Мадьярская венера

Глава девятая

17–18 сентября

Зеленую «Камри» Михаля Коваша обнаружили в двух поворотах от места, где я припарковала свою машину, после того как я проводила полицию туда, где нашла его тело. Ему проломили голову. Возможно, если бы я не пряталась полчаса в пещере, то его можно было бы спасти, хотя вряд ли, учитывая, что мне бы пришлось потратить те же полчаса, чтобы добраться до деревни и изъясниться так, чтобы меня поняли и позвонили в полицию. Когда я с трудом снова нашла то место, полицейские тщательно осмотрели все вокруг. Пока они были заняты, один из них, немного говоривший по-английски, усадил меня на бревно и принялся задавать множество вопросов. Я не понимала ни слова из того, что говорили другие, но могу сказать, что они пришли к такому же выводу, что и я. Коваш попытался пройти по уступу, как и я, но сорвался.

Мои чувства пребывали в смятении, а мысли лихорадочно скакали. Первой мыслью было то, что мне очень повезло. Мои опасения все-таки оказались не паранойей, Коваш действительно меня преследовал. Как бы мне хотелось знать зачем. То, что он был готов следовать за мной даже в горы, вверх по холму до узкого уступа, значило, что он, должно быть, был настроен очень серьезно. Может, он пришел убрать меня, потому что поверил, что я действительно обнаружила некое несоответствие в записях о венере и собиралась упрятать его за решетку? Это могло означать только одно: что-то было не так, и пока я не выяснила, что именно. Но, учитывая изменения в моей личной жизни, я уже была не уверена, хочу ли я узнать правду.

Второй мыслью, которую не было смысла пытаться обсудить с кем-либо в непосредственной близости от меня, было: как-то уж много людей здесь падает вниз головами с большой высоты. Да, уступ был очень узкий; да, скользкий. У него не было подходящей обуви для подъема, и я знала об этом. Сначала я увидела его руку, на которую я наступила, а затем его городские ботинки. Он не знал, куда я направляюсь. Даже я не знала этого за несколько часов до выезда. И я никому не говорила, куда направляюсь. У него просто не было времени подготовиться.

Я спросила молодого полисмена, что, по его мнению, здесь произошло. Он, казалось, думал, что все достаточно понятно. Упал мужчина — ясно и просто. Однако ему пришлось попросить меня проехать с ним в участок, чтобы обсудить еще пару вопросов.

Я провела несколько часов в городе Мишкольц, простирающемся на несколько миль, что нельзя было назвать приятным времяпрепровождением. Но, возможно, я была не в настроении. Пока я ждала, когда они проверят мой паспорт на подлинность, меня расспрашивали о том, что я делала в горах Бюкк. Я рассказала, что в Торонто у меня есть друзья из Венгрии, которые мне все уши прожужжали про горы: как они красивы; что я люблю ходить в походы и лазать по горам, и поэтому просто решила поехать и самой все увидеть. Они спросили, одна ли я приехала. Я ответила, что одна. Они спросили, не кажется ли мне, что это необычно для женщины. Я просто пожала плечами.

Несколько раз меня спрашивали, не с Ковашом ли я приехала. Я ответила — нет. Рассказала, что остановилась вчера в гостинице «Флора», что была одна (что в гостинице могут подтвердить). Пришлось ждать, пока проверят эту информацию. Меня не стали спрашивать, знала ли я жертву, что было очень хорошо, поскольку я не знала, что в этом случае ответить. Если бы это выяснилось позже, я бы просто притворилась, что не понимаю их, что было не так уж далеко от правды, ведь, в принципе, так оно и было. Все это время они осматривали мои документы: договор о прокате машины, мой паспорт, водительское удостоверение, свидетельство о рождении. В этой стране бумаги действительно значили очень много.

После пришлось еще подождать, поэтому я достала дневники и еще раз перечитала записи о горах Бюкк.

— А Лиллафюрэд далеко отсюда? — спросила я своего англоязычного полисмена.

— Нет, недалеко, — ответил он. — Очень красивое место.

— Мне бы хотелось там побывать, — улыбнулась я.

— Вы уже можете идти, — сказал он. — Только, пожалуйста, не лазайте больше по скалам в одиночку.

И я ушла. Против такого ограничения я ничуть не возражала.

Лиллафюрэд — действительно очень красивое место, расположенное на слиянии двух рек, в длинном узком ущелье. Из густых лесов каскадами бегут потрясающие водопады. Там есть довольно-таки напыщенно большой и псевдоэлегантный отель «Палота», сделанный под охотничий домик начала столетия. Номер я там сняла без проблем. Было такое впечатление, что сезон в Лиллафюрэде почти подошел к концу. Атмосфера напоминала «последние дни в Мариенбаде», а тут еще и спа-салон внизу, а в обеденной зале пусто, за исключением нескольких таких же, как и я, случайных посетителей. А вот внутреннее убранство, которое Клайв назвал бы «старая добрая Англия», выполнено было в средневековом стиле, да и официанты одеты в глупые костюмы. Возможно, при других обстоятельствах здесь можно было бы поддаться романтическому настроению, но мои мысли были заняты далеко не романтикой. Я позвонила в отель в Будапеште и спросила Моргану.

— Где ты? — была первая ее фраза.

— В Лиллафюрэде, — ответила я.

— Лилла… чего?

— Это небольшой город в горах Бюкк, где останавливался Пайпер, — пояснила я. — Когда в пещерах копал.

— Ты уже нашла пещеру?

— Боюсь, что нет. Но я нашла труп.

— Что?!

— Какой-то мужик упал со скалы, — сказала я. — Пришлось провести большую часть дня в полицейском участке. Меня все еще трясет, так что я решила сегодня не возвращаться в Будапешт.

— Правильно, — согласилась Моргана. — Бедняжка ты наша!

— Как вы справились с заданием по поискам дома Пайпера? — сменила я тему, стараясь не разреветься от чувства благодарности.

— Это на самом деле трудно. Грэйс все твердит, что мы не должны жаловаться, как обычно в своей менторской манере, а Диана все ворчит, что это просто невозможно, поскольку с тех пор, как Пайпер жил здесь, прошли две мировые войны и город довольно сильно разбомбили. Полагаю, обе они по-своему правы. С другой стороны, Сибилла полна энтузиазма, убеждена, что уже сбросила пять фунтов. Даже не знаю, сколько миль мы прошагали. Бедные мои ножки, до сих пор гудят.

— Слова «практичная обувь» тебе о чем-нибудь говорят? — подделала я ее.

— Нет, — ответила она. — Кроме всего этого у нас три возможных варианта. Мы выяснили из нашей книги про Будапешт 1900 года, что этот Леопольд кёрут теперь Сент Иштван, то есть Св. Стефана, кёрут. Затем я и Грэйс прошлись на северо-запад от базилики (кстати, ее тоже называют Сент Иштван), а Сибилла с Дианой прошли от Дуная недалеко от Зданий Парламента. Вообще-то, нам кажется, что этот дом должен быть немного севернее Парламента. Одно место есть на улице Хонвед утца, другое — на улице Фальк Микша утца. Третье — на улице, пересекающей эти обе, по-моему, называется Марко.

— Ты сказала Фальк Микша? — переспросила я.

— Да, — подтвердила она. — Здание в неоклассическом стиле, чуть выше Парламента. Ты знаешь его?

— Кажется, да, — кивнула я. Конечно, я знала это здание!

— Ты в порядке? — поинтересовалась она.

— Да, — заверила я. — Как бы мне хотелось быть сейчас в Будапеште. Гостиница практически пустая, да и дождь начинается. Но Пайпер был здесь, так что я осмотрюсь и вернусь завтра к обеду.

— Кстати, о птичках, — встрепенулась Моргана. — Я прослушала твои сообщения. Ты приглашена на ужин с Лори Барретт и Джимом Маклином. Знаешь этих людей?

— Я познакомилась с Лори в Жербо, — объяснила я. — Как мило с ее стороны. Скажи номер, и я перезвоню ей.

— Тут еще одно сообщение, — задумчиво произнесла она. — От Кароля Молнара. Возможно, ты и его знаешь?

— Увидимся завтра, — отрезала я.

— Нет, погоди! — вскинулась она. — С каких это пор Кароль в Будапеште?

— Пару дней, кажется. Мне пора. Этот звонок может дорого обойтись.

— Нет, — настояла она, — я возмещу расходы. Как он узнал, где мы?

— Фрэнк ему рассказал, — сказала я. — И не спрашивай, кто сказал Фрэнку, потому что мне бы самой хотелось это знать.

— И мне, — протянула она. — Я бы на Сибиллу подумала.

— Позже поговорим, — я положила трубку. Она была искренне удивлена, узнав про Кароля и Фрэнка, но на данный момент я была слишком уставшей, чтобы здраво размышлять, да и не была я уверенна, что мой внутренний детектор лжи работал исправно.

Я поужинала в столовой, находящейся в цокольном этаже. Здесь все было выполнено в средневековом стиле: комната была круглой, в форме башни, на окнах витражи, изображающие территории, отбираемые у Венгрии на протяжении веков. Костюмы официантов так и не изменились с момента моего прибытия. Я сидела там, и мне казалось, что стены вокруг меня начинают сжиматься. Полагаю, такое может произойти с каждым, если некоторое время прятаться в пещерах, особенно если найти мертвого человека, когда, наконец-то, отважишься выйти наружу. Мое потрясение от случившегося было намного сильнее, чем я была готова признать. Очень плохо, что он умер. И что хуже всего: я понятия не имела, зачем он преследовал меня. Я заставила его сильно нервничать, когда расспрашивала про происхождение венеры. Он знал, где находится мой отель. Если он хотел сказать что-то, почему он просто не рассказал мне обо всем в отеле? Если я действительно влезла в какую-то неприятную тайну, касающуюся венеры, возможно, он намеревался убить меня, а такое удобное уединенное место в сельской местности прекрасно подходило для подобного замысла. Возможно, мне очень повезло, что он упал.

Помимо меня в столовой находилась семья из шести человек, очевидно, они наслаждались здешней кухней. Недалеко от меня сидела еще одна посетительница — здоровая, крепкая на вид дама лет шестидесяти, румяная, в самых что ни на есть практичных ботинках.

— Вам нравится здесь? — спросила она с немецким акцентом.

— Только что приехала, — ответила я. — Сегодня вечером.

— Приехали, чтобы походить по горам? — продолжала она расспрос. — Или ради пещер?

— На пещеры я уже насмотрелась, — ответствовала я немного сдержанно.

— Значит, ради прогулок, — громко заключила она. — Столько свежего воздуха! Да и завтра, говорят, солнечно будет. Вам следует сходить погулять. Вы выглядите немного бледной.

Я и чувствовала себя соответственно. Хоть я и согласилась, но мне не очень-то хотелось «гулять». Однако мне нужен был кто-то, с кем можно было поговорить, поскольку в одиночестве я начинала сходить с ума.

— Может, вы для начала подскажете мне относительно легкий маршрут? — выдавила я.

— Да тут все маршруты поблизости легкие в сравнении с теми, к которым я привыкла, — охотно ответила она. — Хотя для вас…

— Я всего лишь новичок, — «призналась» я.

— Тогда расскажу о своем любимом маршруте. Красивые пейзажи и все такое. В вашем возрасте вы легко справитесь. Наведете румянец на свои щечки.

— Ладно, — согласилась я. То, что я вообще принимала участие в этом разговоре, показывало, насколько отчаянно мне был нужен собеседник.

Она продолжала давать мне указания, что-то насчет того, чтобы прогуляться к северо-востоку от отеля, вдоль трассы, которая таковой уже не являлась, по дамбе озера Хамор и до самой верхушки холма.

— Такой чудесный вид на долину Алшо-Хамор, — продолжала она. — Даже существует легенда об этом месте. Когда-то у основания утеса стояла мельница. Мельник женился на очень молодой девушке, которая любила другого, молодого человека из деревни. По одной версии, молодые влюбленные бросились вниз со скалы, чтобы быть вместе на небесах. Ну, или какая-то ерунда в том же духе. По другой, мельник взобрался на утес, потому что подозревал свою жену в неверности, а когда увидел, как молодой человек тайком пробирается в их дом, бросился в отчаянии вниз. Похоже, что люди проделывали такое довольно часто с тех пор. Утес назван в честь мельницы, вернее, мельника. Называется Молнар-сикла. Молнар с венгерского переводится как мельник, — добавила она. — Все так драматично, конечно. Но прогулка хорошая. Вам следует попробовать.

— Возможно, я так и сделаю, — кивнула я. У меня не было настроения выслушивать истории про то, как людей сбрасывали или они сами прыгали с утесов. Но вот что было интересно, так это, что «молнар» по-венгерски значило «мельник». Кароль называл себя Чарльз Миллер, разве нет? Он не просто придумал себе имя, а просто перевел свое. Я не знала, стало ли мне от этого легче или нет.

— Пойду-ка я в номер, — сказала женщина. — Надо хорошенько выспаться. Увидимся завтра на тропе.

— Надеюсь, — произнесла я вслух, а про себя подумала: «Ни за что!»

Мой же сон состоял из прослушивания барабанной дроби дождя о стекло и размышлений на тему, почему я здесь. Когда же я наконец заснула, меня посещали только жуткие сны, например, Михаль Коваш с проломленной головой полз ко мне, пока я сидела, как в ловушке, в глубине пещеры. Чтобы отвлечься и, не дай бог, не заснуть, я прибегла к собственному способу расслабиться: воображаемый поход по магазинам. В этот раз я прогуливалась по Фальк Микша, выбирая сокровища для своего магазина. Обычно я не шла дальше пары магазинчиков, но в этот раз обнаружила, что покупаю сувениры для Дженнифер и Роба: для него — пару бутылок чудесного венгерского вина, а для нее — красный кожаный жакет, который видела в витрине магазина недалеко от отеля. Я знала, что он ей очень пойдет. Учитывая положение вещей в моей личной жизни, это было не просто угнетающе, а просто глупо. Я даже заскучала по дому.

Но, как и было предсказано, на следующее утро ярко светило солнце, и я покинула гостиницу в более хорошем настроении. Вечером увижу Кароля. Я позвонила Лори и спросила, можно ли мне привести с собой коллегу из Торонто, что неожиданно прибыл в Будапешт.

— Не тот ли самый Кароль Молнар? — воскликнула она. — Восхитительный мужчина из Коттингема? Дождаться не могу, когда увижу его!

На окраине Лиллафюрэда я увидела табличку «Антик базар». Мимо подобной вывески люди вроде меня просто не могут пройти. На этот раз, чтобы зайти, у меня были две хорошие причины. Первая связана с «антикварной» частью, а вторая — еще одна надпись, которая, вероятно, сообщала имя владельца, «Надашди Дюла (Nadasdi Gyula)».

Должна сказать, это был необычный магазин. Там была пара картин, датирующихся, возможно, началом столетия, немного красивой старой мебели, но в основном там были выставлены насекомые, камни и чучела животных. Когда-то живые, теперь они таращились на меня с разных сторон своими стеклянными глазами. Под стеклом была коллекция разнообразных жуков и бабочек на булавках. На всех стенах висели головы боровов. Из стеклянных ящиков на меня смотрели чучела птиц.

А еще там были старинные пистолеты, бинокль и полка со старой обувью. Особенно мне понравилась пара походных ботинок ручной работы из красивой кожи. На мгновение я представила, что они могли принадлежать Пайперу. Не знаю, почему, разве что они выглядели так, будто были сделаны в тот же период времени, да и я много думала о Пайпере. Но они были слишком маленького размера. Они бы не налезли и на мою-то стандартную ногу, и, скорее всего, принадлежали когда-то маленькой женщине. Мне захотелось, чтобы у меня был кто-то из знакомых, для кого я могла бы их купить.

Владелец, умудрившийся с помощью языка жестов объяснить мне, что он и есть Надашди Дюла, был пугающе интересным. Он явно был странным, возможно, даже спятившим. Волосы у него на голове стояли дыбом, а глаза напоминали глаза животных в помещении, и почти все время, пока я там находилась, он хихикал и что-то бормотал, особенно после того, как я представилась Ларой Макклинток. «Макклинток» оказалось слишком сложно для него, а вот мое имя, Лара, ему понравилось. Я показала ему свою визитку и, надеюсь, смогла объяснить, что тоже торгую антиквариатом, но я не совсем уверена, что он меня понял. Он все повторял «Лара, Лара», поднимая очередное чучело, чтобы я могла лучше рассмотреть. Как только он оказывался у меня за спиной, разражался хохотом и пугал меня какой-нибудь рыбиной или еще чем-нибудь. Таков нелегкий удел охотника за древностями.

Несмотря на владельцев, мне нравятся такие места. Никогда не знаешь, на что можешь наткнуться, да и мне частенько посреди хлама попадались действительно ценные предметы. Однако ничто не подготовило меня к открытию на этот раз.

Я отказалась от предлагаемых животных, но купила пару бронзовых подпорок для книг в стиле «ар-деко». Я была уверена, что дома они уйдут за приличную цену.

А когда собралась было покинуть лавку, увидела кое-что очень необычное, даже для этого магазинчика.

— Что это? — спросила я, указывая на очень потертый кожаный чемодан. Надашди повернулся и поднял что-то вроде чучела сурка и принес мне.

— Нет, нет, — покачала я головой, пробуя одно из трех слов по-венгерски, которые освоила, и снова указала на тот предмет. После нескольких попыток он принес мне чемодан. Внутри лежала очень необычная коллекция камней. Форма камней не была произвольной, было очевидно, что им придали эту форму. Я плохо в этом разбиралась, но была достаточно уверена, что все это были очень-очень старые каменные инструменты. Например, парочка из них вполне могла бы оказаться ручными топориками, а еще один камешек — наконечником копья или чего-то в этом роде.

— Где вы нашли это? — поинтересовалась я. Он непонимающе уставился на меня.

— Барланг? — произнесла я.

— Иген, — кивнул он, — барланг. Да, их нашли в пещере.

Мне о скольком хотелось расспросить его, и было ужасно жаль, что я не могла этого сделать. Мы просто с минуту смотрели друг на друга, а потом он поманил меня за прилавок и дальше в заднее помещение, которое было еще более странным, чем первое. Там он указал на стеклянный ящик.

— Что это?! — Я была ошарашена.

— Сталин, — рассмеялся он.

— Сталин? — не поняла я.

А он продолжал смеяться.

— Сколько за «Сталина»? — спросила я. Он не понял меня. Я достала свой бумажник и вытянула новенький форинт достоинством в несколько сотен. Вообще-то, форинт — одна из тех валют, которая требуется в сотнях, если не тысячах, для совершения сравнительно небольшой покупки. Он назвал сумму, но я не поняла его, тогда он написал на клочке цифру. Я не могла позволить себе «Сталина».

— Нет, нет, — запротестовала я, указывая на свою голову.

— Иген, — грустно согласился он. Мы поторговались, я все указывала на свою голову и повторяла нет, нет, снова и снова. В конце концов, я рассталась с довольно большим количеством форинтов, плюс с несколькими долларовыми купюрами, и мой новый друг Дюла Надашди поставил в багажник моей машины деревянный ящик со сдвижной пластиковой крышкой, защищающей содержимое. После этого мы со «Сталиным» отправились в Будапешт.

Половину пути я провела в раздумьях о том, как бы мне пронести «Сталина» к себе в номер, да так, чтобы его никто не увидел. Всю вторую половину пути меня мучила мысль, в своем ли я уме. Я остановилась в небольшом городке, недалеко от трассы МЗ, перед тем как въехать в Будапешт, и потратила последние несколько форинтов на одеяло, в которое я завернула свою покупку. Войдя в отель, я быстро осмотрела фойе, чтобы удостовериться, что никого из див поблизости не было. Затем, отвергнув несколько предложений помочь, я сама отнесла достаточно тяжелый ящик к себе в номер.

Замкнув дверь на оба замка, я поставила «Сталина» на кровать и осторожно развернула ящик. То, что Надашди с юмором (возможно, какая-то коммунистическая шуточка?) назвал «Сталиным», было на самом деле скелетом без головы, отсутствие которой позволило мне сбить цену до той, которую я смогла себе позволить. На месте черепа какой-то шутник, возможно, сам Надашди, учитывая его незрелое чувство юмора, примостил советскую военную фуражку. Скелет также был украшен пистолетом — старым револьвером. Я купила все это: фуражку, револьвер, не потому что это показалось забавным, а по причине того, что скелет был, очевидно, очень-очень старым, разрушающимся даже под стеклом. На нем или ней (я не очень разбираюсь в костях, чтобы говорить наверняка) были сотни, тысячи ракушек — браслеты и ожерелья. Грудная клетка ввалилась, но я ясно видела кусочек камня там, камешку была придана заостренная форма. «Сталин», который, если убрать фуражку и револьвер, просто идеально совпадал с описанием найденных Пайпером костей, разве что черепа не хватало. И он принадлежал человеку по фамилии Надашди, которая была фамилией домовладельца, у которого Пайпер останавливался и в Будапеште, и в Лиллафюрэде, да и одного из членов команды на раскопках тоже звали Надашди.

Пока я стояла так и пристально смотрела на ящик, в дверь постучали.

— Кто там? — спросила я.

— Кароль, — ответил голос.

— Минутку! — Я в отчаянии осмотрелась. «Сталин» был слишком большим, чтобы засунуть его в ящик комода или в шкаф. Я тут же подхватила ящик и запихала его под кровать.

— А не рановато ли ты? — приподняла я бровь. — Я даже еще душ не успела принять.

— Может, я к тебе присоединюсь? — улыбнулся он.

— Тебя дивы увидят, — напомнила я. — Я думала, что мы в ресторане встретимся.

— Мне все равно, если дивы меня увидят, — промолвил он, обвивая меня руками и ведя в направлении кровати. — Хотя могут возникнуть проблемы, если ты снимаешь комнату с кем-то из них. Судя по тому, что здесь двуспальная кровать, это не так, разве что ты меня разубедишь.

С этого момента все происходило так, как вы могли бы предположить, за исключением момента, когда он ударился ногой обо что-то, торчащее из-под кровати.

— Ай! — вскрикнул он. — У тебя там что-то спрятано под кроватью?

— Просто тело, — отмахнулась я.

— Тогда никаких проблем, — сказал он. Полагаю, это было как раз для книг рекордов: куртизанка над тем, что вполне может оказаться двадцатипятитысячелетним человеком. Однако для меня не все еще было потеряно, ведь, хотя я была слегка одурманена Каролем, влюблена в него, я не достаточно доверяла ему, чтобы рассказать ему об обоих телах, на которые наткнулась за последние пару дней, включая тот факт, что одно из них на данный момент находится вместе с нами в комнате. Кароль знал Коваша, в конце концов, он купил венеру у Коваша. И он наверняка понял бы, почему я потратила столько денег на «Сталина», учитывая то, что он редактировал дневники Пайпера.

Мы провели очень приятный вечер с Лори и Джимом. Сходили в «Музеум Кавехаз», прекрасно отреставрированную кофейню девятнадцатого века, и замечательно там поужинали. Вино было восхитительное, играла приятная живая музыка. Мы славно побеседовали. Кароль, как и Лори с Джимом, был просто очарователен. Я впервые за много месяцев была почти счастлива.

Мне даже было все равно, когда разговор повернул к статье в газете Торонто, в которой делался намек на то, что венера была подделкой. Очевидно, Джим благодаря Интернету был в курсе всех дел.

— Я твердо убежден, что венера подлинная, — заверил их Кароль.

— А кто автор статьи? — поинтересовался Джим. — Это какой-то эксперт? Не думаю, чтобы я помнил это имя.

— Доктор Талия Ляжёнесс, — ответил Кароль. — Никто не знает, кто она. Никто, кроме меня, как и должно быть.

— Так кто же она? — не удержалась я от вопроса.

— Та, кто ничего не знает о венерах эпохи палеолита, уверяю. Кто-то, кто преследует свои личные корыстные цели.

Наверное, у меня был растерянный вид.

— Тебе придется внимательно перечитать греческую мифологию, — произнес он. — Тогда поймешь.

— Как загадочно! — сказала Лори.

На минуту на лице Кароля отразилась тревога, но потом он вдруг рассмеялся и обнял меня за плечи. Лори понимающе улыбнулась мне, и разговор перешел на более веселые темы.

Но позже в Хилтоне я провела ночные часы, обуреваемая волнением: станет ли персонал гостиницы убирать у меня под кроватью следующим утром? А еще изводила себя вопросами. Допустим, что «Сталин» — это скелет, найденный Пайпером — я знала, что это очень рискованное предположение, — тогда, что он делал в Лиллафюрэде? Да, он был найден там, но я считала, что в дневниках ясно говорилось: кости отправили в Англию для изучения, и именно в Англии Пайпер прочел свою лекцию. Тогда, может, его отослали обратно? Если да, то почему?

И более того. Если тело было в Лиллафюрэде, то где же тогда череп?