Маргинальный бестиарий, или Как тов. Троцкий в гробу крутится (без илл.)

Интеллектуальное предательство: отказ от классового анализа и призыв к «политике идентичности»

Чем ещё радует нас «Опенлефт»? Переводом статьи Питера Фразе (США) «Воображаемое сообщество» — о том, «что любая политика — это политика идентичности». Матвеев дал этому тексту такую характеристику: «об ограничениях „классизма“»[44]. Что мы находим в статье? «Предшествующие поколения марксистов располагали концепцией коллективного революционного агента — так называемого „рабочего класса“». Все уловили? «Так называемого». Не было, товарищи марксисты, рабочего класса в XIX — начале XX вв., «Положение рабочего класса в Англии» Фридрих Энгельс писал под грибами!

Автор статейки приводит в пример очередные протесты в штате Висконсин в США и предлагает по этому образцу сформировать «широкую идентичность», которая сможет «охватить не только крепких фермеров, но и их беднейших соседей из Милуоки и иммигрантов-хмонгов из западного Висконсина»[45]. Фразе пишет, что «как иронические субъекты постмодерна, мы не можем не столкнуться с искусственностью своих идентичностей». И в Висконсине люди боролись за «идею Висконсина». «Опенлефт» занимается открытой пробуржуазной подрывной работой среди левых, рекламируя намеренный отход от классового анализа и предлагая начать строить «коллективные идентичности», которые боролись бы за свои уникальные интересы: «Борьба за городское развитие, экологическую справедливость, государство благосостояния — в той же степени классовая борьба, как забастовки и другие акции, связанные с трудом». Выходит, что борьба против эксплуатации человека человеком, согласно точке зрения редакции «Опенлефт», больше не является фундаментальной задачей марксистов. Необходимо купить себе дом/квартиру, подружиться с соседями и вместе бороться за хороший водопровод и газоны (это если повезёт жить в хорошем районе), а в гетто нищие пусть и дальше гниют в своей нищете, но с общей идеей. Сколько сил положили многие поколения марксистов, чтобы показать, насколько выгодно правящему классу отрицать классовое содержание политики, и теперь вот Фразе и опенлефтовцы добровольно сдаются в интеллектуальный плен противнику, ещё и смея настаивать на собственной правоте.

Ключевой вопрос, который должен заботить любого настоящего левого: как осуществить социальную революцию? Всё остальное подчинено этой цели. Как рассуждения г-на Фразе способствуют решению этой задачи? Никак. Он пишет: «Подумайте, к примеру, о самом ярком способе выражения региональной идентичности — поддержке местных локальных спортивных команд. Матчи между городами и штатами — это дружеское соревнование, а не примитивная ненависть». Всякому нормальному левому очевидно, что массовый зрелищный спорт — это орудие вражеской пропаганды. Какое к чёрту дружеское соревнование? Спортивные матчи это 1) большие деньги, 2) источник ксенофобии и 3) оболванивание[46]. Для чего профессиональный спорт нужен? Для того, чтобы вытаскивать отдельных угнетённых наверх, создавая иллюзию социальной мобильности и приковывая миллионы оболваненных пропагандой людей к экранам телевизоров. Человек должен быть психически нездоров, чтобы получать искреннее удовольствие от вида 22 потных мужиков (тем более женщин), бегающих по полю за одним-единственным мячом, а тем более — бьющих друг другу морды. Это враждебно социалистической идее, а «Опенлефт» даёт вражеской пропаганде ход. Показательно.

Пусть попробуют ответить на один простой вопрос: где в результате пресловутой политики идентичности произошла социальная революция? Раз мы марксисты, то практика для нас — критерий истины. Покажите мне истину восстания, которое было бы организовано, например, экологистским движением. «Идентаторы» фестивалят с 1980-х годов, что совпадает с валом неолиберализма на планете. Я вижу прямую корреляцию между двумя явлениями: чем сильнее буржуазная реакция — тем больше разговоров про «уникальный опыт дискриминации» и «особую идентичность». После сворачивания протестов в духе 1968-го на Западе осталась толпа «обездоленных» обладателей докторских степеней, которых нужно было как-то куда-то пристраивать, чтобы доказать, насколько капитализм оказался гибким, изменчивым и ля-ля-ля. Повеселились дети, что ж, бывает. «Всех можно понять — наигрались... И — ввысь, на лучшую полку...». Вот и пораздавали им кафедры всяких «гендерных», «чёрных» и «постколониальных» исследований, откуда они могли выступать со своими «радикальными» идеями. Западные вузы — институты капитализма. А зачем, интересно, капиталисты будут финансировать то, что идёт им во вред? Эрик Хобсбаум справедливо указывает на то, что все серьёзные революционные движения были пуританскими и концентрировались на магистральных — классовых — вопросах социальной борьбы. Псевдолевое индивидуальное культурное диссидентство, связанное с употреблением наркотиков, беспорядочным сексом и повальным «занятием искусством», несовместимо с построением успешной революционной организации[47]. А ведь «борьба» за легализацию лёгких наркотиков так удобно укладывается в логику идентичностей, дегенеративные российские анархисты через одного мечтают сидеть в подвалах и укуриваться. На ум сразу приходит эпизод из фильма Джилло Понтекорво «Битва за Алжир», где провал бойцов Фронта национального освобождения был спровоцирован сдавшим своих товарищей на допросе наркоманом. Революционная политика имеет право быть только жёсткой и непримиримой.

Как писал товарищ Ленин, «кто... говорит о неклассовой политике и о неклассовом социализме, того стоит просто посадить в клетку и показывать рядом с каким-нибудь австралийским кенгуру»[48]. Не хочется показаться нескромной, но я вынуждена процитировать себя, поскольку прежде мне и Роману Водченко уже приходилось связываться с заразой под названием «политика идентичностей», когда мы писали рецензию на книжку американизированного мексиканского профессора Рохаса о методологии истории; я ссылалась на работу совсем не революционерки, а леволиберальной профессорши Сьюзан Джордж, которая в своей книге «Доклад Лугано»[49] прямо пишет о том, что «политика идентичностей» — оружие эксплуататорского класса против угнетённых: «правящие классы в интересах сохранения своего господствующего положения должны всячески укреплять политику и идеологию идентичностей, подрывая более широкие уровни солидарности в обществе. Пусть человек ощущает себя негром, женщиной, гомосексуалистом, индейцем, одноногим, сектантом, исламским или индуистским фундаменталистом, пускай каждая из этих групп откроет свои газеты, радио, телеканалы и пускай отстаивает свои личные права. Что угодно, лишь бы угнетённым не взбрела в голову ужасная идея объединиться на основе более общего критерия, например, классового. Ни в коем случае! И глобальный капитализм всячески поддерживает подход, направленный на фрагментацию общества, когда вместо больших социальных групп появляется куча мелких «группок» с собственными системами ценностей, то есть с собственными истинами»[50]. «Политика идентичностей» нужна правящему классу, чтобы предотвратить реальную угрозу: жестокую, грубую, нефестивальную антикапиталистическую революцию, которой боятся и «троцкисты» из «Опенлефт».