Мамы-мафия

8

Ронни и Мими собрались, наконец, отправиться домой, и я, разумеется, не могла им этого запретить. Но я подумала о концентрации Ронниной спермы и предложила, чтобы хотя бы Мими ещё осталась и выпила. Ни Мими, ни Ронни не посчитали эту идею хорошей. Поскольку мне ничего другого не оставалось, я предложила, чтобы они взяли с собой Труди, чтобы показать ей дом и его ауру. Потому что Труди предложила очистить дом Пфаффов ото всех духов бесплодия.

Труди пришла в восторг, а Ронни с Мими были слишком вежливыми, чтобы ответить отказом на моё предложение.

Когда все трое направились к выходу, я задержала Труди и прошептала ей:

– Останься там подольше, слышишь? Попытайся, если возможно, там заночевать. Если надо, улягся между ними.

– Ничего себе! – воскликнула Труди. – Я очень открытый человек, но что именно ты пытаешься уговорить меня стать у них третьей, меня очень удивляет!

– Тс-с, извращенка! Ты не должна ложиться с ними в постель! Ты только должна им в этом помешать!

Труди вздёрнула брови.

– Ты нервничаешь из-за этой Лондон, да?

– Пэрис. Нет. Да. Но это к тому не относится.

– Труди, ты идешь? – Ронни и Мими были уже у садовых ворот.

– Не волнуйся, я скоро вернусь и поддержу тебя, – сказала Труди.

– Лучше не надо, – прошептала я. – Ты должна удерживать Ронни и Мими от бесцельной траты спермы. Если надо, то и всю ночь.

Наконец Труди поняла.

– Сделаю, что смогу, – сказала она. – Я могу быть ужасной занудой, если захочу.

– Я знаю, – сказала я.

Вольво Лоренца прибыл вовремя, он, очевидно, всерьёз воспринял мои угрозы – или, может, дети ему надоели. Я ещё раз переоделась и наложила макияж. На тот случай, если эта Пэрис будет сидеть в автомобиле, вдруг ей придёт в голову на меня посмотреть. Мне ни в коем случае не хотелось, чтобы она поняла, почему Лоренц меня бросил.

Только для неё я надела лифчик с поролоном, который подчёркивал мою грудь даже на большом расстоянии. Но это было не нужно, потому что когда я с сияющей улыбкой открыла входную дверь, я оказалась лицом к лицу со сногсшибательной красоткой со светло-золотистыми волосами куклы Барби, доходящими до бёдер.

– А-а-а! – испуганно вскрикнула я. Женщина была одного роста со мной – единственная женщина, кроме моей матери, которая могла прямо смотреть мне в глаза. Я быстро глянула на её ноги, чтобы посмотреть, может ли она соперничать со мной и в размере обуви. Нет, ступни выглядели на нежный 39й, жаль. И на них красовались настоящие Маноло Бланик, орудия пытки на каблуках, которые стоили столько же, сколько семейный отпуск на Майорке и которые каждого своего обладателя автоматически возносили к верхним десяти тысячам. Рядом с туфлями стояли оба моих ребёнка, Нелли слева, Юлиус справа. Барби положила им обоим руки на плечи.

– Это мы, – сказала она. Зубы были такие белые, что я ослеплённо закрыла глаза.

Юлиус радостно повис у меня на шее.

– Пэрис подарила мне самолёт из «Лего», – сказал он.

Неглупо со стороны Пэрис.

– У вас действительно самые милые дети на свете, – сказала она. Действительно неглупо. Я подумала, что ей тридцать с небольшим, то есть она на два-три года моложе меня.

– Да, а это моя мама, – сказала Нелли, бросая сумку в прихожей. – Она блондинка от природы.

– С ума сойти, – сказала Пэрис. – Такие светлые волосы стали абсолютной редкостью. Говорят, что настоящие блондинки через пару десятилетий полностью вымрут. К примеру, я без моего парикмахера была бы скучного грязно-серого цвета.

– Получился хороший цвет, – сказала я, чтобы хоть что-нибудь сказать. Поверх её плеч я попыталась высмотреть Лоренца. Он, как обычно, припарковался на тротуаре и сейчас тяжело тащил что-то, напоминающее кофейную машину-автомат.

– Ну, надеюсь, – сказала Пэрис. – Я всегда хожу исключительно к Удо Вальтцу. Кстати, я Пэрис, но ты, конечно, уже догадалась. – Она протянула мне руку. – Если у меня когда-нибудь будут дети, они, к сожалению, будут в лучшем случае с грязно-серыми волосами.

Я сердечно пожала ей руку.

– Я Констанца.

– Какое прекрасное имя, – сказала Пэрис. – Такое интеллектуальное, как мне кажется.

– Это обман, – сказал Лоренц. Он слегка пыхтел под грузом кофе-машины. – Могу я пройти? Эта штука весит тонну!

– Пожалуйста, – сказала я и посторонилась. Очевидно, машина была для меня. – Входите же, Пэрис. Какое, кстати, э-э-э, интересное имя. Ваши родители американцы?

– Я получил самолёт «Лего», а Нелли – цепочку с розовым сердечком. А тебе папа привёз кофе-машину, мама.

– Она сама это видит, – сказал Лоренц.

– Дорог не подарок, дорога любовь, – ответила я.

– Моя мать американка, – сказала Пэрис. – Отец наполовину француз, наполовину немец.

– Она выросла в трёхязычной среде, – объяснила Нелли. – Её сестру зовут Венеция, и она тоже модель. Знаешь, сколько зарабатывают модели, мама? Больше, чем папа.

– Но только если очень повезёт, – сказала Пэрис. – Большинство моделей живут в жалких апартаментах, не едят ничего, кроме обезжиренного йогурта и ананаса и толкаются на дурацких вечеринках, чтобы подцепить известного гонщика, графа или артиста и перестать работать моделью, пока её не выбросили на улицу.

– И кроме того они все нюхают кокаин, – добавил Лоренц. – И тошнят после каждого приёма пищи.

– Не беспокойся, я ведь не сказала, что собираюсь стать моделью, – заявила Нелли.

– Меня вытошнило в Макдональдсе, – сказал Юлиус мне в шею.

– Ах, Нелли, ты забыла, что он не переносит майонез?

– Нет, я не забыла. Папа забыл.

– А ты ему не сказала!

Нелли пожала плечами.

– Я же не воспитательница. Но я ему сказала. Потом.

– Дети не виноваты, – сказала Пэрис, гладя Юлиуса по голове. – Отец должен такое знать! У Юлиуса локоны тоже от тебя, Констанца?

– Я думал, что его тошнит от кетчупа, – заявил Лоренц. – От кетчупа и сливок. – Если я эту тяжесть сейчас куда-нибудь не поставлю, я получу растяжение связок. Ну, куда её?

– В кухню. Его тошнит от майонеза и свёклы, – сказала я. – От сливок у него понос. Неужели это так трудно запомнить?

– Лучше всего составь мне список, – сказала мне Пэрис. – Список всех важных вещей в отношении детей. Мы повесим его дома, Лоренц выучит его наизусть, я буду его спрашивать.

– Пэрис может решать и мои задачи, а папа нет, – сказала Нелли. – А ещё говорят, что модели тупые, как пробка.

– По сравнению со многими моими коллегами пробка – действительно большая умница, – откликнулась Пэрис. – Но у меня всегда была пятёрка по математике. А у тебя, Лоренц?

Лоренц предпочёл не отвечать на этот вопрос.

– Что здесь произошло? – воскликнул Лоренц. Он ожидал увидеть отвратительную узкую кишку красного дерева и сейчас ошеломлённо стоял перед созданным нами небесно-голубым чудом, освещённым уходящим солнцем.

– Ты и стенку продала на eBay? – спросил Лоренц.

Я чуть не лопалась от гордости.

– Выглядит действительно хорошо, – сказала Нелли. Это прозвучало несколько удивлённо. – Совершенно не так, как будто она сделана своими руками.

– Какая прекрасная кухня, – вскричала Пэрис. – Разве она не восхитительна, Лоренц? Такая яркая, но тем не менее простая. А Лоренц сказал, что у тебя нет вкуса.

– О вкусах, как известно, не спорят, – сказал Лоренц. – А здесь, кстати, дом моих родителей.

– Да, но его больше не узнать, – ответила я. – Только в ванной. Локоны у Юлиуса, кстати, от семьи Лоренца, у нас у всех прямые волосы. У Лоренца тоже, но у его матери были кудри. Наследование иногда переходит через поколение.

– У моей матери была химическая завивка, – сказал Лоренц. – Химическая завивка, подцвеченная голубым. Но, может быть, это тоже передаётся по наследству, кто знает?

– Хм, ну тогда локоны у Юлиуса от почтальона, – сказала я.

Парис засмеялась серебристым смехом.

– Ах, ты такая остроумная, Констанца, – сказала она. – Лоренц, она такая остроумная, почему ты сказал, что у неё нет чувства юмора?

– Потому что у неё его нет, – ответил Лоренц. – Так можно подумать, но на самом деле она говорит всерьёз.

– Я хочу есть, – сказала Нелли.

– Я тоже, – откликнулся Юлиус.

– Я сделала каннелони, – сказала я. – Не хотите ли поесть с нами? Еды достаточно.

– Нет, спасибо, – ответил Лоренц. – Мы сейчас идём в ресторан. – Я знала, что он так ответит, поэтому и спросила. На самом деле мне совершенно не хотелось с ними есть.

– Ох, Лоренц, – сказал Пэрис. – Пожалуйста, давай останемся! Ведь мы с Констанцей хотели поближе познакомиться. Сейчас мы практически одна смешанная семья – я это нахожу прекрасным, а ты? В этом есть что-то космополитическое, современное.

– Э-э-э… м-да, – ответила я.

– Я заказал столик ещё две недели назад, – сказал Лоренц.

– Я абсолютно семейный человек, – продолжала Пэрис. – Поэтому меня так привлёк Лоренц, в отличие от некоторых завсегдатаев самолётов, вечных холостяков с деньгами и ламборгини. Лоренц – это человек, который однажды доказал, что он не боится связать себя узами.

Ага, вот что, оказывается, привлекает женщин в женатых мужчинах. Детское кресло на заднем сиденье вольво.

– Собственно говоря, не хватает только своего маленького младенца, – сказала Пэрис и захихикала. – Сладкого малыша с кудрявой головкой. Или даже двойняшек! А Нелли всегда сможет быть бэбиситтером. В твоём возрасте я обожала маленьких деток, Нелли. От них так хорошо пахнет.

– Я не переношу младенцев, – ответила Нелли. – Даже Юли я находила ужасным, когда он был маленьким. Они только и делают, что орут, спят, едят и какают в пелёнки.

– А вот и нет, – сказал Юлиус.

– Юлиус был наверняка премиленьким ребёнком, – сказала Пэрис. – Он и сейчас премиленький.

– Он был лысый и слюнявый, – ответила Нелли.

– А вот и нет, – сказал Юлиус.

– Да, так и есть. Ты выглядел, как дедушка Бауэр, только без очков.

– Я вам потом покажу ваши фотографии, когда вы были младенцами, – вмешалась я. – Волосы у Нелли появились только в два года, Юлиус.

– Мы можем наконец пойти, Пэрис, пожалуйста?

– Пойдём, раз надо. – Пэрис заговорщицки посмотрела на меня. – Хотя мне бы очень хотелось остаться и посмотреть детские фотографии.

Лоренц поцеловал Юлиуса и Нелли.

– Не забудь забрать бабушкину кофе-машину, папа, – сказала Нелли. – Этот страшно дорогой аппарат, из-за которого нам все завидуют.

– Ах нет, оставь это, твоя мама может продать его на eBay, – ответил Лоренц.

Когда на следующее утро я встретила в гардеробной детского сада ягуарного мужчину, я страшно покраснела, вспомнив все те неприличные вещи, которые я ему говорила и которые он со мной вытворял. Это было во сне, но тем не менее.

– Привет, – сказал ягуарный мужчина. У него был такой же низкий голос, как и во сне.

– Привет, – ответила я. Я смогла это только прошептать.

Его дочь была одета в сверкающее красное бархатное платье, а её волосы были закручены в хорошенькие узлы. Это сделал сам ягуарный мужчина? Я попыталась представить, как он орудует расчёской и заколками – это была трогательная картина.

– У меня сегодня день рождения, – сообщила мне девочка. – Мне исполнилось шесть лет.

– Вот как, – сказала я. – У моей дочери тоже сегодня день рождения. Но ей, к сожалению, уже не шесть.

– Моей сестре исполнилось четырнадцать лет, – добавил Юлиус. – Уже можно получить права и ездить на автомобиле.

– Но только в Америке, – уточнил ягуарный мужчина.

– Мама потеряла свои права, – сообщил Юлиус.

– Ах, в самом деле? – Ягуарный мужчина подарил мне взгляд своих тёмных глаз.

– Действительно потеряла, – быстро ответила я. – Не отдала!

Ягуарный мужчина засмеялся.

– Я этого и не предполагал. Вашей дочери и в самом деле уже четырнадцать?

– Да, – ответила я немного выжидающе. Сейчас он должен был сказать: «Но вы так молодо выглядите!», а потом снова я: «Да, мне самой было четырнадцать, когда я забеременела…»

К сожалению, до этого диалога не дошло, поскольку в гардеробную ввалились Сабина и Фрауке со своими детьми-вандалами.

– Вы фссе глюпые хавноиеды, – сказал Марлон.

– Ты, глупый инвалидный болтун, сам говноед!

– Мама, Марлон толкнул меня и Вибеке!

– Флавия! Что я тебе говорила насчёт ябедничанья? О, привет! – сказала мне Фрауке.

– Привет, Фрауке, – сказала я. По отношению к ней я испытывала угрызения совести, потому что а) моего сына вытошнило у неё в шкафу; б) из-за моей болтовни всплыла двойная жизнь Яна как охотника за юбками во времена студенчества, и в) я знала, что она знала, что я знала, что она не заметила, что учитель музыки сексуально злоупотреблял её дочерью.

Но улыбка Фрауке была сердечной. Очевидно, она не затаила на меня обиду.

Тем холодней было приветствие Сабины.

– Ах, привет.

– Привет, – так же холодно ответила я.

Ягуарному мужчине и его дочери Сабина подарила удивительно лучезарную улыбку.

– Доброе утро! Сегодня день рождения Эмили, верно? Твоя бабушка мне много об этом рассказывала, Эмили, и Вибеке ужасно радуется субботнему празднику и клоуну. Ну, как тебе понравился замечательный кукольный домик, который сделал для тебя столяр? У Вибеке и Карсты тоже есть красивый кукольный домик. Но им его сделал папа, поэтому он не такой большой.

Эмили округлила глаза. Ягуарный мужчина сказал:

– Подарки она получит только сегодня после обеда. А клоун должен быть сюрпризом.

– Дельмо! – сказал Марлон. Я нашла это очень подходящим моменту.

Но Сабина была крепким орешком.

– Ну, тогда желаю удачи, – сказала она. – И передайте привет вашей маме, хорошо?

– Хорошо, – ответил ягуарный мужчина. – Э-э-э… как вас зовут?

– Хавноед!

– Цигенвайдт-Зюльцерманн, – ответила Сабина. – Я работаю в отделе управления продукцией в фирме вашего отца.

– Ах да, верно, – сказал ягуарный мужчина и поцеловал Эмили на прощанье.

– Зюткая зёпа!

– Вашу маму я периодически вижу на гольфе, – сказала Сабина. – Когда у меня есть время. Как раз на выходных я много езжу по работе. Вибеке и Эмили, кстати, ходят вместе на занятия по балету. Когда ты хочешь прийти к Вибеке поиграть и посмотреть на кукольный домик?

– Совсем не хочу, – ответила Эмили. – Я вообще не приглашала Вибеке на мой день рождения, это сделала бабушка. – Она поскакала в группу. Я одобрительно ухмыльнулась. У детей в отношении прямоты можно многому поучиться.

– До свиданья, – сказал ягуарный мужчина.

Сабина лучезарно улыбалась. Она улыбалась до тех пор, пока ягуарный мужчина не покинул гардеробную. После чего она резко перестала улыбаться и сказала:

– Эта надменная задница! Он прекрасно знает, кто я и чем занимаюсь. Это наказание, что по отношению к таким людям всегда необходимо быть вежливым! Я ненавижу этих типов, которые не ударяют палец о палец, потому что купаются в деньгах! И эта старая карга, его мамаша – мне становится плохо от одного её вида! Она всё время подкатывается со всякими просьбами о пожертвованиях, и, конечно, я не могу дать ей всего десять евро, нет, это должен быть жирный чек, она, в конце концов, знает, сколько я зарабатываю. Что я при этом должна обеспечивать моего мужа, ипотеку, двоих детей и няню, её никак не интересует. Она думает, что я целыми днями рву попу ради фирмы из чистого удовольствия. – В какой-то момент она выглядела очень старой и очень уродливой. Мне почти стало жаль её.

Но только почти.

– Твоя подруга уже записалась к психиатру из-за своего дурно воспитанного крикуна? – спросила она меня.

– Яспер не дурно воспитанный, – ответила я возмущённо. Если здесь кто-то дурно воспитан, так это Сабина. Но Сабина решила больше не обращать на меня внимания.

– И, Фрауке, как там ваш домашний корабль? Снова на всех парусах?

– Да, верно, как дела у Лауры-Кристин? – спросила я.

– Между Яном и мной всё опять в лучшем виде, – ответила Фрауке. – Это было недоразумение, Констанца что-то напутала.

– Напутала?

– Не страшно, – сказала Фрауке и засмеялась. – Это было как-то даже забавно. Но я не могу злиться на Яна из-за историй с девушками, которые у него были до меня. Кроме того, он говорит, что он так рад, что у него есть я. Он встретил недавно эту Верену в магазине и говорит, что она ужасно растолстела, у неё плохие зубы и ни детей, ни мужа… бедная женщина, верно? Она хотя и закончила учёбу, но это не сделало её счастливой. Мне жаль каждую женщину старше тридцати пяти, у которой нет детей.

– Мне тоже, – сказала Сабина. – Я отпросилась на утро, чтобы сходить с Карстой к врачу. На нашем прошлом заседании она простудилась. Она кашляла всю ночь, бедняжка. Может быть, вы притащили к нам этот вирус, Корнелия?

– Нет, мы как раз лечим чуму, – ответила я.

Нелли пришла в восторг от её подарков, даже от рамочки для фото, которую собственноручно сделал Юлиус (розовая, с наклеенными розочками).

– Сюда пойдёт твоё фото, Юли, – сказала она. – Чтобы все видели, какой у меня милый младший брат. Спасибо, все вещи такие классные! И такой красивый торт!

Я сфотографировала Нелли и Юлиуса, когда они обнимались, и была почти уверена, что над их головами появятся нимбы. Какие у меня всё же ангелоподобные дети!

Труди подарила Нелли билет на сеанс энергомассажа, а Мими принесла красивую пальму для Неллиной комнаты. Труди, кстати, не пришлось ночью втискиваться в супружескую постель между Мими и Ронни, потому что их кошка всю ночь рожала и тем самым удерживала их от напрасной траты спермы. Мими тут же символически подарила Нелли одного из котят. Она получит котёнка, когда ему исполнится шесть недель, и сможет выбрать между рыже-тигровым и коричнево-тигровым. Нелли никак не могла решиться.

– Лучше всего возьмите сразу двух, – сказала Мими, и Нелли с Юлиусом пришли в полный восторг.

– Это лучший день рождения в моей жизни, – сказала Нелли.

– И в моей тоже, – ответил Юлиус.

Но круче всех выступил Лоренц, который подарил Нелли самый навороченный мобильник с обещанием ежемесячно оплачивать счета, если они не превысят 100 евро. Вначале я думала сопротивляться, боясь, что Нелли днями и ночами будет болтать и писать смс-ки, но потом решила не вмешиваться. Даже Пэрис позвонила, чтобы поздравить Нелли и предложить ей вместе прошвырнуться по магазинам. Нелли была в восторге, тем более что что Пэрис обещала оплатить её покупки своей золотой картой «Америкен экспресс».

– Собственно говоря, это круто, что папа связался с супребогатой моделью, – заявила она. – Это могла оказаться какая-нибудь занюханная коллега по работе.

Я тоже считала, что Пэрис не такая уж противная. Она привнесла в нашу жизнь немного блеска, гламура и Маноло Бланика. Труди и Мими, правда, считали, что мне не повредило бы немного здоровой ревности, но я ведь не могла взрастить подобные чувства искусственно. Да и зачем? Пэрис была милая, и мне было легче от того, что я желала ей Лоренца от всего сердца. Да, она была даже настолько милая, что я бы пожелала ей и кого-нибудь получше.

Нелли очень хотела посмотреть «В поисках Немо». Я бы лучше пошла на «Трою», потому что Анна, Мими, Труди и даже Гитти прожужжали мне все уши о голом заде Брэда Питта. Гитти даже сказала, что попа Брэда Питта очень хороша на ощупь, чем сбила нас всех с толку. Мы все считали совершенно невероятным, что Брэд Питт был тем самым неизвестным, который зачал Марию-Антуанетту. Мими считала, что отец Марии-Антуанетты – это, вероятнее всего, чистильщик бассейна в тунисском клубе, где Гитти проводила свой отпуск. Во всяком случае, «Троя» привела их всех в восторг, и мне тоже хотелось увидеть зад Брэда Питта, чтобы потом иметь возможность участвовать в обсуждениях. Труди этот фильм привёл в такое восхищение, что она тут же вспомнила свою жизнь в ту эпоху – она была прекрасной эгейской принцессой и возлюбленной различных греческих героев и полубогов. Это было неудивительно: в своих прошлых жизнях Турди была принцессой, королевой, графиней, папой, капитаном космического корабля или главой индейского племени, всегда красивой и умной. Удивительно, но все люди в своих прежних жизнях всегда были чем-то особенным, вряд ли можно встретить кого-нибудь, кто согласится, что в прошлой жизни он был беззубой кухаркой или продавцом сапог. Наверное, в этом и состоит причина того, что большинство людей не помнит о своих прошлых жизнях. Труди говорила, что она всегда меня знала, я присутствовала и в античности тоже, но когда она начинала об этом рассуждать, у меня в одно ухо влетало, в другое вылетало. Мне вполне хватало и моей настоящей жизни.

Нелли уже ходила на «Трою» в рамках факультатива по истории. Она сказала, что зад Брэда Питта – это единственное интересное место во всём фильме. Половину фильма она зажмуривала глаза, потому что там постоянно кололи копьями, мечами и стрелами, а ещё там всё время кто-то погибал, и она не хотела ещё раз на это смотреть. Поэтому мне придётся подождать, пока голый зад Брэда Питта не покажут по телевизору.

«В поисках Немо» был хорош тем, что на него мог пойти Юлиус, а если бы мы выбрали кровавую «Трою», ему бы пришлось остаться с Анной и Яспером. Я попросила в кинотеатре супербольшую порцию попкорна и почти упала в обморок, когда продавщица протянула мне огромное ведро. Когда оно опустеет, мы сможем использовать его дома как корзину для белья, но я сомневалась, что нам когда-нибудь удастся съесть всё его содержимое. Кроме того, Нелли хотела колы, а Юлиус – лимонада, и оба жаждали мороженого и чипсов, и поскольку сегодня был день рождения Нелли, им в виде исключения всё это было позволено. Было только трудно отволочь это в кинозал, потому что дети уже отправились на свои места и не могли мне помочь при транспортировке.

– О Боже, – сказала женщина позади меня. – Фильм длится 90 минут, но люди думают, что они за это время умрут с голоду.

Я сразу узнала голос. Когда я повернулась – одна рука на ведре попкорна с уложенными поверху чипсами и мороженым, удерживаемыми подбородком, в другой руке прижатые к груди напитки, – я уставилась прямо в глаза мамочки ягуарного мужчины.

– Только без зависти, – сказала я с некоторым трудом. Под моим подбородком заскрипели пакетики с чипсами.

Мама ягуарного мужчины вздёрнула брови и отвернулась. Она снова меня не узнала.

– Пакетик фруктовых жевательный конфет, пожалуйста, – сказала она продавщице. Проходя мимо плакатов с фильмами, я скосила на них глаза. Что старая карга собиралась посмотреть здесь среди бела дня? Неужели голый зад Брэда Питта?

У нас были хорошие места на втором ряду сзади, как раз посредине, и поскольку я давно не была в кино, я наслаждалась даже рекламой. Неприятно было только то, что мать ягуарного мужчины и маленькая Эмили сидели наискосок позади нас.

Эмили нас, естественно, сразу узнала.

– Смотри, бабушка, это Юлиус из нашего детского сада и его мама, – сказала она.

– Рада с вами познакомиться, – сказала бабушка, которая была рада примерно так же, как если бы она только что обнаружила у себя геморрой.

– Мы уже знакомы, – ответила я. – Вы чуть не убили меня недавно вашим мерседесом.

– А-а-а, – протянула женщина. Потом она посмотрела на моих детей и весь наш провиант и протянула: – Ну, похоже!

Что это означает? Эта женщина каждый раз доводила меня до белого каления.

– Хочешь мороженого? – спросил Юлиус у Эмили.

– Нет, спасибо, – ответила мерседесная карга. – У Эмили есть жевательные конфетки.

Рядом с ней сидел несколько потрёпанный парень в джинсовой куртке.

– А я бы с удовольствием съел мороженого, если можно, – сказал он.

Мерседесная карга помахала перед носом рукой наподобие веера.

– Может быть, вы съели лишку чеснока, молодой человек?

– Нормальную порцию гироса с цацики, – ответил молодой человек.

– Какое бесстыдство, – сказала мерседесная карга. – Тому, кто так воняет, не стоит идти в люди.

– Я не чувствую никакого запаха, – сказал молодой человек и повернулся ко мне. – Вы что-нибудь чувствуете?

– Нет, – ответила я. Он сидел, по счастью, довольно далеко от меня.

Мерседесная карга посмотрела на меня так, как будто она от меня ничего другого и не ожидала. Они с Эмили переместились на сиденье в сторону. Теперь они сидели прямо за мной, и у меня было такое чувство, что их острые колени упираются мне в спину.

Молодой человек взял порцию мороженого, потом погас свет и начался фильм. Он сразу же увлёк меня. Молодая влюблённая парочка только что въехала в новую квартиру. Они ожидали своих первых детей и размышляли по поводу имён, которые они им дадут. И тут – какой ужас! – женщина и дети стали жертвой коварного убийства. Я действительно спрашивала себя, почему на этот фильм можно идти без ограничения возраста? Ладно, молодая парочка была парой нарисованных на компьютере рыб-клоунов, а дети (числом около четырёх тысяч) были ещё икрой, но я не думала, что «Троя» может предложить что-нибудь более драматическое.

Захваченная чувствами, я интенсивно грызла попкорн.

– Нельзя ли потише? – прошипела мерседесная карга.

Я несколько пристыженно передала ведро с попкорном Юлиусу.

Немо, единственный выживший рыбий детёныш, пошёл в школу и поплыл на спине одного ската прямо к опасной морской впадине. Раздался громкий предупреждающий писк. Я догадывалась, что вот-вот разразится очередная катастрофа.

Юлиус громко втянул через соломинку лимонад.

Бабушка Эмили вздохнула так же громко. Давление её коленей на мою спину усилилось.

Снова раздался громкий писк. Я поняла, что он не относится к саундтреку фильма.

Бедного Немо поймал и похитил один ныряльщик. Его отец был безутешен. Это было больше, чем может вынести рыба-клоун. Я посмотрела на Юлиуса, но он выглядел совершенно довольным, насколько я могла видеть в темноте.

Громкий писк. Потом заиграла мелодия песни «Руди Фёллер!».

– Да Боже мой! – произнесла бабушка Эмили. – Выключите ваш мобильник, или я позову кого-нибудь из персонала!

– Тс-с-с, – сказала я. – У меня с собой нет мобильника. – Кроме того, на моём мобильнике, когда он звонил, играла мелодия «К Элизе».

– Тише, – произнёс кто-то впереди. «Руди Фёллер!» замолчал.

Какое-то время мы могли без помех смотреть фильм. Он оставался драматичным. Когда рыба-клоун и его подруга рыба-доктор столкнулись с группой акул – якобы вегетарианок, Юлиус схватил меня за руку, а Нелли должна была сказать, когда можно открыть глаза.

– Вы хотя бы дышите с закрытым ртом, – сказала мерседесная карга молодому человеку, который поел гироса.

Кто-то возле нас начал играть мелодию «Руки к небу».

– Я уже сыта по горло, – сказала мерседесная карга и постучала по спинке моего кресла.

– Оставьте, – сказала я. – Это не мой мобильник, и баста.

«Руки к небу» после двойного писка перешли в «The Final Countdown» и затем в «Я молод и нуждаюсь в деньгах». Через некоторое время, когда бедный отец Немо боролся с огнём, я наконец заметила, что мелодии исходили из Неллиного мобильника.

– Ты с ума сошла? – прошипела я. – Выключи немедленно!

– Здесь пятьдесят разных мелодий, – прошептала Нелли. – И одиннадцать звуков. Он может ржать, кашлять и петь йодлем.

Юлиус захихикал.

– Пожалуйста, пускай он заржёт, Нелли, пожа-а-а-луйста!

Я поняла, что нимбы над головой моих детей были временным явлением.

– Немедленно выключи мобильник!

– Сейчас! Я всё время ищу пуканье. Очень правдоподобный звук. Подожди, послушай.

Раздался писк, потом кто-то громко рыгнул, да так, что стало противно. Юлиус и Нелли безудержно хихикали.

– Типично, – сказала мерседесная карга.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, что рыгнул мобильник, а не Нелли.

– Нелли! – возмущённо прошипела я. – Немедленно засунь эту штуку в рюкзак!

– Ещё раз, пожалуйста! Пук такой классный! Коза позади нас будет точно вне себя! – Снова раздался писк, а затем Неллин мобильник жутко расхохотался. – Вот дерьмо, опять не пук!

Юлиус хихикал ещё больше. Было такое впечатление, что его щекочут.

– Тихо! – сказал кто-то впереди.

– Это бессмысленно, я пытаюсь уже целый час, – сказала мерседесная карга. – Но чего ещё можно ожидать от таких пролетариев?

– Вы сами разговариваете громче всех, – сказал молодой человек.

– А вы немедленно замолчите, – сказала мерседесная карга. – Ваша вонь – это просто наглость.

– Тихо, чёрт побери! – сказали впереди. – Тут есть люди, которые интересуются фильмом!

Неллин мобильник пукнул. Это было оглушающе. Я почти зажала себе нос.

Юлиус от смеха уронил ведро с попкорном на пол. В ведре, к сожалению, было ещё полно попкорна. Он весь с шорохом рассыпался по полу.

– Убери мобильник! – зло прошипела я.

Юлиуса просто скрутило от смеха. Нелли тоже.

Мобильник снова пукнул.

– Это просто бесстыдство, – сказала мерседесная карга.

Тут она, к сожалению, была права. Я уже хотела повернуться и извиниться за своих невоспитанных детей, как она добавила:

– Меня уже больше ничто не удивляет. Женщины вашего разбора никогда не могут совладать со своими детьми. Что получится из этих бедных созданий, когда они вырастут, вряд ли можно себе представить. Понятно только, что платить за них будем мы! Неудивительно, что наше социальное государство катится под гору.

Моё терпение лопнуло.

– Я думаю, что тот, кто сидит в стеклянном доме, не должен швыряться камнями. Как будто вы действительно можете судить, что получится из моих детей. Ладно, они периодически ведут себя не очень хорошо, но они нормально развиваются, и я вас заверяю, что моему сыну не нужно будет покупать себе жену на Дальнем Востоке, чтобы уберечь семейное наследство.

У меня было такое чувство, что не только мерседесная карга, но и весь задний ряд коллективно втянул ртом воздух. Но потом наступила тишина.

Ну, вот так.

Я протянула к Нелли руку, и она без возражений вложила в неё пукающий мобильник. Я выключила его и бросила в мою сумку. Юлиус и Нелли перестали смеяться. Последние двадцать пять минут мы могли без помех наслаждаться фильмом. По счастью, в конце концов отец и сын нашли друг друга.

Когда фильм закончился и зажёгся свет, я велела моим детям собрать попкорн с пола.

– Сюда придут с громадным пылесосом и всё уберут, – начала возражать Нелли.

– Мне без разницы, – сказала я и встала, чтобы стряхнуть попкорн с одежды и бросить взгляд на мерседесную каргу. Я ожидала очередной атаки, но она просто стояла и смотрела мимо меня. Рядом с ней стояла Эмили, а рядом с Эмили стоял ягуарный мужчина.

На какой-то момент я перестала дышать.

Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Он стоял и смотрел на меня своими красивыми карими глазами, как будто он видел меня впервые. Когда он успел сюда пробраться? О Боже, какой ужас! Я хотела оскорбить его мать, но не его! Он ведь всегда был таким милым со мной. И это не его вина, что мать слишком рано высадила его на горшок. Я бы охотно что-нибудь сказала, но совершенно не знала, что.

– Мама? – Нелли схватила меня за руку. – Ты так странно выглядишь. Тебе плохо?

– Нет, всё в порядке, – сказала я удручённо и отвернулась от ягуарного мужчины. Надеюсь, я больше не увижу его во сне.

На следующее утро я должна была идти к Миминому адвокату, и поскольку у меня не было вообще никакого желания ещё раз сталкиваться с ягуарным мужчиной, я отвела Юлиуса в детский сад чуть не в девять часов и тут же уехала оттуда. Адвокатское бюро располагалось в одном из шикарных зданий Медиапарка, архитекторы которых развлекались тем, что прятали лифты и лестницы от посетителей.

Какое-то время я тыкалась в разные стороны на первом этаже, пока наконец не вышла к лифтам. В ожидании кабины я проверила в высоком зеркале, украшавшем соседнюю стену, так ли я хорошо выгляжу, как мне казалось дома. Не считая слегка размазанной туши, всё было безупречно. Поскольку Мими и Ронни прожужжали мне все уши об этом Антоне, я могла предположить, что они то же самое говорили и ему обо мне. Я ни в коем случае не хотела разочаровывать его ожиданий. Труди долго трудилась над феншуем моего уголка партнёрской и сексуальной жизни, и я считала, что пришло время для моего первого свидания после Лоренца. Мими была глубочайшим образом шокирована, когда я ей рассказала, что кроме Яна (в темноте) и Лоренца (в основном в позе миссионера) я не могла предъявить никаких постельных историй. Она сразу же предложила мне забрать Юлиуса из детского сада, «если Антон пригласит тебя пообедать вместе». Ещё немного, и она бы зарезервировала для нас комнату в отеле и сунула мне в руку упаковку презервативов. Разглядывая себя в зеркале, я увидела, что рядом со мной кто-то появился.

Это был ягуарный мужчина.

Моё сердце пропустило один удар, а затем начало биться как сумасшедшее. Ягуарный мужчина глядел на меня сверху вниз с мягким удивлением. Я ненавидела судьбу за то, что она мне постоянно подсовывала этого человека.

– Что вы здесь делаете? – спросила я.

– Хм, ну, вы меня поймали с поличным, – ответил ягуарный мужчина. – Я здесь для того, чтобы купить себе новую женщину с Дальнего Востока. Здесь на седьмом этаже находится лучший синдикат страны по торговле женщинами. У них сумасшедший выбор.

Я покраснела ещё больше.

– Слушайте, я вчера не хотела вас оскорбить, – сказала я. – Я хотела оскорбить вашу мать.

Ягуарный мужчина вздёрнул брови.

Мне бы надо было закрыть рот, но вместо этого я продолжала болтать дальше.

– Потому что она первая меня оскорбила. Каждый раз, когда мы встречаемся, она своей надменностью доводит меня до белого каления. При нашей первой встрече она почти меня переехала. И я вас в принципе очень хорошо понимаю, хотя то, что вы сделали, я не могу полностью одобрить, но это был своего рода протест и желание отплатить матери за её воспитание. Я не думаю, что вы ответственны за то, что ваша мать слишком рано высадила вас на горшок.

– Я не ответственен за то, что моя мать слишком рано высадила меня на горшок? – ошарашенно переспросил ягуарный мужчина.

– Нет, по сути вы – жертва, – ответила я. – Глядя на вас, я вижу маленького, заброшенного, одинокого богатого мальчика, который хочет доказать миру, что любовь и деньги несовместимы. Это, конечно, не извиняет всё, что вы сделали, но это многое объясняет.

Ягуарный мужчина смотрел на меня, наморщив лоб.

– Вы вот это видите, когда вы на меня смотрите? Маленького мальчика? Знаете, это для меня нечто совершенно новое. Большинство женщин говорит, что я выгляжу как старший брат Джонни Деппа.

– Ну да, – ответила я. Ну просто образец скромности. – Но я не такая, как другие женщины.

– Это верно. Скажите, с этим очаровательным психологическим заключением вы бы и в суде выступили в мою пользу?

– Надеюсь, что это не понадобится, – ответила я. Что он собирался сделать? Столкнуть мать с балкона? Я его очень хорошо понимала. Но мне было ясно, что он просто пытается окрасить наш разговор в юмористические тона, чтобы сгладить неловкость ситуации. Я бы сказала, что с этим он опоздал.

– Так зачем вы на самом деле здесь?

– На самом деле я иду к психиатру на четвёртом этаже, – ответил ягуарный мужчина. – А вы?

– У меня встреча с моим адвокатом по разводу, – сказала я. – На одиннадцатом этаже.

Ягуарный мужчина громко рассмеялся.

– Что тут смешного? – спросила я. – Каждый четвёртый брак в Германии заканчивается разводом, и это не означает, что меня тоже слишком рано высадили на горшок, если вы об этом подумали.

Ягуарный мужчина всё ещё смеялся.

– Ну, тогда заходите, – сказал он, показывая на открывшиеся двери лифта.

Его смех показался мне таким неуместным, а его глаза сверкали так странно, что я почувствовала страх.

– Нет, спасибо, я пойду пешком, – ответила я. – Подъём по лестнице полезен для здоровья.

– Ну, тогда… – ягуарный мужчина зашёл без меня в лифт. – Увидимся, – сказал он.

– Конечно, – ответила я. Последнее, что я увидела перед тем, как двери лифта закрылись, были сверкающие тёмные глаза. Он действительно выглядел как Джонни Депп. А не как его старший брат.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы найти лестницу – хорошо спрятали, – и пока я поднималась на одиннадцатый этаж, у меня было достаточно времени, чтобы подумать о себе и о ягуарном мужчине. Я пришла к выводу, что это была самая неловкая история в моей жизни. Я не смогла вспомнить ни о ком, с кем бы случилось что-то более неловкое, за исключением женщины, с которой я лежала в одной палате после родов Юлиуса. Её звали Йола Хальтманн, и она через два дня после рождения дочери была всё ещё толстой, как баллон. Когда она везла по коридору аквариум с ребёнком, её часто спрашивали, когда же она наконец закончит с родами, и от этого она понятным образом зверела. В ещё большую ярость её приводили журналы с фотографиями известных женщин, которые через три дня после родов танцевали на вечеринках в платьях в облипку и выглядели восхитительно.

– Как, чёрт побери, это возможно? – восклицала Йола, швыряя журнал об стену. – Под это платье не поместятся даже трусики, не говоря уже о гигиеническом поясе размером с подушку. У нас порезы и компрессы на груди, а у этих женщин ничего не течёт и не выпадает – пускай кто-нибудь мне ещё раз расскажет, что существует справедливый Бог!

В тот же день Йола потеряла в коридоре огромный, как подушка, гигиенический пояс, о котором она говорила. Он просто выпал из её трусов и с мягким шлепком упал на линолеум. Кто-то нагнулся и воскликнул: «Вы что-то потеряли, фройляйн», а потом с отвращением снова его выронил, но Йола просто пошла дальше, как будто она ничего не слышала. Сейчас она живёт в другом городе под другим именем.

Это был единственный пришедший мне в голову случай, который был более неловким, чем то, что я пережила с ягуарным мужчиной.

Придя на одиннадцатый этаж, я твёрдо решила не быть в будущем такой разговорчивой. Слово – серебро, молчание – золото. Если бы в этой истории я больше молчала, я бы сейчас намного лучше себя чувствовала. Но на ошибках учатся, как говорит Труди. В следующий раз надо просто держать рот на замке. У этого Антона я буду говорить только самое необходимое. Вместо того чтобы нести всякую чушь, я могу, к примеру, просто улыбаться. У меня прекрасные зубы.

Канцелярия адвоката Мими и Ронни и его партнёра оказалась выдержанной в элегантном стиле – корневая древесина, сталь и стекло. Здесь пахло выигранными процессами.

– Констанца Вишневски. Я записана к герру Альслебену, – сказала я молодой женщине в приёмной. На ней были очки в роговой оправе, подходящей по стилю к изогнутой деревянной стойке.

– Герр доктор Альслебен сейчас вас примет, – ответила женщина. Её очки выглядели так, как будто она сама их вырезала из дерева. – Кофе?

– Да, спасибо, – ответила я. Герр доктор, ага. У этого классного Антона ещё и учёная степень. Если он меня действительно пригласит на обед, я расскажу об этом Лоренцу. Он завидовал всем юристам с докторской степенью. Он будет ужасно досадовать, если я выйду в свет с одним из них.

Я села в элегантное кожаное кресло, и женщина в очках принесла мне капуччино, который успокоил мои нервы. В журнале «Бригитта», который я начала листать, был маленький портрет Джонни Деппа. Словно обжегшись, я захлопнула журнал. Вместо этого я вытащила все письма от Брюдерле, Зюфкенса и Бекера, а также всё то, что я получила от Лоренса и Ульфи на тему гармоничного расставания. Это была приличная пачка.

– Вы можете пройти, – сказала молодая женщина в собственноручно вырезанных очках. – Герр доктор Альслебен ожидает вас.

Я одёрнула юбку, засунула пачку бумаг подмышку и по возможности элегантно прошла в бюро. И я улыбалась. Герр доктор Альслебен стоял перед широким окном, за которым виднелась впечатляющая панорама Кёльна. Но мне было не до неё. Я с отчаянием уставилась на герра доктора Альслебена.

Это был никто иной, как ягуарный мужчина.

Я повернулась на каблуках и пошла назад к двери.

– Куда это вы собрались? – воскликнул ягуарный мужчина.

– Пойду и вырою себе яму, – ответила я.

Ягуарный мужчина поймал меня у стойки и крепко ухватил меня за руку.

– Я понимаю, что у вас есть некоторые предубеждения по поводу того, что я буду представлять вас как адвокат, – сказал он. – Но я уверяю вас, что тот факт, что моя мать слишком рано высадила меня на горшок, не влияет на мои адвокатские способности.

Женщина в очках сделала большие глаза.

А я свои закрыла. Ну, теперь я переплюнула Йолу Хальтманн по поводу неловкости.

– Послушайте, мне это всё так же неловко, как и вам, – сказал ягуарный мужчина. Я снова открыла глаза и увидела, что его глаза по-прежнему сверкают. Наверное, из чистого злорадства. Он улыбнулся.

– Я тоже был не слишком рад, когда возле лифтов я понял, что вы, вероятно, подруга Мими и Ронни. Но если вы сейчас уйдёте, они оба обидятся.

– Да, наверняка, – ответила я. – Но я не могу этого сделать. На вашем месте я бы специально проиграла это дело. Даже против Хемпелей.

– Н-да, но вы – это не я, – сказал ягуарный мужчина. – Я профессионал. Верно, фрау Мёллер? Вы, разумеется, можете подтвердить фрау Вишневски, что я профессионал.

– Он лучший, – заявила женщина в очках. – Если я когда-нибудь буду разводиться, то в любом случае вместе с ним. Наш список ожидания огромен. Некоторые люди женятся только для того, чтобы поручить свой развод герру доктору Альслебену.

– Конечно, вам решать, – сказал ягуарный мужчина. – Но я действительно охотно взял бы вас своей клиенткой.

– Это я недавно поцарапала ваш автомобиль, – сказала я.

– Я знаю, – ответил ягуарный мужчина. – Мне потом было очень неловко, что я поднял такой шум. Какой автомобиль водит ваш муж?

– Вольво. Комби.

– Вы знаете, что вам причитается его половина, верно? Даже если вы положили на полку ваши права. – Ягуарный мужчина за руку привёл меня назад в бюро. Я позволила меня отвести, моё тело потеряло всякое напряжение.

– Фрау Мёллер, сделайте нам, пожалуйста, кофе, хорошо? – сказал через плечо ягуарный мужчина. – А фрау Вишневски – коньяк. Двойной.

Я позвонила Мими по мобильнику, чтобы сказать ей, что я сама заберу Юлиуса из детского сада.

– Ох, – разочарованно откликнулась Мими. – Антон не пригласил тебя на обед? Вот разиня!

– Я думаю, что могу с некоторой уверенностью сказать, что я не его тип, – устало ответила я.

– Да ну, этого нельзя так быстро определить, – возразила Мими. – Я с ним серьёзно поговорю. И он совсем не флиртовал с тобой?

– Нет. Он был очень профессионален, – ответила я.

– Ну в самом деле, – сказала Мими и засмеялась. – При этом он может быть таким обаятельным, когда захочет. И остроумным! У него такое тонкое чувство юмора. Точно как у тебя. У вас вообще очень много общего, оба разведены, у обоих двое детей… я тебе, собственно, уже рассказывала, какой он милый со своей дочерью? Ей примерно столько же лет, сколько и Юлиусу. Я думаю, что вы просто должны немного поближе узнать друг друга. Лучше всего я приглашу вас обоих на ужин, может быть, в приватной обстановке он будет не таким профессиональным.

– К сожалению, я не смогу, – сказала я.

– Но я ведь не сказала, когда, – возразила Мими.

– Я уже знаю, что заболею, – ответила я. – Мими, я должна закончить разговор, иначе Юлиус в детском саду будет меня ждать. Увидимся сегодня после обеда на Гиттиных курсах по валянию.

– Ах да, – сказала Мими и тяжело вздохнула. – Не могу дождаться.

19 апреля

Получила сегодня результат амниоцентеза: наш ребёнок совершенно здоров, и это мальчик. Мы назовём его Рубен. Я обещаю тебе, что мы никогда не будем звать его Руби, Эллен.

Как надо складывать, собственно говоря, покрывало на кроватке с балдахином? Не можешь ли ты найти кого-нибудь, кто может провести курс на эту тему, Фрауке?

19 апреля

Сердечно поздравляю тебя по поводу мальчика, Соня, поверь мне, нет ничего лучше, чем мальчик. Девочки – это, конечно, хорошо, но только с сыном семья полностью укомплектована! Чувства к мальчику совершенно другие, чем к девочке, ты это испытаешь на себе.

Покрывало на кроватке складывается, кстати, совершенно просто, я с удовольствием тебе как-нибудь это покажу.

20 апреля

Слава Богу, что добрая фрау Поршке знает, как складывать покрывала и всё такое прочее, чем мне совсем не хочется заниматься, когда я возвращаюсь с работы домой. Завтра я еду с Вибеке и Карстой на кастинг детской моды. Мы с Петером оба считаем, что те, кто родил таких красивых детей, вполне могут извлечь из этого прибыль. Пожелайте моим мышкам удачи.