Люди особого склада

XXV

Самолеты благополучно приземлились на нашем аэродроме. Какое радостное событие! Не так давно светлой мечтой было получить весточку из Москвы хотя бы по радио. Теперь же на острове опустилось сразу несколько самолетов. И хорошие новости привезены из родной столицы, и нужные грузы доставлены. А сколько здесь было крылатых гостей до прилета нашей эскадрильи! Сколько вывезено отсюда детей-сирот и раненых партизан! Сколько привезено сюда ценных грузов для наших отрядов! Почти каждую ночь опускались на аэродроме самолеты. Специальная аэродромная команда дежурила круглые сутки, как на большом, боевом аэродроме.

Мы прилетели домой на рассвете. Вершины деревьев слегка обозначались на фоне чистого неба, а нижние ветви и стволы были еще окутаны мраком. Была как раз соловьиная пора. Многоголосые песни разливались по лесу звонким мелодичным эхом. Могло показаться, что здесь не военный партизанский лагерь, не вражеский тыл, а мирное и живописное место отдыха.

Но достаточно было посмотреть в лицо хоть одному человеку, и становилось ясно, что жизнь здесь нелегкая.

Группа людей спешила к самолету. Первым подошел ко мне Иосиф Александрович Бельский. Он заметно похудел, лицо вытянулось, щеки впали. Вместе с Мачульским Иосиф Александрович руководил все эти месяцы деятельностью обкома и соединения. Подошли Варвашеня, Долидович, Боровик, Луферов, Сергей Жуков, начальник оперативного отдела штаба Казимир Пущин, Александр Жуковский и несколько командиров отрядов. Вокруг стояли партизаны. В предрассветном тумане трудно было всех разглядеть. Я тосковал по этим людям, как по родной семье, и теперь мне хотелось броситься каждому в объятия, пожать каждому руку.

После первых радостных приветствий меня попросили хотя бы коротко рассказать о Москве и встрече в Кремле. Времени у меня было мало, да и люди устали, и я хотел ограничиться коротким сообщением. Но скоро выяснилось, что тут несколькими словами не отделаешься. Не удовлетвори партизан сейчас же, не расскажи обо всем, что знаешь, — обидятся. Да и какое я имею право не пойти навстречу страстному желанию своих боевых товарищей? Ведь это они послали меня в Москву и от их имени говорил я с членами Политбюро.

Я сказал, что в Центральном Комитете ВКП(б) знают о героических делах белорусских партизан и члены Политбюро шлют им свой братский, сердечный привет. Партия и правительство высоко оценили славные боевые подвиги народных мстителей: многие командиры и партизаны, а также рабочие, колхозники, работники науки и культуры, которые активно помогали партизанам, награждены орденами и медалями, некоторым присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Наказ партии — бить врага еще сильнее, еще активнее помогать Красной Армии. Чем сильнее и согласованнее будут удары с фронта и с тыла, тем скорее наша родная советская земля будет освобождена от немецко-фашистских захватчиков. Когда я сказал, что члены Политбюро просили меня передать партизанам и всему белорусскому народу, что Красная Армия скоро вернется к нам, могучее «ура» прокатилось по лесу. Послышались возгласы: «Да здравствует Красная Армия!», «Смерть немецким оккупантам!»

Пока я говорил, не прерывали, слушали с огромным, напряженным вниманием, а потом посыпалось столько вопросов, что я едва успевал отвечать.

Уже совсем рассвело, а наша беседа все еще продолжалась. Редел и рассеивался туман, и я все яснее различал на площадке знакомых и близких мне партизан. Вот шагах в десяти от меня стоит и радостно улыбается наш радист Володя Февралев. Тот самый Февралев, который вначале нередко спорил со мной, ко всему относился недоверчиво, а потом искренне, по-сыновнему привязался ко мне, и мы стали друзьями. Я вспомнил, что перед моим вылетом в Москву он передал самодельный конвертик и просил переслать письмецо по заветному адресу. Я кивнул ему головой: мне приятно было, что не забыл выполнить его просьбу.

После встречи на аэродроме я сел на коня и направился в штаб соединения, чтобы скорее войти в курс дела и начать выполнять свои обязанности. Со мной порхали все штабные работники и человек десять командиров и комиссаров отрядов. Дорога в штаб лежала через деревни нашей зоны: Старосеки, Калиновка, Загалье, совхозы «Сосны», «Жалы». До штаба несколько часов хорошей езды, но приехали только под вечер. В каждой деревне приходилось надолго задерживаться. Стоило только показаться на улице, как сразу же вокруг нас собирались люди. Они окружали нас плотной толпой и просили побыть с ними хоть одну минуту и рассказать о Москве. Обычно такая «минута» тянулась два-три часа, но зато на лице у каждого светились счастье и уверенность в победе.

В деревни нашей зоны нередко проникала лживая фашистская пропаганда. В фашистских листовках писалось, что немцы окружают Москву, а в Ленинграде не осталось ни одного живого человека. И я понимал, что встретиться с человеком, который только что прилетел из Москвы, было величайшей радостью и жизненной необходимостью для колхозников. Все, что я рассказывал, воспринималось с глубокой верой и передавалось из уст в уста. На другой день по районам разнеслась весть: «Красная Армия скоро вернется на Беларусь».

Мне пришлось почти каждый день встречаться с партизанами и населением городов и деревень. Я считал своим долгом выступать перед народом как участник приема в Москве, передавать людям наказ партии и правительства. Собрания каждый раз были многолюдными, интерес слушателей — огромный. Я чувствовал, как нелегко удовлетворить эту необыкновенную жажду людей узнать как можно более подробно о жизни в советском тылу, в Москве и Ленинграде.

Эти встречи оказали нам большую помощь. У нас появились дополнительные резервы, еще больше укрепились связь и боевое взаимодействие партизан с населением.

Как только стало известно, что я вернулся из Москвы, в штаб соединения стали собираться руководящие партийные работники, партизанские командиры, руководители подпольных групп. Первым явился секретарь ЦК ЛКСМБ Кирилл Трофимович Мазуров.

Он прилетел из Москвы несколько месяцев тому назад и работал по организации комсомольского подполья. Долгое время в соединении находился и секретарь ЦК КП(б)Б Иван Петрович Ганенко, но я его уже не застал. Планы многих важнейших операций были составлены с его помощью.

Я рассказал К. Т. Мазурову, а также областным и районным работникам комсомола о встрече с членами Политбюро. Передал им советы и директивы Климента Ефремовича и ЦК КП(б)Б, охарактеризовал очередные задачи партизан Минщины и всей Белоруссии на ближайшие месяцы.

С командирами и комиссарами бригад я встречался несколько раз подряд. Мне хотелось как можно глубже войти в их работу, присмотреться к тем людям, которых я еще мало знал. За мое отсутствие в соединении многое изменилось. Количество партизан увеличилось почти вдвое. Появились новые партизанские отряды, группы, некоторые отряды переросли в бригады. Командование соединения было против излишнего разбухания отрядов. Пусть их будет больше, но они должны быть численно небольшими. Это повышает маневренность и боеспособность отрядов. Из наиболее передовых и способных партизан, командиров взводов, рот выделились способные командиры отрядов, а старое командование возглавило бригады. Так получилось у Долидовича, Меркуля, Гуляева, Павловского, Патрина, Розова, Покровского, Храпко, Пущина, Ливенцева. В Заславском районе успешно действовала бригада «Штурм», в Копыле — бригада Жижика и Еременко, в районе Пухович особенно выделялись подрывники Филиппских, в Гресском районе — отряды Зайца, Коляды, в Краснослободском — Тихомирова. В Червенском районе значительную часть территории контролировали партизаны во главе с Кузнецовым и Плоткиным.

Даже отряд Столярова вырос в бригаду. И вырос он как раз за счет тех людей, которых Столяров недооценивал в первые дни войны, — за счет местного населения. Проездом мне случилось побывать в лагере Столярова. Ничего похожего на то, что я видел здесь когда-то! В отрядах образцовая дисциплина и порядок, партизаны аккуратно одеты, подтянуты, во всем чувствовались боевой дух, деловитость. И самого Столярова не узнать. Это был уже не упрямый и своевольный человек, каким все знали его в первый год войны, а рассудительный, опытный командир. Партизаны уважали его.

Несколько своеобразной, но очень приятной была встреча с Николаем Николаевичем Розовым. Он примчался в штаб, раскрасневшись от быстрой верховой езды. Мы долго разговаривали. Николай Николаевич рассказывал о своей бригаде и партизанах. Говорил, он искренне и с увлечением. Мне приятно было чувствовать, что Розов стал близким человеком, настоящим боевым товарищем и другом. Однажды в дружеской беседе мы с ним вспоминали прошлое, и я спросил:

— Что у тебя было на душе и что ты думал о подпольном обкоме при первой нашей встрече?

Розов прямо и открыто посмотрел мне в глаза и сказал:

— Я верил вам, но почему-то мне казалось, что партизанским движением должны руководить военные, а не гражданские люди. Мне все казалось, что меня хотят прибрать к рукам, прижать, а потом, может быть, и выбросить. Нелегко было перебороть себя. Уже все факты были против меня, а я все еще сомневался. Постепенно я понял и убедился, что обком мне ничего плохого не желал, люди искренне хотят мне помочь и радуются каждому моему успеху. От прежних сомнений теперь уже ничего не осталось.

В числе других был награжден правительством и Николай Николаевич. Когда на другой день я от имени Президиума Верховного Совета СССР вручил ему орден Красного Знамени, он в присутствии членов бюро обкома, командиров, комиссаров и партизан торжественно поклялся, что отдаст все свои силы и способности, а если надо будет — и жизнь делу великой всенародной борьбы за свободу и независимость Родины.

Вскоре приехал в штаб Столяров. Он явился после довольно трудной и сложной операции, которая не принесла результатов. Командир бригады был утомлен. Неудача сильно взволновала его, и он долго ходил по тропинке, погруженный в свои мысли. Раскрыв планшетку, он что-то старательно нанес на карту, а потом подошел ко мне.

— Василий Иванович, — тихо сказал он, — тут у меня есть один план, сегодня ночью опять иду в бой.

Столяров объяснил сущность своего плана по разгрому крупного фашистского гарнизона в населенном пункте Белый Переезд.

— Что ж, хорошо, — согласился я. — Только справишься ли своими силами? Может, нужна помощь? Говори, обком пойдет навстречу.

— Справлюсь! — уверенно ответил комбриг. — Только вот дело одно есть у меня к вам, Василий Иванович. Давно уже собираюсь спросить, да все как-то не решаюсь. В сорок первом году я хотел вступить в партию, да война помешала. Уже и рекомендации были… Как вы думаете, Василий Иванович, могу я теперь подать заявление о приеме в кандидаты партии?

— Думаю, что можешь, — ответил я.

Столяров оживился, благодарно посмотрел мне в глаза и спросил:

— А ваша поддержка будет?

Я твердо ответил:

— Будет.

Теплые, задушевные встречи были у меня с командирами и комиссарами отрядов, дислоцированных неподалеку от аэродрома. Многим из них в торжественной, праздничной обстановке я вручил высокие правительственные награды.

Александр Иванович Долидович получил награду в своей бригаде. На лесной поляне были выстроены отряды. Новый начальник штаба соединения Григорий Гнусов читал Указ Президиума Верховного Совета СССР. Когда пришла очередь Долидовича, он твердым шагом подошел к столу, покрытому красным сукном, вытянулся и неподвижно застыл. Я протянул ему орден. Александр Иванович взял его, потом крепко пожал мне руку и взволнованно поблагодарил партию, правительство за доверие и высокую оценку его заслуг перед Родиной. В его светлых с суровинкой глазах искрилась глубокая, неподдельная радость, но чуть заметная тревога делала взгляд непривычно взволнованным.

— Я понимаю, — стараясь быть спокойным, говорил Долидович, — я понимаю, что у меня были ошибки… С помощью областного комитета партии я преодолел их, много раз думал и передумывал все… Что ж, скажу один раз, и слово мое будет твердое: больше не допущу подобных ошибок. Как советский гражданин, член великой партии большевиков — партии Ленина никогда не отступлю от боевой партийной линии!

В такой же торжественной, праздничной обстановке я вручил ордена и медали партизанам других бригад. Вручение наград еще выше подняло боевой дух наших отрядов и увеличило их активность. К сожалению, несколько орденов и медалей остались неврученными: награжденные партизаны погибли в героической борьбе с фашистской нечистью.

В штаб стали поступать ходатайства командиров о новых награждениях. Много героических дел совершили отряды Минщины за последнее время. Все наши планы выполнены. Взять хотя бы операцию по взрыву железнодорожного моста через Птичь. Немало усилий, инициативы, энергии пришлось приложить партизанам для того, чтобы подготовить и провести эту операцию.

Мост охраняло около семисот гитлеровцев. Кроме того, большие гарнизоны стояли в Птичи, в Калинковичах, в Муляровке, Петрикове. В любую минуту они могли выступить на помощь охранным отрядам. Через каждые четыреста-пятьсот метров вдоль магистрали торчали дзоты. С тех пор как гитлеровское командование начало широкое наступление на Сталинград, железная дорога Брест — Лунинец — Калинковичи — Гомель приобрела большое стратегическое значение. По ней непрерывно шли эшелоны на фронт, и она усиленно охранялась.

Взорвать мост надо было во что бы то ни стало, Таково задание правительства, таково решение нашего штаба, таково непоколебимое желание всех партизан. Убей фашиста в Белоруссии, он не появится под Сталинградом! Белорусские партизаны хорошо знали, какую неоценимую помощь окажут они славным защитникам Сталинграда, если надолго остановят движение вражеских эшелонов на одной из важнейших магистралей.

Для взрыва моста было нужно много тола. Центральный штаб партизанского движения по нашей просьбе прислал нам около пятисот килограммов взрывчатки.

В плане операции предусматривались меры, которые обеспечивали успех нашим отрядам. Прежде всего надо было снять угрозу окружения наших штурмовых групп со стороны Петрикова и Муляровки. Там стояли словацкие части. Еще в сентябре на совещании командиров и комиссаров отрядов мы решили развернуть соответствующую работу среди антифашистски настроенных словацких солдат и офицеров. Подпольный обком партии и штаб соединения выполнили эту задачу. Со словаками была установлена связь. Мачульский, Мазуров, Скалабан и Михайловский несколько раз ходили к словакам. Большинство личного состава словацких частей ненавидело гитлеровцев и было готово помогать партизанам. Для начала договорились, что словаки помогут партизанам взорвать железнодорожный мост через Птичь. Кроме передачи планов укреплений этого района, они обещали не оказывать сопротивления, а если их заставят выступить, то не стрелять в партизан. Командование словацких частей дало слово чести, что в назначенный час они откроют артиллерийский огонь по гитлеровскому гарнизону на станции Птичь.

Имея такую надежную поддержку, наши отряды двинулись в поход. На операцию вышло десять отрядов — Долидовича, Павловского, Макара Бумажкова, Болотникова, Патрина, Жигаря, Столярова, подрывная группа Пущина и Шимшонка, автоматчики Александра Жуковского. Для того чтобы подойти к мосту, отрядам надо было пройти немалое расстояние: большинство дислоцировалось в Любанском, Октябрьском и Глусском районах, а мост через Птичь находился на территории Петриковского района. Кроме своих районов, им надо еще пройти через Копаткевичский и Петриковский районы Полесской области.

Первый сбор был назначен в деревне Комаровичи, Копаткевичского района. Сюда приехали Мачульский, Мазуров, Бельский, штабные работники. На коротком совещании командиров и комиссаров Мачульский и Мазуров еще раз подробно объяснили задачу.

— Помните, товарищи, — сказал Мачульский в заключение, — что это правительственное задание. Мы должны обязательно выполнить его.

Двинулись дальше. Конная разведка двигалась впереди и по параллельным дорогам. Бойцы шли большими колоннами, а между колоннами — подводы со станковыми пулеметами, боеприпасами, взрывчаткой. Позади двигалось сформированное для этой операции артиллерийское подразделение.

Километров за пятнадцать от Птичи отряд Макара Бумажкова отделился и пошел в другом направлении. Этот отряд должен взорвать железнодорожное полотно на запад от моста, чтобы фашисты не подбросили подкреплений со станций Старушки и Житковичи. Отряд Патрина остался в засаде на скрещении дорог Копаткевичи — Новоселки. Пройдя еще немного, отделился и двинулся влево отряд Павловского во главе с комиссаром отряда Маханько. Его задача: взорвать железнодорожную линию с восточной стороны моста и перерезать дорогу фашистским подкреплениям из Калинкович и Мышанки. Отряду Долидовича вместе с артиллерийским подразделением было приказано захватить станцию Птичь, отрезать от мостовых укреплений станционный гарнизон и подавить его. Отряды Болотникова и Жигаря со станковыми пулеметами, группа автоматчиков под командой Александра Жуковского и подрывная группа Пущина и Шимшонка пошли на мост. Недалеко от реки был установлен командный пункт.

Здесь стоял и отряд Столярова. Командование соединения оставило его в резерве.

Хоть и длинна осенняя ночь, но надо было спешить: немало времени прошло, пока подошли к мосту, заняли боевые позиции. Мачульский достал из полевой сумки план операции. Подошли Бельский и Мазуров. При свете фонарика, накрытого плащ-палаткой, командиры еще раз проверили, все ли учтено, продумано, не упущена ли какая-нибудь деталь. Иногда самое незначительное упущение в бою приводит к пагубным последствиям. Долго тянулись эти последние минуты перед штурмом. Вокруг тишина и темень. Белесым туманом покрыто болото и прибрежный лозняк: трудно что-нибудь разглядеть.

Мачульский прислушивался и время от времени поглядывал на часы. Время штурма приближалось, но ни Бумажкова, ни Павловского не слышно. Штурм можно было начинать только тогда, когда будет взорвана железная дорога с запада и востока от моста. Взрывы должны произойти одновременно. «А что, если с одной стороны взорвут линию, — подумал Мачульский, — а с другой нет? Гитлеровцы всполошатся, трудней тогда будет». Он взглянул на Бельского, Мазурова и почувствовал, что то же самое беспокоит и их. Втроем они решили: штурма не начинать, пока не будет взорвана линия с обеих сторон.

Было ясно, что отряды Бумажкова и Павловского запаздывают. «Может, что случилось с ними, может, не удалось добраться до железной дороги? Если через минуту-две взрывов не будет, придется послать верховых выяснить, в чем дело». И только Роман Наумович встал, чтобы отдать связным приказ, как справа от моста взлетел вверх огромный клубок пламени и вслед за тем донесся взрыв. В ту же минуту послышался взрыв и с левой стороны.

— Красную ракету! — приказал Мачульский.

Это был сигнал к штурму. Отряды двинулись к мосту, а Долидович всей силой огня ударил по станции. Сразу же поползли к мостовым фермам подрывники. Впереди — Пущин и Шимшонок.

Гитлеровцы всполошились, но в первые минуты огонь носил беспорядочный характер — их охватила паника. Однако они скоро поняли, что главным объектом атаки партизан является мост, и сконцентрировали свой огонь на подступах к нему. Каждый метр был ими пристрелян, и подрывникам трудно было подползти к самому мосту.

Мачульский приказал Столярову выйти на помощь Долидовичу и во что бы то ни стало подавить огневые точки на станции. Бронебойки и станковые пулеметы Жигаря и Болотникова ударили по дзотам. Автоматчики Жуковского подошли к самой линии. Они вели непрерывный огонь по немцам, которые высыпали из казармы и залегли возле дороги.

— За работу! — отдал Мачульский приказ подрывникам.

В это время артиллерийский и пулеметный огонь со стороны Муляровки и Петрикова открыли словаки.

Роман Наумович в тревоге повернулся к Мазурову:

— Неужели подведут?

— Не может быть, — ответил Мазуров. — Я уверен, что они выполнят обещание.

Мачульский послал связного на правый фланг. Через две-три минуты он вернулся и доложил, что пулеметы из Муляровки бьют в сторону партизан, но пули пролетают высоко над головами.

Мазуров проследил за артиллерийским огнем и убедился, что ни один снаряд и ни одна мина не упали на позиции партизан. Часть снарядов сперва разрывалась справа от станции Птичь, а потом пушки и минометы начали бить прямо по станции.

— Пристрелялись! — радостно объявил Мазуров. — Надо им передать, чтоб так били. Белую ракету! — приказал он.

Огонь словаков помог отрядам Долидовича и Столярова заставить фашистов замолчать.

Охранные отряды продолжали бешено сопротивляться, однако подрывники прорвались к мосту. Пущин, Шимшонок и Титов быстро и ловко минировали его. Они привязывали тол к тавровым балкам, фермам, закладывали в них капсюли и детонирующим шнуром соединяли заряды друг с другом. К мосту подносились все новые и новые пакеты с толом.

— Шнуров больше давайте, шнуров! — подгонял их Пущин.

Вокруг бушевала и пенилась от пуль и взрывов вода. Подрывники были мокры и залеплены грязью. Осколки мин и пули угрожающе звенели под мостом, ударялись о железо и бетон. «Хоть бы в капсюль не попало, а то все тогда пропадет», — беспокоились подрывники. Не о себе они думали в эти минуты. Для них только одно было свято и нерушимо: выполнить задание. Мост должен рухнуть, и тогда можно вздохнуть свободно!

Пущин быстро соединил шнурами последние заряды.

— Проверь еще раз! — кричит он Шимшонку. — Прикажи убрать раненых!

Шимшонок ловкими, умелыми руками ощупал все заряды, капсюли, шнуры. Уже близился рассвет; теперь можно было увидеть то, что раньше было скрыто от глаз.

— Порядок! — доложил Шимшонок. — Давайте сигнал к отходу.

Две белые ракеты взвились в небо. Партизаны начали отходить. Гитлеровцы тоже прекратили огонь. Только словаки по-прежнему глушили птичский гарнизон.

У моста установилась напряженная тишина. Партизаны поспешно отходили, забирая с собой раненых. Только Пущин все еще оставался на мосту. Прислонившись к балке, он нетерпеливо ожидал, пока все отойдут, следил, чтобы не остался кто-нибудь из раненых или контуженных. И когда отряды отошли на нужное расстояние, командир подрывников достал спички. Чиркнул одной спичкой — нет огня. Чиркнул другой, третьей — нет! Спички отсырели в мокром кармане! Достал зажигалку. Шаркнул ладонью раз, другой — не горит… «Вот еще беда! — в отчаянии подумал Пущин. — Где теперь возьмешь огня? Все сделали, а спички сухими сберечь не смогли. Что теперь делать?» Сразу пришло решение: ударить по капсюлю и взлететь на воздух вместе с мостом. Последний раз провел ладонью по шершавому колесику зажигалки… И вдруг — огонь!.. Какое счастье! Пущин поджег шнур и со всех ног бросился под откос.

Огромный, осветивший все вокруг столб пламени взлетел в небо. Взрыв потряс землю. Огромная масса покореженного железа и разбитого бетона обрушилась в реку.

Операция была проведена в срок и наилучшим образом. Как только отряды отошли от железной дороги, Мачульский дал радиограмму в Москву, в Центральный штаб партизанскою движения:

«Ваше задание выполнено. Мост через Птичь взорван».

Эта операция имела не только большое военное значение. Она содействовала втягиванию словацких и других национальных подразделений в открытую борьбу с гитлеровцами. В дальнейшем словаки, румыны и поляки помогали минскому соединению. Они содействовали нашим отрядам в проведении боевых операций, доставляли важные сведения, помогали выявлять провокаторов, шпионов. Многие перешли потом к партизанам и с оружием в руках боролись против гитлеровских захватчиков. Так было со словаками, стоявшими в Слуцке, румынами, несшими охранную службу в окрестностях Минска.

Чтобы помочь героическим защитникам Сталинграда, был успешно проведен и ряд других важных операций.

Чудеса героизма и отваги проявляли партизаны в боевых операциях. Трудно описать все бои, даже самое короткое упоминание о них заняло бы немало места. Вот некоторые из них.

Командование бригады «Штурм», действовавшей в Заславском районе, разослало отряды партизан на различные операции под Минском и в самом Минске. На базах оставалось человек пятьдесят бойцов вместе с поварами и оружейными мастерами.

Комиссар бригады Федоров, секретарь партийной организации Одинцов и секретарь комсомольской организации Миша Шайбак находились при штабе бригады. Вдруг штабу донесли, что свыше шестисот гитлеровцев, вооруженных пушками, минометами и станковыми пулеметами, переправились через реку Удра и повели наступление на деревни Слобода, Слободка и Довбарово.

Комиссар бригады, посоветовавшись с секретарем партийной организации, принял смелое, рискованное, но единственно правильное решение. Он поднял на ноги всех, кто оставался на базах отрядов, сформировал две боевые группы и повел их навстречу гитлеровцам. Одну группу во главе с Одинцовым он послал в тыл противнику, а сам с другой группой засел на высотке, в кустах, недалеко от реки. Удар по гитлеровцам был таким внезапным и сильным, что вражеские подразделения не выдержали и стали отходить. С тыла их встретил Одинцов. Гитлеровцы, прижатые к реке, заметались в панике и начали бросать оружие. Загнанные на болотистый полуостровок, они бешено сопротивлялись. Федоров, умело и оперативно руководя боем, сам вел огонь из станкового пулемета. Гитлеровцы тяжело ранили партизана-коммуниста Ерастова.

— Отходи в тыл! — приказал ему Федоров.

Но Ерастов остался в строю. Осколками мины перебило руку Мише Шайбаку, и он уже не мог больше стрелять из пулемета. Наспех перевязав рану, отважный комсомолец подполз почти вплотную к позициям врага и забросал гитлеровцев гранатами.

К вечеру исход боя был решен. В этом бою фашисты только убитыми потеряли около сотни солдат и офицеров. В числе убитых был и командир вражеского батальона. Партизаны захватили две пушки, один батальонный и три ротных миномета, пять ручных пулеметов, много винтовок и три автомашины с боеприпасами.

В бою погиб смертью храбрых секретарь комсомольской организации Миша Шайбак. Пять человек партизан было ранено.

Навсегда останутся в памяти белорусского народа беспримерные по своему героизму боевые операции, которые провели в эти дни слуцкие и копыльские партизаны. С середины лета 1942 года здесь находился секретарь Минского подпольного обкома Иван Денисович Варвашеня. Член бюро обкома Александра Игнатьевна Степанова, как известно, была командирована сюда еще раньше. Партизанское движение на Случчине и Копыльщине достигло к концу 1942 года широкого размаха. В отрядах насчитывалось около четырех тысяч человек. Партизаны имели восемь пушек, четыреста станковых и ручных пулеметов, много винтовок и автоматов. Такие командиры, как Дунаев, Еременко, Шестопалов, Межнавец, пользовались большим авторитетом и популярностью в Минском партизанском соединении. О их славных делах знала вся Беларусь.

XXV годовщина Октября в Минском партизанском соединении, как и по всей Белоруссии, отмечалась сильными ударами по оккупантам. Обком прилагал все силы, чтобы ослабить вражеское наступление на Сталинград. Отряды Случчины и Копылыцины провели несколько крупных операций по разгрому вражеских гарнизонов. В ночь с 7 на 8 ноября намечалась операция по уничтожению копыльского гарнизона.

Встретить великий праздник командование решило на своей основной базе, в Старицком лесу. Во всех отрядах приготовились слушать по радио Москву. Намечалось утром 7 ноября провести митинг, часть партизан была занята сооружением трибуны. В подпольных типографиях Слуцкого, Копыльского и Гресского райкомов партии подготавливался выпуск специальных номеров газет, посвященных великой годовщине Октября. Командиры и комиссары готовили свои праздничные приказы.

Вечером и всю ночь было тихо. Перед рассветом разведка донесла, что из Минска в Копыльский район прибыла мотопехотная часть гитлеровцев. В ее составе пять танков и свыше десятка бронемашин. Мотопехота с ходу блокировала Старицкий лес, а утром повела стремительное наступление на партизанские отряды. Вместо празднования партизанам пришлось вступить в жестокий бой. Общее руководство боем взял на себя Варвашеня.

Отрядам Дунаева, Межнавца и Шестопалова было приказано держать оборону в Старицком лесу. Крупный отряд Еременко находился в Велешинском лесу. Противник об этом не знал, а Варвашеня умело использовал это очень важное обстоятельство. Он послал приказ Еременко немедленно выступить и ударить по врагу с тыла. Неожиданный удар заставил противника откатиться, прекратить атаки на Старицкий лес и окопаться. Тяжелый бой тянулся весь день. Фашисты несколько раз поднимались в атаку, но каждый раз откатывались, устилая поле боя трупами. С наступлением темноты отряды решительной атакой прорвали блокаду и, так как боеприпасы кончились, отошли в Лавский лес.

Гитлеровская экспедиция потерпела позорный провал. Только убитыми фашисты потеряли свыше четырехсот солдат и офицеров. Гитлеровцы с такой панической поспешностью удирали из Копыльского района, что даже не подобрали трупов своих солдат.

Бессмертной славой покрыл себя в этом бою отряд Дунаева. Отважные дунаевцы уничтожили более двухсот фашистских оккупантов, подбили танк и несколько бронемашин. Они выдержали главный натиск вражеских сил и не отступили ни на шаг! Партизаны Дунаева неоднократно подымались в атаку и в рукопашных боях уничтожали врага.

В бою смертью героя погиб Иван Николаевич Дунаев. Партизаны и население Минщины навсегда сохранили добрую, светлую память об этом замечательном человеке, отважном воине, пламенном патриоте.

Отряд Шестопалова уничтожил три вражеских танка, бронемашину и свыше сотни оккупантов. Крупная гитлеровская часть, посланная для уничтожения слуцких и копыльских партизан, была почти полностью уничтожена. Партизанам не удалось провести праздничный митинг, но праздник они отметили боевыми делами.

Группа червенских партизан под командованием члена бюро Червенского райкома партии Плоткина, перед самым праздником устроила засаду на Могилевском шоссе. Партизаны подорвали гранатами четыре автомашины с солдатами, несколько десятков гитлеровцев уничтожили пулеметным огнем. Большая колонна оккупантов, двигавшаяся из Минска на Могилев, была задержана больше чем на сутки.

Немало диверсий было произведено в Минске, Бобруйске, Борисове. По заданию отряда Градова, который действовал преимущественно в окрестностях Минска, подпольщики завода имени Мясникова Красницкий, Подобед, Глинский и Вислоух взорвали в колесном цехе два очень ценных станка. Цех вышел из строя на длительное время. Отряды Филиппских, Покровского провели ряд успешных операций по взрыву мостов и железнодорожных путей. И когда в партизанский край пришла весть о полном разгроме оккупантов под Сталинградом, каждый из участников партизанских боев испытывал двойную радость: за нашу общую победу и за то, что хоть в малой мере и он помогал героическим защитникам Сталинграда уничтожать гитлеровские полчища и добиться великой победы.

Разгром немцев под Сталинградом вызвал еще более могучий патриотический подъем среди партизан и всего населения Белоруссии. Весть об исторической победе советского народа вдохновила наших людей на новые героические подвиги во имя любимой матери Родины. Создавались новые партизанские отряды, тысячи людей шли в леса, увеличивая армию народных мстителей.

В конце июня 1943 года съехались в штаб Минского партизанского соединения командиры и комиссары бригад, отрядов, секретари подпольных райкомов партии и комсомола, редакторы районных газет «Прибыли также секретари ЦК ЛКСМБ Михаил Зимянин и Кирилл Мазуров, редактор подпольной газеты «Звязда» Барашков. Необходимо было подробно обсудить указания ЦК ВКП(б), сделанные на приеме в Кремле, планы новых крупных операций и решения о дальнейшем развертывании партизанского движения, принятые пленумом ЦК КП(б)Б, который незадолго до этого состоялся в Москве.

Наступило лето 1943 года. Партизанское движение Минской области и во всей Белоруссии вступало в новый, еще более сложный и ответственный период.

Фронт партизанской борьбы проходил через каждый захваченный фашистами район. Народный гнев, народное возмущение неотступно преследовали гитлеровцев всюду, где бы они ни появились. Выполняя решение V пленума ЦК КП(б)Б об усилении ударов по тылам немецкой армии, партизаны всюду встречали гитлеровцев неожиданными ударами, преследовали их на каждом шагу. Отрядами и отдельными группами партизаны нападали на вражеские гарнизоны, обозы, склады, пускали под откос эшелоны, устраивали засады, убивали предателей, уничтожали гитлеровцев при всяком удобном случае. Не раз фашисты пробовали погасить пламя всенародной борьбы, не раз посылали мночисленные хорошо вооруженные экспедиции против партизан. Но народные мстители беспощадно били фашистов. Тысячи гитлеровских солдат и офицеров были уничтожены оружием советских партизан.

Подпольные партийные организации, командиры, и комиссары партизанских отрядов наряду с боевой работой развернули и систематически вели среди населения политическую работу, рассказывали правду о Советском Союзе, о беспощадной борьбе Красной Армии и всего советского народа против фашистских захватчиков, о неминуемой гибели оккупантов. Пропагандисты и агитаторы-подпольщики разоблачали лживую пропаганду, воспитывали гнев и ненависть к оккупантам. И население временно оккупированных районов Белоруссии шло за коммунистами-подпольщиками, за партизанами, ибо оно видело в лице партизан своих верных заступников, преданных сынов народа, свою опору в борьбе против немецко-фашистских захватчиков.

Героическая Красная Армия все больше и больше разбивала бредовые планы кровавого Гитлера, который задумал покорить нашу страну, поработить народы Советского Союза. С каждым днем приближался час расплаты за все злодеяния, совершенные гитлеровцами на советской земле. В предчувствии этого часа фашистские выродки все больше лютовали. Они жгли города и села, угоняли советских людей на каторжные работы, уничтожали мирное население.

Подпольные партизанские организации в тылу врага принимали все меры к тому, чтобы спасти белорусский народ от истребления и насильственного угона в рабство в Германию. Большевики-подпольщики, партизаны и партизанки отдали много сил для того, чтобы расстроить замыслы врага, не дать ему осуществить его черное дело. Крестьяне многих районов в ответ на приказ немцев об отправке в Германию пошли в леса, к партизанам. По инициативе подпольных райкомов и межрайкомов партии в городах и деревнях были созданы отряды самообороны. На вооруженную борьбу против гитлеровцев поднимались сотни тысяч советских людей, поднялся весь белорусский народ. Партизаны громили волостные управы, отбивали эшелоны с населением, которое угонялось в Германию. Не немецко-фашистские оккупанты, а советские люди были хозяевами на временно оккупированной врагом территории.

Белорусские партизаны закалялись политически, накапливали боевой опыт, вооружались, овладевали военным мастерством, укрепляли связь с населением. Наступление советских войск на всех фронтах белорусские партизаны и партизанки поддерживали своей боевой активностью. Они помогали Красной Армии громить и уничтожать врага в тылу, нарушали его коммуникации, наносили удары по подходящим к фронту немецким частям, захватывали, контролировали и разрушали железнодорожные линии, скрещения шоссейных дорог, пускали под откос вражеские эшелоны, взрывали железнодорожное полотно и мосты.

Красная Армия помогала партизанам военной техникой, боеприпасами, а из рядов партизан шло в армию боевое пополнение. Многие операции по разгрому врага на территории Белоруссии разрабатывались и проводились совместно.

Ни террор, ни провокации, ни лживая пропаганда врага не сломили высокого морального духа и стойкости белорусского народа. Он был непоколебим в своей железной решимости бороться до последней капли крови против фашистских угнетателей. Влияние белорусских коммунистов-подпольщиков на широкие массы населения не ослабевало ни на минуту. Центральный Комитет КП(б)Б через подпольные партийные центры, подпольные партийные организации и комиссаров партизанских отрядов сплачивал их идейно, политически, организационно.

Наша борьба показала, что Коммунистическая партия вырастила и воспитала партийных и беспартийных большевиков, людей особого склада, которые вместе, плечом к плечу воевали и проливали кровь на фронтах и в тылу врага во имя свободы и величия матери Родины.

«Белорусские партизаны, — говорил К. Е. Ворошилов на предвыборном собрании избирателей Минского избирательного округа 7 февраля 1946 года, — сыграли огромную роль в борьбе с врагом, в деле его разгрома… Белорусский народ представляет собой такой народ… который ни при каких обстоятельствах, даже если бы они были в десять раз более трудными, чем те, которые мы пережили, не пойдет в услужение к врагу, не склонит своей гордой головы перед врагом и будет с ним биться до последней капли крови. Это ценит Советский Союз, это ценит наша партия».

Белорусская партийная организация по праву гордится своими партизанами и партизанками. Борьба белорусских партизан вошла в историю Великой Отечественной войны как одна из ярких ее страниц, и память о ней будет жить в веках.

Вся боевая деятельность белорусских партизан имела огромный успех потому, что во всех районах, городах и селах республики, а также в отрядах неутомимо работали подпольные партийные комитеты и первичные парторганизации, связанные с населением тысячами нитей. Коммунисты и комсомольцы были душой партизанского движения, являясь примером для всех партизан и партизанок. Они всегда находились в первых рядах отважных борцов за дело народа.

Плодотворной была работа подпольных партизанских организаций Белоруссии и борьба белорусских партизан потому, что ими непосредственно руководил Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза.