Магистр бессильных слов

Глава 24. Пьеса для двух актеров

Когда сомнения отрину,

Останется: «Ну как ты мог?»

Полученный от друга в спину,-

Всегда отравленный клинок.

Й.

Мия и Эган, о чем-то тихо беседуя, прохаживались в непосредственной близости от двери в библиотеку, и со стороны казались исключительно красивой и гармоничной парой. Должно быть обсуждают не бывших черных и их проблемы, подумал Иштван, глядя на магов с верхней площадки лестницы, прерывать их разговор ему показалось бестактным. Но как следует проникнуться этой мыслью все равно не удалось, потому что из библиотеки выскочил вдруг кажущийся совсем уж невменяемым Марцель, закрутил головой, увидел Мию и бросился к ней, восклицая:

— Госпожа инспектор, где Аннель? Вы не знаете, где она?!

Иштван сбежал по лестнице и успел перехватить уже отскочившего от Мии и готового нестись куда-то дальше окончательно взбесившегося юнца:

— Что случилось?

— Где Аннель? — вцепился в Иштвана ученик. — Где она?

— У себя в комнате, с ней все в порядке. Что с тобой, Марцель? — успокаивающе заговорил Иштван.

— Он… господин Вигор… он сказал, что Аннель выходит замуж! — с трудом выговорил Марцель. — Что сегодня оглашение помолвки… Но она же не могла?..

— Конечно, нет, — заверил Иштван, приобнимая юношу. — Никуда она не выходит, успокойся.

— Иштван, — шепнула, подходя, Мия. — У него очаг перевозбуждения в спектре. Черная область. Угроза самопроизвольной инициации.

— Она не могла, не могла! — не слушая никого, как безумный повторял Марцель. — Ее, наверное, заставили… Граф! — снова дернулся он. — Где граф Шекай? Это он ее заставляет! Я ему скажу! Я сейчас все ему выскажу!

Он рванулся из рук Иштвана и побежал к лестнице.

— Эгон, останови его! — воскликнул Иштван. — Только помягче!

Капитан Рац вскинул руку, и Марцель плавно осел на ступеньки.

В библиотеку Эгон внес юношу на руках и уложил на банкетку у стены.

— Что с мальчиком? — всполошился сидевший над рукописью пьесы Вигор.

— Потерял сознание на лестнице, — сообщил Иштван, входя вместе с Мией следом.

— Нужно врача, — вскочил Вигор. — Я позову!

— Я врач, — остановила его Мия и, присев рядом с Марцелем, взяла его за руку. — Ничего страшного, юноше просто надо поспать.

— Совсем молодежь пить не умеет! — сокрушенно покачал головой Эгон, опускаясь в ближайшее кресло.

— Вот и еще один актер выбыл, — отметил Иштван. — Что ж, Виг, похоже, придется и мне тряхнуть стариной и сыграть в этой пьесе. Мы же не можем разочаровать принцессу в день ее рождения, так ведь?

— А что представление все-таки состоится? — переспросил Вигор удивленно. — Где сама Аннель?

— Скоро придет, — заверил Иштван. — Пока вот прислала тебе костюм, примерь!

И кинул Вигору сверток. Тот поймал, развернул, поднял сюртук за плечики, разглядывая, и вдруг увидел звезду кавалера Большого креста на лацкане.

— Это же сюртук дяди! — вскрикнул он и поспешно кинул его на стул. — Я не могу его надеть.

— Граф не станет возражать, — заверил Иштван. — Аннель с ним договорилась. По ее мнению, этот костюм прекрасно подходит резонеру.

— Нет, нет! — запротестовал Вигор, пятясь от сюртука, словно его только что снял какой-нибудь прокаженный. — Я это ни за что не надену, и не проси!

— Я ведь буду не просить, Виг, — мрачно предупредил Иштван, вставая перед ним, — ты же знаешь… Лучше начни говорить без принуждения. Зачем ты это сделал? Говори!

— Что я сделал? Я ничего не делал… — забормотал брюнет, завороженно глядя на Иштвана.

— Что ты сделал два года назад, когда я решил расплавить свои серебряные безделушки?

— Я сказал, что кончился уголь, — неожиданно ровно и бесстрастно ответил Вигор, не отрывая глаз от стоящего перед ним Иштвана.

— Это была неправда?

— Да.

— Зачем ты сказал неправду?

— Чтобы заставить тебя выйти за топливом.

— Зачем тебе было нужно, чтобы я вышел?

— Чтобы войти в твою комнату и поменять предметы в тигле.

— Какие предметы ты взял из тигля?

— Серебряные. Монету в пять форинов и маленький диск с дырой посредине.

— На что ты их поменял?

— На такие же. Я подготовил их заранее.

— Зачем ты их подготовил?

— Ради шутки, — Вигор облизал пересохшие губы. — Я просто хотел разыграть тебя. Ты всюду таскал с собой эти безделушки, никогда с ними не расставался. Я понимал, что они не простые. И когда мне попался такой же пятак, отложил его, подумав, что когда-нибудь подшучу над тобой, подменив твой амулет. А потом я увидел в ювелирной лавке и такой же диск и купил его.

— Когда брал предметы из тигля, ты уже знал, для чего они предназначены?

— Догадывался. Я знал, что ты используешь их в работе, а когда прочитал статью о тебе в академической газете, то понял и назначение твоих безделушек.

— Что ты собирался делать с украденными предметами?

— Хотел с их помощью влиять на людей.

— И делал это?

— Я пробовал, но у меня ничего не получилось.

— С каким предметом ты пробовал?

— С диском.

— И что ты сделал с предметами?

— Спрятал и забыл про них.

— А почему снова вспомнил?

— Потому что услышал, что самые сильные и смертельные непрофессиональные проклятия наносятся родственниками.

— И про кого ты подумал?

— Про Аннель.

— Почему?

— Я знал, что она хочет в Академию. И знал, что дядя этого не допустит, потому что устраивает для нее выгодный ему брак. И знал нрав Аннель. И решил, что это может сработать. Рано или поздно она проклянет отца.

— И что ты сделал?

— Вставил серебряный диск в дядину звезду Большого креста, он всегда ее носит.

— А где монета?

— Не знаю, — пробормотал Вигор равнодушно. — Я ее потерял.

— А зачем ты обманывал Аннель, убеждая, что данное тобой разрешение откроет ей путь в Академию?

— Так бы и было, — невозмутимо подтвердил Вигор. — После смерти ее отца. Я, как единственный наследник мужского пола, получаю титул и основное состояние. Я стал бы опекуном Аннели.

— Вчера на колокольне призраком Пепельного старца смотрителя пугал ты?

— Это он меня напугал. Пришлось прямо оттуда в портал уходить.

— А ошалевшему от первой любви мальчишке ты специально сказал, что Аннель выходит за другого? — утрачивая ровный тон, которым задавал вопросы до этого, продолжил Иштван. — Чтобы подстраховаться, если с кузиной не выйдет?

— Мальчишка станет таким же чудовищем, как ты, — ответил Вигор. — Он должен был сорваться.

— Лучше бы ты сделал ставку только на меня, — грустно сказал Иштван. — И на мой конфликт с графом. Я — идеальная кандидатура, и ларваль тоже мой. Не надо было втягивать детей, Вигор!

— Ты бы не позволил себе смертельного внушения! — тоже повысил голос Вигор, теряя понемногу неестественную неподвижность, в которой пребывал весь этот диалог. — Этот твой железный самоконтроль! А знаешь, несмотря на него все равно рядом с тобой находиться невыносимо! Ты постоянно давишь, давишь, сам того не замечая. Ты всегда меня подавлял! Мне еще в академии осточертели твои вечные нотации и поучения. Ты — душный властный монстр, вот кто ты! У меня ничего не получилось с твоими амулетами, потому что я нормальный и не умею взламывать людям мозги, как ты!

— Эгон, он твой, — выговорил Иштван, устало опуская голову.

Капитан Рац вскинул раскрытую ладонь, и тело Вигора, окутанное серебристым облаком, рухнуло навзничь.

— Вигор Фараго, вы арестованы сотрудниками магконтроля, — скороговоркой выпалил Рац и, подскочив к Иштвану, рванул его ворот. Иштван покорно подставил шею.

— Блокатор на месте, — пробормотал капитан. — А где ларваль?!

Иштван кивнул на ближайший к дверям стол, посреди блестящей поверхности которого одиноко лежал пятак.

— Монета там, я вынул из кармана сразу, как вошел в библиотеку. Второй ларваль — на сюртуке графа. Но Вигор все равно будет утверждать, что говорил под внушением.

— Ты сам в порядке? — тихо спросила Мия.

— Почти, — признался Иштван. — Я все же считал его приятелем… Запись получилась?

— В лучшем виде, — заверил Рац. — А почему у него второй ларваль не сработал?

— Предметы отличались не только формой, — объяснил Иштван. — Я же готовил их для использования в клинике. Пятак был самым первым и самым слабым. Сделанные с его помощью внушения не могли быть серьезными и держались недолго. Булавка для галстука была уже посильнее, а диск — профессиональным инструментом. Внушенное с его помощью делалось уже неотъемлемой составляющей саггеренда и не воспринималось им как чужеродное вмешательство. К моменту изготовления диска я уже озаботился безопасностью и сделал так, чтобы ларваль включался по кодовому слову.

— И что это за слово? — заинтересовался Эгон.

— То, которое уместно звучит на сеансе саггестии. «Расслабьтесь».

— Ты его точно не произносил, — отметил капитан. — Но почему же этот тип стал признаваться даже без внушения?

— Вы же слышали, я всегда подавлял его… Вигор не знал, что сейчас я заблокирован. Думал, ношу скрывающий спектр амулет.

— Слушай, словесник, если тебя не восстановят в гимназии, приходи к нам в отдел допросителем, — предложил Эгон серьезно. — Нет, даже если восстановят, бросай гимназию и все равно приходи. У тебя талант!

— К гимназиям меня теперь и близко не подпустят, — сказал Иштван. — Вигор же не станет больше молчать о том, кто я. Учитель словесности — черный вербальщик… Это станет сенсацией года.

— Процесс будет как можно более закрытым, — пообещал Эгон. — Думаю, в этом и граф как несостоявшаяся жертва нас поддержит. А Вигор и так вряд ли собирался молчать и дальше, ту анонимку про бьорского черного вербальщика, что я в мийкиных бумагах нашел, наверняка он и написал — куда более действенный и быстрый способ привлечь к тебе внимание магконтроля, чем разбрасывание ларвалей.

— Что ему грозит? Он же просто легкомысленный, так и не повзрослевший эгоист. Мало я на него тогда давил, пытаясь перевоспитывать… Но ведь от его действий никто всерьез не пострадал, то есть преступления же не случилось?

— Все равно это покушение на убийство, хоть и неудавшееся, — возразил Эгон. — Суд ему теперь будет и приговор. Хотя и более мягкий, чем если бы убийство удалось. Вот в тюрьме и повзрослеет.

— Если бы он не впутал детей… — произнес Иштван с тоской, вставая над спящим Марцелем.

— То ты не стал бы впутывать нас, — закончила фразу Мия, всматриваясь в его лицо. — А разобрался бы с Вигором самостоятельно, так ведь?

Иштван не стал отвечать.

— Марцелю уже можно просыпаться? — спросил он.

— Да, очаг перевозбуждения погас, — Мия поводила над головой спящего ладонью. — Скоро придет в себя.

— Иштван, — окликнул капитан, — на твою блокировку нет судебного решения, значит, она незаконна. Маг, который запечатал ошейник, как ты говоришь, мертв, но уже существуют технологии, позволяющие снимать и чужие печати. Ты должен подать заявление, и блокатор снимут.

— Я подумаю, — отозвался Иштван.

— Так, — капитан энергично потер свои большие ладони, обозначая, что сказал все и переходит к активным действиям. — У этого вашего графа есть лошади? Мне надо как-то доставить арестованного к полицейскому порталу в Кремене.

— Лучше пойду пошлю кого-нибудь за Борошем, — сказал Иштван. — И заодно верну сюртук графу.

Под пристальным взглядом Раца он поднял сюртук, снял с него звезду, огляделся, ища что-то острое, и взяв с одного из столов нож для бумаг, легко отсоединил маленький серебряный диск, прилепленный с обратной стороны ордена. Положил диск рядом с пятаком, а звезду прицепил обратно на лацкан и вышел из библиотеки.

У приоткрытой двери классной комнаты стояли Аннель и мадам Сабоне, женщина, обхватив девочку за плечи, прижимала ее к себе.

— Спасибо, мадам Сабоне, — улыбнулся ей Иштван. — Вы прекрасно почистили сюртук, его сиятельство и все остальное. Ваша страсть к чистоте оказалась очень полезна. Граф еще не проснулся?

Он прошел в комнату, где на диване под картиной с видом Кленового лога, спал, свесив руку на ковер, граф Шекай. Иштван аккуратно повесил сюртук на спинку ближайшего стула и склонился над графом:

— Вставайте, ваше сиятельство, — позвал он негромко. — Вас ждут великие дела.

— Да, — согласился граф, открывая глаза. — Дел много, как-то невовремя я задремал.

Он встал, натянул сюртук и огляделся.

— Что я там должен был сделать? — пробормотал он.

Иштван молча наблюдал.

— А, да, — вспомнил граф, уселся за стол, подвинул к себе чистый лист бумаги и принялся писать.

Заверив написанное красивым росчерком с затейливыми завитушками, напомнившими вдруг Иштвану кремовые сердечки на погибшем торте, граф поднял голову, увидел тихо стоящую в дверях Аннель и подозвал ее:

— Дочь, вот твое разрешение для Академии.

Аннель схватила бумагу, пробежала глазами и со счастливой улыбкой прижала ее к груди:

— Спасибо, папа!

— Так, мне надо еще объясниться с маркизом Келеменом, сообщить ему, что помолвка не состоится, потому что ты поступаешь в Академию, — граф заторопился из комнаты. На пороге он вдруг остановился, обернулся и пристально посмотрел на Иштвана, словно припоминал, что должен сказать ему.

— Господин учитель, — наконец произнес он властно, — хоть на этот раз не забудьте забрать свой чек!

— Благодарю, господин граф, — поклонился Иштван.

— Спасибо, магистр! — Аннель подбежала, повисла на шее и впилась в Иштвана восхищенными сияющими глазами. — Но, как? Как вам удалось убедить отца написать мне разрешение и отменить помолвку?!

— Это все мой богатый педагогический опыт, — улыбнулся Иштван.

— И еще шампанское с тортом! — подхватила Аннель. — Это было великолепно! Никогда не забуду!

— Но никому не рассказывай, — попросил Иштван. — А сейчас идем, ты нужна Марцелю, он неважно себя чувствует. И еще, знаешь, у нас ведь новая проблема — Вигора только что арестовали за подготовку магического покушения на твоего отца.

— Что? — воскликнула Аннель потрясенно. — Значит, мою пьесу мы так и не покажем?!