Маг 10 (СИ)

Глава 23

А вот слушать лично меня насчет плохого и очень плохого будущего как-то не очень хотят, зато, дали отдохнуть пару дней без поездок в четвертое Управление для демонстрации чудес всем желающим.

Кажется, симпозиум врачебный все же признал, что непонятная технология каким-то образом работают. Как и право на ее существование, и что самое главное — на возможность применения этих самых камней и моей энергетики к самому товарищу Сталину.

Думаю, что про будущее они ничего не знают, не зря рядом со мной всегда пара охранителей пасется, чтобы я случайным образом не выдал государственную тайну про самого себя.

Что я пришел из будущего, где уже все известно про их прошлое, всем даны более-менее справедливые и объективные оценки. Разобраны все фатальные ошибки и виновники названы.

Наверняка, срочно ищут по всей стране таких же энергетически вооруженных парней и девок, чтобы заранее приготовиться к открывшимся новым обстоятельствам.

Если со мной случится несчастный случай, а камни останутся здесь.

Из тех, кто может на лице иголки держать отвесно и еще ладонями на расстоянии карты двигать.

Таких профессиональных жуликов из уголовного мира с хорошим даром убеждения привлекут к проверке моими же лечебными камнями наверняка.

Только, не получится ни у кого из найденных самородков ничего, не на той энергии артефакты работают совсем. Это мне нужно найти среди народа способных к магии граждан и провести над ними инициацию.

Потом научить направлять ману в камень, тогда все начнет получаться у волшебников и наладятся дела у руководителей советской власти.

Ну, так залезать со своими неуклюжими копытами в современную историю я не собираюсь.

К чему это все приведет — тоже не знаю, тем более, никакого политического чутья не имею.

Как говорится — кесарю — кесарево, а Слесарю — слесарево!

Еще не могу знать точно, чем обернется более долгий срок правления именно товарища Сталина. К добру или совсем уже нет? Есть много свидетельств из независимых источников, что очень даже в лучшую сторону после его смерти жизнь того же крестьянства поменяется. Продукция животноводства из личных хозяйств вырастет после отмены налогов аж в двадцать раз. С пятьдесят четвертого до пятьдесят седьмого годов. Это очень конкретное такое свидетельство того, что под управлением сильно уставшего Вождя страна явно шла не туда уже давно.

Впрочем, он ей уже где-то с сорок девятого года и не руководил по-настоящему. После своего второго инсульта.

Сейчас, перед неминуемой второй мировой войной он нужен стране, как и выстроенная им вертикаль власти. Менять что-то уже совсем поздно, поэтому будем использовать именно то, что имеем под рукой. С этим утверждением нет никакого смысла спорить, да и никого больше рядом сравнимого по умению управлять страной и вести ее вперед.

Тем более, даже ликвидировав Сталина, что мне вполне по силам, я сам привести к власти нужного человека точно не могу. Нет у меня никаких возможностей и рычагов влияния на этот процесс.

Те же Микоян или Каганович — больше грамотные исполнители, чем самостоятельные фигуры.

Впрочем, власть она такая змея, никого из соответствующих по размерам фигур оставлять рядом с итоговым победителем борьбы за нее родимую строго не принято.

Правила византийского двора и присущего ему же коварства даже в Советской Москве исполняются строго.

С другой стороны, все же правит Вождь совсем не боясь повредить своим олигархам и денежкам ихним в британских и американских банках. Да и нет таких товарищей пока в обозримых временах.

У самого Вождя нашлось немного денег на книжке после его смерти, а все вокруг него оказалось для служебного пользования, даже постельное белье.

Бескорыстным человеком идеи и фанатичным любителем власти он оставался до самого конца.

Сейчас придется подлечить его немного, еще не знаю в какой области, болезней у товарища Сталина немало. Это и больная то ли с младенчества, то ли с детства рука, частые тяжелые ангины, тонзилит, постоянные боли в суставах и много-много еще чего. Про сросшиеся пальцы ноги даже и говорить не стану, это еще относительная мелочь по сравнению со всем остальным.

Прожил он семьдесят три года, перенес два инсульта и только третий свел его в могилу без вовремя оказанной врачебной помощи. Имеется еще немалый ресурс здоровья у Вождя всего советского народа в нынешнее время.

Так что — мне есть над чем поработать!

Мои просьбы и уже местами требования не решались два дня. Девушка Стеша пока живет при мне, убирается и просит ее никуда не отсылать, боится оказаться виноватой в том, что не понравилась мне.

Тут и квартира шикарная, и хозяин добрый — далеко не везде такое сочетание попадется. Да и саму ее из какого-нибудь рабочего общежития и общей комнаты на восемь человек сюда притащили.

Думаю, что она никакой ценности для власть предержащих она не имеет, подсунули ко мне под бочок первую попавшуюся девку, подходящую по возрасту. Как к быку-производителю ведут любую корову и разрешения ни у кого из них не спрашивают.

Как к Поскребышеву привели и сказали жить вместе.

Хлудовские бани, обеды и ужины в ресторане Дома Литераторов продолжаются, единственно, что из новых веяний — мои конвоиры сняли все-таки форму наконец. Не так в глаза бросаются и народу настроение портят, пусть наша компания уже здорово здесь примелькалась. Теперь сопровождают меня в гражданских костюмах, которые сидят на них, как на корове седло.

Впрочем, мой на мне сидит тоже не сильно лучше, как я хорошо вижу в больших зеркалах на входе в сам ресторан. И по взглядам окружающих меня писателей и прочих поэтов, которых уже начинаю узнавать сам в лицо понемногу.

Да, готовый неуклюжий костюм явно намекает, что я начинающий писатель, только-только получивший право питаться в столовой Массолита или Дома Литераторов только яичницей.

А то, что я как-то оказался в ресторане среди авторитетных корифеев печатного слова — это какое-то необъяснимое недоразумение.

— Занимаем вон тот столик! — показываю я на сохраненный именно для меня стол своим спутникам.

Информацию о забронированном месте мне каждый раз доносит метрдотель и это все время разные места. Похоже, именно таким образом администрация Дома Литераторов сигнализирует мне о своем явном недовольстве появлением в домашней и приватной атмосфере заведения только для своих неких казенных держиморд с удостоверениями.

Ничего, придется потерпеть, я тут не просто так, я лично страну спасаю от страшных неурядиц, которые ее неминуемо ожидают в не таком уже далеком будущем.

Однако, сразу после ужина приезжает посыльный из Кремля, мы бросаем недоеденное и недопитое, быстро грузимся в уже привычную мне машину марки «Паккард».

Полет на высокой скорости по вечерним улицам, после чего я снова попадаю в Кремль, где меня встречают уже знакомые лично доверенные охранники Вождя.

Те же самые процедуры с обыском, ожидание с полчаса в приемной около Поскребышева, когда наконец он зовет меня в кабинет.

Сопровождают меня сейчас двое охранников, третий нквдшник идет за нами следом. Идет с ларцом в руках, где находятся камни, как я понимаю. Впрочем, есть в кабинете и еще двое мужчин за большим столом, в которых я узнаю Буденного и Ворошилова.

Буденного узнать не трудно, впрочем, я хорошо изучил лица всех приближенных Вождя за время подготовки к перелету, поэтому и невысокую, крепкую фигуру наркома обороны СССР Ворошилова узнал тоже сразу.

Впрочем, военная форма с огромными звездами не даст его перепутать с кем-то другим.

Они находятся рядом со Сталиным неспроста, похоже, что это именно те соратники, которым он доверяет больше всех.

Оба маршала из первых советских, один нарком, второй — в основном по кавалерии в советской армии промышляет.

Зато, лично очень храбрый и продуманный вояка, четыре георгиевских медали и четыре таких же креста получить — это значит, бог войны любит товарища Буденного больше всех на этом свете.

Притом первой медали его сразу же лишили за зуботычину своему вахмистру, который начал распускать руки.

Похоже, что Вождь не хочет случайно умереть при лечении в безвестности, а думает, что пара сильно авторитетных свидетелей ему явно не помешает. Чтобы хотя бы пристрелить выявленного вредителя на глазах товарища Сталина, если лечение пойдет не по плану.

Да, они обязаны своими постами лично Вождю и его покровительству, поэтому ни на какие действия против него не согласны категорически. А мне ведь придется упрашивать Вождя, чтобы тот отправил Ворошилова в отставку на какой-нибудь менее значительный пост. Этот полководец готов не к прошлой, а к позапрошлой войне.

Пока у меня явно на такие запросы авторитета не хватает.

Вождь кратко знакомит меня со своими сподвижниками, однако, про мое появление из будущего не говорит ничего.

Похоже, что тайна моего появления пока не разошлась даже по Кремлю. Профессура тоже ничего про меня не знает, только видела меня несколько раз и оценивала результаты моего вмешательства.

В этот раз проинструктированная заранее секретарем охрана не сажает меня на обычный стул, а сразу подводит к Сталину, сидящему на банкетке, отставив одну ногу вперед.

Буденный и Ворошилов тоже подаются ко мне, как бы прикрывая своего Вождя от меня. Наверняка, у них и оружие наградное при себе имеется сейчас, чтобы сразу же прекратить мое покушение на самого товарища Сталина.

— Ну, этого они не дождутся, — усмехаюсь я про себя.

Подошедший парадным шагом офицер выдал мне оба камня по очереди, не зная, естественно, какой из них мне потребуется сейчас. Я забираю один, второй отдаю обратно.

Потом я спросил у пациента:

— Что будем лечить, товарищ Сталин?

— А попробуй, товарищ Автанадзе, вот это мое колено поправить.

Под внешне небрежным тоном Вождя скрывается нетерпеливое ожидание чуда, как я чувствую определенно. Боль в суставах давно уже отравляет ему жизнь, поэтому он постоянно прохаживается во время совещаний.

Так, суставы, значит, Вождя беспокоят больше всего и особенно в правом колене, выставленном навстречу ко мне.

Я показываю на один из стульев сотруднику при ларце, он приносит его и подставляет так, чтобы мне было удобно держать руку с камнем над больным коленом Вождя. Я пока сажусь и характерным жестом растираю ладони перед сеансом.

Торопиться я не собираюсь, моя необходимая незаменимость должна повышаться с каждым сеансом, поэтому протягиваю руку с камнем для внутренних повреждений и держу его около колена будущего Генералиссимуса пять минут.

Напрягаю все мышцы, в лице и теле, чтобы показать степень своего старания, непростое это дело так держать себя несколько минут. Будто выдавливаю что-то такое из себя с огромным трудом.

Потом откидываюсь с видом вымотавшегося человека и опускаю руку с камнем вниз. У меня его тут же перехватывает его специально поставленный человек и убирает в ларец.

Зато, оба добровольных свидетеля в военной форме с большими звездами на петлицах смотрят на мои потуги с понятным недоверием настоящих людей революции, обильно проливавших кровь за нее на фронтах гражданской войны. Которые не верят ни в бога, ни в черта и особенно во всякую жизненную энергию.

Но, очень даже верят в интуицию и правильность решение товарища Сталина.

Однако, сам товарищ Сталин уже, кажется, что-то успел понять. Ноющая боль в колене прекратилась совсем, это он уже наглядно чувствует, трогает само колено, вытягивает и сгибает ногу снова и снова. Потом встает, толкаясь рукой от банкетки, прохаживается к окну и обратно в сторону стола.

— Иосиф, что ты? — обращается к нему Ворошилов, однако, Сталин не обращает внимания на его слова, а все пытается прочувствовать свое давно больное колено, которое простудил еще в Нерчинске в пятнадцатом году.

Потом Вождь подходит ко мне, продолжающему сидеть с расслабленным от прошедшего напряжения видом на стуле.

Охранники продолжают сопеть мне в ухо, однако, сразу же оказываются отправлены подальше от меня жестом руки.

— Виктор Степанович, дорогой! Я его не чувствую совсем! Ты что сделал? Меня эта боль уже двадцать лет мучает, еще со ссылки, — негромко говорит он мне.

Я пытаюсь встать, однако, мне разрешают сидеть, Сталин садится сам напротив меня и, склонив ко мне голову, жадно спрашивает:

— Так что, ты меня совсем вылечил? Этой своей энергией?

— Нет, товарищ Сталин. И энергии у меня столько нет, и чтобы сустав полностью поправить, нужно раз пять так пройтись.

— Что тебе нужно для этой самой энергии, чтобы ты ее быстрее набирал? — следующий закономерный вопрос.

— Да уже в общем-то мне почти все предоставили. Осталось немного еще получить по списку.

Не думаю, что мои требования дошли до Вождя, поэтому жду его реакции. Думаю, что мои запросы лучше решать с кем-то из его подчиненных, а никак не с Вождем обговаривать, какая именно баба мне требуется в постели.

— Мне доложили про твои пожелания, однако, в подробности я не вникал. Что там у тебя?

— Так, товарищ Сталин, — нерешительно говорю я, — Стоит ли мне ваше время и внимание отвлекать на такие мелочи?

— Ничего, отвлекай. Так что, можешь второе колено поправить сейчас? — жадно спрашивает хозяин Страны Советов, перескочив на самую волнующую его тему.

— Сейчас — точно нет. Завтра смогу чуть набраться силы, но, возможно, улучшение не получится заметить так явно, — виноватым голосом сообщаю я, — Дня два, а лучше три ее набирать положено, чтобы заметное улучшение произошло. Чем больше времени пройдет — тем лучше, товарищ Сталин.

Повеселевший Вождь поднялся на ноги, посмотрел на своих наркомов, маршалов и командармов гражданской войны, что-то прикинул, но, не стал проводить совещание по поводу моей информации.

Похоже, что и сам не готов, позабыл мои предостережения по поводу страшно тяжелой войны впереди.

Да и не до того ему сейчас, случившееся лично с ним чудо исцеления требует времени все осмыслить и продумать.

Однако, я теперь точно — самый главный для Вождя человек!

— Иди, Виктор Степанович! Я распоряжусь!

Понявшие в один момент изменение настроения начальства охранники бережно развернули меня и повели на выход из кабинета, даже придерживая за руки.

Сразу же отвезли в квартиру и даже помогли поднять на третий этаж по широкой лестнице.

Стеша меня радостно встречает, я тоже ей устало улыбаюсь и заваливаюсь в кровать.

Нужно соответствовать легенде, что я потерял все силы и не способен на всякие амурные подвиги, вот как я выложился. Начну радостно прыгать по квартире и ее теребенькать, завтра же будет доложено, что я просто притворяюсь уставшим целителем. А это уже явно антисоветская деятельность корячится, если я могу больше.

Нет уж, теперь как сеанс лечения, так оставшийся вечер провожу обязательно в кровати. Благо они по вечерам и ночам будут проходить. Ну, я так надеюсь на стабильность образа жизни Вождя.

Зато с утра знакомый комиссар госбезопасности уже звонится в квартиру. В руках у него старый список моих пожеланий и он даже оправдывается, что все передал наверх, а ответа не получил.

Похоже, что с утра ему поставили на вид недоработки в моих хотелках и приказали все выполнить теперь уже как являющиеся вопросом государственной важности. И подлежащие первоочередному исполнению.

— Степан Иванович, это я понимаю. Товарищ Сталин страшно занят, к нему так сразу не попадешь, тем более, с моей-то мелочью, — приветливо отвечаю ему.

Упрекать человека за бездействие, за то, что он не мог решить без отмашки с самого верха, нет никакого смысла.

Я вообще веду себя покладисто и очень послушно, не спорю с охраной, даю выполнять то, что ей приказано.

Сразу и поехали в отдел кадров, где мне уже подготовили стопку папок записных красавиц НКВД. Не все они брюнетки, как я заказал, однако, в этом нет ничего страшного. Пол часа просмотров фотографий и я выбираю пять девушек разнообразной внешности. Теперь осталось только с фигурами определиться и все, можно начинать нормальное сожительство. Как товарищ Сталин завещал.

Прямо как рабынь себе покупаю на каком-то рынке, все в таком смысле и звучит.

Что характерно, у начальства вопроса про то, как победительница конкурса отреагирует на такой приказ, не возникает. Прикажут обаять необходимого для дела строительства коммунизма мужчину и здорово помочь своей карьере — никто не должен даже спрашивать про возможность отказаться.

— Замужних только не нужно, в чужие семьи лезть не собираюсь! — предупреждаю я комиссара и начальника отдела кадров.

Кого надо кадров, как говорится.

— Не переживайте, Виктор Степанович, будут только одинокие комсомолки и партийные, преданные делу Советского государства, тщательно проверенные нашей организацией, — заверяет меня комиссар, — Возраст какой требуется?

Слова про тщательно проверенных меня немного смущает, думаю что молодым девчонкам, чтобы попасть на службу в госбезопасность, приходится не по разу переспать с начальством. Ну, это если они, конечно, не дочери той же партийной или хозяйственной номенклатуры молодой страны победившего пролетариата.

Вроде, в эти еще суровые времена постоянного усиления классовой борьбы, как декларирует и настаивает Вождь, речь идет именно про пролетариат, без лишних упоминаний трудового крестьянства, если я не ошибаюсь.

— Наверно, от двадцати до тридцати лет, — нерешительно отвечаю я.

— Сегодня после обеда претенденток соберем здесь, вы сможете ознакомиться со всеми в этом же кабинете.

Ну и отлично, теперь еще требуется гораздо более расширенное финансирование для покупки хорошей одежды и всяких прочих мелочей. Во всем я завишу от советского государства, иначе мне пока никак не выкрутиться под постоянным присмотром, да еще с конфискованными лечебными камнями.

— С этим придется зайти в финансовый отдел, — объясняет мне Степан Иванович.

Заходим и туда, вопрос с выделением денег на представительские расходы будет решен только в концу рабочего дня.

Впрочем, это меня устраивает, гораздо лучше самому рассчитываться за все свои покупки, чем сидеть на шее у Дома Литераторов. Еще щедро на чай оставлять официантам — тоже необходимо для образа мужчины, у которого все в порядке по жизни.