Магия прорывается

Глава 10

КАК ТОЛЬКО ГВАРДИЯ оказалась на месте происшествия, они нашли петицию Ордена и освободили нас. В последний раз, когда я видела Ника Фельдмана, он был окружен солдатами. Добраться до него было невозможно. Мы убедили Национальную гвардию подвезти нас до одного из офисов Стаи. Оттуда мы с Робертом погрузили Десандру, Дерека и Асканио в машину Стаи и поехали в Крепость. Никто из троих не шевелился. Они все еще дышали, но нам нужно было доставить их к Дулиттлу.

Я вошла в Крепость за два часа до рассвета, покрытая засохшей кровью, и хромая. Мое лицо, должно быть, выглядело ужасающим, потому что люди расступались передо мной.

В Крепости было многолюдно. Каждый оборотень в городе, который не эвакуировался, пришел сюда.

Барабас сбежал вниз по лестнице.

— Кэрран?

— Пока никаких известий.

— Джули?

— В данный момент должна быть в Вирджинии.

Я огляделась. В Крепости вокруг меня воцарилась тишина. Люди, ожидая, стояли в коридорах и на лестницах. Я была консортом. Я была их альфой.

Мой голос разнесся во внезапной тишине.

— Приведите ко мне Дори Дэвис! Приведите ее ко мне живой!

Все зашевелились. Люди бросились врассыпную, некоторые в человеческой форме, некоторые мохнатые. Крепость ожила.

Позади меня взревел Роберт:

— Нам нужен медик!

Джим появился как по волшебству.

— Мне нужно тебе кое-что сказать. Давай наверху.

Я поднялась по лестнице в один из конференц-залов и опустилась в кресло. Некоторое время назад я была в таком месте, где боль не имела значения, но теперь она снова возвращалась, терзая меня. Все болело. Джим последовал за мной.

Через тридцать минут я закончила говорить.

Джим наклонился вперед и сверкнул зубами.

— Хью облажался.

— Да. У него было преимущество, поскольку мы были виновной стороной, и он испортил все, напав на Орден. Он, без всякого сомнения, приведет сюда Племя, но теперь город ему не поможет.

— Мы можем это использовать, — сказал Джим.

Я почти видела, как вращаются колесики в его голове.

— Нам нужна Дори Дэвис.

— Я найду ее, — пообещал Джим. — Мы можем с этим поработать, Кейт. Гвардия и полиция будут держаться нейтралитета, но это изменит правила игры.

— Максин назвала Ника крестоносцем Николасом Фельдманом, — сказала я.

— Интересная фамилия, — заметил Джим.

— Он родственник Грега Фельдмана?

— Я не знаю, — ответил Джим.

— Ник появился сразу после убийства Грега, он участвовал в расследовании, и у него та же фамилия. Когда все закончится, мне нужно, чтобы ты выяснил, был ли у Грега Фельдмана младший брат или сын. — Потому что это было бы просто вишенкой на кровавом мороженом за последние двадцать четыре часа.

— Скорее всего, брат. Грегу было около сорока, когда он умер, — сказал Джим.

— Нет, Грег выглядел лет на сорок. Он выглядел так последние пятнадцать лет, что я его знала. Кого ты послал в Северную Каролину?

— Подразделение с тремя рендерами и двумя нашими лучшими следопытами. Они найдут его, Кейт. Не беспокойся.

Если они этого не сделают, я сделаю. Я буду искать Кэррана без остановки.

— Я все понял, — сказал Джим. — Отдыхай. Я пришлю Дулиттла.

В последний раз, когда я проверяла, добрый доктор все еще был в инвалидном кресле. Мне было бы намного легче спуститься по лестнице, чем ему подняться.

— Не сейчас. Внизу трое больных. Он все равно будет занят какое-то время.

Я все еще не знала, будут ли они жить или умрут.

Джим встал и облокотился на стол, сокращая расстояние между мной и ним.

— Ты выглядишь ужасно.

— Спасибочки. — Я чувствовала себя как в аду. Я чувствовала себя так, словно прошла через него, пробираясь сквозь кровь и волоча за собой гигантский камень.

— Иди наверх, прими душ и поспи. Ты вытащила нас из зыбучих песков. Теперь у нас есть шанс побороться. Ты заслужила час сна.

Я выдавила из себя слова. Мой голос был хриплым.

— Целый час, о боже!

— Час, потом я пришлю Дулиттла. Мне нужно, чтобы ты была в игре. Иди, — сказал Джим. — Я разбужу тебя, если небо начнет падать.

И он ушел.

Я сидела в одиночестве в кресле. Я чувствовала себя совершенно опустошенной, будто кто-то высосал из меня всю тревогу, страх и гнев. Эта смесь все еще была там, кипела под поверхностью, но усталость взяла верх.

Я так устала. Боже мой, я так, так устала.

Я закрыла лицо руками и стала ждать слез. Я навлекла это на нас. В конце концов, это бы случилось. Стая разрослась, и Роланд хотел ограничить ее власть. Но мое присутствие ускорило процесс. Я наблюдала, как убивали весь Орден Атланты. Мне хотелось плакать, просто чтобы боль ушла, но мои глаза оставались сухими.

Я бы все отдала, чтобы Кэрран вошел в дверь. Я могла представить, как он это делает. Он бы вошел, обнял меня, и все стало бы лучше.

Я уставилась на дверь.

Пожалуйста, войди. Пожалуйста.

Дверь оставалась закрытой.

Все шло не так, как должно было быть. Когда мы готовились к бою с д'Амбреем, мы всегда предполагали, что будем вместе. Мы должны были быть командой. Я не осознавала, насколько сильнее меня сделала эта вера, и как сильно я опиралась на нее, пока он не уехал. Теперь я чувствовала себя так, словно у меня вырвали костыль. Что ж, судьба еще раз подтвердила, что, когда ты предполагаешь, ты выставляешь себя идиотом.

Я откинулась и положила голову на спинку кресла. Прошло двадцать четыре часа с тех пор, как я спала. У меня болел бок. Моя левая рука начинала неметь. Разрушение оберега Хью дорого мне обошлось. У меня болели ребра.

Так устала…

Крепость выдержит всех, кого соберет Хью. Конечно, она выдержит. Даже если бы Хью привел всех вампиров из стойла Племени, она выстоит.

Мне нужно было встать и спуститься на третий этаж, чтобы узнать, есть ли у Дулиттла новости. Еще одна минута отдыха, и я встану…

***

ПЕРЕДО МНОЙ РАСКИНУЛАСЬ РАВНИНА, уходящая далеко за горизонт. Она выглядела так, словно какой-то великан разрезал мир пополам: внизу было огромное поле, стебли сухой травы были покрыты белым снегом, а над ним, бесконечное, окрашенное розовым и оранжевым восходом солнца, парило небо. Колоссальная, невероятно высокая башня возвышалась из травы, вырисовываясь силуэтом на фоне неба.

Ветер развевал мои волосы, неся запах пшеницы. Облака клубились над башней.

Меня охватило тревожное чувство. Я стиснула зубы.

По траве ко мне направлялся мужчина. На нем были черные брюки и рыбацкий свитер из неокрашенной серой шерсти. Снег хрустел под его ботинками. Магия окутывала его лицо. Она контролируемо исходила от него, но была слишком мощной, чтобы ее можно было скрыть, складывалась вокруг него так, как кондор мог бы сложить крылья, когда не был в полете.

Голос прокатился по полю, поднимая сухую траву.

— Дитя…

Я резко выпрямилась.

Дверь комнаты распахнулась, и в нее вкатился Дулиттл. Он выглядел как обычно: чернокожий мужчина лет пятидесяти, с короткими волосами, тронутыми сединой, с умными и добрыми глазами.

— Я сказала Джиму, чтобы он тебя не беспокоил.

— Во-первых, тут не о чем говорить, это моя работа. А с тобой, юная леди, это очередной вызов. Каждый раз, когда ты возвращаешься в Крепость, я задаюсь вопросом, какой новый и изобретательный способ ты нашла, чтобы нанести себе вред. — Дулиттл посмотрел на меня. — Если только ты не намекаешь, что мое кресло-каталка каким-то образом мешает мне выполнять свою работу. В таком случае, я могу…

— Нет, я не об этом. Я просто подумала, что по лестнице тебе будет неудобно.

— Вот почему у меня есть стажеры. Они подняли меня сюда. Я подумываю о том, чтобы заказать паланкин. Такой… неприметный.

— Шелковый с малиновым бархатом?

— И с золотыми кисточками. — Дулиттл покатился вперед. — Тогда я мог бы быть перенесен способом, соответствующим моему огромному опыту и мудрости. Снимай кофту.

Спорить с Дулиттлом было все равно, что пытаться остановить прилив. Я стянула свитер, который мне дали ведьмы. Ай. Ай.

— Это были охранники, не так ли?

— Справедливости ради, они позволили тебе поспать два часа, прежде чем забеспокоились и позвали на помощь.

Я разделась до спортивного лифчика. Дулиттл вздохнул.

Я посмотрела вниз. Вся моя левая сторона стала сине-фиолетовой.

— Кажется, у меня сломано ребро.

Он осмотрел мой бок, что-то шепча себе под нос.

— Я думаю, три.

Оу.

Я больше не могла сдержаться от вопроса.

— Как они?

— Дерек и Десандра будут жить, — сказал Дулиттл. — Они потеряли зубы, ногти и волосы, им пришлось сделать несколько переливаний крови, но теперь яд вышел из их тел. Они слабы, но это ничего из того, что не исправит несколько хороших приемов пищи и немного отдыха.

— А Асканио?

— Он ест суп внизу. — Я моргнула.

— Да ты шутишь.

— Нет. И поверь мне, прямо сейчас у него гораздо более серьезные проблемы. Его альфа с матерью, обе в Крепости, и в унисон песочат его с обеих сторон. Это довольно пугающе. Больше никаких вопросов, пока я не закончу.

Дулиттл сунул два пальца в рот и свистнул. Дверь распахнулась, и Агата, одна из наших с Кэрраном охранников, просунула голову в комнату.

— Вкати мою тележку, пожалуйста. Мне нужна вода, а консорту нужна свежая сменная одежда.

***

Я НАТЯНУЛА футболку. Мы с Агатой слегка поспорили из-за свитера Евдокии. Я хотела надеть его обратно, но она указала, что он грязный и пахнет неестественными и очень вредными вещами. Мы пришли к компромиссу. Она постирает и высушит его, чтобы смыть с него кишки вендиго, а я потом снова надену его. Ведьмы велели мне носить его. Я не видела причин не делать этого. Мой бок все еще болел, но боль утихла до тупой боли. Я села рядом с Дулиттлом. Агата принесла нам чай со льдом и мед. Охранники сами приготовили чай, так что на этот раз я была в безопасности от того, чтобы заснуть сразу после лечения. У Дулиттла была дурная привычка подмешивать в чай успокоительное.

По его словам, это спасало его от споров с тяжелобольными пациентами по поводу предписанного им отдыха.

Мы потягивали чай. Было затишье перед бурей, и я приветствовала его. Эгоистично, но в присутствии Дулиттла было что-то такое, что успокаивало меня.

— Кто исцелил Асканио? — тихо спросил Дулиттл.

— Хью д'Амбрей.

— Тот самый человек, который исцелил меня, когда у меня была сломана шея?

— Да. — Из-за травмы, ноги Дулиттла были парализованы, но без Хью он бы умер. Я так и не поняла, почему Хью это сделал. Он спросил меня, хочу ли я, чтобы Дулиттл жил, я сказал «да», и он вытащил Дулиттла с того света.

Дулиттл нахмурился и отпил чая.

— Асканио стал на семь фунтов легче, чем на его последнем взвешивании, которое было меньше недели назад. Хью не просто вправил кости. Он заставил тело Асканио поглотить костную матрицу и построил совершенно новую ткань.

— Ты мог бы так сделать?

— Да, но это заняло бы у меня несколько часов. Возможно, несколько дней. Как долго, ты говоришь, он над ним работал?

— Где-то шесть или семь минут.

Лицо Дулиттла стало серьезным.

— Позволь мне показать тебе кое-что. — Он посмотрел вниз. Я тоже посмотрела вниз на его ноги в белых носках.

Дулиттл сжал пальцы ног. Я моргнула, чтобы убедиться, что мне не мерещится. Нет, он сжимал пальцы ног.

— Тебе становится лучше. — Облегчение нахлынуло на меня. Я тонула в горе, и у меня не было никакой защиты от него.

— Похоже, так оно и есть. Вполне возможно, что через несколько лет я даже смогу снова ходить.

Я обняла его.

Он бережно обнял меня в ответ.

Что-то горячее и влажное скользнуло по моим щекам. Я поняла, что плачу.

— О нет, — пробормотал Дулиттл и погладил меня по волосам. — Нет, нет, сейчас не надо. Если ты это сделаешь, я разрыдаюсь, а я слишком стар для этого.

Я отпустила его и села. Он прочистил горло.

— Это кресло, Кейт, не так уж плохо.

— Но ты не можешь ходить.

Он поднял руку.

— Выслушай меня. До этой травмы я никогда серьезно не болел. Я врач, который понимал, каково это — быть больным, но никогда лично не испытывал последствий опасного для жизни заболевания или серьезной травмы. Это кресло сделало меня лучшим врачом. Это открыло мне новую перспективу. Скажи мне, когда ты видишь, как я качусь к тебе по коридору, ты видишь меня или кресло?

— Я вижу тебя. — Конечно, я видела его. Он все еще был Дулиттлом.

Он улыбнулся.

— Значит я прав. Я пришел к выводу, что слово «инвалид» — неправильное определение. Инвалид означает, что ты сломан и не можешь быть полезным. Больше не функционируешь. Я же вполне могу. Возможно, я больше не участвую в полевых операциях, но теперь я больше знаю. Мне требуется дополнительная помощь, чтобы преодолеть лестничный пролет, но я теперь чаще останавливаюсь, чтобы понюхать пресловутые розы. Мне повезло, что у меня есть контроль над кишечником, и хотя мой мочевой пузырь время от времени требует использования катетера, я отказываюсь определять, какие функции мое тело может или не может выполнять хорошо. Откровенно говоря, я больше, чем сумма моих физических возможностей. Я смирился со своей новой жизнью и достиг личного счастья. Выздоровею я или нет, бледнеет по сравнению с этим всем. В этом есть смысл?

— Есть.

Я налила ему еще чаю и немного себе.

— Я должен был быть мертв, — сказал он. — У меня нет предыдущего опыта работы с этой конкретной травмой, на которой можно было бы основывать свое суждение, поэтому я не знаю, происходит ли это частичное восстановление из-за того, что Lyc-V восстанавливает мое тело, или это результат того, что сделал Хью, продолжительное остаточное исцеление. Я верю, что каждый раз, когда приходит магическая волна, она исцеляет меня немного больше, но это не то, что я могу измерить. Асканио тоже должен быть мертв.

— Но этого не произошло. — Я все еще не могла до конца в это поверить. Как только у меня будет свободная минута, я спущусь в медицинское отделение и выбью дерьмо из Асканио за его героизм с вендиго. Предполагая, что от него что-нибудь останется после того, как Андреа и Мартина покончат с ним.

Может, мне все приснилось. Может, все это было просто принятием желаемого за действительное.

— Он выдающийся, — сказал Дулиттл.

— Хью?

— Да. Я могущественный медмаг, но он действительно одарен. — Дулиттл посмотрел на меня. — Он чудотворец.

— Иногда. В основном он мясник.

— Я пытаюсь понять почему.

Я вздохнула.

— Ворон, мой приемный отец, нашел Хью на улице в Англии. Хью было семь лет. Его мать умерла, когда ему было четыре года, и каким-то образом он закончил тем, что стал просить милостыню вместо того, чтобы быть отправленным в приют. Бездомные кормили его, потому что он лечил их. Когда Ворон нашел его, он был на грани одичания.

— Ворон забрал мальчика к Роланду, который решил, что в распоряжении Хью огромный магический резервуар. Его грубая сила ошеломляла, и Роланд увидел возможность. В то время Ворон служил военачальником Роланда, но Роланд знал, что ему понадобится замена. Ворон не обладал магической силой. Он был превосходным фехтовальщиком и стратегом, но его время подходило к концу. Магия становилась все сильнее и сильнее, и Роланд понял, что ему понадобится кто-то, кто сможет ею пользоваться. Хью оказался в нужном месте в нужное время. Роланд отдал его Ворону, и мой приемный отец выковал из него генерала, как выковывают меч. Он проделал отличную работу, и именно так Хью стал милым психопатом, которого мы все знаем и хотим убить.

Глаза Дулиттла расширились.

— Он мог стать кем угодно. Он мог бы спасти тысячи людей. Сколько добра он мог бы сделать. Что за извращенный ум мог посмотреть на это чудо-дитя и превратить его в убийцу?

— Вот как работает Роланд. Он видит скрытый потенциал в людях.

Дулиттл откинулся назад.

— Это не потенциал.

— Да, верно. Хью наслаждается тем, что делает. Он пугающе хорош в этом.

Дулиттл покачал головой.

Я встала.

— Посмотри в окно.

Дулиттл подкатил кресло к окну и на мгновение выглянул во двор.

— Что ты видишь?

— Люди работают.

Я повернулась к окну, мельком взглянул вниз, а затем повернулся к нему спиной.

— Левая башня, четыре человека, двое мужчин наверху работают над «скорпионом», женщина в окне второго этажа с арбалетом, мужчина на балконе. Внутренний двор слева направо: две женщины в дальнем левом углу занимаются «Джипом»; Джим, разговаривает с Иоландой и Колином, которые являются следопытами; мужчина и два подростка несут балки, вероятно, для укрепления ворот. У мужчины травма колена, он опирается на левую ногу.

— Три подростка, — сказал Дулиттл. — Третий догнал, пока ты говорила.

— Вот чему меня обучали. Это часть набора навыков, который мне были нужны, чтобы выжить. Это то, что я умею. Если бы мне понадобилось, я могла бы пройти через этот двор с мечом и прорубить себе путь. Это обошлось бы мне дорого, но в конце я бы убила или покалечила их всех, и на каком-то глубоком уровне мне бы это понравилось, потому что я бы делала то, в чем я хороша, чему меня научили. Хью такой же, как я. Ты смотришь на него и видишь особенного ребенка, которого сбили с пути истинного. Я смотрю на него и вижу человека, который наслаждается тем, что он делает. Хью мог бы исцелить тысячи, но он никогда не был бы так счастлив, как тогда, когда убивал рыцарей Ордена в их собственном здании капитула.

— Речь не всегда идет о личном счастье. Иногда речь должна идти об обязательствах, которые мы несем перед другими. О долге отплатить за подарок, который тебе сделали.

— Так вот почему ты стал врачом?

Дулиттл вздохнул.

— Я уже был врачом, свежеиспеченным, но все-таки врачом, когда понял, что обладаю медицинской магией. Это пришло вместе с изменением формы. Последнее я держал при себе. Я не был уверен, что думать или как с этим справляться. На тот момент медицинская магия была в новинку, и иметь кого-то с такими способностями, кто уже обладал медицинскими знаниями, было очень редким явлением. Я был одним из двух врачей с медицинскими способностями в нашем выпускном классе. Отец Джима, Эрик Шропшир, был вторым. Мы оба оказались в щекотливом положении. Было очень много давления, чтобы заняться исследованиями. Мы оба получили предложения заняться частным бизнесом, обслуживая одну семью на эксклюзивной основе. Многие предложения были очень выгодными, и я серьезно рассматривал некоторые из них.

— Так почему же ты их не принял?

— Однажды вечером Эрик позвонил мне и сказал, что принял решение. Он посмотрел документальный фильм о лупизме. Это глубоко тронуло его, и он понял, что это его призвание. В хаосе Атланты после Сдвига он осознал, что оборотни с их регенерацией и устойчивостью к болезням будут упущены из виду. Внимание медицинского сообщества было сосредоточено на человеческих болезнях, потому что обычные люди были бы наиболее уязвимы. Нормальные люди видели в оборотнях монстров, и монстры были последними в списке, независимо от того, насколько сильно они нуждались в помощи. Он чувствовал, что может реально изменить ситуацию, помогая оборотням. — Дулиттл поднял на меня глаза. — Он не знал, что я был одним из «монстров». Он видел, что нуждающимися людьми пренебрегают, и решил помочь им. Он считал это своим долгом, в то время как я эгоистично пытался выбрать наилучшее сочетание преимуществ и денег. Тогда я решил, что не могу сделать меньшего.

Отец Джима умер за то, во что он верил. Однажды ему привели малышку, которая стала лупой и совершила несколько убийств. Несмотря на это, он спрятал ее, а не подвергнул эвтаназии, как того требовал закон. Преступление было раскрыто, он был осужден, и в первую неделю его тюремного заключения другой заключенный зарезал его. Годы спустя Джим выследил убийцу своего отца и заставил его заплатить.

— Я присоединился к Стае, — сказал Дулиттл. — Взял новое имя. Беатрис, тетя Би, поручилась за меня. Она с моей женой были лучшими подругами.

— Я не знала, что ты был женат.

— Она скончалась давным-давно. В другой жизни.

— Если бы ты не стал доктором монстров, ты бы все еще занимался медициной? — спросила я.

— Да.

— А мы бы с Хью все равно практиковали убийство. Мы — две стороны одной медали.

— Вот именно, — сказал Дулиттл. — Противоположные стороны. Почему ты решила работать на Гильдию?

— Отчасти потому, что я пряталась у всех на виду.

— И?

Настала моя очередь вздыхать.

— Потому что я хотела жить в согласии с самой собой. Я кое-что делала, когда была ребенком. Я не виню себя. Я делала это, потому что взрослый в моей жизни направлял меня на такие поступки и хвалил меня, когда я преуспевала. Но когда я выросла, оглядываться назад на то, что я делала, стало трудно. Ради разнообразия я хотела помогать кому-то. Гильдия позволила мне выбирать, за какую работу браться, и я могла стать «хорошим парнем», хотя бы на какое-то время.

— И в этом решающее различие между тобой и Хью. Он агрессор, а ты защитник. — Дулиттл наклонился вперед. — Ты могла стать наемным убийцей или чьим-то личным оружием. Вместо этого ты решила защищать всех вокруг себя. Для тебя это так же естественно, как дышать, и я эгоистично считаю, что мне очень повезло извлечь из этого выгоду, даже если это побуждение иногда заводит тебя слишком далеко.

То, как он сказал «слишком далеко», отбросило меня на несколько месяцев назад, когда он пришел в себя после того, как Хью исцелил его. Я села так, чтобы мы были на одном уровне. Это должно было быть сказано. Я просто не знала, с чего начать. Я решила пройти через это.

— Тебе не нужно беспокоиться. Я знаю, как ты относишься к моей особой разновидности магии. Я надеюсь, что до этого никогда не дойдет, но если это произойдет, я не буду вытаскивать тебя с того света, как я сделала с Джули.

То, что я сделала с Джули, было не исцеление. Она этого не знала, но это делало ее неспособной отказаться от моего прямого приказа. Я вспомнила страх в глазах Дулиттла, когда он пришел в сознание и подумал, что я лишила его свободы воли своей магией. Иногда я мечтала об этом.

Дулиттл замер на мучительную секунду. Его голос был тихим.

— Неужели меня так легко было прочитать?

— Ты только что вернулся с того света, — сказала я.

— Я не хотел никого обидеть. Когда я сказал о том, что заводит тебя слишком далеко, я имел в виду, что твое стремление защитить иногда заканчивается тем, что тебе причиняют боль. Ты берешь на себя слишком много. Но с таким же успехом мы могли бы поговорить об этом открыто. Я ценю все, что ты готова сделать, но я не собираюсь быть чьим-то рабом. Моя семья юридически свободна с 1865 года, и я не откажусь от свободы, какой бы великодушный хозяин мне бы не достался. Я бы предпочел смерть.

— Понимаю, — сказала я ему.

Несколько долгих мгновений мы сидели молча.

Дулиттл протянул руку и коснулся моей руки.

— Твоя разновидность магии…

— Злая?

— Я собирался сказать пугающая. Я тебя не боюсь. Я не боюсь того, кем ты хочешь быть. Я действительно боюсь того, кем ты можешь стать вопреки себе. Но тебе не нужно определяться с твоей магией или страхами старика. Для такого человека, как ты, есть хорошее слово — благородство. Это может быть старомодно, но подходит. Я рад, что имею честь знать тебя.

Я заставила себя улыбнуться.

— Даже если я не буду следовать твоим рекомендациям, и тебе придется накачать меня своим чаем со льдом, чтобы я не чувствовала ног?

Дулиттл улыбнулся.

— Даже так. Кстати, о рекомендациях, ты должна оставаться в лежачем состоянии как можно дольше.

— Безусловно. — Я встала. — Я открою тебе дверь.

Дулиттл зарычал.

— По крайней мере, имей порядочность подождать и игнорировать меня, после моего ухода.

— Э-э-э, извини. — Я придержала для него дверь.

— Моя жизнь была бы намного проще, если бы в ней не было так много сложных случаев, — проворчал он.

— Ты любишь нас, Док, ты знаешь, что это так. Мы не даем тебе скучать. Без нас никто бы представил, в какие неприятности могут втянуть тебя твои праздные руки.