Made in France

1 "Мы не вышли из таверны" (Макс Пекас, 1982)

Вторник 4 февраля, 14.00 — улица Муфтар

Слони-и-ха. Самка кита. Туша. Этими эпитетами награждала себя Софи, глядя на свое отражение в зеркале. Она, переваливаясь как утка, проходила мимо него раз двадцать в день, не меньше, и столько же раз горько жаловалась на судьбу, вспоминая свою осиную талию. Плюс двадцать пять килограммов… Если бы заранее знать…

Софи с трудом поднялась с дивана и пошла за бутылкой кока-колы — запить сандвич с колбасой и жареную картошку с майонезом. Она сама себя не узнавала. С каждой неделей росла ее тяга к красителям и консервантам. К жирной и сладкой пище. И к Феликсовым кассетам.

Ей было стыдно, и она даже не смела ему признаться, что целыми днями сидит и смотрит картины из его коллекции. Прежнюю Софи — стройную и динамичную — от одних только начальных титров этой дряни всю аж передергивало. Новая Софи недрогнувшей рукой запускала фильм за фильмом. "Дракула против Франкенштейна", "Франкенштейн против оборотня", "Оборотень против снежного человека".. Тут она остановилась — но лишь потому, что не нашла ни одного противника снежного человека.

Что с ней произошло? Вкусовые извращения, иррациональные желания, немотивированные поступки… Она была беременна.

Она вспомнила ту ночь, девять месяцев назад, когда Феликс повел себя как герой, спасая Софи, Мари-Жо и Мирей. Ее инфантильный и робкий спутник жизни в тот день совершенно преобразился. Опасность заставила его вылезти из скорлупы вечной замкнутости. Он вступил в противоборство с серийным убийцей, защитил своих близких и наконец повзрослел. Что привело Софи — к чему скрывать? — в крайнее возбуждение.

В результате — безумная ночь. А девять месяцев спустя — двадцать пять кило лишнего веса. Спрашивается, оно того стоило?

Софи смотрела на свой живот с непреходящим изумлением. Конечно, это дело случая, но после событий в "Приюте Святого Луки" совпадение казалось невероятным. А тут еще Феликс! Не придумал ничего лучше, чем пересказать ей фильм, в котором преступники после реинкарнации возрождались в детях… И теперь ее неотступно преследовала эта мысль. А ведь ей так хотелось вторую дочку…

Но у нее будут тройняшки. Трое мальчишек.

Вторник 4 февраля, 14.00— "Приют Святого Луки"

В "Приюте" царило радостное оживление, какого на памяти старожилов здесь еще не бывало (что ровным счетом ничего не значило, учитывая, в каком состоянии находилась память старожилов). Пациенты радостно переговаривались. Минувшие девять месяцев полностью изменили их жизнь, но сегодняшний вечер был апофеозом всего.

Сегодня — предпремьерный показ "Приюта страха".

Фильма Исидора Будини-младшего по сценарию Феликса Зака. С пациентами "Приюта" в роли самих себя.

— Я самая краси-и-ивая, и я иду в кино-о-о-о… — напевала Мадлен. Она нарядилась в сильно декольтированное платье, выставляя напоказ новенькую, с иголочки, грудь, на которую ушел весь ее гонорар за съемки в фильме.

— Девяносто пять "бэ"? — поинтересовалась проходившая мимо Сюзанна. В ушах у нее покачивались красивые серьги со встроенным слуховым аппаратом.

— Девяносто, — ответила Мадлен и еще немножко выпятила грудь. — В нашем возрасте приходится себя ограничивать.

— Отважная вы женщина, — не сдержалась Сюзанна. — У одной моей знакомой силикон пополз вверх. Зоб получился — загляденье.

— Никто не видел Мирей? — Через общий зал шел Фердинан. Он нёс босоножки, украшенные золотыми полосками.

— Я здесь, зайчик мой! — крикнула Мирей. Она стояла на коленях в углу комнаты с четками в руках. — Молюсь за Феликса. За его сегодняшний успех.

— Я нашел туфли! — с гордостью сообщил Фердинан. — Точная копия тех, что были на Грейс Келли в "Поймать вора" дядюшки Альфреда.

Мадлен растроганно наблюдала за тем, как совершался обмен, машинально массируя левую грудь.

— Ну не прелесть они? — вздохнув, промолвила она. — До чего люблю смотреть на молодые парочки! Прямо сердце поет.

И, обернувшись к Сюзанне, добавила приторносладким голоском:

— Вам тоже надо кого-нибудь себе найти, милая Сюзанна. Что хорошего в одиночестве?

— За меня не беспокойтесь. Лучше следите за зобом!

— Ах, вы совершенно правы! — Мадлен сделала вид, что не расслышала ехидной реплики. — После вашего триумфального возвращения на экран в фильме Феликса поклонники на вас посыплются как из рога изобилия!

— Кстати, об изобилии. Советую обратить внимание на вашу левую грудь. По-моему, она сдувается.

— Завистница! — взвизгнула Мадлен и шагнула к Сюзанне.

— Гадюка! — прошипела та и тоже сделала шаг вперед.

— Да я тебе твои паршивые серьги в глотку запихну!

— Лучше срочно вызывай аббата Сен-Фре, а то собороваться не успеешь!

— Да ты у меня сейчас… О нет! — охнула Мадлен и с искаженным от боли лицом согнулась пополам, прижимая руку к груди.

— Что с тобой? — всполошилась Сюзанна. — С сердцем плохо? Сестра! Сюда! Скорее!

К ним уже со всех сторон спешил народ. Расстроенная Мадлен замахала на Сюзанну, призывая к молчанию:

— Да тише ты! С сердцем все в порядке! Но ты, как всегда, угадала. Левая грудь… Она сдулась.

Вторник 4 февраля, 14.15 — улица Муфтар

Избавление близко, твердила про себя Софи. Но стоит ли ему радоваться? Вот вопрос. Осталось меньше недели. И они будут здесь. Трое мальчишек. Это не считая Зои. Сегодня с ней согласилась посидеть Мари-Жо — единственная, кому худо-бедно удается справляться с этим ребенком, — все-таки военная подготовка. Зоя… Отмечая свой переход из грудничков в дошколята, она парашютировала Красуцкого. Из кухонного окна. Прикрепив ему на шею зонт. Привет Мэри Поппинс.

Бедный Красуцкий… Феликс утверждает, что не заметил никакой особенной разницы, однако нельзя не признать, что кот утратил изрядную долю живости с тех пор, как профессор Шлокофф набил его чучело соломой.

Софи подошла к полке выбрать еще один фильм. Все последние недели они с Феликсом виделись урывками. Он был жутко занят — монтировал фильм. Скорей бы вечер, вздохнула она. Все кончится, и он опять будет рядом. А пока лучшим способом ни о чем не думать остаются дурацкие фильмы. Чем глупее картина, тем быстрее пустеет в голове. На сей раз, чтобы справиться с нервозностью, ей потребуется что-нибудь совсем уж отстойное.

"Судья против королевы крокодилов". Звучит недурственна… А может, "Вундеркинды первого разбора"? Софи привыкла доверять названиям, как правило служившим отличным индикатором степени кретинизма. "Джесси Джеймс встречает дочь Франкенштейна"… Ага, уже теплее. Это из разряда жемчужин. "Адский доктор Зет"… Вот оно! То, что нужно! Это будет дань уважения Феликсу — ее собственному Доктору Зет. Софи внимательнее рассмотрела обложку. Толстый слой штукатурки на лицах актеров. Декорации из папье-маше. Да, самое оно. Тяжелая артиллерия. Вершина жанра.

Софи поставила диск в проигрыватель, устроила поудобнее живот, по достоинству оценила пронзительную музыкальную заставку и кричаще яркие цвета. Пошли титры, и она совершила еще одно приятное открытие: в роли доктора Зет снимался Эмиль Гаригет.

Наконец-то она увидит его в деле. Что ж, отлично. Посмеемся.

Вторник 4 февраля, 14.15 — Рюнжи

Феликс боролся со стрессом. Через несколько часов решится его профессиональная судьба. Все парижские критики, умасленные блинчиками и колбасой от Исидора Будини, получили приглашение на предпремьерный просмотр "Приюта страха" в кинотеатре "Бради".

Оставалось лишь одно небольшое затруднение — фильм был не готов.

Будини оборудовал монтажную студию в Рюнжи, в бывшем холодильнике. Вот уже несколько недель Феликс сидел здесь взаперти с Исидором Будини-младшим, чтобы в случае чего схватить за руку молодого режиссера, способного наворотить бог знает чего. Съемки обернулись кошмаром. Старший Будини крутился под ногами и в каждую сцену пихал, надо не надо, банки с фирменным паштетом "Мяс-Ко" — с целью, как он выражался, "воздействовать на подсознание зрителя". Что касается Будини-сынка, то того интересовало одно: чтоб было как можно больше кровищи. Никакой режиссуры от него ждать не приходилось по причине полного незнания предмета. Ну и старики-актеры из "Приюта" показали себя во всей красе. Капризничали, выделывались друг перед другом — чуяли, что в последний раз выступают в роли звезд экрана.

Чудо, что съемки удалось довести до конца. Но сейчас, когда до показа оставались считаные часы, Феликс еще сидел зарывшись носом в груды пленки. Будини, посмотрев финальную версию, выразил недовольство и потребовал включить в картину еще несколько сцен. По его мнению, ленте остро не хватало зельца и голых сисек.

Ей не хватало поэзии, черт бы вас всех побрал!

Вторник 4 февраля, 15.00 — набережная Орфевр

Эрнест Галашю примерял у себя в кабинете смокинг, взятый напрокат ради торжественного случая. Он волновался. Дело "Приюта Святого Луки" просочилось в кино, и нынче вечером ему предстояло увидеть себя на экране. Вернее, увидеть актера, играющего его роль, и именно это обстоятельство и беспокоило инспектора.

Первые же его иллюзии растаяли еще во время кинопроб. Эрнест был не прочь сыграть самого себя, однако молодой Будини заявил ему — вот наглец! — что инспектору в роли сыщика не хватает убедительности. Хуже того, этот молокосос хотел пригласить на главную роль Виржиля, в котором, судя по фотографиям, он обнаружил "бездну харизмы"! Впрочем, малыш не пожелал покидать Киргизстан, где счастливо жил со своей невестой, в которую влюбился с первого взгляда в аэропорту Бишкека (но это уже совсем другая история).

Вторым, не менее жестоким разочарованием для Эрнеста стало то, что Жерар Депардье, приглашенный на роль инспектора, отказался от участия в съемках, потому что был занят в другой картине. То же самое ответили Даниель Отей, Жерар Ланвен и еще несколько французских и европейских актеров. Вот ведь невезуха! В результате взяли никому не известного парня, в творческом портфеле которого фигурировала единственная роль — гигантского мандарина в рекламном ролике фруктового сока.

"Мандарин! — негодовал Галашю, повязывая галстук. — Вот ведь ничтожество! Пусть только этот несчастный цитрус провалит роль! Я ему устрою соковыжималку!"

Вторник 4 февраля, 15.00 — улица Муфтар

Софи смотрела фильм около получаса, когда на нее вдруг навалилась дремота. У "Адского доктора Зет" явно были проблемы с динамикой действия. Сюжет развивался настолько вяло, что Софи сама не заметила, как начала клевать носом.

Чтобы взбодриться, она стала думать про "Приют страха". Феликс не показывал ей рабочие позитивы, говоря, что хочет сделать сюрприз. Она надеялась, что фильм удастся. Во всяком случае, что Феликс не будет слишком разочарован. За эти девять месяцев в нем прибавилось уверенности в себе. Он даже как будто позврослел. Обидно будет, если картина провалится и все пойдет насмарку.

А что было, пока шли съемки, вспоминала Софи. Какую бешеную энергию развил Феликс, практически заменивший режиссера и не позволивший Будини-младшему наплодить морских монстров. С каким воодушевлением работали обитатели "Приюта", к которым, узнав их получше, она не могла не проникнуться симпатией (разумеется, за исключением свекрови, — это было бы уже чересчур). Какие чудеса раннего развития показала Зоя, буквально в мгновение ока сумевшая разобрать на детали две камеры и один софит! Прекрасные воспоминания… Но прогнать сонливость они не помогли, и Софи прикрыла веки. Н-да, фильм про доктора Зет оказался очень так себе…

Примерно так думала Софи, когда Эмиль на экране произнес реплику, заставившую ее подскочить на месте и едва не спровоцировавшую родовые схватки.

Вторник 4 февраля, 15.00— "Приют Святого Луки"

Профессор Шлокофф наслаждался. Истекали его последние минуты в рабочем кабинете. Вечеринка по поводу предпремьерного показа станет пиком его карьеры. Уже назавтра он уйдет на заслуженный отдых. Он не сожалел о том, что принял такое решение. Нет, он не из тех, кто станет до последнего цепляться за высокий пост. Напротив, он с большой радостью посвятит себя любимому занятию — таксидермии. Подальше от медицины, подальше от стариков, подальше от всего на свете. Наконец-то он станет свободным.

Он покидал директорское кресло в блеске славы. Последние девять месяцев его имя не сходило с газетных страниц. Дело "Приюта Святого Луки" наделало немало шума в СМИ. Публика с нетерпением ожидала выхода фильма, и Шлокофф дал десятки интервью. Лишь одно его немного тревожило. Ему сегодня приснился страшный сон. Накануне вечером во время устроенной им прощальной вечеринки он выпил лишнего, а потому не очень хорошо помнил, что там происходило. И вот во сне ему явилось, что в самом конце пирушки — он уже изрядно нализался — он разговорился с мадемуазель Фишер и, поддавшись благодушному настроению, ляпнул ей что-то совсем уж несообразное…

Он даже засмеялся — приснится же такое! В этот миг в кабинет, весело напевая, вошла мадемуазель Фишер. Нежно поцеловав профессора в лобик, она положила перед ним конверт.

— Что это? — преодолевая горловой спазм, спросил Шлокофф.

— Свадебное приглашение! Я заготовила триста штук. Ты ведь поможешь мне разослать их, милый?

Вторник 4 февраля, 15.15 — улица Муфтар

Софи несколько раз прокрутила поразивший ее эпизод. Снова и снова, как заевший автомат, она нажимала на пульте кнопку "Назад", но глаза и уши отказывались воспринимать информацию. Эмиль Гаригет в рыжем парике и с фальшивым носом стоял напротив пластмассового тотемного столба, к которому были привязаны медузоподобные марсиане. Он ухмыльнулся, разгладил раздвоенную бороду, ткнул в пленников пальцем и произнес замогильным голосом:

"Вы, паршивые крысы! Я вас разоблачил — вы явились завоевать Землю! Отныне вы будете делать, что я вам прикажу! Или я испепелю вас смертоносными бета-лучами!" Затем он перевел взгляд на предводителя пришельцев: "Молись своим богам, космический койот!"

Софи в очередной раз просмотрела сцену и испугалась, что сейчас родит.

Где-то она это уже слышала.

2 "Секрет мумии" (Иван Кардосо, 1982)

Вторник 4 февраля, 22.30 — кинотеатр "Броди"

На экране вспыхнули финальные титры. "Кинокомпания "МясКо" благодарит свиней, предоставивших гемоглобин для использования при создании спецэффектов". Публика зашевелилась. "Во время съемок ни один пожилой человек не подвергся дурному обращению". Раздались первые робкие хлопки. "Фильм посвящается памяти кота-парашютиста Красуцкого". Наконец в зале вспыхнул свет, и зрители разразились бурными аплодисментами.

Софи хлопала вместе со всеми, но на душе у нее было неспокойно. Концовка фильма лишь всколыхнула утихшую было тревогу. Актер, игравший Эмиля Гаригета, в точности воспроизвел все те реплики адского доктора Зет, что она слышала днем. Здесь были и "паршивые крысы", и "смертоносные бета-лучи" — весь тот бред, что нёс Эмиль девять месяцев назад в кинотеатре "Руаяль Гаригет", угрожая Феликсу. Одни и те же выражения, одни и те же интонации.

Ужасная мысль понемногу овладевала сознанием Софи. Ведь Феликс был единственным свидетелем воскрешения Эмиля… Огонь, вспыхнувший в здании, уничтожил все улики. И на пожарище не нашли никаких следов обгорелого трупа. Зато с Феликсом произошла разительная перемена! Что из всего этого следовало? Софи не желала признавать очевидное и отчаянно искала иное объяснение, но вывод напрашивался сам собой. Сцена, разыгравшаяся в "Руаяль Гаригет", была подстроена Феликсом!

Никакого Эмиля в тот день в полуразрушенном кинотеатре не было. Там находился только Феликс. Он и запустил фильм, диалоги из которого они слышали, стоя под дверью. А Эмиль действительно умер и был похоронен. Что это значило? То, что Феликс всех обманул. Он всех обвел вокруг пальца! Но главное, главное…

Несмотря на свой туго набитый живот, Софи почувствовала внутри себя странную пустоту.

Она связалась с психопатом! С бессовестным манипулятором! И собиралась родить ему тройняшек.

Вторник 4 февраля, 2235 — кинотеатр "Бради"

Феликс сидел в первом ряду и не смел обернуться. Зал рукоплескал, но ему было страшно встретиться взглядом со зрителями. А вдруг кто-нибудь из них догадался?

Исидор Будини схватил его за руку и силой поднял на ноги. Перед глазами у Феликса все плыло. Он сам не заметил, как оказался на сцене, рядом с Будини-младшим. В каждой руке у них очутилось по банке паштета. Защелкали фотокамеры. Налетели журналисты, посыпались вопросы, смысла которых Феликс не понимал и лишь растерянно моргал в ответ. Зато Исидор разливался соловьем: "Надеюсь, вы оценили сегодняшний шедевр. Могу сообщить, что этим фильмом продюсерская компания "МясКо" открывает новый киноцикл. Приглашаю вас ровно через год на "Приют страха 2". Рабочее название ленты — "Кровавая месть дочери Эмиля Гаригета топлес". Приходите, не пожалеете!"

Вторник 4 февраля, 22.40 — кинотеатр "Броди"

— Вам нехорошо? — раздался заботливый голос Сюзанны Борниоль, сидевшей рядом с Софи. — Или фильм не понравился?

— Нет, что вы, очень понравился! — Софи сделала над собой усилие. — А вы, Сюзанна, были просто бесподобны. Позвольте вас поздравить…

— Как мило с вашей стороны. Но, Софи, дорогая, вы что-то недоговариваете. Я наблюдала за вами. По-моему, вас что-то тревожит.

— Ах… — отозвалась Софи. — Мои тройняшки… Эта беременность…

— Ну, разумеется, столько беспокойства! Но вы уверены, что дело только в этом?

Софи опустила глаза. Но было не так-то просто спрятаться от инквизиторского взгляда Сюзанны. Что же делать? Открыться? Страшно. Но в то же время ей так хотелось хоть с кем-нибудь поговорить, разделить тяжкое бремя подозрений, давившее на нее побольше, чем вес тройняшек. Софи собралась с духом.

— Вы скажете, что я сошла с ума, — залопотала она. — Но мне кажется, что концовка в фильме неправильная…

— Неправильная? Что вы имеете в виду?

— Сегодня днем я кое-что узнала. И то, что я узнала, заставляет меня думать, что Эмиль по-настоящему умер и был похоронен. Он не возвращался с того света. И он никого не убивал.

На лицо Сюзанны набежала тень. Она настороженно огляделась вокруг и снова изобразила улыбку:

— Дорогая Софи, я полагаю, нам надо поговорить. Может быть, выйдем прогуляемся?

— Вы не думаете, что это просто бред беременной женщины? Знаете, эти тройняшки…

— Не волнуйтесь, Софи. Мы все с вами обсудим. Даже тройняшек. Я в этом кое-что смыслю, уж вы мне поверьте.

Сюзанна на миг умолкла, посмотрела на экран, где гасли финальные титры, и, наклонившись к уху Софи, прошептала:

— Видите ли, я сама — мать тройняшек.

Вторник 4 февраля, 22.45 — кинотеатр "Бради"

Эрнест Галашю все никак не мог выбраться из глубокой задумчивости. Его переполняли новые, ни на что не похожие ощущения. Увидев себя на экране, он испытал потрясение. В сердце поднималась теплая волна. Теперь он был уверен, что его пребывание на этой земле не пройдет бесследно. После него останутся его сын и этот фильм. Нет, он не зря прожил свою жизнь.

Эрнест повернулся к Виржилю, который вместе с невестой ради такого случая специально приехал из Киргизстана. На глаза навернулась непрошеная слеза, и, подавив рвущийся из горла всхлип, инспектор спросил:

— Ну, сынок, что скажешь?

Виржиль одарил отца долгим взглядом, вложив в него всю непередаваемую полноту сыновней нежности, и ответил:

— Знаешь, пап, от этих их банок с паштетом я так жрать захотел!

Вторник 4 февраля, 22.50— кафе "Евросинема"

Сюзанна и Софи зашли в кафе напротив кинотеатра. Говорила Сюзанна — спокойным, уверенным голосом. Рассказ она повела издалека, ибо эта история началась очень давно, задолго до появления в ней Эмиля, мало того — задолго до того, как Феликс и Софи родились на свет. Софи слушала очень внимательно, чувствуя, как в душе нарастает волнение. Но вот Сюзанна умолкла, и за столом воцарилась тишина. Женщины не отрываясь смотрели друг на друга, словно никак не могли насмотреться. Молчание прервала Софи. Судорожно вздохнув, она сказала:

— Сюзанна, по-моему, у меня воды отошли.

3 "Нежнее, черт!" (Патрик Шульманн, 1979)

Среда 5 февраля — больница Брока

В палате, где лежали тройняшки, целый день не иссякал поток посетителей. Софи воспользовалась этим, чтобы поразмыслить над тем, что она скажет Феликсу, когда они наконец останутся одни. Сюзанна советовала ей хорошенько взвесить все за и против. Иногда молчание — лучший союзник. Ведь нельзя отрицать тот факт, что, завладев тайной, Феликс превратился в другого человека. Что будет, если он узнает, что его жене известна правда? Сумеют ли они сохранить свои отношения? А вдруг Феликс снова станет таким же, как раньше? Но Софи чувствовала, что ей просто необходимо с ним поговорить. Разве может она доверять человеку, который так ее обманул? Она желает получить объяснения! И извинения, если уж на то пошло.

Софи боролась с собой целый день и ближе к вечеру, когда убрался последний посетитель, пристально посмотрела на Феликса. Он держал на руках Зою и пытался делать козу тройняшкам. Вид у него был совершенно счастливый. С тех пор как за ним закрепилась репутация спасителя слабых женщин, он забросил свой блог, перестал сам себе писать заметки на память и с утра до ночи трудился над новым сценарием.

— Что это ты на меня так смотришь? — спросил Феликс.

— Да ничего.

— А о чем ты думаешь?

Софи улыбнулась:

— Думаю, что из тебя получится превосходный папа.