Глава 17

Все, дело сделано, роковые для всех присутствующих конкретно пугающие слова уже отчетливо сказаны, все их правильно расслышали. Теперь мне остается только напирать дальше. А то за них точно спросят, если не по делу базаришь:

— Так что попрошу предоставить мне старшего по должности в горкоме. И не искать всяких глупых, и даже преступных оправданий для себя. Вы подводите не только себя, но и свое начальство.

Да, про преступные я вовремя загнул, сразу чиновная спесь с товарища дежурного слетела. Очень уж уверенно я выступил и по делу. А преступным сейчас может стать каждый чих, если под него подвести базу.

Так, судя по лицу товарища Джабраилова, у него в голове идет напряженная работа мысли — предоставить мне встречу с кем-то из начальства или все-таки требовать разбирательства по части НКВД.

Проще всего сделать первое, однако, он только что уже сказал постовому вести или везти меня в районный отдел.

То есть, звонить и вызывать наряд на место. Уж к горкому защитники социалистической законности явятся быстро, это их основное место для защиты, все остальные в гораздо меньшем приоритете.

Но, в случае чего это будет явная ошибка дежурного. Человек пришел в орган власти, который реальный, в отличии от всяких ничего не решающих Советов, а его зачем-то отправили в милицию разбираться.

И все шишки повалятся именно на него, а он этого очень не хочет, как видно по его лицу.

Поэтому я добавляю громко и четко, как положено соответствующему товарищу, имеющему право на подобные слова:

— Хватит тут бюрократию разводить! Бумажки перекладывать на столе! Ваше дело маленькое — представить мне человека, который свяжет меня с Лаврентием Павловичем! И больше ничего от вас не требуется! — последние слова я уже почти кричу на дежурного.

Ну, командный голос человека, имеющего право приказывать и требовать у меня уже давно выработан. Впечатление должен производить соответствующее на чиновную братию.

Не знаю, чтобы все-таки в итоге родил дежурный, какое свое ценное указание выдал бы он, однако, тут с верха лестницы раздался начальственный голос:

— Джабраилов! Что там у тебя?

— Товарищ Цховребашвили, Владимир Гедеванович, тут непонятный товарищ на встречу к вам рвется!

Здорово интересная фамилия у этого товарища, успел заметить я.

— И что в нем непонятного? — голос минимум одного из секретарей горкома приблизился к нам, видно, что он неспешно спускается по лестнице.

— Вам стоит взглянуть на его паспорт! — коротко ответил дежурный, быстро поднявший свою задницу со стула, на котором он исполняет свои обязанности.

Все, ответственность он вовремя переложил, товарищ Цховребашвили сам подставился под окончательное принятие решения, как я отчетливо читаю на лице дежурного.

Спустившийся коренастый грузин или осетин в принятом повсеместно военном френче и блестящих сапогах с пышной гривой волос на голове стремительно подошел к столу. Пока подчеркнуто не глядя на меня, взял в руки протянутый паспорт, посмотрел один раз, встряхнул головой, всмотрелся еще разок и только теперь обратил внимание на меня.

— И как это понимать? — звонким голосом спросил он.

— А вот как там написано, так и нужно понимать. Там — все правда! Поэтому делайте правильные выводы, товарищ Цховребашвили, — уверенно говорю я.

— А при чем здесь наш горком? Почему вы пришли сюда? — вот и у него сознание работает похоже, как у дежурного и всех остальных партийных бюрократов страны.

— Куда добрался первым с особо секретными сведениями для нашего государства, туда и пришел. Это все неважно, товарищ секретарь. Мне нужны ваши возможности для связи с первым секретарем Компартии Грузии.

— Вот как? Почему я должен вам ее предоставить? — подумав, поинтересовался Владимир Гедеванович, как его назвал дежурный.

Кажется, вполне подходящий для этого дела человек, сразу же что-то понял и не кричит про милицию.

— Думаю, нам этот вопрос лучше обсудить без чужих ушей. Сведения о моем появлении здесь должны сразу же попасть под гриф «совершенно секретно», со всех причастных и свидетелей должна быть взята расписка о неразглашении особо важной государственной тайны, — объясняю я собеседнику.

Это такая серьезная заявка, однако, и время сейчас непростое для конкретно испуганного народа во всех без исключения ветвях власти.

Мужчина задумался, потом кивнул дежурному и постовому:

— Отойдите от нас на минутку. Товарища обыскали? — спохватился он.

— Обыскал, товарищ Цховребашвили, — доложил милиционер и показал мешок, — Вот его вещи.

— Хорошо. У вас пять минут, Виктор Степанович Автанадзе, — разрешил он мне говорить, еще раз прочитав паспорт.

— Давайте поговорим. Я пришел из будущего. Да, именно из нашего советского будущего. Именно из восемьдесят второго года, когда выдан этот паспорт. Он настоящий, не подделка вражеских контрразведок с какой-то глупой целью. Поэтому я все знаю про прошлое, именно про эти года, которые сейчас на дворе. Специально изучал это время перед тем, как прийти сюда, — неторопливо начинаю я.

— Не верю, — коротко отвечает Владимир Гедеванович.

— Я легко это вам докажу. Сегодня какое число?

— Двенадцатое мая. Вы не знаете какой сейчас день? — усмехается, не знаю еще какой по рангу, секретарь.

— Отлично. Двенадцатого мая, то есть, именно сегодня Госсекретарь США Корделл Халл отверг предложение Советского Союза о заключении пакта о совместной обороне против Германии.

Мужчина потрясен моими знаниями и словами, однако, именно это знание явно не для его уровня, поэтому он не может его оценить.

— Об этом вы или узнаете когда-то или не должны были узнать никогда, — добавляю я и продолжаю:

— Хорошо, вот еще, четырнадцатого мая Чили выйдет из Лиги Наций. Значения это знание особого для СССР не имеет, но, дает возможность проверить мои слова, — продолжаю я цитировать недавно просмотренные сведения.

— И самое главное — в июне сорок первого года нацистская Германия вероломно нападет на Советский Союз, — выкладываю я всем козырям козырь, — А зная это и еще много чего, можно сделать так, что она или не нападет, или это случится гораздо позже. И не с такими тяжелыми последствиями для нашей страны. А они будут очень тяжелыми.

Гедеванович молча смотрит на меня, пытаясь осознать смысл услышанных слов.

— Вы понимаете значение этих сведений для нашей страны? Когда наши вожди будут все знать наперед? — теперь я уже придавливаю ответственного секретаря.

— В любом случае, еще пятого мая начальник Генштаба немецкой армии предоставил Адольфу Гитлеру меморандум против нападения на Чехословакию, — рутинным голосом добавляю я, — Однако, Гитлер не послушает его и следующей весной захватит Чехословакию окончательно. А осенью ее часть.

— Это наша разведка, конечно, еще не знает. Однако, знаю я, — заканчиваю я выкладывание новостей.

— Я понимаю, товарищ Владимир Гедеванович, что это не ваш уровень, чтобы знать такие сведения. Однако, Лаврентий Павлович сможет оценить мою информацию должным образом. И чем раньше вы меня с ним свяжете, тем легче мне будет помочь Советскому Союзу. И вам лично. Это ваш реальнейший шанс подняться куда выше.

— Но и упасть тоже, — вдруг заметил Гедеваныч.

Нормальная реакция заботящегося о своей карьере бюрократа, против этого не попрешь.

— А что вы еще должны сделать, когда увидели меня с такими знаниями и даже с настоящим паспортом из моего времени? — я уже понял, что смог убедить собеседника.

Все мои слова из высшей международной политики здорово потрясли секретаря небольшого горкома партии.

— Уж всяко не отправить меня в НКВД? Это было бы слишком глупое решение! Однако, пока такой уж спешки нет, ничего очень серьезного в ближайшее время не произойдет. Но, вы должны отправить меня к людям, кому необходимы такие знания. И позаботиться о неразглашении тайны дежурным Джабраиловым и постовым Осиповым, — не забываю я добавить.

Владимир Гедеванович уже успел принять решение, поэтому он приказал постовому отдать мне мешок и вернуться на площадь, а дежурному сказал занять свой пост.

— Джабраилов, пока молчи обо всем случившемся. Мы с товарищем поднимемся в мой кабинет.

— Идемте, Виктор Степанович.

Я спорить со своим новым именем не стал, не хватает мне еще загружать встревоженный мозг секретаря сведениями о том, как я приобрел этот паспорт совсем незаконным путем.

Я — советский человек из восемьдесят второго года, из того самого загнивающего социализма и осталось ему всего десять лет просуществовать. Однако, расстраивать товарищей таким знанием я не собираюсь, буду держаться именно этого года и полного торжества социализма в СССР и еще паре десятков стран во всем мире.

Перед кабинетом на третьем этаже я успел прочитать табличку на двери, что здесь работает первый секретарь ВКП(б) Цховребашвили Владимир Гедеванович. Ну, отлично, что я теперь общаюсь с самым главным в Сталинири человеком.

Так мне будет проще всего.

Однако, первый секретарь позвал в кабинет еще одного секретаря, чтобы они могли нормально контролировать меня, если я все-таки английский шпион или еще какой антисоветский человек.

Про таких оборотней они очень хорошо знают, сами с ними неустанно борются каждый день.

Там мы сели за большой стол и Владимир Гедеванович продиктовал мои сведения своему помощнику, у которого с каждым словом глаза становились все шире.

Я их немного поправил, достав свой лист из кармана, что начальника Генштаба Германии зовут Людвиг Бек и еще добавил следующее:

— Двадцатого мая чехи начнут частичную мобилизацию вдоль границы с Германией.

— А что еще? — интересуется первый секретарь.

— Хватит уже, Владимир Гедеонович. Если уже этих сведений не хватит, тогда я новые выдам. А вам, чем меньше знаете, тем спокойнее спите.

— Почему тогда именно товарищу Берии хотите отправить свои рассказы? Не в НКВД или Генштаб?

Ага, свои рассказы! Ну, подтвердить прямо сейчас я их не могу, хотя и наговорил достаточно.

— А потому, товарищи, что Лаврентий Павлович вскоре пойдет на повышение. И эти сведения, как вы их называете — рассказы, ему очень помогут бороться за наше народное дело. Именно поэтому я и стремлюсь к нему попасть.

Тут оба секретаря замолчали и значительно переглянулись. Вот, подкинул я им нужные сведения, пусть домысливают их сами. Это те самые слова, которые они должны услышать от меня для того, чтобы понять, кому это нужно.

— Один день необходим, чтобы связаться с кем нужно в Тбилиси, — говорит после молчания первый секретарь.

Отлично, они уже очень серьезно относятся ко мне и моим словам.

— Это хорошо, спешки никакой особо нет, ничего критичного за это время не случится, — отвечаю я.

— А как с вами быть?

— Да разместите меня в гостинице и приставьте надежную охрану, пока ждем ответа из Тбилиси, — направляю в мысли партийных лидеров в нужном направлении.

Пока они не решили, что самое лучшее место для подозрительного всезнайки — камера в местном СИЗО.

— Так и поступим. Виктор Степанович, вы подождите пять минут в кабинете, пока я отдам необходимые распоряжения, — решает Владимир Гедеванович и они выходят вместе.

Сейчас еще переговорят между собой, что им лучше всего сделать. Они явно люди Берии, он уже семь лет управляет всей Грузией, а раньше командовал в горкоме Кутаиси. Без его одобрения на любой пост уровня секретаря района никто не встанет и все они именно его люди. Если бы я просился на прием куда-то в Москву или еще к кому-то другому, вопросы бы точно возникли. А не стоит ли остановить такого деятельного, но, в неправильную сторону товарища-всезнайку.

А так я прошу сообщить о появлении человека с очень интересными знаниями именно тому, кому и положено узнать о моем возникновении в этом мире.

Свои магические способности мне проявлять не требуется, это можно будет озвучить в подходящий момент, главное, чтобы лечащие камни не забрали.

Вскоре милиционеры приехали за мной на классически черной машине и я сразу же уехал в ведомственную гостиницу в сопровождении трех суровых сотрудников. Не знаю точно, какие даны по моему поводку распоряжения, думаю, что жить буду на высоком этаже и гулять меня никуда не выпустят. Еду будут приносить из ведомственной столовой, а меня только в туалет выводить.

То есть, пока все так достаточно сурово будет со мной.

Так оно и оказалось, разместили меня недалеко от горкома, осмотрели на этаже очень тщательно мешок и мои карманы, даже сапоги заставили снять.

На камни обратили особое внимание, я предложил их положить в мешок, откуда забрал тапочки и мыльно-пенные принадлежности. Их тоже проверили, обратив внимание, что хоть вещи с русскими словами на них, но, похожи на заграничные.

— А мешок пусть у присматривающего за мной товарища будет находиться.

На это согласились и вскоре я оказался на четвертом этаже конкретно совдеповской гостиницы, как я ее охарактеризовал бы. Принесли ужин на подносе из местного ресторана, я еще попросил двойную порцию второго, вкусного такого шашлыка с фасолью, предложив заплатить самому за нее.

Деньги у меня все-таки не взяли, закрыли дверь и двое милиционеров с суровым видом заняли пост около нее на стульях. И подопечный никуда не денется и к нему никто не подберется.

Управившись с ужином я попросился в туалет, где немного сполоснулся под раковиной, почистил зубы и потом с удовольствием растянулся на узкой кровати.

— Отлично, первый день проходит, я уже смог убедить недоверчивых людей в горкоме. Завтра мои слова и тот же паспорт дойдут до кого нужно. Скорее всего, послезавтра меня повезут в Тбилиси.

С этими мыслями я уснул, за окном уже темно и в гостинице тихо.

Сквозь сон я услышал, как дверь в номер подперли стулом. Дверь не закрывают на ключ, чтобы иметь возможность меня проверять, что и делают несколько раз за ночь. Милиционер на дежурстве тоже собирается вздремнуть на паре-тройке составленных стульев.

— Ну и пусть спокойно спит, — подумал я и сам уснул.

Загрузка...