Мачеха моей мечты

Глава 15

Шум в кухне привлек внимание обитателей цоколя: тех, кто еще не успел сбежать. Первым в помещение шагнул Егор. И первое, на что внимательный садовник обратил внимание, это красный отпечаток ладони на шее всеми любимой «пчелки».

Появление слуг не расстроило Сему. Нагловатый управляющий искоса глянул на подчиненных и по-хамски растянул губы в улыбке.

Егор моментально понял, что произошло, и всерьез разозлился. Закатал рукава и двинулся в сторону Дашиного обидчика. Несмотря на невысокий рост, кряжистый, как дуб, садовник превосходил противника по многим параметрам.

Сема побледнел, как сметана. Самодовольство сползло с его надменного лица, уступив место панике. Глаза управляющего забегали, из горла вырвался сдавленный крик.

Никто из слуг и не подумал прийти ему на помощь. Жалкий, испуганный, он не вызывал ничего, кроме отвращения.

Егор вплотную приблизился к Семе, подставил свой крепкий кулак ему под нос.

— Решил померяться силой с женщиной? Слабак! Я научу тебя уважать нашу «пчелку».

От слов Егор перешел к действию: поднял управляющего за грудки, с силой встряхнул.

Челюсть Семы предательски клацнула. Лихой ловелас нервно дернулся, но захват Егора был крепок. Руки-лианы садовника опутали жертву, сдавили, выбивая воздух из легких.

— Даша, уведи отсюда детей, — распорядился Егор. — Девочкам не нужно видеть то, что я собираюсь делать.

До Семы дошло, что шутить с ним садовник не станет. Зрачки его расширились, в голосе появились истерические нотки:

— Ангелочек!.. — прохрипел он.

Тяжелая ладонь Егора опустилась на его рот.

— Не смей прятаться за хозяйкой юбкой, прыщ!

Дарья попятилась к двери. Она чувствовала себя виновницей трагедии и предприняла отчаянную попытку ее предупредить:

— Егор, прошу тебя, не причиняй ему вреда. Он того не стоит…

Садовник, не глядя на Дарью, произнес:

— Уходи, этот тип свое заслужил. Плевать, пусть меня уволят, но я поквитаюсь с этой мразью!

Дарья прослезилась, но послушалась. Распахнула дверь кухни и… уткнулась прямо в грудь Ангелины.

— Что здесь происходит?! — взревела хозяйка над самым ухом Дарьи.

Егор выпустил Сему, обернулся.

— Управляющий, которого Вы наняли, поднял руку на няню.

Ангелина одарила ничего не выражающим взглядом Дарью, повернулась к Семе. Вопросительно приподняла тонкую бровь.

Появление хозяйки вернуло Сему на пьедестал эгоизма. Он одернул рубашку, нацепил маску оскорбленной невинности.

— Эта девица сама спровоцировала меня. Прошу тебя, Ангелочек, избавься от этой дряни, вышвырни ее из дома. Клянусь, она оскорбила меня. Нет слов, чтобы описать то, что она сказала. Разве можно после этого доверить ей воспитание ребенка?

Ангелина подскочила к Дарье, вырвала из ее рук Вареньку.

— Я, кажется, предупреждала, чтобы ты не смела высовываться?! Что ты сказала Семе?

Дарье показалось, что весь мир вокруг сошел с ума: обвинения управляющего звучали так нелепо, так противоестественно. Неужели хозяйка ему верит?

— Ангелина Ивановна, я ничем не обидела управляющего. — Дарья все еще хрипела. — Он плохо отзывался о Вас и о Викторе…

Глазки Ангелины превратились в щелочки, в них заплясали даже не черти — сам сатана.

— Не смей называть моего мужа по имени! — срывая голос, заорала «леди». — Убирайся прочь из моего дома, немедленно!

Дарья впервые за время разговора посмотрела прямо на хозяйку. Несмотря на состояние бурного гнева, она прекрасно отдавала себе отчет в происходящем и предприняла последнюю попытку усмирить Ангелину.

— Сема обещал сбежать из особняка, как только вернется хозяин. И поверьте, ни словом, ни делом я не оскорбила управляющего. Разве Вы не видите, что он смеется над Вами, надо мной, над другими служащими?..

Просительный тон няни не подействовал на Ангелину должным образом.

— Немедленно. Выметайся. Из моего. Дома! — прокричала хозяйка.

Машенька и Варя, онемевшие от ужаса свидетельницы скандала, прижались к Дарье. Обняли ее колени, испуганно задрожали.

— Мама… — пискнула Варенька и протянула к няне ручки.

— Мамочка, — вторила ей Маша.

Поведение дочери заставило Ангелину исступленно взвыть. Разъяренная «леди» подскочила к девочке, силой оторвала ее от няни. Свободной рукой толкнула несчастную Дарью в коридор.

— Если ты не уберешься немедленно, то я прикажу охране выгнать тебя силой!

Егор решил вмешаться и еще раз защитить «пчелку»:

— Охрана не станет причинять Дарье вред.

Гневный взор Ангелины переметнулся от няни к садовнику.

— Тогда я вызову полицию и упеку вас всех за решетку! Все! Вон!!!

Нисколько не заботясь о внешнем виде и о репутации, «леди» осыпала слуг ругательствами, способными вогнать в краску портовых грузчиков.

— Семочка, — приказала она приспешнику. — Проследи за этой мерзавкой, чтобы не вздумала приблизиться к моей девочке.

Управляющий нагнал Дарью возле ее спальни. Прислонился к дверному косяку и презрительно сплюнул на пол.

— Не помню, чтобы Ангелочек разрешала вам забрать вещи, — многозначительно ввернул он.

Дарья испуганно оглянулась. Однажды Ангелина уже оставила их без одежды, денег и документов. Позволить ей это во второй раз было немыслимо.

Не обращая внимания на управляющего, Дарья подхватила сумку и протянула руку Машеньке:

— Пойдем.

Сема не отстранился, когда мать и дочь проходили мимо. Но и помешать не рискнул — Егору удалось охладить его пыл.

Ехидно посмеиваясь, управляющий пошел вслед за Дарьей.

Глухие шаги за спиной заставляли Дарью идти быстрее. С тяжелым сердцем она прикрыла за собой обитую золотом дверь особняка, бросила прощальный взгляд на кроваво-красные листья клена и окна спальни любимой всем сердцем Вареньки.

Сема дождался, пока уволенная няня минует ворота особняка, и захлопнул тяжелый засов. Не удержался и глумливо отправил вслед Дарье воздушный поцелуй.

Тут взгляд управляющего натолкнулся на Егора. Сема вздрогнул и ретировался.

Садовник поджидал «пчелку» недалеко от ворот. Он закидывал в открытый багажник садовый инвентарь и холщевые сумки, вслух упоминая многочисленные пороки бывшей хозяйки. К счастью, Егор не заметил Сему и его сарказма.

Дарья подошла к «Семерке». Кашлянула, привлекая внимание Егора.

Садовник обернулся. Губы его растянулись в счастливой улыбке.

— Ты тоже уволился? — грустно поинтересовалась Дарья.

Егор заметно погрустнел. Лицо его побелело, брови сошлись на переносице.

— Верно. Правда хозяева задолжали мне за этот месяц… Но я собираюсь позвонить самому Губанову и потребовать оплату.

Безумная идея пришла в голову Дарьи:

— Скажи, а ты не мог бы заодно рассказать хозяину, что здесь произошло? Мне страшно оставлять Вареньку наедине с Ангелиной и ее управляющим.

— Я бы сделал это и без твоей просьбы, — самозабвенно выпалил Егор. — Достаточно мы все боялись. Не удивлюсь, если мой звонок будет не первым сигналом за сегодня.

— Спасибо! — пролепетала Дарья и, не удержавшись от нахлынувших чувств, чмокнула Егора в щеку.

Этот жест окрылил садовника и вновь возродил в нем надежду.

— Куда вы теперь? — поинтересовался он. — Хочешь, я помогу тебе найти другую работу?

Дарья неопределенно пожала плечами.

— Боюсь, что меня теперь не примут ни в одном доме: Ангелина наверняка позаботится об этом.

Егор стянул с головы кепку, задумчиво поскреб макушку.

— Да, незадача…

— Извини, что втянула тебя в это, — попросила Дарья.

Егор расправил плечи, выпятил грудь.

— Тебе не за что извиняться, «пчелка». Не защитив твою честь, я перестал бы считать себя мужчиной.

Дарья покраснела и потупила взор.

— Надеюсь, Ангелина не отомстит тебе за это.

— Навряд ли она запомнила мое имя: садовников нанимала Вера, — возразил Егор. — Так что, куда вас отвезти?

Дарья не посмела использовать Егора в своих целях, да и давать ему излишнюю надежду ей совсем не хотелось.

— Подкинь нас с Машенькой до остановки, а дальше мы как-нибудь сами…

Виктор прибыл на место аварии в самый разгар поисково-спасательных работ. Он своими руками разгребал завалы, выводил из здания людей, наглотавшихся дыма. Но этого было мало: просчет руководителя привел к тому, что на больничных койках теперь страдали двадцать сотрудников предприятия. Единственной радостью было то, что огонь не добрался до химической лаборатории.

Виктор, не скупясь на расходы, разместил пострадавших в лучшей клинике города. После двухчасового марафона по палатам, кабинетам докторов и семьям пострадавших он чувствовал себя опустошенным, как подсолнечный жмых. Но самое страшное осталось позади: все сотрудники живы и идут на поправку.

И все же случившееся господин Губанов расценивал как собственную ошибку. Если пожар произошел, то где-то он недоглядел, что-то упустил. И уже не важно, было ли это происками конкурентов или небрежностью подчиненных.

Погруженный в невеселые думы, Виктор вернулся в офис. Тяжело опустился в офисное кресло и застыл. Его глаза все еще слезились от едкого дыма, а перед мысленным взором стояла картина пожарища.

— Виктор Александрович! — Секретарша, интеллигентная и строгая дама с неестественными огненно-рыжими волосами, вошла без стука. — Вас срочно к телефону...

Господин Губанов повернул голову, непонимающе взглянул на девушку. Отметил про себя неестественную бледность ее лица, усыпанного яркими веснушками.

— Лидочка, только не говори мне, что у нас новый пожар!..

— Нет, Виктор Александрович, — испуганно прошелестела секретарша, — Вам звонят из дома.

Виктор подпрыгнул, как ужаленный.

— Кто?.. Елечка?

— Нет, — покачала головой секретарша, — мужчина представился садовником. Но он тако-ого наговорил…

— Переключи на мой кабинет, — распорядился Виктор.

Больше получаса он слушал сбивчивый, эмоциональный рассказ Егора. Слушал и не верил. Не хотел верить.

— Спасибо… — едва слышно проговорил он, когда Егор закончил трагичную повесть. — Если все то, о чем Вы говорите, правда, я отблагодарю. Если выдумка — пеняйте на себя…

Непослушной рукой Виктор положил трубку на телефон, откинулся в кресле. Голова его разрывалась, будто неведомый палач поместил ее под «колпак». И теперь огромный винт сдавливал ее так, что она вжималась в плечи. Еще секунда, и мозг вырвется наружу.

Но бессилие Виктора испарилось также быстро, как спирт в глотке забулдыги. Он вскочил, схватил со стола ключи от машины и выбежал из кабинета.

— Куда Вы? — вздрогнула секретарша.

— Домой! — Голос обычно спокойного Виктора походил на скрежет.

— Мне позвонить Ангелине Ивановне? Предупредить ее о Вашем приезде?

Виктор обернулся, подавил сухой спазм в горле и охнул:

— Не вздумай!

В особняке было тихо, как в разоренном гнезде. Поднимаясь по парадной лестнице, Виктор слышал, как стонут стены; липкие пальцы сквозняка касались его затылка, шевелили волосы на поникшей голове. С полотен великих мастеров на него с укором взирали застывшие в вечности лики.

Виктор подошел к своей спальне, коснулся холодного металла массивной дверной ручки. Из опочивальни доносилось невнятное бормотание и возня.

Ангелина, его обожаемая женушка, отдавалась любовнику на супружеском ложе. Ее ноги, как паучьи лапки, оплели холеную спину Семы; ногти вцепились в его плечи, оставляя глубокие кровавые борозды.

Одним рывком Виктор отшвырнул зарвавшегося любовника.

Сема полетел с кровати и ощутимо приложился виском об каминную полку. Из рассеченного виска хлынула кровь.

— Убирайся!!! — взревел Виктор, дрожа от плохо скрываемой ярости. — Иначе я тебя убью…

Переполненный решимости Виктор бросил в сторону Семы откровенно ненавидящий взгляд.

Неудачливый любовник только и смог кивнуть. Горящие гневом глаза Виктора и сжатые кулаки красноречиво сообщали о том, что новоявленный рогоносец не шутит.

Сема не стал одеваться: набросил на бедра покрывало и выскочил за дверь. Прожорливая крыса, разорив чужую нору, поспешила покинуть осрамленное место.

Все это время Еля лежала на кровати и безудержно хохотала. При этом ее ноги то сгибались, то разгибались в коленях; руки совершали неестественные пассы, словно прогоняя невидимую стаю мух.

Виктор встал над супругой. Схватил ее за запястья, припечатал к кровати. Заглянул в одутловатое лицо.

Зрачки Ангелины были огромными и занимали всю площадь роговицы. Лицевые мышцы сокращались со скоростью света.

Виктор оглянулся: на трюмо лежала свернутая в трубочку купюра и новая, еще не снюханная белая дорожка.

— Хорошо повеселилась?.. — с невероятным трудом выдавил из себя оскорбленный муж.

Беспечное веселье Ангелины сменилось агрессивностью. Изменщица подпрыгнула, скрючила пальцы и предприняла попытку расцарапать супругу лицо.

Виктор ловко перехватил ее руку, завел ей за спину. Лицо его застыло, превратилось в маску.

— Отпусти, — прошипела Ангелина. — Ты делаешь мне больно.

Виктор поморщился и произнес, глядя в обезображенное злобой лицо:

— Мне больнее…

— Ну же!.. — фыркнула предательница и дернулась. — Ты слишком мягкотелый, чтобы причинить женщине вред.

— Ты не женщина, Еля, — процедил Виктор. — Не жена и не мать. Я слишком долго закрывал глаза на твои проделки. Все надеялся, что ты образумишься, оставишь шалости в прошлом. Но это уже слишком…

Он выпустил руку жены и отошел к двери. Обернулся и проронил:

— Ты немедленно отправишься в наркологическую клинику.

Ангелина рассвирепела. Запустила в мужа подушкой.

— Никуда я не поеду! Я не наркоманка!

— Да, — согласился Виктор, уворачиваясь, — ты гораздо хуже. Я многое тебе позволял, потому что любил. Потакал всем твоим прихотям. Все ждал… Но ядовитый плющ невозможно превратить в лозу винограда, как ни старайся. И сейчас я понял, что любил вовсе не тебя, а тот образ, который сам придумал. Настало время расплаты.

Ангелина села в кровати, обхватила себя руками. Раскачиваясь из стороны в сторону, она завыла:

— Ты не можешь меня бросить! Я этого не переживу…

Виктор горько усмехнулся:

— Твои слезы не разжалобят меня. Я устал от фальши. Так что оставь эти нелепые попытки, приведи себя в порядок и собирай вещи: тебе придется пройти курс реабилитации в клинике для наркоманов. Когда ты очухаешься, мы поговорим и обсудим условия развода.

— Нет!!! — возмутилась Ангелина. — Я не дам тебе развод! Никогда. У нас ведь есть дочь, ты забыл?

Виктор прищурился. Голос его перешел на крик:

— А ты сама помнишь о Вареньке? Где она сейчас? С кем ты ее оставила пока развлекалась с любовником?

Ангелина на секунду задумалась.

— Она с няней… с этой, как ее там…

— Очнись, Еля! — потребовал Виктор. — У нас нет няни, и никогда не было.

Громко хлопнув дверью, он покинул спальню и бегом помчался к детской. Дочь осталась последним его утешением в этой жестокой и несправедливой жизни.

Варенька сидела на кровати, под роскошным пологом, расшитым звездами. Она судорожно прижимала к груди любимую Барби, и слезинки с ее глаз падали на золотые волосы куколки.

— Милая… — прошептал Виктор, проглатывая слезы. — Прости меня…

Варенька подняла свое опухшее от слез личико и через силу улыбнулась. Словно лучик света пролился на окутанную тьмой долину. Душа Виктора воспаряла, получила новые крылья.

— Красавица моя, — нежно прошептал отец, стирая с лица дочери соленую влагу.

— Мама… — жалобно пискнула Варенька и уткнулась в его грудь.

Виктор прикрыл глаза, уткнулся носом в детскую макушку.

— Мне очень жаль… Но мы с тобой теперь одни. Я понимаю, что тебе нужна мама… Но без нее нам обоим будет лучше. Надеюсь, ты поймешь меня, когда вырастешь.