форуме путешественников, говорит о том, что российский туризм развивается в том же направлении, что и западный, для которого наиболее актуальными проблемами начиная с середины 1970-х годов являются «симулякры», «псевдособытия» и «имитация аутентичности».