Малые войны

Организация постоянной армии в мирное время в общих чертах сводится к нижеследующему:

Пехота состоит из 116 полков, из коих 2 гренадерских, 94 линейных, 12 берсальерских и 8 альпийских. Полки в общем трехбатальонные, но берсальерские полки имеют по четвертому батальону велосипедистов. Сформированные в 1910 году, батальоны велосипедистов являются особенностью итальянской армии; велосипедисты здесь не ограничиваются службой связи, а составляют тактические единицы, предназначенные для боевых действий. Кроме того, при каждом полку есть своя саперная команда.

Гренадерские и линейные полки сведены по два в 48 бригад, альпийские полки сведены отдельно в 3 бригады, а берсальерские подчиняются в мирное время тем командирам пехотных бригад, в районе которых расквартированы. [72]

Кавалерия состоит из 29 полков по 5 эскадронов, сведенных, кроме 5 полков, в 8 бригад. Шесть бригад, по два полка в каждой, составляют 3 дивизии; 7-я бригада (5 полков), 8-я бригада (7 полков) и 5 отдельных полков подчинены непосредственно командирам корпусов.

Полевая артиллерия имеет 36 полков и 193 батареи. 24 полка образуют дивизионную артиллерию; в полку две группы или 5 батарей, итого 120 батарей; остальные 12 полков составляют корпусную артиллерию; в них по две группы или по 6 батарей, итого 72 батареи. 193-я отдельная батарея находится в Сардинии.

Конная артиллерия состоит из одного полка в 4 группы или 8 батарей.

Горной артиллерии — 2 полка по 12 батарей и одна отдельная группа в 3 батареи, итого 27 батарей.

Тяжелая полевая артиллерия, впервые сформированная в 1910 году, состоит из 2-х полков по 7 батарей.

Всего, таким образом, 242 батареи. Все батареи шестиорудийные, кроме тяжелых, имеющих по 4 орудия. Всего орудий 1424.

Инженерные войска состоят из 6 полков (2 саперных, телеграфный, понтонный, минный и автомобильный) и батальона специалистов; всего 25 батальонов. Воздухоплавательные части правильной и окончательной организации еще не получили.

Подвижная милиция формируется лишь в военное время, в мирное же призывается только на короткие учебные сборы. Части подвижной милиции формируются при частях постоянной армии, причем до 1910 года они не имели вовсе кадров, кроме нескольких офицеров на батальон, в настоящее же время приступлено к образованию кадров в размере: при пехотном полку 7 офицеров и 90 нижних чинов, а при стрелковом полку 2 офицеров и 30 нижних чинов. Количество подвижной милиции не предусмотрено законом, а определяется при призыве королевским декретом. Прежде предполагалось формировать 51 полк линейной пехоты [73] (153 бат.), 20 батальонов берсальеров, 38 альпийских рот, 26 эскадронов кавалерии, 56 полевых батарей и 18 горных, но теперь пришли к заключению о трудности формирования такого количества частей и есть основание предполагать, что число батальонов пехоты будет ограничено 96-ю, т.е. при каждом гренадерском и линейном полку будет сформировано по одному батальону.

Территориальная милиция призывается, главным образом, для службы на местах, а также для образования гарнизонов крепостей, но в случае надобности может быть назначена на усиление действующей армии. Всего предполагается формировать 324 линейных батальона, 22 альпийских, 100 крепостных артиллерийских рот и 30 инженерных. Центрами формирования территориальных частей будут служить соответствующие части постоянной армии.

Высшими тактическими единицами в мирное время являются для пехоты и кавалерии — бригады, а для артиллерии и инженерных войск — полки. Дивизии и корпуса, по существу, в мирное время представляют территориальные деления, хотя все части войск, расположенные в пределах дивизионного или корпусного района, подчиняются в строевом отношении соответствующим начальникам дивизий и корпусным командирам.

С объявлением мобилизации войска постоянной армии формируют 12 корпусов и 4 отдельных кавалерийских дивизии. Корпус будет состоять из двух пехотных дивизий, одного полка берсальеров, одного кавалерийского полка, двух групп корпусной артиллерии (по 3 батареи в каждой), парков, обозов и вспомогательных частей. Пехотная дивизия будет состоять из двух пехотных бригад, двух групп артиллерии (5 батарей), одной саперной роты, парков, обозов и вспомогательных учреждений. Наконец, кавалерийская дивизия будет состоять из двух бригад по два полка и группы конной артиллерии из двух батарей. [74]

Из частей подвижной милиции предположено также формировать дивизии, которые, вероятно, будут приданы некоторым корпусам третьими дивизиями.

Общая числительность корпусов по штатам военного времени будет: двухдивизионного — 996 офицеров, 34625 нижних чинов, 5777 лошадей и 102 орудия, а трехдивизионного — 1376 офицеров, 48 854 нижних чинов, 7270 лошадей и 128 орудий.

По нормальной организации военного времени, корпуса предположено свести в четыре армии, каждая в три корпуса, и одну кавалерийскую дивизию.

Сравнение состава и численности различных категорий армии, могущей быть выставленной при общей мобилизации Италией, с соответствующими категориями турецкой армии, видно из следующей таблицы:

Таким образом, мобилизованная постоянная армия Турции превосходит итальянскую постоянную армию, как по общей численности, так и по числу батальонов и [75] эскадронов. Сравнивая же подвижную и территориальную милицию с редифом обоих классов и аширетной конницей выходит, что и второлинейные турецкие войска имеют численный перевес над итальянскими.

В общей сложности вся армия Турции превосходит итальянскую на 300 тыс. человек или на 27%. Преобладание в кавалерии более чем двойное, и только по числу артиллерийских орудий Турция уступает Италии. Если к этому еще прибавить, что силы Италии вполне исчерпываются приведенными в таблице категориями войск, а Турция может, кроме того, выставить значительное ополчение или мустахфиз (до 400 тыс.), то надо прийти к заключению, что по численности турецкая армия имеет весьма основательный перевес над итальянской.

Такая разница в учитываемой материальной силе обеих армий значительно парализуется более слабой подготовкой и многими другими дефектами турецкой армии, а потому трудно было бы делать какие бы то ни было предположения о возможном исходе вооруженного столкновения Оттоманской империи с Италией в том случае, если бы они были непосредственными сухопутными соседями. Все, конечно, зависело бы от решающих, но столь трудно учитываемых моральных элементов, талантливости руководителей, степени воодушевления того и другого народа и т.д.

Решение Италии ограничить район военных действий Триполитанией поэтому надо признать вполне логичным, если далее не принимать во внимание условия политического характера.

В Риме, вероятно, ясно сознают, как трудно и рискованно решиться на производство десантной операции в пределах государства, имеющего полуторамиллионную армию, хотя бы она и не стояла по своей подготовке и обеспечению на высоте итальянской армии. В начале войны высказывались мнения о возможности нанесения итальянцами удара Турции высадкой в европейской Турции, в целях совместных действий с еще не [76] вполне успокоившимися албанцами; но это был бы расчет не на собственные силы, а в истории немало примеров того, как легкомысленно основывать на чужих силах расчет на успех операции. Один фирман султана в критическую минуту о даровании албанцам требуемых ими привилегий мог бы совершенно изменить дело: недавние враги турок, албанцы-мусульмане, сразу превратились бы в их деятельных союзников в святом деле очищения родины от нашествия гяуров-итальянцев.

Но итальянцам и не было надобности обращать удар на материк, раз была уверенность в достижении цели войны простым занятием плохо защищенной турецкой колонии. Определенность цели, быстрота и энергия, с которой итальянской дипломатией приняты решения для ее достижения, принесли блестящие плоды: Турция не успела послать на усиление Триполи ни одного солдата, ни одного патрона, ни одного пуда запасов, и африканская дивизия была предоставлена лишь своим собственными силами в составе и с обеспечением повседневной мирной жизни, что вдвое, а может быть и более того уменьшило ее способность сопротивления. Итальянская политика, таким образом, сделала все для обеспечения успеха итальянского оружия в Триполи с легким трудом и малой кровью, а как это будет использовано, зависит уже от военных начальников. [77]

V. Театр

В военно-географическом отношении Триполитания представляет два театра, разделенных поясом дюн и песков (см. гл. II, «Географический очерк»), тянущимся параллельно берегу: прибрежный и внутренний.

Действия на прибрежном театре слагаются из захвата прибрежных городов и овладения оазисами, прилегающими к ним. В силу огромных расстояний, отделяющих один из подлежащих захвату пунктов от другого (от тунисской границы до Триполи — 200 км, от Триполи до Лебды — 100, от Лебды до Мисраты — 100, от Мисраты до Бенгази около 700, от Бенгази до Дерны — 300, от Дерны до Тобрука — 200) можно, в сущности, различать на побережье семь самостоятельных театров, или, по крайней мере, сводя более сходные по общим условиям в группы, два театра: 1) Триполи — Лебда — Мисрата и 2) Бенгази — Дерна — Бомба — Тобрук.

Как указывалось в географическом очерке, высадка крупных сил возможна [78] только в нескольких пунктах, при этом, в период зимних ветров затруднения возрастают, ввиду отмеченных особенностей строения берега; в этих же пунктах сосредоточится и подвоз. Из них на первом месте стоит Триполи.

Укрепления Триполи состоят из стен, построенных во время владычества испанцев (XVI век), 12 метров высоты, 5–7 толщины, из больших плит песчаника, сильно выветрившегося с наружной поверхности; со стороны города стены частью обвалившиеся. С 1909 года в ограде имеется 5 открытых ворот (до того времени было 3), из которых только западные, Баб-эль-Дждид, можно запереть. Против артиллерийского огня ограда бессильна, но при отражении туземцев может оказать значительные услуги.

Наиболее сильным береговым укреплением является форт Султане, к западу от города, называемый часто также фортом Гаргареш, по имени прилагающей местности. Он состоит из группы земляных укреплений, устаревших, но вооруженных орудиями Круппа. По итальянским данным, в вооружение форта входили 210-мм гаубицы; по данным фон дер Гольца, однако, там не было орудий крупнее 150-мм пушки.

На северо-западной, приморской окраине города — на высоте 20 м над морем — земляное укрепление, вооруженное тремя старыми 150-мм орудиями. Здесь же находится маяк, обслуживаемый мальтийцами. К западу от него — т.н. Красный форт, также старой каменной кладки. Восточная часть города не укреплена вовсе, так что «Пятый проспект» виден из гавани.

Затруднительность входа в гавань уже отмечена в своем месте. Оборона ее состоит из стены старой испанской постройки, на рифе, ближайшим к северо-восточному углу города, вооруженной 5–6 орудиями. Кроме этого, единственный форт, обстреливающий вход в гавань, Гамидие, расположен на высоте берега Scharrascliat, в 3,5–4 км восточнее города и состоит из двух земляных валов, высотой не больше 2 метров и [79] метра 3–4 толщиной. В 1907 г. Banse нашел на нем только одно орудие. По позднейшим сведениям, на форту находились: одно орудие калибром в 240 мм, одно орудие в 152 мм и одно орудие 90-мм.

Еще слабее оборона остальных городов побережья. В силу этого, первый момент кампании, высадка и овладение портами Триполи может представить затруднения только чисто физического свойства. В отношении же военном, никаких сколько-нибудь серьезных препятствий ожидать нельзя.

Значительно труднее складывается вторая часть борьбы за прибрежный театр — овладение оазисами. Являясь густой, в большинстве случаев, зарослью деревьев и кустарников, оазисы представляют широкую возможность организации упорной обороны; передвижение легко и удобно только на нескольких больших дорогах; остальные же, равно как тропы, целой сетью, во все стороны, бегущие по оазису, образуют настоящий лабиринт, в котором нелегко ориентироваться; они узки, часто оканчиваются тупиком. Обширность этих лесистых пространств, тянущимися с перерывами, иногда на сотни километров, усугубляет трудности ведения борьбы, обращая лесной бой в лесную войну. Овладение оазисами, в случае упорного сопротивления местного населения, представляется поэтому делом затяжным, медленным и надежным только при прочном перевесе в силах наступающего.

Вопрос снабжения в период операции на прибрежном театре особых затруднений не представит, если сообщение экспедиционного корпуса с базой будет обеспечено морем. Ибо на местные запасы, как видно из краткого очерка страны (гл. II), надеяться нельзя: весь подвоз должен будет идти с базы.

При развитии операции внутрь страны, при перенесении войны на «внутренний театр», пути наступления предопределяются караванными путями, как единственными, допускающими передвижение сколько-нибудь значительных сил. Уже самые свойства дорог, [80] обычно настолько узких и глубоко врезанных в почву, что движение конных частей и артиллерии по ним затруднительно, должны быть признаны крайне неблагоприятными для похода. Вторым, главнейшим затруднением является недостаток воды.

Уже в ближайшей к оазисам — дюнной полосе — колодцы редки и маловодны: колодца едва ли хватит на сотню человек. Не лучше условия и на Джефаре, где, как мы видели, и населенные пункты попадаются крайне редко.

В этих двух районах условия местности (ровная, местами слегка всхолменная степь и пески) мало благоприятствуют организации обороны. В них, поэтому, трудно ожидать сколько-нибудь крупных боевых столкновений. Главным театром войны, по естественным условиям и по условиям населения, является плоскогорие Джебел. Здесь следует ожидать решения кампании. Система террас, которыми плоскогорье спускается к степи, сильно затруднит наступление; сильно пересеченная местность на самом плоскогорье; масса местных предметов, легко приспособляемых к обороне; крутизна склонов тех узких долин, по которым пролегают дороги; ряд римских и испанских, прекрасно во многих случаях сохранившихся укреплений и арабских замков, запирающих пути, как форт Каср Гуриан, верстах в 80 к югу от Триполи по прямой линии, на лучшем пути к Феццану — старинная крепость на отвесной скале, как Каср Таргуна, как Азизия и др.; все это, вместе взятое, создает крайне тяжелые условия экспедиционному корпусу, тем более, что по мере движения в глубь страны организация продовольствия представляет все большие трудности.

На местные средства рассчитывать нельзя совсем. Придется подвозить даже воду, т.к. не подлежит сомнению, что колодцы в районе наступления будут засыпаны или отравлены туземцами. Насколько это увеличит верблюжий обоз видно из того, что при путешествии по Триполитании приходится на каждых пять [81] человек и верблюдов каравана брать одного верблюда под воду, т.е. на 1000–200. Если считать экспедиционный корпус итальянцев в 40000 человек — меньшие силы вряд ли будут двинуты для покорения внутренней страны — караван с водой для корпуса определится в 8000 верблюдов. Для перевозки провианта потребуется не менее 12000 верблюдов. Собрать такое количество животных в Триполи, особенно при враждебном отношении арабов, уже само по себе затруднительно.

Далее, запасов воды в самом Триполи не может хватить надолго; воду придется доставлять, как и большую часть остального подвоза — из Италии; в зимнее время, как мы видели, за срочность доставки поручиться нельзя. Между тем, всякая задержка в своевременном подвозе отразится на здоровье войск самым губительным образом, тем более, что и климатические условия внутреннего театра должны будут способствовать сильному развитию болезней среди европейцев.

Доставка воды и всякого рода припасов с промежуточной базы, каковой явится Триполи, по отношению к экспедиционному корпусу, оперирующему на Джебеле, отвлечет крупные силы для охраны коммуникационной линии; и тем не менее можно заранее сказать, что линия эта никогда не будет обеспечена.

Мы видим, таким образом, что только захват прибрежных городов представляется легкой и бескровной операцией; дальнейшее же развитие действий в обстановке сначала лесной, затем степной и, наконец, горной войны, частью — партизанской, частью — «большой», потребует крупного напряжения и тяжелых жертв материальных и людьми. Тем более, что в данном случае политика бессильна подкрепить, как это обыкновенно бывает, стратегию. Война на Триполитанском внутреннем театре, без овладения которым нельзя говорить о покорении страны, о «присоединении» — не есть, в сущности говоря, война с Турцией: это борьба с сенусси, с еще не сложившимся в устойчивый и целостный организм, но [82] сплоченный уже идейно, одной верой и одной мыслью, «северо-африканским арабскими халифатом». И, надо думать, воины халифата сумеют использовать все тактические выгоды театра о подготовке которых так мало думали временные властители страны — турки. [83]

VI. Военные действия на прибрежном театре

Итальянцы хорошо восприняли урок русско-японской войны в смысле необходимости строго ограничивать газетные сведения о военных действиях. Вред, который нам принесло недостаточное сохранение в тайне данных о расположении и численности наших войск, заставил итальянцев обратить самое серьезное внимание на цензуру корреспонденции с театра войны. Меры эти, с разумностью которых нельзя не согласиться, весьма затрудняют более или менее подробное и связное изложение событий на театре военных действий. Поневоле приходится довольствоваться, с одной стороны, скудными и односторонними сведениями, проходящими через строгую итальянскую цензуру, а с другой — отрывочными и нередко весьма искаженными, как это уже не раз выяснялось, турецкими сообщениями.

Но как ни скудны известия с театра войны, попробуем, однако, систематизировать [84] их, по возможности проверяя, дабы получить общую картину первого периода военных действий в Средиземном море и на северном берегу Африки.

С самого начала военных действий решительную роль должен был играть флот. Хорошо понимая это, итальянское правительство организовало незадолго до разрыва большие морские маневры в Тарентском море, а также заблаговременно послала сильную эскадру для крейсирования у берегов Триполитании.

К моменту объявления войны итальянский флот, подразделенный на две эскадры, дивизию особого назначения, отряд миноносцев и суда вспомогательного назначения, имел следующий состав и расположение:

1-я эскадра — под командой вице-адмирала Обри.

1-я дивизия — четыре линейных корабля{11}.

2-я дивизия — три броненосных крейсера{12}.

Четыре вспомогательных судна.

2-я эскадра — под командой вице-адмирала Фаравелли.

3-я дивизия — три линейных корабля{13}.

4-я дивизия — четыре броненосных крейсера{14}.

Три вспомогательных судна.

Дивизия особого назначения контр-адмирала Бореа-Ричи — три линейных корабля{15} и один броненосный крейсер{16}. [85]

Отряд миноносцев и подводных лодок контр-адмирала герцога Абруццкого — два крейсера{17}, 22 истребителя миноносцев и 6 подводных лодок.

Суда вспомогательного назначения — три крейсера, две канонерские лодки и три транспорта.

Суда 2-й итальянской эскадры и дивизия особого назначения к началу войны частью крейсировали у побережья Триполитании, частью находились на пути к этому побережью; 1-я эскадра плавала недалеко от о. Родоса, а отряд миноносцев в Ионическом море.

В турецком флоте хотя и числится по спискам 8 эскадренных броненосцев, 9 броненосцев береговой обороны, 3 крейсера 1-го ранга, 9 крейсеров 2-го ранга и до 35–40 миноносцев и контр-миноносцев, однако огромное большинство этих судов совершенно непригодны для боевых действий.

Лучшая часть турецкого военного флота, способная не только стоять на якоре в Золотом Роге под прикрытием Босфорских и Дарданелльских укреплений, но и совершать дальние плавания по Средиземному морю, ко времени предъявления ультиматума находилась в составе двух недавно купленных в Германии линейных кораблей постройки 1891 г., двух небольших крейсеров и 6 миноносцев у берегов Сирии. Кроме того, несколько хороших миноносцев находились в портах западного побережья европейской Турции.

Такое подавляющее превосходство в силах итальянского флота над турецким обеспечивало за первым полное господство на море, но обширность морского театра затрудняла исключение всякой возможности прорыва и удачных активных действий отдельных турецких военных судов. Поэтому для надежного обеспечения себя от возможных случайностей итальянцам необходимо было: во-первых, сопровождать эшелоны транспортов, перевозивших экспедиционный корпус, [86] надежным конвоем из боевых судов, и, во-вторых, совершенно обезвредить турецкий флот, либо уничтожив его активную часть, либо надежно заперев его где-нибудь в бухте или проливе. Достижение этой цели и было первоначальной задачей части итальянского флота, тогда как другая его часть занялась бомбардировкой различных портов африканского побережья и содействием десанту войск экспедиционного корпуса.

Эскадра, находившаяся у о. Родос, одна, по-видимому, могла найти и уничтожить сирийскую эскадру турок. Но этого не случилось: турецкая эскадра, покинув Бейрут, беспрепятственно прошла через Эгейское море и целая и невредимая укрылась в Дарданелльском проливе. Было ли это просто случайной удачей турок или оплошностью итальянской эскадры, или, наконец, явилось результатом преднамеренного решения Италии не уничтожать турецкий флот, разгадать трудно. Довольно распространена последняя версия, утверждающая, что в угоду своему союзнику — Германии — Италия решила не лишать Турцию ее слабого флота и не топить Бейрутскую эскадру, а лишь обезвредить ее, заперев в Дарданеллах.

Еще в период, предшествовавший разрыву, итальянцы озаботились надлежащей морской разведкой побережья Турции; поэтому немедленно же, после объявления войны, отряд миноносцев герцога Абруцкого, получивший задачу защищать восточное и южное побережье Италии и судоходство в Ионическом и Адриатическом морях, предпринимает поиск на западном побережье европейской Турции, причем минный истребитель «Альпино» преследует и обстреливает два турецких миноносца у Превезы. Одна миноноска, спасаясь от преследования, выбрасывается на берег, а другая укрывается в защищенном порту. На следующий день, 17 сентября, два итальянских минных истребителя обстреливают две турецких миноноски, скрывшиеся в порту Превеза, причем одна пущена ко дну, а на другой вспыхнул пожар. В тот же день итальянцами был [87] захвачен греческий пароход, везший в Превезу 5 турецких офицеров, 162 нижних чина и боевые припасы. В следующие дни герцог Абруццкий бомбардировал порт Сан-Джованни-ди-Медуа и, согласно уверениям турок, требовал в Превезе сдачи военных судов под угрозой обстрела города. Эти действия итальянского отряда миноносцев, а особенно высадка небольшой команды вблизи Превезы с целью захвата, в виде трофея, флага с выбросившегося на берег турецкого миноносца, возбудили (как указывалось в гл. I) большие волнения как в Турции, так и в Австро-Венгрии, которые видели в этом угрозу Италии перенести действия в европейские владения Оттоманской империи. Чтобы успокоить союзницу, Италия поспешила отозвать отряд герцога Абруццкого в Тарент.

15-го сентября, накануне объявления войны, у берега Триполи крейсировали суда дивизии контр-адмирала Таон ди Ревеля, а у берега Киренаики другая дивизия 2-й эскадры. Суда были готовы быстро подать помощь европейцам в случае резни христиан в прибрежных портах Африки. Итальянцы обратили серьезное внимание на установление надежной связи Триполи и своей эскадры с Италией. Так как телеграфный кабель был в руках турок, то на судах были установлены мощные станции беспроволочного телеграфа для сношений с Сицилией. Кроме того, была установлена оптическая сигнализация между судами и итальянскими консулами в Триполи и Бенгази.

В ночь с 13 на 14 в гавань Триполи успел пройти турецкий транспорт «Дерна» с грузом оружия, снаряжения и припасов.

Для пополнения имевшихся о Триполийском порте сведений в ночь на 15 сентября морские офицеры произвели тайную рекогносцировку порта на шлюпке с одного из судов. Утром 16-го миноносцы «Гарибальдино» и «Ланчиере» вошли под парламентерским флагом в порт, чтобы, после переговоров коменданта с итальянским консулом, забрать иностранцев, желавших покинуть [88] город, но не успевших сделать этого на частных пароходах.

В день объявления войны и в следующий за ним море было бурное, и флот не предпринимал ничего существенного, хотя блокада побережья у Триполи фактически уже началась{18} и кабель был прерван. 18 сентября к Триполи подошла дивизия Фаравелли и дивизия особого назначения, причем общее командование морскими силами у Триполи принял на себя вице-адмирал Фаравелли. На предложение итальянских парламентеров сдать город турецкие власти медлили с ответом, ссылаясь на невозможность сделать это без приказания Порты и на медленность сношения с последней через Тунис и Францию.

Сроком для ответа на предложение о сдаче Фаравелли назначил 3 часа 30 мин. дня 20 сентября. За неполучением к этому времени решительного ответа итальянский флот начал бомбардировку. «Сицилия», «Сарденья» и «Ре Умберто» должны были обстреливать форт Султание; «Б. Брин», «Карло Альберто» и «Э. Филиберто» — три старые форта (Маячный, Красный и на рифе) у приморской стороны; «Гарибальди» и «Феруччо» — форт Хамидие. Для обеспечения эскадры от нечаянного нападения со стороны моря, сзади и по сторонам ее расположились «Варезе», «Коатит», 16 истребителей и 4 транспортных орудия.

Щадя крупные орудия, суда стреляли по преимуществу орудиями средних калибров, от 150 до 200 мм. Стрельба велась медленно{19}, и результаты попаданий были незначительны: много снарядов найдено впоследствии неразорвавшимися. Старые каменные форты замолчали уже к 5 ч. пополудни; фланговые — Хамидие [89] и Султание отвечали до заката солнца. Турецкие 150– и 210-мм старые береговые орудия имели предельную дальность лишь в 4 вер., а потому суда, став на расстояние превышающее эту дистанцию, (на 38 каб.) вели обстрел турецких батарей совершенно безнаказанно для себя. В этот же день в порту были пущены ко дну турецкий стационер «Сейяд-и-Дэрья» и транспорт «Дерна»{20}. На следующий день бомбардировка укреплений продолжалась, причем турецкие гарнизоны вскоре покинули их, унеся замки береговых орудий; войска также были выведены из города, предоставив его власти неприятеля. 22 сентября утром, т.е. еще за неделю до прибытия первого эшелона экспедиционного корпуса, итальянцы высадили десант в 1200 человек морской пехоты с несколькими легкими орудиями. Бомбардировка и быстрый, хотя и незначительный десант произвели необходимое впечатление, так как жители города не оказали никакого сопротивления и сейчас же стали, по требованию итальянцев, выдавать находившиеся у них ружья за определенную плату и под угрозой смертной казни тем, кто утаит у себя оружие{21}. Возможность производства такого ничтожного десанта ввиду многолюдного города и присутствия турецких войск объясняется наличием сильного флота, огонь которого, в случае чего, мог обеспечить отступление высадившейся морской пехоты, а также видимым решением турок не препятствовать вовсе высадке итальянцев. Итальянский отряд моряков занял в городе важнейшие правительственные здания, а также ближайшие к городу укрепления, а удаленная от города на 2 1/2 километра к востоку батарея Хамидие была взорвана, ввиду рискованности занятия ее небольшим гарнизоном. [90]

В то время как на море происходили только что описанные события, в Италии шла горячая, энергичная работа по формированию и посадке на суда экспедиционного корпуса.

Опыт войны с Абиссинией в 1895 году показал всю невыгодность принятой тогда системы формирования экспедиционного корпуса путем выхватывания мелких подразделений из всех отдельных частей войск, причем не замедлили обнаружиться все дефекты, связанные всегда с импровизацией войсковых организаций. Поэтому теперь при формировании экспедиционного корпуса было принято за принцип сохранение организационных единиц мирного времени, но только мелких, до отдельных частей войск различных родов оружия включительно, высшие же организационные единицы — бригады, дивизии, а также управление экспедиционного корпуса были сформированы вновь. Отдельные части войск были взяты целиком из различных корпусов и пополнены до штатов военного времени нижними чинами из других частей преимущественно того же корпуса. Таким образом, весь экспедиционный корпус состоит исключительно из людей действительной службы, некомплект же в войсках, оставшихся в Италии, пополнен призывом младшего контингента резервистов, т.е. чинами, уволенными в бессрочный отпуск в прошлом 1910 году. В результате все корпуса итальянской армии так или иначе участвуют в комплектовании экспедиционного корпуса.

Подобная система формирования корпуса, назначенного к отправлению в Африку, хотя с внешней стороны как будто бы мало отражается на состоянии остающихся в Италии войск, но при общей мобилизации, в случае разрыва с одним из своих северных соседей, несомненно оказала бы вредное влияние на боевую готовность итальянской армии, так как выхватывание войсковых частей из всех корпусов, конечно, нарушает стройность всей организационной системы. [91]

Состав итальянского экспедиционного корпуса первоначально был определен следующий:

Общей численностью около 35 тысяч человек при 72 орудиях.

42-я Триполи-Африканская турецкая дивизия, на которую всей тяжестью легла настоящая война, состоит из 13 батальонов пехоты (4 полка по 3 батальона и один стрелковый полк), 19-й бригады кавалерии в два полка по 5 эскадронов, артиллерийского полка в 6 батарей и трех рот крепостной артиллерии. Штатная численность батальона мирного времени в Триполийской дивизии еще в 1909 году была определена в 600 человек, но, имея в виду хронический некомплект во всех турецких войсковых частях, ни в коем случае нельзя предполагать, чтобы фактически батальоны имели больше 500 человек, и то принимая во внимание недавнее переформирование 17-батальонной дивизии в 13-батальонную; количество коней в эскадроне тоже нельзя считать более 100, а потому численность турецких [92] регулярных войск в Триполи едва ли может превосходить 6 1/2 тысяч штыков, 1000 сабель и 36 орудий.

Число арабов, присоединившихся к турецким войскам, учесть совершенно невозможно. Во всяком случае арабы не войско, а лишь необученная и недисциплинированная толпа, не могущая оказать в открытом бою сколько-нибудь серьезного сопротивления регулярным войскам.

Вопрос о дислокации турецкой Триполи-Африканской дивизии, т.е. о том, какая часть дивизии находилась у города Триполи и какие части в других пунктах Триполитании и Киренаики, до сих пор остается не совсем выясненным. По сведениям, относящимся еще до периода реорганизации турецкой армии, Триполи-Африканская дивизия была расквартирована следующим образом: в Триполи — 6 бат., 9 эскадр, и 2 горн, батареи, в Бенгази — 4 бат., 1 эскадрон и 4 ездящих батареи и по одному батальону в Феосато, Хомсе, Мурзуке, Зуаре, Ефрене и на египетской границе. Какие перемены в дислокации последовали после переформирования Триполи-Африканской дивизии из 17-батальонной в 13-батальонную, а также с начала высадок итальянцев, — неизвестно, и поэтому нет определенных сведений о том, в каких пунктах какое количество турецких регулярных войск встретили итальянцы после вступления частей экспедиционного корпуса на африканский материк. По германским сведениям, собственно в Триполи перед высадкой находились 4 батальона, 9 эскадронов, 2 батареи, 2 роты крепостной артиллерии и 1 рота саперов, общей численностью не свыше 2500 человек при 24 орудиях. Если эти сведения и не вполне точны, то, во всяком случае, едва ли они далеко отклоняются от истинных цифр.

Для перевозки итальянского экспедиционного корпуса были законтрактованы 40 больших торговых судов, командование которыми было передано морским офицерам, остальной же персонал оставлен свой. Для передачи сигналов на каждый пароход назначены матросы-сигнальщики. [94] Транспортные суда были хорошо обеспечены десантными средствами и конвоировались боевыми судами, а именно, в голове и хвосте крейсерами и на флангах — миноносцами.

Подготовка частей десантного корпуса, а также сбор и подготовка транспортов в общем продолжались 10 дней, и первый эшелон был посажен в Неаполе и Палермо 26 сентября.

Первой задачей экспедиционного корпуса был захват важнейших портов Триполитании и Киренаики и обеспечение за собой уже занятого г. Триполи. Особое значение справедливо придавалось Мирза — Тобруку. С целью овладения им еще за три дня до отправления в Триполи первого эшелона экспедиционного корпуса, т.е. 23 сентября, в Неаполе был посажен на транспорты и отправлен в Тобрук небольшой отряд в 1 батальон, 2 батареи и 1 роту саперов. Туда же двинулась и эскадра адмирала Обри: 27-го числа Тобрук был занят почти без сопротивления после непродолжительной бомбардировки. Намерение быстро захватить Тобрук настолько хорошо было сохранено в тайне, что овладение этим портом явилось полной неожиданностью не только для неприятеля, но даже и для итальянского общества. Кроме Тобрука решено было занять порты Дерна, Хомс и Бенгази.

После высадки 3 октября у Дерны отряд был обстрелян турками и арабами, на что в ответ был открыт огонь с судов, заставивший неприятеля отступить, после чего город был занят итальянцами, причем вооруженное сопротивление было оказано и на улицах города. Два дня спустя, почти без боя, был занят Хомс. Более серьезное сопротивление итальянцы встретили в Бенгази, главном городе Барки.

По приходе на рейд Бенгази эскадры адмирала Обри и части дивизии генерал Бриколана на 7 транспортных судах, итальянцы 5 октября предложили туркам сдать город, но получили отказ. Началась бомбардировка, но высадку пришлось отложить до следующего дня из-за [95] бурного моря. 6 октября утром была произведена высадка в двух верстах к югу от города у мыса Джулиана. Арабы пытались атаковать высаживающийся отряд в конном строю, но были отбиты ружейным огнем итальянской пехоты, причем понесли большие потери. При движении итальянского отряда к г. Бенгази, в обход лагуны Сиби, они встретили сопротивление у казармы Берка и селения Сиди-Дауд, но после короткой перестрелки неприятель отступил в город. Тогда в 6 ч. вечера с эскадры Обри была начата бомбардировка города. Турецких регулярных войск, по газетным сведениям, здесь было до 3000 человек, усиленных 1500 арабами, но цифры эти, вероятно, преувеличены; едва ли турки имели здесь больше 3 батальонов мирного состава, т.е. 1500–1800 человек. Итальянский десантный отряд у Бенгази состоял из 5 батальонов при двух батареях. 7-го и 8-го продолжались атаки турок на итальянский отряд и только 9 октября город был окончательно занят итальянцами, причем турки отступили на юг. Потери итальянцев убитыми и ранеными достигли 90 человек.

Таким образом, к 9 октября итальянцы выполнили первоначальную свою задачу на африканском побережье — занятие важнейших портов Триполитании и Киренаики. Турки везде отступили, но серьезного поражения нигде не потерпели и, как показывают дальнейшие их активные выступления, не пали духом и далеко не отчаялись в возможности отстаивать шаг за шагом территорию своей колонии.

Рассмотрим теперь действия сторон у г. Триполи: высадившийся в Триполи отряд матросов занял позицию в 1 1/4 версты к югу от города для охраны так называемых Бумелианских колодцев, имеющих весьма важное значение, как источник снабжения города водой. Турки поэтому и направили свои первые усилия на этот пункт и произвели атаку в ночь с 27 на 28 сентября на слабый итальянский отряд с целью овладения колодцами, но были отбиты. 27 сентября в Триполи прибыли 6 батальонов, высланные вперед из состава [96] первого эшелона экспедиционного корпуса на двух наиболее быстроходных транспортах под прикрытием одного военного корабля, для подкрепления отряда матросов.

На следующий день прибывает в Триполи и начинает высадку остальная часть первого эшелона, а 29 и 30-го высаживается и второй эшелон в числе 19 транспортов, и в Триполи сосредоточивается вся 3-я бригада второй дивизии экспедиционного корпуса и два берсальерских полка, общей численностью до 22 тысяч человек.

После высадки дивизии итальянцы прочно обосновываются в городе, устанавливают свою полицию и управление городом, причем вице-губернатором назначается местный богатый и знатный араб Гассан-Караманлы, известный своим италофильством{22}. Назначенный губернатором Триполи генерал Канева обращается к жителям с прокламацией, в которой объявляет, что итальянцы пришли не порабощать население Триполитании, а освободить их от турецкого ига и дать им все блага цивилизации.

С целью надежного прикрытия г. Триполи от покушений извне турецких войск и присоединившихся к ним арабов, итальянцы заняли позиции полукругом верстах в двух к югу от окраины города, опираясь обоими флангами на берег моря. Передовые их части заняли линию от форта Султание через колодцы Бумелиан, форты Месри и Хейи к Хамидие, общим протяжением около 8 верст. Такое расположение 20–22-тысячного отряда на неукрепленной заблаговременно позиции, если не считать нескольких незначительных старых земляных укреплений, надо считать безусловно растянутым. Опасность такого расположения значительно увеличивалась невыгодными для обороны условиями местности на левом фланге позиции, где оазис с почти сплошными садами, разделенными рядами глинобитных [98] стен, позволял наступающим приблизиться к позиции скрытно от взоров и выстрелов обороняющихся.

Распределение войск на позиции, к сожалению, до сих пор еще неизвестно. Газетные сообщения дают отдельные сведения о расположении на позиции частей различных полков, но определенной картины общей группировки войск по ним установить невозможно. Нельзя не обратить внимание на указание о почти полном отсутствии мер охранения и разведывания. Такая крупная погрешность в самой азбуке военного дела положительно непонятна. Невольно сомневаешься в возможности такой ошибки со стороны итальянских военных начальников, но события 10 и 13 октября, явившиеся для итальянцев полной неожиданностью, показывают, что действительно дело охранения и разведывания было поставлено совсем плохо.

После неудачных троекратных попыток овладеть Бумелианскими колодцами в конце сентября и первых числах октября турки почти вовсе прекратили свои активные действия, кроме небольших перестрелок рекогносцировочных партий. Казалось, что они решили выжидать переход итальянцев в наступление, с целью завлечь их в глубь страны и подвергнуть всем невзгодам и трудностям экспедиции в пустыне. Появились даже упорные известия, что турецкие войска и арабы отступили к югу на 100 километров от г. Триполи. Но 10 октября утром они внезапно появились перед итальянскими позициями и повели на них энергичную атаку. Турки, видимо, правильно поняли недостаток растянутого итальянского расположения и поставили общей задачей своей атаки — демонстрацией на фронте и правом фланге позиции отвлечь сюда резервы итальянских войск, а затем повести главную атаку на слабый левый фланг и здесь прорвать оборонительную линию неприятеля.

В 7 часов утра обнаружилось наступление арабов со стороны Гаргареша и Эль-Маамара на Бумелианские колодцы и участок позиции к западу от них. Отвлекши сюда внимание итальянцев, к 10 часам утра арабы прекратили [99] здесь свои действия и отошли; между тем, еще с 8 часов утра итальянцы заметили наступление неприятеля с юго-востока со стороны Айн-Сара. Завязалась перестрелка. Часа два спустя арабы, занявшие незаметно оазис, стали обстреливать ближним сильным огнем войска левого фланга итальянцев, в то же время арабы, населявшие оазис, собрались у Шарашата и открыли огонь по итальянцам с фланга и тыла. Бой продолжался до наступления темноты. Итальянцы, хотя и отстояли свои позиции, но понесли значительные потери.

Этот первый серьезный бой итало-турецкой войны в сущности не изменил общего положения сторон, но он несомненно имел серьезное моральное значение. В Италии он вызвал заметное разочарование; стало ясно, что новая африканская колония достанется им совсем не даром и что для утверждения в Триполитании и Киренаике придется, может быть, выдержать серьезную борьбу, сопряженную с большими потерями и финансовыми жертвами.

На турок, наоборот, частный успех 10 октября произвел ободряющее действие. Константинополь обнародовал событие этого дня, как блестящую победу турецкого оружия. Вместо растерянности и упадка духа сразу явились энергия и решимость бороться до конца. Турецкие войска и арабы в Триполитании, несмотря на крупные потери в бою и на суровые меры, принятые итальянцами для наказания арабов, пойманных с оружием в руках, все-таки, видимо, воспрянули духом после боя 10 октября, так как через три дня повели еще более энергичную атаку на итальянские позиции.

Интересны некоторые тактические особенности совместных действий турецких войск с арабами, которые можно проследить, несмотря на скудость сведений. Более или менее основательной подготовки ни артиллерийским, ни пехотным огнем не наблюдается. Наступление начинается широким фронтом кавалерийскими партиями, под прикрытием которых и пользуясь условиями местности, подходит к позиции пехота и с близкой дистанции начинает энергичную и быструю атаку. [100]

В 5 часов утра 13 октября летчиками с аэропланов было обнаружено наступление кавалерии турок и арабов против фронта почти всей позиции, начиная от Триполи и кончая Шарашатом. Пользуясь отсутствием выдвинутого на достаточное расстояние итальянского сторожевого охранения, арабы еще до рассвета приблизились к позиции и с рассветом сразу появились на сравнительно небольшом расстоянии. Сильный артиллерийский и ружейный огонь итальянцев заставил вскоре кавалерийские части отступить, но их сменили пешие части турок и арабов, которые направили главный удар опять-таки на более доступную левую часть позиции от Месри — Хейи до Шарашата, причем в нескольких местах дело дошло до штыковой схватки. На крайнем левом фланге скопившиеся конные арабы пытались прорваться в тыл и сперва имели успех, но итальянцы загнули фланг и сильным ружейным огнем заставили арабов отступить.

Результатом дня и на этот раз было повсеместное отбитие итальянцами неприятельских атак, но все-таки энергичные действия турок и арабов 10 и 13 октября убедили итальянцев, что они имеют более серьезного противника, чем думали, а потому наличными силами трудно оборонять столь длинную позицию. Чтобы несколько сократить ее, итальянцы решили отодвинуть назад левый фланг позиции на 1 1/2–2 версты назад, дав ему направление с юга на север от Сиди-Масри в центре позиции через Фешлюм к мусульманскому кладбищу Караманли. Вместе с тем итальянцы обратили внимание и на фортификационное усиление позиции, что до того времени оставалось у них в относительном пренебрежении. Наконец итальянское военное министерство решило значительно увеличить первоначальный состав экспедиционного корпуса командированием туда еще одной дивизии.

Сокращение итальянцами своих позиций дало туркам возможность снова громко оповестить миру о победе над врагами, причем на этот раз у них было доказательство успеха — занятые ими итальянские позиции.

В этих общих чертах рисуются нам по полученным до сих пор сведениям события на театре военных действий [101] в первый месяц итало-турецкой войны. Хотя общая обстановка этих действий далеко еще не вполне выяснилась в ее целом, имеются, однако, уже некоторые основания для суждения о характере действий итальянцев в первый период войны. Проявив большую твердость и решимость в дипломатических переговорах перед войной, выполнив с энергией и быстротой мобилизацию и высадку экспедиционного корпуса, итальянцы, после занятия г. Триполи и нескольких других прибрежных пунктов, приняли строго оборонительный образ действий. Больше того, они добровольно поставили себя в положение осажденного, но не в крепости, а на полевых позициях. Такая осторожность прежде всего не отвечает характеру противника, основной чертой которого является крайняя впечатлительность, благоговение перед силой и твердой властью и полное презрение ко всякому проявлению слабости и нерешительности. На турок и в особенности на арабов прежде всего надо было воздействовать эффектом победы, хотя бы по существу незначительной, но блестящей по внешности. Выиграть такую победу, по-видимому, было возможно ввиду превосходства в силах и полной растерянности турок в первые дни войны. Вначале турки, по-видимому, не решались открыто выступить против итальянцев, они даже не пытались противодействовать десанту и занятию города, а бросили его на произвол судьбы и отступили; но пассивность действий десантного корпуса в течение почти двух недель после высадки дала возможность туркам и арабам оправиться от впечатления неожиданности, собраться с силами и даже вступить в борьбу в роли атакующего. Инициатива действий, таким образом, перешла в руки слабого противника итальянцев — турок. Образ действий экспедиционного корпуса не может быть оправдан и желанием овладеть страной с наименьшими потерями, так как продолжительная оборона на позициях повлечет за собой не меньшие потери, чем один решительный наступательный бой. Активная тактика действий итальянцев едва ли могла бы быть признанной рискованной, так как, во-первых, на рейде у Триполи [102] стоит могущественный флот, под прикрытием которого они всегда могли бы отступить в случае неудачи и, во-вторых, Италия всегда имеет возможность доставить в Триполи сильные подкрепления.

Возможно, что не вполне еще ясные нам особенности обстановки войны в Африке заставили итальянцев воздержаться от наступления в глубь пустынной страны, где экспедиционный отряд мог бы быть поставлен в тяжелое положение партизанскими действиями турок и арабов; но между углублением далеко внутрь страны и остановкой у самой окраины города дистанция огромного размера. Можно было не предпринимать экспедиции в пустыню, можно было бы даже остановиться первоначально на оборонительном образе действий, но, следуя современной европейской военной мысли, необходимо было бы обороняться активно в самом широком смысле этого слова, удерживая в возможной степени инициативу в своих руках. Во всяком случае гораздо рациональнее было бы выдвинуться вперед хотя бы на один-полтора перехода от города Триполи и если бы турки уклонились от боя и отступили дальше, то, выиграв пространство, организовать широкую разведку, установить надежное сторожевое охранение авангардами, выдвинутыми на важнейших путях и тогда главные силы, находясь у города в нормальном положении, имели бы полную возможность не ограничиваться пассивным ожиданием неприятеля на позициях, а в случае обнаружения его наступления двинуться ему навстречу с целью разбить его в решительном бою. Конечно, для широкой разведки необходимо было бы усилить слабую кавалерию десантного корпуса, но сделать это итальянцы имели полную возможность, обладая большими транспортными средствами. Перебросить в Триполи лишний полк кавалерии в настоящем положении было бы важнее усиления экспедиционного корпуса 3-й пехотной дивизией, так как, по-видимому, не недостаток сил, а недостаток решительности является действительной причиной сравнительно малой успешности итальянской операции в первый месяц войны.

Примечания

{1} Так, в столь основательном и столь компетентном труде, как трактат Халлэка (Halleck's International Law, 4-е издание. Лондон, 1908 г., т. I, стр. 576–577), вопрос этот формулируется таким образом: «В наши дни практика формального объявления войны неприятелю совершенно вышла из употребления и воюющие стороны ограничиваются тем, что публично заявляют о войне лишь в пределах собственных территорий и к сведению собственных народов. В современной практике международного законодательства нет ничего, что делало бы такое формальное объявление обязательным. И господствующие ныне обычаи совершенно освобождают от этой необходимости».

{2} «Danzers Armee-Zeitung»

{3} Хотя в настоящее время к сенусситам принадлежат и многие турки.

{4} Железо, каменный уголь, сера. Сера, впрочем, вырабатывается в небольших количествах. В Феццане добывают соду; существует небольшое производство шерсти, плохого сукна в Триполи, и кожи — в Киренаике.

{5} Триполи от Сицилии в 500 верстах.

{6} Путь в богатый Судан из Зап. Африки ведет через трудно доступный Атлас, из Восточной — через почти непроходимые пустыни.

{7} Последний год, за который имеются подробные статистические данные.

{8} Самые главные и самые лучшие торговые пути:

1) Триполи — Myрзук — оазис Тибеоти — берег оз. Чад — 2500 верст (по Триполи — 1100 верст).

2) Триполи — Гадамес — горн. страны Тазили и Ахагар — Сахара — Тамбукту — 2700–2800 верст (по Триполи — 600 верст, по пустыне — около 1000).

Уже хуже пути:

1) Триполи — Гадамес — Гат — оазис Теда — оз. Чад — 2500 верст (по Триполи — 600, по пустыне до 1200–1300).

2) Бенгази — Джарабуб — оаз. Бехария — Нил выше Каира — 1200–1300 верст (по Триполи — 500, по пустыне — 500–600).

Еще хуже:

Бенгази — Куфра — на Вадами и Дарфур — 2500 верст (по Триполи — 400, по пустыне не менее 1200 верст).

{9} Оседлые курды.

{10} Как исключение, в нескольких полках имелось неполное число батальонов.

{11} «Викторио Эммануэле» (флагм.), «Реджина Елена», «Рома», «Наполи».

{12} По германским сведениям — четыре: «Пиза», «Амальфи», «Сан-Марко», («Сан-Джорджо»); минные крейсеры: «Агордат» и «Партенопе».

{13} «Бенедетто Брин» (флагм.), «Реджина Маргерита», «Сан-Бон» и «Эммануэле Филиберто».

{14} По германским сведениям — четыре. «Гарибальди», «Варезе», «Феруччо», «Марко Поло»; минные крейсеры: «Коатит» и «Минерва».

{15} «Сицилия» (флагм.), «Сарденья», «Ре Умберто».

{16} «Карло Альберто».

{17} «Веттор Пизани» и «Ломбардия».

{18} Блокада берега протяжением около 700 миль была возложена на семь боевых судов: «Рома», «Наполи», «Пиза», «Амальфи», «Гарибальди», «Феруччо» и «Варезе», минный крейсер «Коатит» и некоторое число истребителей. База — Аугуста.

{19} Всего по фортам сделано судами от 350 до 400 выстрелов.

{20} По герм. сведениям — они были потоплены турками еще за два дня до бомбардировки.

{21} В течение первых часов сдано более 1500, по преимуществу ружей Маузера; всего по 12 октября сдано 3250 штук.

{22} Он сносился с итальянской эскадрой еще до бомбардировки.

Война Италии с Турцией

1. Введение

За последние двадцать пять лет Европа видела несколько войн. После крупной русско-турецкой войны, а также франко-прусской Болгария побила Сербию, вся Европа обрушилась на Китай, Америка разгромила флот Испании и отняла у нее ценные колонии, итальянцы сделали очень неудачное покушение на захват Абиссинии, откуда были с позором изгнаны при полном разгроме ее панически настроенной армии, турки одолели греков и, наконец, Россия выдержала разбойное нападение Японии...

Теперь опять льется кровь, опять мы являемся свидетелями того, как идут ко дну морские суда с сотнями людей, расстреливаемые противником в боевой схватке; как, [104] натолкнувшись на плавучую мину, взрываются транспорты с тысячами лиц; как у места взрыва морская пучина, поглотившая судно, кружит воронкой, не давая возможности подойти для помощи и втягивая в себя смельчаков, надеявшихся спастись вплавь.

Все так же, как и в прежних войнах. Только одна маленькая подробность: хорошо вооруженная на море Италия отнимает мусульманскую колонию Триполи от хорошо вооруженной на суше Турции. Получается вроде борьбы дельфина с волком, кабана — с акулой. Свирепая Турция рвет и мечет, она готова растерзать каждого, кто перешагнет хоть единую пядь ее земли. Италия гремит победой, весело ныряет то там, то сям по широкому раздолью Средиземного моря, доводя врага до яростного отчаяния. Все это производило бы какое-то несерьезное, смехотворное впечатление, если бы не одно обстоятельство. А именно: все это происходит в виду берегов еще неумиротворенной Турцией Албании и уже, по слухам, вновь восставшей; рукой подать до Македонии, на которую зарится Болгария; по соседству от Новобазарского Санджака, который никак не поделят Сербия и Черногория с Австрией, наконец, бок об бок с островом Крит, обладание каковым является заветной мечтой Греции.

Попросту говоря, Балканский полуостров есть ни более ни менее как «пороховой погреб». Теперь близ него Италия зажгла фитиль. Триполи, как и Крит и Новобазарский Санджак и Македония, — все это провинции одной и той же Турции, куски мяса из ее тела. Италия хочет полакомиться одним из них, именно хочет приграбить Триполи. Почему бы не отказать себе поживиться на счет Турции и другим: Сербии, Австрии, Греции, Болгарии или Черногории? — Ясно, что удерживаться им нет никакого смысла. А за ними стоят: Франция, Англия, Германия и Россия. Раз маленьким народностям не терпится, — хочется урвать по кусочку, — то уж наверное у каждой из великих держав аппетит на Турцию разыгрался большой. [105]

Вот что пишет по поводу всего этого французская газета военной партии:

«Несмотря на все официальные заявления, в настоящее время разыгрывается трагедия огромной важности. Раздел Турции поставлен на первый план.

Англия съест Египет, Австрия возьмет Салоники, Болгария получит значительное денежное вознаграждение, Россия добьется наконец открытия Проливов, а затем наступит очередь Константинополя, который будет интернационализирован, и турки будут окончательно выброшены в Азию»{1}.

Таким образом, на наших глазах совершается нечто серьезное. Погодим смеяться над кукольной войной дельфина с волком, как бы после смеха не было слез. Поэтому постараемся хоть немного разобраться в том, из-за чего началась война Италии с Турцией. Начало этой войны видно как на ладошке. А конец? — того, что из этого может произойти, никто не знает. Лиха беда начаться пожару, а там, если хорошо раздувает, — остановить его будет трудно. От спички Москва сгорела. И слава Богу, что не мы теперь зажигали эту «спичку» войны, а если и будет что гореть, то только уже не Москва. [106]

2. Суть дела

Вот в кратких чертах суть дела по данным и освещению московской печати. Под предлогом получения своей доли за захват Марокко французами итальянцы вознамерились занять вооруженной рукой турецкий вилайет Триполи, на который Италия никогда не имела никаких прав. Положение дел в несколько дней обострилось до того, что уже начались фактически враждебные действия между Италией и Турцией. Итальянские военные суда приступили к блокаде триполийских портов и задержали турецкие транспорты, шедшие в Триполи с войсками и боевыми припасами. В свою очередь турки задержали в Мерсине итальянский коммерческий пароход. Если бы дело шло не о Турции, а о какой-либо великой державе, подобные действия, несомненно, должны быть признаны за начало войны со всеми ее ужасами. К счастью для человечества, настоящая война между Италией и Турцией невозможна. Воинственные османлисы располагают лишь ничтожным флотом береговой обороны, который для [107] действий в Средиземном или Адриатическом морях совершенно непригоден. Итальянский флот, по крайней мере, вдесятеро сильнее той оттоманской эскадры, которая могла бы отважиться выйти из Эгейского моря. Правда, сухопутная армия короля Виктора-Эммануила III не настолько значительна, чтобы итальянцы могли высадиться на берегах Македонии или Малой Азии.

Главнокомандующий флота и всех турецких сухопутных войск, генералиссимус Махмуд-Шефкет-паша, мог бы отразить подобное нападение без особого труда, сосредоточив подавляющие силы и сбросив итальянцев в море. Но господство итальянского флота на море делает совершенно беззащитными окраины Турции, не имеющие железнодорожного сообщения с морем. Эти окраины, к числу которых надо отнести, кроме Триполи, Албанию, острова Архипелага и Йемен, в случае возникновения войны сделаются бесспорной добычей итальянских десантных отрядов. Затем, турецкие берега могут быть осаждены итальянским флотом, а незащищенные гавани Сирии и Анатолии рискуют быть занятыми итальянцами, хотя бы и временно. На эти враждебные действия Турция может ответить лишь такими враждебными действиями, как погром итальянских колоний в турецких городах и бойкот итальянских товаров, что уже, по последним сведениям, и случилось. Такие ответные действия в конце концов навредят самой же Турции, которая при заключении мира волей-неволей вынуждена будет жестоко расплатиться за убытки итальянских подданных. Ни больше ни меньше.

Турция связана по рукам и ногам пред лицом недосягаемого заморского врага. Это плачевное бессилие османлисов служит порукой тому, что Блистательная Порта отнюдь не будет склонна принимать легкомысленные решения и очертя голову бросаться в пропасть. Турки со всех сторон окружены врагами, внешними и внутренними, которые ждут только случая, чтобы разодрать в клочки Оттоманскую империю. Война между Италией [108] и Турцией послужит сигналом, для восстания в Македонии, Албании, Курдистане и Аравии, а вслед за восстанием подвластных калифу племен и народов в пределы Турции двинутся австрийские, болгарские и греческие войска. И тогда ничто уже не спасет империи Османов от раздела. Единственный верный и бескорыстный друг Турции и верховный покровитель ислама, император Вильгельм II слишком далеко и не услышит зова правоверных. Германия по уши завязла в мароккском вопросе и связана с Италией и Австрией союзными договорами, которые не позволяют ей выступить открыто против воинственных замыслов римского и венского кабинетов. Западные державы также едва ли могут оказать Турции поддержку в этот час расплаты. Франция охотно готова смотреть сквозь пальцы на захват Триполи Италией, лишь бы итальянцы не мешали ей скушать жирный мароккский пирог. Англия всецело поглощена нелегкой задачей обуздания Германии. Для британских интересов занятие Триполи итальянцами не совсем безразлично, так как англичане приобретают, вместо слабой Турции, нового беспокойного соседа своему Египту. Но выступать в роли европейского жандарма одновременно в Немецком и Средиземном морях, да еще наперекор Франции, Англия навряд ли пожелает. Притом Турция давно оттолкнула от себя Англию своим азиатским образом действий в вопросе о Багдадской дороге. У младотурок остаются, пожалуй, еще друзья в лице наших дипломатов в Константинополе и Париже — гг. Чарыкова и Извольского, — но эти испытанные союзники при всем желании не могут помешать высадке итальянских войск в Триполи и Бенгази.

Без сомнения, захват итальянцами турецкой территории представляется вопиющим беззаконием, разбоем среди белого дня. Но в наши дни международное право существует только для слабых, а сильному все позволено. Дурные примеры заразительны. Грубое нарушение Берлинского трактата Австрией, захватившей Боснию, [109] и не менее бесцеремонное нарушение Алжезирасского договора Францией не только прошли безнаказанно, но и принесли лавры дипломатических побед венской и парижской дипломатиям, почему же римской дипломатии не использовать благоприятно сложившийся политической обстановки и стесняться существованием забытого всеми парижского трактата, по которому Италия, в числе других держав, гарантировала неприкосновенность турецкой территории? Как ни прискорбно чинимое итальянцами беззаконие, справедливость требует признать, что сами же младотурки своей заносчивой политикой вынудили к этому Италию. Почти два года турецкие власти в Триполи занимались тем, что всячески оскорбляли итальянцев и теснили итальянскую торговлю. Достаточно вспомнить историю с дерзким оскорблением итальянского консула или массовые высылки итальянских подданных из Триполи. Турецкая печать, охваченная манией величия, постоянно насмехалась над итальянцами и третировала их почти так же, как злосчастных греков. Но важнее всего то, что Турция сама десятки лет подряд совершенно не принимает во внимание требования Парижского и Берлинского трактатов, касающиеся автономии христианских народностей, которые имели несчастье попасть под мусульманское иго. Кто сам не признает святости принятых на себя международных обязательств, тот не может требовать от других соблюдения договоров, для них невыгодных. Горе турок оставляет нас совершенно равнодушными. Это им наука.

До тех пор пока триполисская затея не разрослась во всеобщую свалку на Балканском полуострове, великие державы, не заинтересованные непосредственно в сохранении остатков былого владычества турок в Африке, могут спокойно взирать на столкновение Италии с Турцией. Усилия европейской дипломатии должны быть направлены только на локализации турко-итальянского конфликта. Вмешательство со стороны в этот спор едва ли может быть полезно и своевременно. Итальянцы [110] зашли уже слишком далеко, чтобы без ущерба для своего достоинства в Леванте уйти из Триполи. Возможно даже, что потеря Триполи заставит османлисов одуматься и отказаться от пагубного для Оттоманской империи младотурецкого национализма и централизма. Тогда христианские народности Турции вздохнут свободнее, и неизбежная катастрофа на Ближнем Востоке, по крайней мере, будет отсрочена на несколько десятилетий. Низвержение младотурецкой тирании даст во второй раз оттоманской нации случай показать, таятся ли еще в недрах турецкого народного духа живые силы, способные возродить турецкую государственность на началах свободы и просвещения. Конечные судьбы некогда грозной империи Османов зависят от того, насколько успешно турки сдадут эту переэкзаменовку («Русское Слово»).

Таково наиболее распространенное мнение на суть дела.

3. Что из себя представляет Триполи?

Триполи лежит по берегу моря на запад от плоскогорья Барка (Киренаики) и на север от пустыни Феццана. С восточной стороны граница Триполи будет Английский Египет, с западной — Французский Тунис. Таким образом, новая итальянская колония врежется клином между вражескими ей колониями Франции и Англии, могущими раздавить ее когда угодно. Даже и теперь, стоит только пропустить Англии через Египет турецкие войска, и вся затея Италии разлетится, как дым.

Площадь Триполи равна 200 000 кв. верст. Население равняется приблизительно 800 000 человек.

Все же побережье, считая и Барку (Киренаику), называется Триполитания. Площадь ее равна 1 1/2 млн кв. верст, с миллионом жителей.

В прилегающей к Средиземному морю части Триполитании — приятный и здоровый климат, особенно в Барке. На побережье средняя годовая температура равняется +16° Реомюра; южнее, в оазисах, она вычислена [111] в 24°. Разница между крайними температурами зимы и лета не очень значительна, однако в горных местностях зимой неоднократно наблюдали температуру ниже нуля. Дожди в прибрежной полосе падают очень редко, кроме Барки, где количество осадков определяется в 350–500 миллиметров. Внутри Триполитании и в Феццане осадки крайне редки; в последней области не бывает даже обильных рос, наблюдаемых на севере страны. Максимум остатков приходится на декабрь. От апреля до сентября — пора бездождия. Для городов Триполиса и Бенгази среднее годовое количество осадков вычислено в 45 миллиметров. Но как большая часть Сахары, и эта страна, по-видимому, довольно богата подземными водами; на это указывают многочисленные ключи сравнительно небольшой глубины.

По-видимому, они находятся в связи с долинами высохших рек; во всей стране нет речной системы с текущей круглый год водой.

По растительности Барка, с ее хвойными лесами и зарослями крупных кустарников, резко выделяется среди других частей страны; в Триполитании произрастают только розмарин, фисташковое дерево и мелкие кустарниковые растения, и то в очень незначительном количестве; в Феццане встречается только альфа, тамариск.

Среди населения насчитывается 15 000 спаньолов (испанских евреев) и около 5000 христиан, в большинстве мальтийцев. Общеупотребительный язык — итальянский, и в стране имеются итальянские школы. Число живущих в Триполитании итальянцев, однако, невелико — около 1000 душ. Главная масса населения состоит из берберов и арабов; далее следуют 50 000 негров, потомство выведенных из Судана невольников. Турецкое население (около 50 000) состоит почти исключительно из солдат и чиновников. Между прочим следует отметить, что испанские евреи здесь подвергаются гораздо меньшим притеснениям, чем в других североафриканских областях, особенно в Марокко. Местная торговля [112] находится в их руках; кроме торговли они занимаются и ремеслами, и земледелием.

Высшее управление страной принадлежит назначаемому Портой губернатору (вали), пребывающему в г. Триполисе. С 1879 г. Барка управляется отдельным губернатором. Страна разделена на санджаки, во главе которых стоят каймакамы. Четвертая часть доходов (портовые пошлины, обложение масличных и финиковых плантаций, промысловый сбор и проч.) за покрытием расходов должна отсылаться в Константинополь. В действительности же расходы всегда превышают доходы, и метрополии приходится ежегодно приплачивать. Так как большая часть страны состоит из каменистых и песчаных пустынь, она не так производительна, как соседние области. На побережье в предгорьях и в богатых водой оазисах находятся, однако, вполне пригодные для обработки пространства. Плодородная Киренаика нуждается в искусственном орошении. Площадь посева зерновых хлебов еще очень невелика. Возделывание табака, по-видимому, может быть развито. В Феццане местами возможна культура хлопчатника. Большая площадь занята под культуру хенны, дающей красящее вещество, употребляемое в текстильной промышленности. На побережье хорошо растут оливки и средиземноморские фруктовые деревья. Но главным богатством страны являются финиковые пальмы, произрастающие в оазисах. Море, кроме рыбы, дает кораллы и губку. Из минеральных богатств имеются сера и натр. Скотоводство незначительно; более других животных разводят верблюдов.

Триполитания была издревле важнейшим транзитным путем для Центральной Африки. С юга в значительных количествах доставляются на триполитанское побережье слоновая кость, страусовые перья, меха, золото, каучук, индиго, натр, сера, орехи-кола и т.д.; на юг оттуда везут на верблюдах по караванным путям произведения европейской промышленности. Кроме названных предметов, из самой Триполитании вывозят [113] альфу, губки, шерсть, финики, хенну, марену, скот и пр. В год вывозится всего на сумму около трех миллионов рублей, ввозится миллиона на четыре.

Таким образом, если большая часть страны, несомненно, представляет песчаную и каменистую пустыню, все же приморские местности, особенно Варка, и оазисы достаточно обширны, чтобы производить очень значительное количество продуктов для вывоза; кроме того, проложение удобных путей, железных дорог и т.д. может здесь создать более тесную связь между областями Центральной Африки и странами Средиземного бассейна.

Главный город Триполитании, красиво расположенный Триполис, обладает небольшим, но хорошим портом.

Главный город плоскогорья Барка и его естественный порт — Бенгази, самый западный из древних пяти городов Киренаики; он расположен на восточном берегу Большого Сирта.

К югу от Барки лежит группа оазисов Ауджилла, замечательных большими рощами финиковых пальм. Далее к югу находятся оазисы Куфра, поддерживающие оживленные торговые сношения с Вадаи; они только номинально подчинены Турции. Эти оазисы — главное местопребывание распространенного по всей Северной Африке нищенствующего монашеского ордена Сиди-эс-Скусси («Русский Вестник»).

Триполи беднее Туниса. Туземцы в нем беспокойны. По своему центральному положению Триполи — это ворота Средней Африки, где Италии, вернее всего, придется быть только сторожем, так как другие державы вряд ли допустят ее в столь нужной для сообщения всех стран области безраздельно хозяйничать. И действительно, великие державы придвинули к северным берегам Африки и к Албании свои флоты. По слухам, Англия уже заняла триполийский порт Бомба. [114]

4. Силы Италии и Турции

Еще в 1902 году — десять лет тому назад — Италия имела 12 броненосцев всех классов, 20 крейсеров и 17 минных крейсеров. А всего 49 боевых судов. Теперь же Италия имеет: старых и новых броненосцев и бронированных крейсеров — 30, канонерок — 8, контрминоносцев — 25, миноносцев — 50, подводных лодок — 7. А всего 120 судов с имеющимися на них 1900 морскими офицерами и 28 500 матросами.

Тогда как самыми большими кораблями оттоманского флота являются купленные в прошлом году старые немецкие броненосцы «Курф. Фридрих Вильгельм» и «Вайссенбург», переименованные в «Хайреддин Барбаросса» и «Торгуд Рейс». Эти корабли, спущенные на воду ровно двадцать лет назад, защищены очень слабо стале-железной броней (покрывающей около 1/3 борта) и вооружены устаревшей крупповской артиллерией (по 6 орудий 11-дюйм. калибра). Скорость хода этих «старых сундуков» (выражение императора Вильгельма) ныне не превышает 14–15 узлов, а запас угля настолько невелик, что в военное время они не могут безостановочно пройти от Константинополя [115] до Триполи и обратно. Все-таки эти суда могут держаться в открытом море, чего нельзя сказать о пяти остальных турецких броненосцах («Мессудие», «Фетхи Буленд», «Авни-Аллах», «Муини-Заффер» и «Ассари-Тефвик»). Эти низкобортные броненосцы, построенные в 1867–1874 годах — около сорока лет тому назад — и покрытые железной броней, в последние 10 лет были перестроены на верфи Ансальдо в Генуе и перевооружены крупповскими пушками (калибром в 6 и 9 дюймов). Скорость хода их не превышает 12 узлов (кроме «Мессудие», который развивал недавно до 15 узлов), а запасы угля настолько ничтожны, что они не могут пуститься даже в такое недальнее плавание, как от Мраморного моря до Крита. Все эти турецкие ковчеги годны лишь для береговой обороны, притом только в тихую погоду. Единственными современными боевыми судами турецкого флота, пригодными для отправки в триполийские воды, можно считать только два бронепалубных крейсера («Гамидие» и «Меджидие»), две мореходных канонерки («Пейк-и-Шефкет» и «Берк-и-Сатвет») и 8 истребителей (из них 4 больших, с ходом в 35 узлов, купленных в прошлом году в Германии). Кроме того, для обороны берегов можно воспользоваться еще 15 миноносцами, более или менее современной постройки. А всего в Турции имеется 34 боевых судна, частью никуда негодных тихоходов, частью устаревших и не могущих даже защитить ее собственные берега в свежую погоду. Ну а когда же на море нет волнения? Поэтому роковым образом Турция обречена сидеть у моря и ждать тихой погоды...

Теоретически один новейший итальянский броненосец (класса «Витторио Эммануэле») в состоянии разгромить весь турецкий флот, что на практике кажется уже и имело место. Если бы турки осуществили намеченную еще три года назад программу реорганизации флота, то теперь Халил-паша мог бы появиться в Эгейском море с тремя дредноутами и наделать итальянцам немало хлопот. Но турецкий флот пострадал от того, что все внимание правительства поглощено было сухопутной армией. Из трех намеченных к постройке броненосцев до сего [116] времени Турцией заказан только один, который будет готов по контракту с фирмой Армстронга только в конце будущего года. Еще лучше дело обстоит с заказом бронепалубного крейсера для турецкого флота, сданным верфи Ансальдо. Теперь этот крейсер, оканчивающийся постройкой в Генуе, достанется итальянцам и будет носить итальянский флаг, что уже никак не входило в расчет турок.

Но, к удивлению, несмотря на такое явное превосходство морских сил, военные действия итальянцев в Триполи до сих пор ведутся довольно вяло и неумело. Например, при высадке десятого отряда итальянцы потерпели тяжелый урон. Известия из Рима и Константинополя от 18 сентября согласно утверждают, что при высадке погиб транспорт «Амедео».

Кроме потери «Амедео» и двух баркасов, итальянцы понесли еще некоторые потери на берегу. Принимая во внимание огромное превосходство сил на стороне итальянцев, приходится изумляться такому урону. Гарнизон города не превышает 5–6 тысяч человек при 18 полевых орудиях, а крепостные пушки все старые, числом не более дюжины. Между тем итальянская эскадра располагала не менее как 120 тяжелыми дальнобойными орудиями (калибром в 6–12 дюймов), а численность десантного корпуса достигала 13000 человек. Итальянцы должны были, прежде всего, уничтожить артиллерийским огнем турецкие укрепления и заставить замолчать турецкую артиллерию, после чего следовало очистить рейд от мин заграждения, а затем уже транспорты могли войти в гавань и приступить к свозке десанта. Впрочем, пехоту следовало бы высадить не в гавани, а где-либо по соседству, вне района действия турецких батарей, и тогда пехота могла атаковать турок с тыла. Итальянцы понадеялись на то, что турки не посмеют оказать им сопротивление, и полезли напролом, без всяких предосторожностей. Результаты не заставили себя ждать — с 13 000 человек экспедиционный корпус Италии пришлось уже увеличить до 50 000 человек. И это на первых же порах. Что же будет дальше, если немедленно не будет заключен мир? [117]

5. Ближайшее будущее Европы

Потерпит ли Италия поражение, будет ли у нее скорый и безумный успех — для нас ясно одно: Тройственный союз (Германия, Австрия и Италия) проиграют, а Тройственное согласие (Россия, Англия, Франция) выиграют. Почему? Потому что Италия, окунувшись с головой в хлопоты по новой колонии, не сможет быть так полезна Германии и Австрии в случае войны с Францией и Россией, как до сих пор. Италии надоело быть сторожем немецких дел. Вместо того чтобы ждать, пока понадобятся ее броненосцы и пулеметы для приобретения Германией Марокко, Италия сама поспешила завладеть Триполи. Не она, а немцы будут теперь вынимать каштаны из огня для Италии. Теперь создалось новое положение. Насущные интересы Италии, как державы морской и бедной, ни в чем и нигде доселе не соперничающей с Англией, Россией и Францией, требуют союза с последними. Теперь — потратившись на войну, войдя клином в опасное «африканское» соседство — она силой вещей вынуждена будет [118] расторгнуть союз с немцами и кинуться в объятия французов.

Кроме того, отшатнутся от немцев и турки, так как дружба с немцами обошлась туркам в Боснию и Герцеговину, теперь приходится отдавать и Триполи, и, очевидно, в самом ближайшем будущем Новобазарский санджак и Салоники — Австрии.

Таким образом, на случай нашей войны с Австрией, вряд ли туркам будет охота вязать нам на черноморском побережье и на Кавказе руки.

Вероятное политическое будущее Европы будет заключаться или в немедленной всеобщей войне, или в полном политическом одиночестве немцев в Европе. А это только и сможет дать возможность передохнуть народам от непосильных вооружений и заняться культурной работой не под страхом вооруженного «бронированного кулака», а под сенью действительных благ мира.

Балканские войны

Рябинин Александр А.

Балканская война

I. Театр войны

Общий характер

Европейские владения Турции, ставшие театром войны союза балканских государств с Турцией, растянуты с востока на запад, от Черного до Адриатического моря, на 600 верст (Мидия — Скутари), с севера на юг от 60 (в средней) до 300 (в восточной) и 400 в западной его части. Гористая страна с пестрым этнографическим составом. Ряд горных хребтов с незначительными равнинами в долинах рек (Фракийская и Македония). В гористой стране речные долины являются естественными путями сообщений и приобретают главное значение при комбинации военных операций.

Родопские горы делят театр на два района, два частных театра, — восточный (Фракия) с путями из Болгарии к Константинополю (от нижнего Дуная к Босфору) и [122] западный (Македония и Албания) с путями из Сербии и среднего Дуная к Эгейскому морю и к Адриатическому.

Население

Население (около 6 1/2 миллионов) представляет части народностей государств коалиции, оставшиеся еще под турецким владычеством после освободительных войн 1806, 1821 (Греч. восстание) — 1828 и 1877–1878 гг.

Во Фракии и восточной Македонии преобладают болгары, в северной и западной Македонии сербы (Старая Сербия), на юге и побережьи греки. Турки-завоеватели вкраплены, но уже слились с древним населением и, не составляя и пятой части, живут преимущественно в городах, а в деревнях — чаще как чиновники или владельцы земли. В Албании самое пестрое по языку и вере население — албанские племена говорят на различных наречиях и между ними есть магометане{1}, католики{2} и православные{3}. Между Черным Дрином и Адриатическим морем в горах сплошное албанское население, а к востоку от реки албанцы малочисленны, преимущественно помещики (арнауты — магометане из албанцев).

Состав населения, в своей преобладающей массе, был благоприятен для Балканского союза — это были кровные братья, томившиеся 500 лет в турецкой неволе и ждущие светлого праздника — соединения со своими нациями, давно свободными государствами. И народы Балканского Союза, как дома, так и в турецких областях, могли смотреть на войну 1912 года как на великое событие, завершающее цикл освободительных войн 1806–1821, 1828–1829, 1876–1878 гг. [123]

Отсюда и тот моральный подъем, который их двинул на победы в настоящую войну.

По турецкой статистике, турок в Европе 1300 тысяч (из них 400 в Константинополе и столько же на островах), болгар 2100 тыс., греков до 1 млн (с островами, а собственно в европейской Турции около полумиллиона), сербов 500 тыс., албанцев 800 тыс., евреев 90 тыс., румын 70 тыс.

Восточный театр

Родопы отгородили Фракию от Македонии, Странджа закрыла дороги к Черному морю. Между этими горными хребтами долина р. Марицы — естественный путь из Болгарии, от нижнего Дуная к Босфору. Железная дорога связывает через Вену — Белград — Софию Среднюю Европу с Константинополем и через него с Азией.

Сама река только ниже Адрианополя становится судоходной и малодоступной вброд, расширяясь до 150 сажен. От Демотики Марица поворачивает на запад и продолжением пути к Босфору становится долина р. Ергене, притока Марицы, верховья которой приближаются к столице. Тунджа, стекая с восточного Балкана, прокладывает к Марице прямой путь с севера, а Арда — из той части Родопов, что отделили Болгарию по кратчайшему направлению от Эгейского моря. В осеннее время реки особенно полноводны от дождей и броды исчезают, а мостов очень мало. У слияния Тунджи и Арды с Марицей — важнейший стратегический пункт северной Фракии — Адрианополь. Здесь по этим трем долинам и лучшие дороги (шоссе из Филиппополя на Адрианополь — Константинополь, Ямболь — Адрианополь). Черноморский берег с Мраморным морем от Сизополя на Кирк-Килиссе (Лозенград) — Люле-Бургас до Родосто соединяется поперечной дорогой. Шоссе Кирк-Килиссе — Бунар-Гиссар — Виза — Сарай — Чорлу — продолжает [124] прямой путь из восточной Болгарии к Константинополю.

От Кирк-Килиссе до ст. Баба-Ески Константинопольской дорога проложена новая железнодорожная ветка; от устья Ергене по долине нижней Марицы идет железная дорога, связывающая Восточный театр с Западным (станция Демотика — Салоники). Кроме указанных, другие пути представляют плохие проселки, в горах труднодоступные для войск, в особенности в осеннее время.

Долины Марицы с ее притоками изобилуют местными средствами — земледельческий богатый район, особенно благоприятный, в смысле довольствия армии, для осенней операции после сбора хлебов и фуража. Отсутствие у турок правильной статистики не дает возможности сделать вывода, но во всяком случае район может снабдить мясом, хлебом и фуражом двухсоттысячную армию месяца два-три без подвоза, но при хорошей организации сбора средств.

Важными пунктами являются: Адрианополь (Одрин) — узел путей северной Фракии. В 1877 г. был обращен в укрепленный лагерь. Ныне старые и новые форты, укрепления и батареи, всего числом до 30, с 200–250 орудиями, представляют пояс в 3–9 верстах от города на протяжении около 40 верст.

Кирк-Килиссе (по-болгарски Лозенград). Укрепленная позиция у Лозенграда запирает путь от Сизополя и юго-восточной Болгарии в долину Марицы к Босфору и Мраморному морю. Турки обратили на нее внимание по указанию генерала фон дер Гольца в 1909 г. На ней рыли полевые укрепления и устанавливали орудия тяжелого типа на сильной по природе местности. Подготовка этой позиции не была закончена к началу войны. Фон дер Гольц придавал ей большое значение.

От верховьев Ергене до Константинополя остается узкий полуостров между Черным и Мраморным морями с рядом позиций весьма крепких, при условии господства на Черном море и удержании Дарданелл. Мидия [125] — Сарай — Чорлу — Родосто — это первая природная оборонительная линия в 50 верст, турками не подготовленная.

Позиция у Чаталджи, в узком перешейке между Черным и Мраморным морем, протяжением около 25 верст, подготовленная к обороне. Линия укреплений (от редута Кара-Бурну на Деркос — Чаталджу — Беюк — Чекмедже) всего в двух переходах от Константинополя. На Чаталджинской позиции турки поставили орудия крупного калибра, но во время Триполитанской войны часть их сняли для укрепления Дарданелл, и не все орудия возвращены обратно. Озеро Деркос с этой линии питает водой Константинополь.

Последняя линия (внутренняя) фортов столицы лежит уже в непосредственной близости ее, находится в неудовлетворительном состоянии и не может составить серьезной преграды.

Константинополь, помимо своего значения как столицы, и в стратегическом смысле для Восточного района является последней цитаделью. Город с многоязычным населением, плохо укрепленный, не может оказать, как крепость, серьезного сопротивления и является лишь базой для армии, действующей в Восточном районе. Но Дарданеллы и Босфор, два узких пролива к Мраморному морю, делают Мраморное море внутренним озером и прочно обеспечивают подступ в столице.

Пролив Дарданеллы запирает выход из Мраморного моря в Эгейское и прикрывает столицу от флота противника — со стороны Эгейского моря. Имея значение для морских операций, пролив укреплен хорошо с моря (форты Кум-Кале, Сидила-Багор, Султан-Кале). Но и сухопутное значение пролива велико: Чаталджинская позиция обходится движением сухопутной армии через пролив, овладеть же его укреплениями с суши легче, чем с моря. Обороне Дарданелл с суши, с севера, способствует полуостров Галлиполи, имеющий у последнего города узкий перешеек около 10 верст всего между [126] заливом Сарос и Мраморным морем, весьма удобный для обороны, но в случае господства флота противника в Эгейском море не безопасный в отношении появления десанта со стороны этого моря.

Западный (Македонский) театр

Западный район между Эгейским и Адриатическим морями, Болгарией, Сербией, Черногорией и Грецией содержит в себе области, когда-то составлявшие части древней Болгарии (большая часть Македонии), Сербии (Старая Сербия) и Греческой Византии (населенные греками южные окраины и приморские города по Эгейскому морю). Албания со своим пестрым по вере и языку населением как будто стоит особняком, но не может не играть какой-либо роли, так как лежит на пути из Сербии к Адриатическому морю.

Главной жизненной артерией района является река Вардар, с севера на юг перерезающая Македонию, служа главным путем с севера к Эгейскому морю. Верховья Вардара близко подходят к верховьям рек бассейна Дуная — Дрины, Ибара, Моравы, Искера. По этим речным долинам три пути подходят из Боснии, Сербии и Болгарии: 1) из Боснии на Митровицу, отсюда железная дорога Митровица — Ускюб в долине Вардара; 2) из Сербии железная дорога Белград — Ниш — Вранья — Куманово — Ускюб; 3) из Болгарии от верховьев Искера от Софии до Кюстендиля (Болгария) идет железная дорога, а затем продолжением ее служит шоссе Кюстендиль — Ускюб. Все эти пути не были прикрыты никакими укреплениями. От Ускюба до Эгейского моря долиной Вардара идет железнодорожная магистраль Ускюб — Салоники и шоссе Ускюб — Куманово — Иштиб — Салоники.

В западной части района Черный Дрин ведет из центра к Адриатическому морю. Шоссе Вранья — Приштина [127] — Призрен связывает долину Белого Дрина с путями из Боснии и Сербии.

После слияния Черного и Белого Дрина и сербские и македонские пути сливаются в один кратчайший путь к гаваням Адриатического моря (гавань Сан-Джованни-ди-Медуа, Алессио, Дураццо). Этот путь запирается сильной по природе крепостью Скутари. Черный Дрин является этнографической границей — к западу и до моря сплошное албанское население, к востоку сербы (Старая Сербия с ее историческими местами, как Призрен, Прилеп). В Старой Сербии колонии турок и магометан-албанцев (арнауты) вкраплены в города, а в деревне лишь как чиновники и владельцы земель. Восточнее Вардара преобладают болгары. Здесь в 1903 г. было усмирено восстание, но глухая борьба чет велась по день начала Балканской войны. Западнее Вардара, ввиду малочисленности и слабости болгарского населения, восстание было легче усмирить и обезоружить четников, восточнее же турки не в состоянии были справиться с движением. Опорой же турецкого могущества являлись немногочисленные турецкие колонии и магометане-албанцы.

Восточную Македонию с севера на юг разрезает долина Отрумы — путь из Болгарии к Эгейскому морю. На болгарской территории строилась перед войной железная дорога Радомир — Дубница — Джума. От Джумы идут две грунтовые дороги в долину Вардара, связывающие верховья Струмы с средним Вардаром.

Итак, пути из сербских областей ведут к Адриатическому и Эгейскому морю, а из болгарских областей — к Эгейскому морю.

Южная часть района — турецкие части греческих областей Эпира и Фессалии, тяготеющие к Греции. Гористая страна с плохими путями. Два важнейших направления ведут: а) первое — из греческой Фессалии на Элассону — Кожаны — Монастырь и оттуда же на Катерину, вдоль берега моря, на Салоники; долина р. Быстрицы соединяет оба пути и выводит их к устью Вардара, [128] к Салоникам; также шоссе Монастырь — Прилеп — Велесе идет в долину среднего Вардара; б) другое направление из долины Арты на Янину, по горной дороге. На первом пути турки обратили внимание на Элассону и Кожаны, но не укрепили их, как дóлжно, вероятно пренебрегая возможным противником, греками, после легкой победы в 1897 году. На втором оставались старые укрепления крепостицы Превеза при входе в Артский залив, форт Никополь к северу от Превезы и слабо укрепленная позиция у Пендепигадии в проходе из долины Арты к Янине, центру турецкого Эпира. Янину, по совету фон дер Гольца, турки начали превращать в сильную крепость, опору южной Албании, и снабжать тяжелой артиллерией.

Базой для действий в западном районе может быть только Малоазиатская Турция, потому что при малочисленности собственно турецкого населения, отсутствия источников снабжения тыла армии боевыми и продовольственными припасами надеяться на местные средства турецкая армия не могла. Она должна была рассчитывать и на пополнение людьми оттуда же. А пунктом, связывающим район с базой, является город Салоники (морем и железной дорогой Константинополь — Демотика — Салоники). Связь с базой непрочная, если турецкий флот в море не господствует, на железную дорогу надежда плохая, так как она проходит вдоль болгарской границы и по местности с волнующимся населением, всегда готовым на партизанские действия.

Турки не укрепили этот район для оборонительных действий большой войны, как бы следовало. Кроме сильной по природе крепости Скутари, с фортом Томраш, и новой — Янины, не оконченной, нет крепостей, могущих оказать серьезное сопротивление. Форт Карабурун, защищающий Салоники, тоже не отвечал своему назначению. По черногорской границе тянется цепь блокгаузов, служащих лишь опорными пунктами войск при несении пограничной службы и мелких операций при народных волнениях. О греческой границе мы уже [129] упоминали. Если турки не подготовили Западный театр для большой оборонительной войны, они не подготовили его и для наступательной — снабжение всем необходимым (людьми, боевыми и жизненными запасами) большой армии не было обеспечено.

Местные средства театра для продовольствования армии должны бы быть велики благодаря тому, что главное занятие жителей земледелие и скотоводство, но постоянные восстания, турецкий произвол, плохая администрация и то, что большая часть земли принадлежала мечетям и туркам или отуреченным помещикам (в Македонии шестая часть земли числилась за мечетями, в остальных частях было 15 000 турок-помещиков). Христиане же (славяне) являлись батраками на захваченной у них же земле, — все это привело земледелие в крайний упадок. Скотоводство, в горных местностях, более удаленных от турецкого глаза, было в лучшем состоянии. Турецкая статистика не может дать точных выводов, но может приблизительно определить на 100 жителей до 40 голов рогатого скота, 200 овец и коз, 5–8 свиней. Мясом же театр войны может прокормить полумиллионную армию. Недостаток лошадей заставит прибегать к более медленной перевозке на волах. Фураж имеется в большом количестве (ячмень, солома, сена мало). При хорошей организации сбора запасов и Македонский театр мог обеспечить довольствие армии местными средствами довольно значительное время.

В общем, союзники лучше использовали его, чем турки. [130]

II. Силы сторон

Население Турции составляет 25 миллионов, из них 8 миллионов христиан. Не отбывают воинской повинности 3 миллиона арабов, 1 1/2 млн курдов, 1/2 млн албанцев и до 1/2 млн населения Константинополя. Остается отбывающих повинность 19 1/2 миллионов, в том числе 8 млн христиан. Чисто турецкого населения 10–11 млн.

Население государств Балканского союза: Болгария — 4 1/2 млн, Сербия — 3 млн, Греция — немного более 3 млн, Черногория — 1/4 млн, итого около 11 млн. Из этого можно заключить, что национальные силы, способные для борьбы, равны и христианское население не дает плюса Турции, а скорее ослабляет ее.

Турция могла быть сильнее каждого из союзников, но когда последние выступали в союзе, то преимущество числа на стороне Турции становилось кажущимся.

Сила балканских государств в их единении. [131]

Турецкая армия

С 1908 года турецкая армия была на пути к реформам. Реорганизаторами и инструкторами были приглашены германские офицеры еще при султане Абдул-Гамиде, с 1887 г. во главе с генералом фон дер Гольцем, который был дважды в Турции — до 1895 г. и в 1909–1910 гг. Германские инструкторы остались в турецкой армии и во время войны и участвовали в боях.

До 1908 года армия пришла в большой упадок в отношении организации, вооружения, интендантской части и обучения. Но она пополнялась исключительно мусульманами — была однородна, это ее сильная сторона. С 1908 г. воинская повинность распространена на христиан и инородческие элементы влились в ее состав. Равные только на бумаге, христиане-инородцы попали в приниженное положение. Офицеры-турки по-прежнему относились к ним с пренебрежением, недоверием и издевались над ними. В результате эта реформа ослабила моральную крепость армии.

Офицерский корпус делится в турецкой армии резко на две категории — офицеров из военных училищ (меньшинство) и офицеров, произведенных из нижних чинов (большинство). Вторая категория отличается большим невежеством в военном искусстве — и заботой правительства в последние годы является увеличить число получающих образование. При мобилизации подучался огромный некомплект офицеров, в особенности во вновь формируемых частях.

Срок службы нижних чинов под знаменами действующей армии (низам) определен в 3–5 лет, но недостаток обученных людей в резерве (редиф) для пополнения полевых частей и формирования редифных заставлял часть нижних чинов увольнять после 8 месяцев действительной службы. [132]

Турецкий пехотинец перегружен и для поля плохо обучен. Огромное количество нестроевых и вырванных из строя составляют зло армии. Мусульманский фанатизм при хорошем командном составе мог бы сделать из этой армии еще прочную силу.

После реорганизации низам при мобилизации должен был бы составить половину вооруженных сил.

Организация мирного времени имела в виду предопределить организацию военного, и территория государства распределена между четырьмя инспекциями (будущими армиями).

Центр тяжести вооруженных сил по новой организации перенесен в европейскую Турцию, и главная масса была расположена против Болгарии — 1-я инспекция, против Сербии, Черногории и Греции — 2-я инспекция, 3-я против России и из ее 3-х корпусов один корпус перевезен в действующую армию, а 4-я на границах Персии, в Аравии и Сирии осталась на месте.

1-я инспекция (Константинополь)

I корпус (Константинополь)

1-я дивизия низама

2-я дивизия низама

3-я дивизия низама

II корпус

4-я дивизия низама — Родосто

5-я дивизия низама — Галлиполи

6-я дивизия низама — Смирна

III корпус

7-я дивизия низама — Лозенград (Кирк-Килиссе)

8-я дивизия низама — Чорлу

9-я дивизия низама — Баба-Эски

IV корпус

10-я дивизия низама — Адрианополь

11-я дивизия низама — Деде-Агач

12-я дивизия низама — Гюмюрджина [133]

Кавалерия: 5 бригад — 13 полков по 5 эскадронов

Состав дивизии низама

Пехоты — 3 полка по 3 батальона и 1 стрелковый батальон (10 батальонов с 16 пулеметами).

Артиллерийский полк — 6 батарей по 4 орудия (24 орудия).

1 полк кавалерии — 3 эскадрона.

К корпусу придан 1 инженерный батальон, 1 обозный батальон, телеграфная рота и стрелковый полк в 2 батальона.

Итого в 1-й инспекции (против Болгарии) в момент мобилизации выставлялось 128 батальонов пехоты низама, 52 эскадрона кавалерии, 85 полевых, 15 горных и 9 гаубичных батарей с 454 орудиями и 160 пулеметов.

Редиф в 1-й инспекции

1 и 2-я дивизия — Константинополь, 9 батальонов (в Кирджалийском отряде)

3-я дивизия редифа — Исмид, 10 батальонов

4-я дивизия редифа — Брусса, 10 батальонов

5-я дивизия редифа — Афиум-Кара-Гисар, 8 батальонов (назначен в III корпус)

6-я дивизия редифа — Кония, 9 батальонов (назначен в III корпус)

7-я дивизия редифа — Эракле, 9 батальонов

8-я дивизия редифа — Костамуни, 10 батальонов

9-я дивизия редифа — Ангора, 12 батальонов (перевозилась к Люле-Бургасу)

10-я дивизия редифа — Иосгато, 9 батальонов

11-я дивизия редифа — Кезарие, 9 батальонов

Всего 104 батальона

В 1911 г. сформированы кадры новых редифных дивизий 2-го класса со штабами:

Адрианополь — попала в IV корпус.

Баба-Эски — попала в III корпус.

Гюмюрджине — попала в Кирджалийский отряд. [134]

Кирджали — попала в Кирджалийский отряд.

Кале-Султание — попала на Дарданеллы.

Едремит — попала на Дарданеллы.

Предположенное же формирование новых корпусов из низама и редифа не осуществилось.

Из этого списка видно, что при мобилизации 9 редифных дивизий надо перевозить из Малой Азии. Из всех 11 часть заняла гарнизоны в столице и караулы в тылу, а в действующую (Восточную) армию было перевезено 6 дивизий.

Для сосредоточения на границе Болгарии была одна железнодорожная линия (Анатолийская дорога).

В общем к началу больших боев у Лозенграда и Люле-Бургаса в Восточной армии были 4 полевых корпуса и 1 (XVI) из редифов, в состав корпусов еще вошли 5-я, 6-я и 9-я редифные дивизии 1-го класса и две местные редифные 2-го класса. Всего 5 корпусов — 200 батальонов, 52 эскадрона, 340 полевых, 60 горных орудий, 54 гаубицы, 160 пулеметов; 140–145 тысяч человек, численность батальона не превосходила 700 штыков боевого состава, с прочими войсками около 170–175 тысяч. 2 дивизии (около 14–15 тысяч) прикрывали железную дорогу и Дарданеллы со стороны Филиппополя.

2-я инспекция

Войска 2-й инспекции должны были при мобилизации составить Западную армию в Македонии и Албании.

Штаб инспекции — Салоники. Эта армия должна была базироваться на этот город, а через него морем на Малую Азию, а железной дорогой на Константинополь. Часть редифных дивизий находилась в Малой Азии и только кадры 4 дивизий редифа в Македонии.

С момента объявления мобилизации Эгейское море было в руках итальянцев, а потом греков и потому сообщение с Малой Азией возможно было лишь по железной [135] дороге, на участке Константинополь — Демотика, закупоренной перевозкой частей и запасов Восточной армии. Так что Западная армия была предоставлена своим средствам.

Дислокация низама Западной армии

V корпус

13-я дивизия — Салоники

VI корпус

14-я дивизия — Серес

15-я дивизия — Струмица

VII корпус

16-я дивизия — Иштиб

17-я дивизия — Монастырь

18-я дивизия — Дибра

VIII корпус

19-я дивизия — Ускюб

20-я дивизия — Митровицы

21-я дивизия — Дьяково

Самостоятельные дивизии

22-я дивизия — Кожана (Катани)

23-я дивизия — Янина

24-я дивизия — Скутари

Три двухбатальонных стрелковых полка (по одному на корпус).

Дивизии такого же состава, как в 1-й инспекции. Кавалерии по бригаде на корпус из 3 полков. Всего 96 батальонов низама, 328 полевых и 116 горных орудий, 45 эскадронов.

Расположение трех самостоятельных дивизий должно было удержать обладание Албанией и прикрыть Македонский район со стороны Черногории и Греции. [136]

Ко II инспекции причислен VIII корпус в Сирии (Дамаск), но он не мог бы после своей мобилизации попасть в свою армию (море и железная дорога были в руках противника) и направлен был в Восточную армию после октябрьских боев (25-я, 26-я и 27-я дивизии).

Редифные дивизии 2-й инспекции

12-я дивизия — Салоники, 9 батальонов

13-я дивизия — Монастырь, 11 батальонов

14-я дивизия — Берат, 9 батальонов

15-я дивизия — Ускюб, 11 батальонов

Итого в европейской Турции 40 батальонов редифа.

Пять редифных дивизий в Малой Азии (16–20) не попали в свою армию совсем.

В 1911 г. начали формироваться кадры новых дивизий 2-го призыва со штабами:

Серес

Иштиб

Гилян

Приштина

Эльбасан (в начале войны в Дураццо)

Паемджа

Янина

Семь новых редифных дивизий 2-го призыва мобилизованы со слабыми кадрами и едва ли достигали 5–6 тысяч каждая.

В общем 2-я инспекция в Западной армии могла выставить 166 батальонов, 444 орудий, 45 эскадронов, численностью 120–125 тысяч человек. К этому прибавить надо до 40 тысяч в 7 новых редифных дивизиях и до 15 тысяч албанцев и башибузуков; итого 170–175 тысяч человек, а обе инспекции в двух армиях имели к началу больших сражений до 445 тысяч человек с 898 орудиями. [137]

3-я инспекция

IX корпус (Эрзерум)

28-я и 29 дивизии — 23 батальона

X корпус (Эрзиджан)

30-я дивизия — Байбурт

31-я дивизия — Трапезунд

32-я дивизия — Самсун

Всего — 30 батальонов

XI корпус (Ван)

33 и 34 дивизии — 20 батальонов

Из состава 3-й инспекции 11 батальонов находилось в Аравии и XI корпус частью сил занимал спорные территории в Персии; поэтому турки могли двинуть лишь Х-й корпус морем через Трапезунд и Самсун. Этот корпус прибыл уже только к Чаталдже. Скорострельные пушки имела только 31-я дивизия (27 орудий); в 30-й и 32-й дивизиях было до 36 старых орудий.

В начале же мобилизации из одной дивизии низама IX корпуса и двух редифных X составлен XVI корпус, который через Трапезунд — Мидию перевезен в армию.

Из 4-й инспекции по политическим обстоятельствам и отсутствию железных дорог ничего не попало в действующую армию.

В конце мобилизационного периода могло быть в действующей армии 9 корпусов низама (I — VIII и X) и 9 дивизий редифа.

По штатам военного времени батальон доводится до 1000 человек, но благодаря уклонениям христиан и части магометан и запозданию прибытия их на сборный пункт, а в I — VIII корпусах и вторжению противника, — армия вступила в борьбу, не закончив мобилизации, [138] имея в строю батальонов в среднем по 700 штыков. В 30 дивизиях должно бы было быть одной пехоты более 300 тысяч, а всего до 400 тысяч с артиллерией и конницей, но, мы видели выше, этой цифры далеко не было.

Артиллерия в европейских корпусах была вооружена новыми крупповскими пушками. Полки №№ 1, 2, 3, 7, 14, 16, 17, 19 и 20 имели по 36 орудий (9 батарей); по 3 батареи при мобилизации выделялись и придавались редифным дивизиям, которые артиллерии совсем не имели, остальные полки по 24 орудия (6 батарей). Горных батарей в европейских корпусах было 44 батареи по 4 орудия и 14 кадров для горных батарей дивизий редифа. Перед объявлением войны турки задержали провозившиеся в Сербию 52 скорострельные пушки и 100 тысяч снарядов.

Инженерных войск было по 1 батальону на корпус. Автомобилями армия не снабжена.

В авиации перед войной обучались 8 летчиков, но аэропланы на пути были конфискованы в Болгарии. Германский инструктор Рентцель с двумя аппаратами прибыл к началу войны в Лозенград, но летать ему не пришлось: не оказалось людей, чтобы обслуживать аппараты, не было мастерских для исправления и ангаров. Самолеты достались болгарам.

На бумаге турецкая армия в военное время достигала, по предположениям турецкого Генерального штаба, 1 1/2 миллиона штыков, в действительности оказалось вдвое меньше, а в поле Турция могла выставить только до полумиллиона.

Мобилизация шла так медленно, что запасные лишь на 15-й день (в среднем) явились на сборный пункт. Болгары не ждали окончания полуторамесячной подготовки турецкой армии к походу, и части пришлось двинуть не закончившими мобилизацию. Объявив мобилизацию 25-го сентября, турки только к концу октября могли бы ее закончить.

Сосредоточение резервов в Восточную армию могло идти тремя путями: [139]

1) Черным морем из Трапезунда (X корпус, с дивизией иррегулярной конницы из курдов);

2) Анатолийской дорогой (редифы);

3) Дорогой Смирна — Скутари (6-я дивизии в Родос-то Мраморным морем, редифы на Константинополь).

Железные дороги работали плохо и в сутки подвозили не более 3000 чел., а перевозка морем затруднялась недостатком судов, так как каботажный флот у берегов Турции преимущественно в руках греков.

Из всего этого следует, что мобилизация прошла неудовлетворительно, а сосредоточение проведено вяло и с нарушением расчетов мирного времени. Интендантская и санитарная части в беспорядке. Тактическая подготовка армии слабая. Она была более способна отсиживаться за окопами, чем вести энергичные наступательные действия, требующие от командного состава большего умения для управления войсками, а от солдата — большего моральнаго подъема.

Союзники

Болгарская армия

Армия мирного времени (по бюджету 1912 г.) определялась в 4000 офицеров и 59 081 нижний чин. Полевые войска были разделены на 9 дивизий, каждая из 4-х двухбатальонных полков, при мобилизации переформировывавшихся в четырехбатальонные.

Предполагалось при мобилизации вновь формируемые 9 резервных дивизий сводить в корпуса (по одной полевой и одной резервной). За недостатком кадров для корпусных управлений, средств на это и отчасти опыта японских частных армий, сведенных из дивизий, остановились на формировании армии из 4–5 дивизий, без промежуточной корпусной инстанции. [140]

Штатный состав полевой дивизии

4 полка пехоты — 16 батальонов, 16 пулеметов

Арт. полк — 36 орудий

Саперный батальон

Дивизионная конница — 1 эскадрон

Численность 20 300 чел.

В 9 дивизиях 182 700 чел.

Не входят в состав дивизий

2 кав. бригады — 16 эскадронов, 16 пулеметов

3 горные батареи

6 рот осадной артиллерии

18 гаубичных батарей

17 технических рот.

Резервные дивизии по меньшему количеству запасных не могли сразу получить полного штата второочередных дивизий по числу полевых. Почему явилось предположение их именовать резервными бригадами{4}. Из той же категории резервистов формировались 14 рот крепостной артиллерий и 5 гаубичных батарей. Всего в резервных частях было 133 тысячи человек, 300 орудий, 72 пулемета. Резервная дивизия — 12 батальонов, 30 орудий, 8 пулеметов.

Ополчения призвано для несения службы в тылу 36 батальонов, 27 батарей (162 орудия) — 41 тыс.

Македонские дружины формировались с началом войны сначала под руководством македонского комитета из четников. Объявленный набор дал 25 000 военнообязанных и добровольцев под командой офицеров из македонцев и бывших воевод чет. 27 дружин сформированы и подучены ко времени объявления войны. Они [141] пошли на службу по занятию отбитых у турок местностей и освобождали от тыловой службы полевую армию, часть пошла на пополнение действующих войск.

На пополнение убыли в действующей армии призван набор 1913 года и после трехнедельного обучения в запасных батальонах отправлен в армию.

Болгары оставили от призыва магометанское население (округа в Сев.-Вост. Болгарии). Это изъятие послужило к увеличению крепости армии. Призыв румын не оправдал надежд — 35-й полк, пополненный румынами, в бою под Люле-Бургасом отступил, когда соседние части, составленные из коренных болгар, удержались.

Болгарская артиллерия вооружена французскими пушками, ружья в действующей армии — магазинки, в ополчении — старые (берданки), македонцы частью получили оружие чет, частью вначале не получили ружей.

Аэропланы частью были куплены в России в начале войны, частью летчики-добровольцы из России прибыли с ними к 29 октября; под Адрианополем было 14 аэропланов.

Коменданты городов и на должности в тылу назначены из отставных офицеров. Штат мирного времени обеспечил дивизии 1-й и 2-й очереди.

Подготовка. Ядром болгарской армии были дружины болгарского ополчения освободительной войны 1877–1878 гг., сформированные и первый раз руководимые в боях русскими офицерами с генералом Столетовым во главе. До 1885 г. русские офицеры оставались в Болгарии первыми командирами и инструкторами. Духовная связь в обеих армиях не потерялась и потом.

Среди командного состава большое количество офицеров-академиков, получивших высшее образование в академиях в Петербурге (Савов, Дмитриев и др.) и в Турине (Фичев и др.).

Полевая подготовка армии перед войной стояла высоко. В 1911 г. в болгарской армии изданы полевой и строевой уставы, вполне стоящие на высоте требований современного ведения войны. [142]

Мобилизация, объявленная 17-го сентября, прошла очень хорошо. Запасные даже из-за границы являлись исправно и вполне оправдали все расчеты. К 5 октября было закончено сосредоточение. Таким образом в 17 дней армия и закончила мобилизацию, и была готова перейти границу.

Греческая армия

В мирное время 3 дивизии, в военное предполагалось переформировать в 5, но в 1911 г. решено формировать 8, а война застала Грецию в периоде реорганизации.

Состав дивизии:

1 полка по 3 батальона — 12 батальонов

Стрелки (евзоны) — 2 батальона

Арт. полк — 8 батарей полевой (32 орудия), 3 батареи горной (12 орудий)

Кавалерийский полк — 6 эскадонов

Инженерный батальон

Обозная и санитарная роты

Всего численность 15–16 тысяч человек, 44 орудия.

Критская милиция (2500 чел.) и волонтеры не были влиты в части, а батальоны их сведены вместе в Эпирской армии. Они вошли в состав армии после 8-го октября.

Кроме дивизионной конницы, было 2 полка — 12 эскадронов — армейской.

Всего 8 дивизий давали 140 тысяч человек действующих войск и до 10 тысяч волонтеров — 150 тысяч человек с 336 орудиями.

Для несения службы в тылу призвана национальная гвардия призыва 1896–1898 гг.

Пушки французских заводов. Винтовки Манлихера-Шнауэра 6 1/2 мм. Национальная гвардия имела старые системы Гра.

Подготовка.

Поражение в войне 1897 г. больно укололо самолюбие греков, и вместо 45 тыс. (1897 г.) они сумели выставить [143] в 1912 г. 140 тыс. хорошо вооруженных и снаряженных. Приглашены были инструкторы-французы, и армия через 15 лет стала неузнаваема. Мобилизация, при высоком подъеме патриотических чувств в стране, прошла хорошо. Из-за границы исправно являлись запасные. Даже из далекой Америки прибыло 2000 волонтеров.

Черногорская армия

В мирное время слабый кадр. В военное — 4 дивизии № 1–3 из 3 бригад, № 4 из двух, каждая из 4–6 батальонов, 1 отделения кавалерийских разведчиков (1 офиц., 30 вс.), 1 батареи из 4 горн, пушек, 1 пулем. отд. и взводов телеграфного и пионерного. Кроме того, 6 полевых батарей и 40 тяжелых орудий (впоследствии применены при осаде Скутари).

Численность 22–24 тыс. человек С ополчением 40–45 тыс. человек.

После занятия Бераны сформировано 7 батальонов из христианского населения занятой части Санджака под начальством черногорских офицеров.

Винтовки — трехлинейные русские магазинки.

Сербская армия

5 пехотных дивизий мирного времени и 1 кавалерийская.

Офицеров 2400 чел., нижних чинов 30 тыс. человек.

В военное время формируется еще 5 дивизий резервных (2-го призыва). В 1911 г. пять дивизионных территориальных округов предполагали преобразовать в 8, но временно отложили эту меру.

Так что мобилизация застала Сербию в переходную пору — она уже могла сформировать 11 1/2 дивизий, обеспеченных артиллерией и ружьями. [144]

Это дало возможность и девятую дивизию отправить на театр военных действий в армию Стефановича.

Состав дивизии 1-й очереди:

4 полка пехоты — 12 батальонов, 16 пулеметов

Арт. полк — 9 батарей полевой (36 орудий), 1 батарея гаубиц (4 орудия), 3 горных батареи (12 орудий) Всего — 52 орудия

Дивизионной конницы — 3 эскадрона с 2 пулеметами (формировались в военное время)