Маоисты. Филиалы Пекина в Западной Европе

Введение

В истории коммунизма было немало оппозиционных течений. Внутри Советского Союза все видные представители этих течений были устранены в ходе больших «чисток»; их влияние за пределами сферы советского господства оставалось незначительным. Так, например, троцкизм превратился в секту, а Тито смог добиться успеха лишь в одной-единственной стране. Советскому Союзу всегда удавалось сохранять свой безграничный авторитет в мировом коммунистическом движении. Точно так же до последнего времени было невозможно, чтобы оппозиция Кремлю привела к возникновению на мировой арене политических организаций, которые могли бы составить ему конкуренцию. Ныне же впервые в истории международного коммунистического движения недовольные коммунизмом и его отступники могут рассчитывать на материальную и политическую поддержку великой коммунистической державы — красного Китая. Причины возникновения противоречий между Пекином и Москвой, как и фазы их развития, уже описаны во многих публикациях[1]; широко известны также намерения и цели коммунистов красного Китая.

Западной Европе в пекинских планах мировой революции отводится лишь второстепенная роль. До последнего времени «важнейшим противоречием современной эпохи» у коммунистов считалось «противоборство между двумя мировыми системами — системой социализма и системой капитализма»[2]. В географическом отношении коммунизм ориентировался до сих пор в основном на Европу. Завоевание полной независимости бывшими колониями мыслилось возможным лишь после победы европейского пролетариата. В противоположность этому взгляду красные китайцы считают именно колониальные и полуколониальные районы «центрами бурь мировой революции». Согласно их тезису, успех мировой революции зависит от народов указанных районов, которые одновременно составляют подавляющее большинство населения мира; затем мировая революция перекинется на Европу: «Азия, Африка и Латинская Америка являются сегодня главными районами, где бушуют революционные бури. После второй мировой войны они находятся в фокусе противоречий в мировом масштабе… Благодаря этому создается прекрасная обстановка и открываются грандиозные перспективы: «мировой город» — Северная Америка и Западная Европа — окружается «мировой деревней» — Азией, Африкой, Латинской Америкой»[3].

В соответствии с этим для Европы невозможно «без поддержки революционной борьбы» указанных частей света «освободиться от нищеты капиталистического угнетения, от угрозы империалистической войны»[4].

Несмотря на эту оценку, Мао Цзэ-дун уже много лет назад в своих высказываниях придавал и Западной Европе «большое значение»[5]. В последнее время в результате студенческих беспорядков — оцениваемых в Пекине, правда, чаще всего неправильно — интерес к этой «сердцевине капитализма» повысился. Не исключено, что при новых серьёзных распрях между красным Китаем и Советской Россией Западная Европа могла бы сыграть, пожалуй, даже важную роль. Сателлит Пекина — Албания, которая и без того чувствует себя в силу своих культурных традиций в большей степени тяготеющей к Западной Европе,— выводит из истории развития коммунизма сравнительно большое значение Европы и придает западноевропейским приверженцам китайского коммунизма даже «особое интернациональное значение, поскольку они ведут борьбу в оплоте современного ревизионизма и поскольку этот оплот должен быть заминирован, взорван и уничтожен»[6].

Поэтому, хотя усилия красного Китая и были до сих пор с неизбежностью значительно интенсивнее в других частях земного шара, всё же по отношению к западноевропейскому району их едва ли можно не заметить в самых различных областях. При этом даже беглый взгляд позволяет обнаружить три различных вида акций большей частью политико-пропагандистского характера: прямое воздействие из Пекина (или Тираны), деятельность официальных и полуофициальных служб красного Китая и Албании в Западной Европе и, наконец, образование мелких осколочных коммунистических групп прокитайской ориентации в отдельных странах. Некоторые из этих акций предпринимаются открыто и без какой-либо секретности. Кое-что, однако, пребывает в тени, а многое свершается тайно.