6

К скалам подплыли в середине дня. Сплошной серой стеной они тянулись вдоль берега. Деревья на их вершинах казались совсем маленькими. Присмотревшись, девочка разглядела на скалах множество рисунков. Яркой краской были нарисованы медведи, целые стада бегущих оленей, охотники, поражающие копьями быков и лошадей. Увидела Олла также мамонтов, лежащих вверх ногами, и танцующие вокруг них фигурки людей.

Дед сделался важным и неразговорчивым. Он достал откуда-то большой амулет с изображением солнца, надел его на шею, взял в руки бурдючок с краской и полез вверх.

Олла осталась на берегу и оттуда смотрела, как появляются на скалах новые рисунки. Цепочка людей гнала стадо испуганных оленей, а навстречу выбежала группа охотников и метко бросала копья. Краска была густая и жирно блестела на солнце. Олла как-то видела, как дед готовил ее. Он брал красную глину, смешивал ее с бычьей кровью, добавлял смолу и долго выдерживал все это у огня.

Насмотревшись, как дед Уча карабкается по скалам и терпеливо рисует все тех же охотников и зверей, Олла еще раз искупалась и улеглась на теплом галечнике. Свои длинные густые волосы она разбросала так, чтобы они быстрее высохли. После этого она стала думать, куда мог деваться Аф. «Наверно, ушел с охотниками», — подумала Олла, хотя знала, что на охоту Афа никогда не брали — боялись, что спугнет дичь.

Аф попал к ней прошлой весной, в самый конец ледохода. Однажды днем Олла услышала с реки громкие крики. Сбегая по тропинке, она увидела толпу детей. Они кричали, размахивали руками, кидали камни. И уже спустившись к самой воде, Олла поняла, из-за чего поднялся шум. Зеленовато-серая холодная река несла последние льдины, и на одной из них, скуля и тоненько подвывая, бегал щенок. Он то бросался к краю, словно хотел нырнуть в воду, то отскакивал назад и начинал плаксиво лаять, подрагивая коротким хвостиком.

Олла молча сбросила старенькую козью шкуру, в которой пробегала всю зиму, и прыгнула в воду. На берегу сначала стало тихо, а потом поднялся такой гвалт, что на береговой обрыв высыпали взрослые.

Олла плыла, сердито фыркая от холода, потом уцепилась за край льдины и стала подзывать щенка. Он визжал, испуганно таращил глазенки и крутился на середине льдины. Чуть подтаявший лед был скользким, но после нескольких попыток Олла все же залезла, поймала упрямого щенка и прыгнула обратно в воду. За это время их унесло далеко вниз, так что девочка даже успела согреться, пока бежала до дому. Вот тогда-то и сказал дед Уча, что не пройдет и десяти зим, как Олла станет предводительницей Рода…

Солнце незаметно теряло свой дневной жар. Все длиннее становились тени. Наконец, дед Уча, кряхтя и потирая спину, спустился вниз.

— Вот здесь и живут духи удачной охоты, — старик ласково потрепал Оллу по голове. Его добрые улыбающиеся глаза устало помаргивали и слезились. — Запомни это место, доченька. Когда ты станешь предводительницей, меня уже не будет на этом свете. Ты приведешь сюда другого, кто заменит меня.

— А для чего это? — спросила Олла.

— Все в мире имеет свои концы и начала. — наставительно сказал старик, поднес ко рту ладони и крикнул в сторону скал. Через некоторое время оттуда вернулось громкое раскатистое эхо.

— Вот видишь. Я крикнул, и мой слабый голос породил сильный звук. Так же и удачная охота на этих скалах породит удачную охоту там, — дед махнул в ту сторону, где осталось селение.

Возвращались они, когда солнце уже скрывалось за сизыми волнами удаленных гор. На берегу почему-то не оказалось ни одной лодки.

— А где же все лодки? — удивленно оглядываясь, спросила Олла.

— Не знаю, может, наши охотники куда уплыли, — неуверенно ответил старик. Он все время тревожно озирался и что-то бормотал.

Наверху на миг кто-то показался и тотчас скрылся.

Поднимаясь по тропе, старик нагнулся и поднял пластинку из зеленого камня с изображением птицы.

— Амулет твоей матери, — поразился он. — Как же она его потеряла?

Дома казались пустыми. Не бегали дети, не сидели у костров веселые охотники, жаря добычу, не было видно хлопочущих женщин.

Они уже подходили к дому, где жил дед Уча, когда Олла испуганно вскрикнула и схватила старика за руку.

Со всех сторон вдруг появились страшные люди в косматых черных шкурах. Они сжимали короткие копья с широкими лезвиями. На шее у них в несколько рядов висели ожерелья из волчьих зубов. а длинные, до колен, руки были выкрашены в красный цвет.

Косматые воины схватили старика с Оллой, и через мгновение они стояли в большом доме предводительницы Рода Большой реки.

Со свету Олла не сразу разглядела сморщенную старуху, до горла закутанную в меха. Она сидела у огня, на почетном месте против входа. Это место обычно занимала мать Оллы, когда к ним приходили сородичи посоветоваться о местах охоты или сроках сбора тех или иных трав.

— Великая Мать, — прохрипел сутулый воин, больно сжимавший корявыми пальцами Оллину шею. — Вот эти люди приплыли сверху. Наверно, не знали, что их сородичи трусливо сбежали отсюда. Что с ними делать?

Старуха в зловещей тишине рассматривала пленников. В ее круглых, как у совы, глазах красным огоньком тлел отблеск костра. Потом безбровые веки медленно опустились, и лицо Великой Матери стало сонным.

— Засуньте их головой в воду, пока не перестанут жить, — пропищала она и слабо махнула высохшей рукой.

— Великая Мать, — вдруг сказал дед Уча. — Меня можно лишить жизни, но вот эта девочка, — он кивнул на Оллу, — она дочь предводительницы Рода. Она знает язык зверей, лекарственные травы и многое другое.

Глаза у старухи снова загорелись красным.

— А не врешь? — подозрительно спросила она и задумалась. — Хорошо, старика уведите, а девчонку мы оставим себе.

Воины подхватили деда Уча и спиной вперед потащили к выходу. Последнее, что запомнила Олла, это были волочившиеся по земле босые ноги и беспомощная улыбка, застывшая на морщинистом лице. Больше деда Уча она не видела никогда.

Через день из случайных разговоров Олла узнала, что она попала к Длинноруким. Об этом бродячем племени грабителей она уже слышала от взрослых. В тот день, когда они с дедом Уча плавали к духам на скалах, охотники Рода Большой реки издалека заметили приближение большого отряда Длинноруких. Они успели предупредить своих сородичей, собрались и уплыли вниз по Большой. Часть Длинноруких пустилась в погоню, надеясь догнать беглецов, а часть во главе с дряхлой предводительницей осталась их дожидаться.

Олла под присмотром воинов готовила пищу для Великой Матери Длинноруких, которая целыми днями грелась на солнцепеке. На ночь девочку крепко связывали, чтобы она не сбежала.

На третью ночь Олла услышала за стеной негромкое повизгивание. Она прислушалась. В дальнем углу, зарывшись в свои пушистые меха, тонко посапывала Великая Мать. У входа во всю храпели воины, охранявшие предводительницу. Тлели, потрескивая, сырые ветки в очаге, и редкие красные искры лениво взлетали к верхней отдушине, через которую виднелись звезды.

Визг повторился.

— Аф, — еле слышно позвала Олла.

— Р-рр… я здесь, — отозвалась собака.

— Иди сюда, только тихо, чтобы тебя не услышали.

Прошло еще некоторое время. Никаких новых звуков, кроме сонного похрапывания людей, не было. И только когда влажный собачий нос уткнулся в Оллино плечо, она узнала, что Аф уже здесь. Он тотчас радостно лизнул ее в щеку и снова проскулил:

— Что нужно делать?

Олла перевернулась на бок и, подставляя свои связанные сыромятной кожей руки, сказала:

— Перегрызи эти ремни.

Скоро они осторожно прокрались мимо спящих войной и выскользнули на воздух.

Стояла теплая безлунная ночь, и по-ночному были ясны даже самые далекие звуки. Где-то яростно взлаивали дикие собаки, потом земля донесла приглушенный топот промчавшегося табуна лошадей. Вслед за этим над темными просторами прокатился низкий могучий рев, и сразу неподалеку тоскливо заплакала ночная птица.

Чуть отбежав от стойбища, они на миг остановились на невысоком пригорке. Аф прижался теплым боком к ногам девочки и, щетиня загривок, оглянулся назад. Никто их не преследовал, и он успокоился.

— Ночь на исходе, — заметил он, подставляя нос слабому дыханию встречного ветерка. — Какую тропу мы теперь изберем?

Олла ласково провела рукой по его голове, вздохнула и, не оглядываясь, сбежала с пригорка.

Над далекими перелесками едва-едва начинал светлеть краешек неба.

Загрузка...