Маркграф из Преисподней. Том 2

Глава 19

Я не собирался становиться детективом и кидаться искать всех преступников в округе. Тем более — таскаться по кафешкам и выспрашивать у официантов, знают ли они, что за девица подкатывала к моему брату. К счастью, у нас есть служба безопасности и отдел разведки. Так что искать аристократа-киллера и его сообщницу я поручил им. Присовокупив, что результаты нужны как можно быстрее, так как нет гарантий, что покушение на моего брата не повторится. Дома сидеть он не может: учёбу, будь ты хоть царевич, никто не отменял. Охрану, конечно, усилили, но, как показывал опыт, против чародеев фурии были практически бессильны. Всё-таки, хоть и модифицированные, они всего лишь люди и не могут творить чудеса.

К тому же, вернулся офицер, которого я посылал выяснить, зачем со мной пытался связаться профессор Зинберг. И пришлось ехать с ним, потому что весть он принёс крайне неожиданную.

В комнате царил полумрак: видневшиеся на стене светильники бра не горели, а за пыльным окном сгущались сумерки. Пахло старыми книгами и чайной заваркой.

— Он там, — показал офицер.

Я вгляделся в полумрак. За широким письменным столом сидел хозяин квартиры. Его голова лежала на столе лицом вниз.

— Точно мёртв? — спросил я.

— Да, Ваше Сиятельство. Проверял.

Я подошёл к столу, осторожно ступая по толстому ковру — чтобы не повредить возможные улики — и заглянул в лицо мертвеца. Видимый глаз был остекленевшим и полузакрытым. Кровь растекалась из-под тела, но раны я не заметил.

— Уверен, что это Зинберг?

— Так точно, Ваше Сиятельство. Его супруга опознала.

— Хм… Вряд ли это она, как думаешь?

— Не могу знать, господин маркграф.

— Ты поговорил с ней? Чем занимался профессор?

— Он возглавлял экспедицию, снаряжённую Геолого-географическим институтом для исследования побережья Антарктики и тамошнего микроклимата. Экспедиция отбыла в начале весны на атомном ледоколе «Игорь Северянин» и вернулась только месяц назад. Кажется, Зинбергу посчастливилось отыскать по дороге следы какого-то пропавшего ледокола, и теперь Геолого-географический институт собирался отправить вторую экспедицию, на этот раз снабжённую всем, что нужно для раскопок. Естественно, под руководством Зинберга. Теперь придётся искать ему замену.

— Не сомневаюсь, что она найдётся в считанные дни, — усмехнулся я.

Итак, Зинберг позвонил мне, чтобы рассказать о чём-то важном. Вероятно, это как-то связано с экспедицией, из которой профессор вернулся около месяца назад. Может, чувствовал, что его хотят подсидеть, и искал покровительства? Или просто требовались субсидии? Нет, ради этого он не стал бы обращаться ко мне напрямую. Да и откуда у него номер телефона?

Я взглянул на стол, за которым сидел покойный. Надо поговорить с его женой, но вначале стоит осмотреть место преступления. Я медленно прошёлся по комнате, стараясь ни на что не наступить. Паркет тихо постанывал. Выглядел он новым, но звук говорил о многом. Например, о том, что его недавно отциклевали и покрыли лаком, а раньше варварским образом мыли большим количеством воды, отчего лаги сгнили и стали прогибаться.

— Отойди-ка к порогу, — велел я офицеру.

За несколько минут я осмотрел каждый сантиметр пола, завернул края ковра, заглянул под мебель, но никаких улик не обнаружил — по крайней мере, на первый взгляд. Тогда я тщательно осмотрел оба окна — стеклопакеты были плотно закрыты и выходили во двор. Я открыл их и выглянул. По лицу скользнул лёгкий ветерок, пахнуло прелой землёй и гниющими листьями.

Квартира профессора располагалась на третьем этаже — не слишком высоко, но с этой стороны дома стена была отвесной, и по ней шли три трубы, обёрнутые серебристым отражателем. Вскарабкаться по ближайшей преступник не мог. Как не мог воспользоваться и водосточной — она виднелась на углу, метрах в пяти справа. Далековато для прыжка.

Я со стуком закрыл окно. Ясно, что ни войти, ни выйти через него убийца не мог. Значит, он попал в кабинет так же, как мы — через дверь.

— Позови вдову, — бросил я офицеру.

Тот подошёл к двери, выглянул из комнаты и громко позвал:

— Анна Николаевна!

— Да? — высокий голос донёсся из глубины квартиры.

— Жду вас в гостиной, — я прошёл в соседнюю комнату и встал у косяка, прислонившись к нему плечом.

Судя по всему, обстановку выбирала жена профессора: во всём чувствовалась женская рука.

Вошла женщина средних лет. Её низкие каблуки выбивали на дубовом паркете ритмичную дробь. Она машинально поправила седые кудряшки и вопросительно уставилась на меня. Глаза у неё покраснели и влажно блестели. В комнате запахло сердечным лекарством.

Я окинул вдову внимательным взглядом. Передо мной стояла женщина невысокого роста, широкая в талии, с крупными руками, круглым лицом и тонкими бровями. Тёмно-синее платье в мелкий горошек было перехвачено тонким кожаным шнурком. Я пристально заглянул ей в глаза: не промелькнёт ли в них что-нибудь этакое? Но нет, женщина смотрела на меня всего лишь выжидающе.

— Вы знаете, кто убил вашего мужа?

— Нет… Откуда ж мне знать? — дрожащим голосом ответила она. — Я пирог хотела испечь. Яблочный. Ваш человек пришёл, сказал, что у него дело к Косте. Я впустила. А, оказывается… Костя уже мёртвый был!

— Кто был у вас сегодня дома до моего человека?

— Никого.

— Квартира кажется довольно большой. Сейчас в ней есть ещё кто-нибудь, кроме нас?

— Конечно, — женщина вытерла слёзы и шумно втянула воздух носом. — Андрей.

— Ваш сын?

— Нет, что вы. Мой сын живёт за границей. В Поднебесной. Он там учится уже третий год, приезжает только на каникулы. Ой, надо же ему позвонить и… сообщить о несчастье!

— Чуть позже, если не возражаете. Кто такой Андрей?

— Наш повар.

— Я думал, вы сами готовите.

— Только пеку. Вот сегодня поставила яблочный пирог. Мы с Костей очень любим… — она вдруг расплакалась, закрыв лицо морщинистыми руками.

Я подождал, пока она успокоится, и спросил:

— Где сейчас ваш повар?

— На кухне я его не видел, — добавил офицер.

— Пошёл за покупками, — ответила вдова.

— Когда должен вернуться?

Женщина пожала плечами.

— Не знаю. Он обычно надолго в магазин уходит. Сразу помногу покупает. И продукты выбирает тщательно. Костя… был в этом плане очень требовательным.

— Хорошо, ясно. А ещё кто-нибудь в квартире есть?

— Борис Михайлович, Костин секретарь. Ваш человек, — она взглянула на офицера, — просил его не уходить.

— Позовите его, пожалуйста.

Когда женщина вышла, я сделал офицеру знак оставаться в комнате, а сам вернулся в кабинет. Там я подошёл к столу, на который грудью навалился мёртвый профессор, и быстро просмотрел бумаги, переворачивая их подобранным здесь же, возле лампы, пинцетом с костяной ручкой. Некоторые листы были тонкими, другие — плотными и мелёными. Я заметил пару приглашений от разных вузов — они лежали в стороне, небрежно придавленные декоративным пресс-папье. Видимо, не заинтересовали хозяина квартиры.

Справа от трупа стояла открытая коробочка с маленькими шоколадными конфетами. Но нигде не было видно ни единого фантика, даже в мусорной корзине, в которую я заглянул. Там обнаружилась только стружка от карандаша. Сам карандаш лежал возле руки профессора, и грифель у него был слегка сточен. Зинберг, очевидно, успел им воспользоваться, но ни на одном из тех листков, которые я просмотрел, карандашных пометок не было.

Что же хотел сообщить мне профессор?

Я заглянул под стол и стул — но и здесь никаких бумаг не было. Похоже, убийца прихватил то, что писал профессор, с собой. В таком случае вариантов было два: документы были или причиной преступления, или случайной уликой. Возможно, на них пролилась кровь убийцы, или он оставил на них отпечатки. Тогда, конечно, не желая оставлять свою ДНК, он должен был забрать бумаги.

Ладно, ящики стола пусть обыщут парни из разведки, а мне пора пообщаться с секретарём убитого. Возможно, ему известно, над чем работал профессор в последнее время. Или что его беспокоило.