Маг 10 (СИ)

Глава 24

В общем, денег мне на кучерявую жизнь к вечеру выдали нормально. Надолго не хватит, но, для пары недель — нормально.

Всяко лучше весело проводить время, знакомясь с хорошими местами в городе Москва, чем сидеть безвылазно под надзором органов в той же квартире.

Прямо две толстые пачки мелких купюр, почему-то не червонцами, а именно рублями.

— Ну, дареному коню в зубы не заглядывают, — порадовался я, распихивая деньги по карманам пиджака.

Не скажу, что прямо Сталинская премия вышла, тем более, ее еще и нет в этом времени. Совсем не Сталинская и даже не третья по значению премия из них, если судить по сумме выплаченного вознаграждения.

Не сто тысяч и не двадцать пять, всего-то ровно десять тысяч советских рублей.

Но, теперь я сам плачу за себя, охранников по-прежнему скромно кормит и поит государство. Только бесплатное жилье осталось у меня от государства и Стеша, присланная в бесправные наложницы. Ну, она такая совсем бесплатная для страны получилась, сама росла да выросла как-то с смазливым лицом и неплохой фигурой, вряд ли ее учили на курсах элитных куртизанок, как нужно радовать и расслаблять облеченных властью мужчин.

Еще охрана не мной оплачивается, впрочем, я бы от нее отказался с чистой совестью. И сам за себя постою в любой заварушке. Но, это необходимое теперь для моей новой жизни обременение, чтобы не в камере сидеть такому нужному для Советской власти человеку. Тут или так, или так, по другому вариантов больше не просматривается никаких.

Значит — я уже настоящий мужчина! Если кто знает — чем мужчина отличается от самца!

Никакой не просто обычный самец, а человек с деньгами. Поднялся на следующий уровень своего развития по служебной лестнице для много чего умеющего из невозможного в этом мире попаданца.

Конечно, как премия за атомные технологии — эта сумма вообще ни о чем, там счет должен идти на миллионы советских рублей. Только, боюсь, что смысла моих выкладок по технологиям еще никто из ученых физиков и прочих умников не понял, поэтому и не сыплется на меня золотой дождь. Это вскоре за границей откроют деление атома и тогда уже все станет понятно, куда нужно двигаться с таким не рядовым знанием.

Впрочем, это вполне нормальная сумма, если бы расчет шел именно за мое лечение. Поправил колено я товарищу Сталину очень умеренно, потратил меньше одного процента маны.

Снял частично воспаление и болевые ощущения, но, не больше. Мне требуется частый доступ к его телу, чтобы как-то вложить ему в голову мои знания, от которых он усердно отбрыкивается.

В конце концов — я сюда зачем пришел? И несколько месяцев готовился к переходу, изучая прошлое Советского Союза?

Не для того же, чтобы просто красиво жить?

Жадность моя здесь не причем, просто я не вижу других способов как-то убеждать товарища Сталина, кроме как часто общаться с ним. Делая его жизнь более счастливой и здоровой, возможно, что отсутствие болезненных ощущений в какой-то момент спасет чьи-то жизни от сурового приговора.

Поэтому я тоже не трачу на него много своей энергии, а использую самый-самый минимум, чтобы потребность в моих визитах оставалась у Вождя подольше.

Рано или поздно вода камень проточит? Или все же нет? Придется проверить самому.

Женщину себе я выбрал еще раньше, встретил всех красоток в кабинете начальника отдела кадров и быстро выбрал себе похожую на испанку по внешности девушку. Кожа как персик, задорные ямочки на щеках, высокая грудь даже в местном, совсем не сексуальном нижнем белье, еще море природного обаяния и чертики в глазах — больше мне ничего не требуется. Такая настоящая наша советская Мата Хари, только гораздо красивее.

— Думаю, эта товарищ нам полностью подходит для задания. — и я указал на больше всех понравившуюся девушку.

Остальные девушки даже разочаровались, что на какое-то особо важное и ответственное задание выбрали не их. Была соблазнительная мысль завести настоящий гарем с пятью наложницами, однако, пришлось проглотить слюни и сделать окончательный выбор в пользу сержанта госбезопасности Динэры.

Имя такое правильное для этого времени, что-то про дитя новой эры. Судя то тому, что девушке двадцать один год, как раз во время слома старой жизни она родилась.

Вряд ли родители так ее назвали в семнадцатом-восемнадцатом годах, скорее всего, уже потом имя поменяли, когда Советская власть установилась окончательно и бесповоротно на одной шестой мировой суши.

Девушка из семьи совслужащих, отец где-то по хозяйственной части начальником, мать — работает в страховании, слишком сложном даже для Советской власти деле, нормальные такие московские расклады.

Живут в отдельной квартире, держат домохозяйку, оказывается, такая тема очень популярна в Москве. Девушки и женщины из деревень работают за совсем небольшую денежку и проживание с едой, освобождая семейных женщин для полноценного создания карьеры в многочисленных московских учреждениях и разных наркоматах.

Девушка осталась с радостным видом получать инструкции и приказы от своего начальства, а я снова поехал в баню набираться энергии.

Бывшие Хлудовские бани меня во всем удовлетворяют, очень красивые внутри и здорово продуманные, пар просто необыкновенный и мастера-парильщики знаменитые. За пару-тройку часов могу легко набрать процентов пять маны, только, я уже полный под завязку и мне ее все равно девать некуда.

Лечить еще кого-то, когда с грехом пополам начато лечение самого Вождя — такое самоуправство будет иметь самые тяжелые последствия для меня, пусть мне на это наплевать. Но, для моего влияния на товарища Сталина, а я здесь именно затем, чтобы непосредственно воздействовать на него, это окажется фатально.

Впрочем, артефактов у меня все равно нет, так что лишнюю ману девать некуда, раз уж я так старательно притворяюсь обыкновенным человеком. И старательно не творю ничего сверхъестественного, храню свои возможности про запас.

Вечером успеваю заехать с сопровождающими в спецотдел ГУМа, выбрать себе пару костюмов, польский и румынский, явно отличающиеся от советской продукции качеством, фасоном и материалом. Еще светлых несколько рубашек и качественное нижнее белье подобрал, две пары светлых летних туфель из Чехословакии как раз. Отличная замена дубовым башмакам. За все отдал две с половиной тысячи рублей.

— А по какой бумаге мы сюда попадаем? — поинтересовался я у одного из охранников, который прошел со мной в спецотдел.

Остальные остались ждать нас на входе, уже привыкшие к тому, что я не пытаюсь доставить им проблем.

— Есть на вас пропуск, его выдали вместе с предоставление квартиры, — нехотя ответил капитан госбезопасности по гражданке.

Как будто что-то секретное рассказывает, охранитель чертов!

— Наверно, думает, не слишком ли много мне наболтал, — заметил я его недовольное лицо, — И не вступил ли с подозрительным товарищем в сговор?

Ладно, теперь я уже вполне прилично оделся, не буду сильно отличаться в худшую сторону от посетителей магазинов, ресторанов и тех же бань.

Жизнь в самой Москве и ее театрах, ресторанах и банях кипит. Есть довольно большая прослойка общества, которым все по карману и по плечу, несмотря даже на постоянные чистки и известия об арестах и расстрелах.

Тратят довольно высокие оклады с премиями решительно, ведь живем один раз.

Общество вокруг меня уже не революционное, а конкретно потребительское!

Женщины мечтают о красивых вещах и носят шелковые чулки, мужчины больше о продвижении по службе и профсоюзных путевках на побережье Кавказа для всей семьи.

Ну, еще о молодой и страстной любовнице, конечно.

Только о полной и окончательной победе коммунизма как-то никто как-то не задумывается, кроме специально поставленных для этого людей. Всем остальным и так хорошо живется в столице нашей Родины.

Мы бываем время от времени в «Праге» и «Метрополе», самых знаменитых ресторанах. Места приходится заказывать предварительно, засылая заранее кого-то из охраны. Впрочем, резерв всегда находится, а удостоверения моих церберов способны организовать новый свободный стол без проблем.

Заведения забиты народом битком, люди тратят деньги не жалея, понимая, что жизнь может внезапно и страшно измениться. Театры тоже полны зрителей, видно, что немалая такая прослойка советских служащих и кустарей получает солидные оклады и зарплаты вполне официально.

Не только удачливые творческие работники прекрасно живут, приноровившись к новой реальности и кропая вирши про майские красные знамена.

В принципе, жизнь в остальной Советской стране именно тридцатых годов я сам посмотреть не успел по-настоящему. Однако, в столице все прекрасно с точки зрения путешественника во времени.

Правда, опасливые взгляды на нашу черную машину и чеканно-медальные профили ее пассажиров прохожие бросают постоянно, такое отношение я отчетливо чувствую со стороны остального населения города.

Вечером прекрасная Динэра с вещами уже ждет меня в квартире, дверь ей открыла Стеша.

Понятно, что девушки все уже выяснили между собой, Стеша переезжает спать в дальнюю комнату, похожую на кладовку, так называемый тещин уголок. Да и кто такая простая деревенская девка против сотрудника с удостоверением и пистолетом на роскошном бедре.

Пистолет пока где-то спрятан в квартире, как я подозреваю.

Или его просто нет, не для того ко мне приставлена сотрудница. Впрочем, я ее сам выбрал, а теперь хорошо бы наладить с ней контакт.

— Добрый вечер, Виктор Степанович, — так она приветствует меня, появившись в скромном сереньком наряде на кухне, где я пью с удовольствием чай после бани.

— Товарищ сержант госбезопасности, давайте вы будете звать меня просто — Виктор, а я вас — моей милой. Так надо для конспирации. Задание нужно выполнить без сучка и задоринки.

Наряд скромненький и неброский, однако, и в нем девушка выглядит просто потрясающе. Обязательный фурор при ее появлении в том же Доме Литераторов обеспечен, в этом я не сомневаюсь, поэтому предлагаю ехать на ужин туда же.

Сам прихожу в себя после жесткой парилки, попивая чай на кухне и болтая со своей будущей подругой, налаживая отношения. Наверняка, ей уже поставлена своим высоким начальством сверхзадача — трахать меня так сильно и много, насколько это возможно.

Чтобы моя внутренняя энергия копилась повышенными темпами и проливалась исцеляющим дождем на измученные ревматоидным полиартритом колени и ступни диктатора.

В разговоре я мимоходом интересуюсь, не влюблена ли девушка в кого сейчас, есть ли у нее постоянный ухажер или поклонник. В общем, о всех таких причинах, которые могут помешать Данэре выполнить задание Родины и органов на отлично.

— Коммунистическая партия большевиков и лично товарищ Сталин — вот моя любовь на всю жизнь! — четко отчеканила мне сама Динэра.

Ну, здоровый и нравящийся мне сейчас карьеризм я чувствую в ней отчетливо. Значит, можно на ухаживания лишнее время не тратить.

— Значит так, Дина. Называть тебя буду именно так, пусть народ думает, что себе хочет о твоем происхождении. Псевдоним тебе необходим и образ тоже нужно будет создать более яркий и заманчивый для жадных мужских взглядов. Побольше помады и пудры, более облегающая одежда. Будем ловить врагов народа на твою внешность, — решил я пристегнуть еще одно задание для девушки к остальным.

Какая же молодая красотка откажется стать еще заметнее и ярче в толпе хорошо отдыхающего народа?

— У меня есть только такая, — скромно замечает девушка.

— Ничего, государство, партия и лично товарищ Сталин выдали мне доступ в спецотдел ГУМа и средства для этого, там тебе все и купим. И французскую помаду, и все остальное, вплоть до одежды на выход.

— А сейчас мы через полчаса поедем ужинать в Дом Советского писателя! Идите приготовьтесь к посещению общественного заведения. Там возможно, нас будет ждать засада, придется отстреливаться. Есть у тебя парабеллум?

Глядя на ее недоуменный взгляд, я рассмеялся: — Это шутка!

Динэра приготовилась, стала ярче и заметнее, хотя, куда ей быть еще ярче.

Поехали на том же «Паккарде», уже без одного охранника, для которого теперь нет места и провели отличный вечер среди литераторов, которых девушка почти всех знает в лицо по фотографиям и названиям книг.

Ну, она полностью советский человек, живет этим временем вместе со всей необъятной страной.

Мы с ней сидим за столиком на двоих, в вазе большой букет цветов, которые я купил на входе у цветочницы. Охрана теперь не занимает места в зале, а ждет меня перед рестораном в машине, только один сотрудник дежурит на этаже, чтобы я оставался в поле его зрения. Как-то они договорились с девушкой, что именно она теперь контролирует мое присутствие в зале. По дороге в туалет меня перехватывает опять же этот сотрудник и провожает туда-обратно.

Когда же она отправляется в женскую уборную, сотрудник заходит в зал ресторана, присматривая за мной. Это наблюдение уже не так бросается в глаза соседним столикам, чем когда мы сидели неразговорчивой мужской компанией.

Да еще в пугающих всех гимнастерках.

Динэра только и подпрыгивает все время, называя мне всех соседей и проходящих мимо авторов по именам и самым значительным литературным трудам. Для нее такой выход в ресторан Дома Литераторов — самый настоящий праздник.

— Это же Зощенко! А рядом с ним Твардовский!

В общем, и она произвела заметное впечатление, сидя рядом со мной и сама осталась очень впечатлена таким выходом в свет. И я доволен, что могу пожить такой более интересной жизнью, особенно после полутора месяцев пусть и не жесткого, но, все же фактического заключения.

Ну и отлично, потом мы оказались дома, где веселые и пьяные занялись любовью без долгих разговоров. И занимались пол ночи, как приказано девушке партией и конкретно начальством НКВД.

Так и пошла у меня роскошная, просто шикарная жизнь. И в постели все отлично, молодая и очень красивая подруга не дает заскучать. Еще ничем другим, кроме прожигания времени и денег я не занимаюсь два следующих дня.

Рестораны, вернисажи, театр, выставки, баня и всякие милые радости наедине с Динэрой.

На следующий день с утра поехали в спецотдел, там я оставил еще три тысячи рублей, приведя девушку в восторг своей щедростью. Одели и обули красотку, косметика, пусть и не французская на этот раз, тоже сделала ее счастливой.

Видно, что такое задание с ресторанами, спецотделами и театрами Динэре очень нравится. А приказ начальства делает ее смелее и инициативнее в постели.

На четвертый день меня снова вечером отвезли в Кремль, где уже заметно быстрее, чем раньше, доставили под пристальный, проницательный взгляд Вождя.

— Как себя чувствуете, товарищ Автанадзе? — Вождю почему-то нравится называть меня именно этой фамилией, которая мне явно не подходит.

Он это чувствует, но, пока только так выказывает свое неудовольствие тем, что очень сильно зависит от меня.

— Все отлично, товарищ Сталин. Готов к лечению на всю свою силу, — радостно доложил я ему.

— Тогда не будем тянуть. Приступайте, — и Вождь вытянул в мою сторону уже левую ногу.

— Что именно? Товарищ Сталин? — спросил я, разминая ладони и еще не забирая камень из ларца.

— Попробуй ступню, болит постоянно, зараза, — глаза Вождя неотступно глядят на камень в моей руке.

Что он думает высмотреть — да кто его знает? Я еще все не могу разобраться в сложном ко мне отношении со стороны Вождя. Должен быть просто безумно благодарен, но, есть другие эмоции, серьезно негативные, которые перебивают это чувство.

— Хорошо бы сапог снять, товарищ Сталин. Так проще будет до ступни добраться энергии.

Мягкий сапог стаскивает с откинувшегося на спинку банкетки Вождя один из охранников, ставит рядом и возвращается мне за спину.

Ни на секунду не оставляют без присмотра меня, надоело уже такое недоверие, честное слово.

Охранники снова сопят за спиной, контролируя малейшие мои движения, я замираю, направляя через камень на замотанную в байковую портянку и перекинутую через колено ногу товарища Сталина.

Трачу снова один процент, не собираюсь давать слабину в лечении, пока мы не поговорим серьезно насчет того будущего, которое мне хорошо известно.

Показываю крайнее напряжение уже минут шесть, потом замираю и бессильно опускаю руку. Подскочивший Хранитель Ларца сразу забирает камень из руки, как всегда. Еще один симптом тотального недоверия ко мне.

Ну ладно, пока Вождь сидит передо мной, я спрашиваю его, когда мы встретимся снова, пора бы обсудить другие вопросы.

— Вам сообщат, товарищ Автанадзе! — с довольным видом отмахивается он от меня.

Притоптывает ногой по паркету и требует поскорее одеть сапог обратно Хранителя ларца.

Ну, больше мне ничего сказать или попросить не дает охрана. Подхватывает меня и буквально выносит из кабинета, вскоре передавая моим церберам.

Снова быстрое возвращение на квартиру, где я провожу вечер в кровати, давая передохнуть Динэре.

Не выхожу никоим разом из образа смертельно уставшего спасителя социалистического отечества.

Поднадоело мне уже, честно говоря, смотреть в рот Вождю и только лечить его от запущенных болезней. Не так я себе представлял появление в Кремле. Постоянно показывает мне товарищ Сталин, что мой номер — шестой и знания мои не особенно его интересуют.

С личной жизнью все прекрасно, однако, то дело, из-за которого я здесь оказался, только начавшее было двигаться при первых двух встречах, снова намертво встало на месте.

Тут как раз я вспомнил, что завтра финал чемпионата мира по футболу, в котором встречаются, как я и предсказал, сборные Италии и Венгрии.

Ладно, может, что хоть итог матча как-то побудит кремлевского старца к какому-то более активному интересу в мою сторону.