Маша для медведя

Глава третья.

Стали дед с внучкой жить-поживать...

Они столкнулись в прихожей, нос к носу. Дед натягивал неизменное пальто. Маша осведомилась.

-А ты куда?

Илья Ильич ответил степенно.

-Перед тобой группа моральной поддержки. Думаешь, не понадобится?

Маша посмотрела на него внимательнее. Пожала плечами. Ей все еще казалось, что дед человек не вполне свой. Мама - дело совсем иное. Роднее и ближе нее у Маши никого нет, в целом мире. А дед? Только что обретенный? Кто он? Илья Ильич улыбнулся. Если у кого и есть изумительные зубы, так это у него. Белые, ровные, один к одному. Можно соревнование между ним и Анной Леонтьевной устроить.

-Сколько тебе лет?

Спросила девочка непоследовательно. Илья Ильич сморщился, ссутулился и зашамкал с беспомощным видом.

-Дык и не помню уже, золотце. Надысь казалось, что сто. А ныне думаю, что поболе будет, поболе.

Маша покатилась с хохоту. Уж больно уморительным был контраст. Илья Ильич выпрямился, стер с лица глуповатое выражение, вздохнул.

-А если быть серьезным, Машенька, то дед тебе достался очень даже не старый. Пока. Еще. Не так давно мне стукнуло пятьдесят восемь. Нагло вру. Совсем скоро повзрослею на год.

-Сколько же это будет? Пятьдесят восемь плюс один?

-Понятия не имею. В математике не силен.

-Ха!

Дед выглядел честным на сто пятьдесят процентов. Маша спросила задумчиво.

-Но ты ведь уже на пенсии?

-Значит, заслужил.

Отшутился Илья Ильич. От любых вопросов, касающихся его работы, он старательно увиливал.

-Я думала ты намного старше.

Честно выпалила внучка.

-В комнату вошла пожилая женщина двадцати шести лет.

-Что?

-Цитата из юного Тургенева. В твоих глазах, все, кому за сорок - едва ли не развалины. О, жестокая молодость. Ну, ничего, доживешь до моих лет, будешь девочкой скакать! Точно тебе говорю. Наука на месте не стоит. Кремы. Витамины. Массаж. Диета. Что смеешься? Истину глаголю.

-Ха!

-Увы, в одном ты права, дорогая. Я, действительно выгляжу старше. Чуть-чуть! На шестьдесят и ни цента сверху.

Маша нагнулась, застегнуть ботинки. Блин. Опять! Молнию заело. Ни туда, ни сюда. Она старательно дергала неподатливый замок. Дохлый номер.

-Что там?

Дед как-то слишком быстро, просто жутко быстро, присел.

-Дай ногу.

Маша, ошеломленная скоростью его движения, впала в прострацию, замерла точно ленивая пони, которую кузнец осматривает.

-Ага.

Что-то треснуло. Молния застегнулась как порядочная. Дед плавно и неторопливо выпрямился. Сказал невозмутимо.

-На сегодня сойдет.

Маша продолжала пребывать в некотором ошеломлении. Смотрела то на Илью Ильича, то на ботинок. Дед причины ее ступора не отгадал, высказался по другому поводу.

-Дрянь. Надо поменять.

-Молнию?

Уточнила принявшаяся за второй ботинок девочка.

-Обувь. И кеды у тебя ужасные. В таких заниматься нельзя. Не обижайся, птенчик. Это не твоя вина. И не Леночкина. Просто безденежье. Я знаю, что мама у тебя заботливая.

-Откуда?

Почти зло перебила Маша. Сегодня ее кидало из крайности в крайность. Дед сердитый тон нервного подростка проигнорировал. Вдумчиво перечислил. Старательно поясняя.

-Ты здоровый, чистоплотный ребенок. Это раз. Такие девочки у равнодушных к потомству распустех не водятся. Твоя коса - это два - лучшая рекомендация Леночке. Стала бы ленивая мама возиться с такой красотой? Не в жизнь. Мыть, заплетать? Искать себе лишние сложности? Сделать дитятку короткую стрижку. И нет проблем. А тут - вон какое богатство. Леночку ты очень любишь. Это три. Заботишься о ней. Хочешь защитить. Сие называется обратный перенос. Дети выдают родителям полный набор тех эмоций, которые вкладывали в них. Иными словами, если дитя гоняли тапком, чтобы оно не мешало уткнуться в телевизор. Если с ребенком не ходили на катки и в кукольные театры. Не клеили с чадом возлюбленным вместе, подчеркиваю - вместе - елочные игрушки. Если бесконечно орали и обзывали карапуза. Дите начнет хамить само, через малое время. Вот только капельку подрастет. Смотрю я на тебя, золотко, и выношу вердикт: мама из Лены получилась - высший класс.

Маша кивнула вместо согласия. Решив про себя позже хорошенько обдумать тот ворох сведений, который вывалил дед.

-По коням.

Илья Ильич повернулся к девочке. Сунул руку во внутренний карман болоньевого пальто. Вдруг вытащил вторую связку ключей. (Первая уже торчала в замке.) С умопомрачительной красоты брелоком - серебристого цвета барашек изгибал голову, то ли бодаясь, то ли озоруя.

-Кстати. Вот твой комплект. Давно приготовил. На всякий случай. Вдруг приедешь, а меня не застанешь. Чтобы в подъезде не стоять, не мерзнуть. Решил тебе вручить. Думал, будет подарок для гостьи. А вышло - ключи для хозяйки.

-Скажешь тоже.

-Уже сказал. Нравятся?

-Спасибо. Я бебека, я мемека, я медведя забодал.

Процитировала Маша стишок из детской книжки. На подобные глупые строчки ее нелюбовь к поэзии не распространялась. Добавила вопросительно.

-А почему именно барашек. Случайно, или с намеком?

-С каким, прости?

-Я же овен, дед. У меня день рождения послезавтра. Семнадцатого апреля.

-Врешь.

-Еще чего.

-Врешь.

-Нет.

-Вернемся, предъявишь документ, доказывающий, что ты не дуришь мне голову.

-С какой стати?

-Подлизываешься, например. К бедному старику, рожденному девятнадцатого апреля.

-Вот это да!

В свою очередь не поверила внучка. Бросила взгляд в зеркало. В прихожей у Ильи Ильича размещался, занимая пространство от пола до потолка, громадный прямоугольник, в простой деревянной раме. Очень удобно, можно себя целиком увидеть. Вместе с обувью. Маше такие зеркала встречались редко, в учреждениях, обычно. В Клубе Строителей, например или в театре. Дома у друзей мамы и у одноклассников висели зеркала в три раза меньше. Как правило, или часть головы срезает, или ноги по колени показывает. А тут. Удовольствие. Можно покрутиться. Рассмотреть себя со всех сторон. Жаль, физиономия еще та! Отекшая, в зеленке. Синяки и ссадины получению кайфа от созерцания своего отражения тоже никак не способствуют. Ладно. Пройдет. Дед подтвердил, точно подслушал.

-Через неделю будешь выглядеть на все сто. Потерпи.

-Честно?

-Обещаю.

Шли пешком. Дед приноравливался к Маше, не спешил, молчал с задумчивым видом, у рынка, скомандовал.

-Притормози здесь.

-Зачем?

-У меня тут знакомый один работает. Поможет, если что. Фруктов купим.

-Хорошо.

На апельсины и яблоки положили аппетитную гроздь крупных желтых бананов. Дед все выбирал придирчиво, внимательно. Доставал купюры из темно-зеленого кошелька тисненной кожи, покрытой золотыми закорючками. Поймав Машин взгляд, пояснил не без гордости.

-Из Египта привез сувенир.

-Откуда?

-Африка. Кожа крокодилья. Старое египетское письмо. Скопированная с таблички молитва о ниспослании удачи в дороге и делах купеческих. Во всяком случае, так меня уверял продавец. Лгал он или нет, неизвестно. Поскольку в мертвых языках твой покорный слуга не силен. Увы.

-А в живых?

Дед посмотрел в золотистые глаза внучки. Промолчал многозначительно. Маша решила, что Илья Ильич опять придуривается. Делает вид, что со счета сбился. Ладно. У всех свои недостатки.

-Спасибо.

Холодно, точно самая настоящая Снегурочка, поблагодарила мама. Приняла из рук дочери пакет, едва не выронила. Тяжелый оказался.

-Мам, а мам...

-Не надо, я все знаю. Геночка мне рассказал.

-Мам.

Маша чуть не заревела.

-Мам, ну посмотри на меня! Пожалуйста! Сколько лет ты знаешь меня, и сколько Геночку? Я тебя часто обманывала?

Мамино лицо сохраняло мраморно-неприступный вид.

-Мама!

-Хорошо. Я тебя слушаю. Что у вас произошло?

Мимо по коридору сновали люди: больные в тяжелых бушлатах, ухаживающие и навещающие в белых накидках, медсестры, санитарки. Машина избитая физиономия привлекала внимание. Слишком много внимания. Девочка с радостью уступила бы большею половину кому-нибудь. Абсолютно бесплатно!

-Мы повздорили. Геночка брал мою почту, письма от Ванечки, из Израиля. И не отдал ни одного. Я думала, что он мне не пишет. А ведь обещал. Тут нашла, случайно, дома вскрытый конверт. Психанула. Геночка тоже взбесился. Вот результат.

Маша показала на скулу и глаз. Продолжая повесть, полную вынужденного вранья.

-Я убежала.

Наступил самый трудный момент.

-Убежала пока, не хочу к нему возвращаться. Ты не волнуйся. Я могу пожить у Светки, или...

-Или?

Сухо уточнила мама.

-У деда. Ильи Ильича. Прости.

Мама разжала руки. Пакет полный фруктов рухнул на пол, опрокинулся. Апельсины и яблоки покатились под ноги. Тяжело подскакивая на ступеньках, запрыгали теннисными мячиками вниз, к выходу из справочной. Маша тупо смотрела на рассыпающиеся фрукты. Витамины, как сказал дед. Витамины и микроэлементы. Мама замахнулась. Не ударила. В последний момент уронила занесенную над разбитым лицом дочери ладонь, развернулась и тяжело заковыляла на распухших ногах по коридору. Прочь.

Народ смотрел с любопытством. Какие-то шустрые бабки рванули подбирать заморские гостинцы. Собирались ли они помочь девочке, или распихать вкусности по карманам, осталось тайной. Маша, зажмурившись, чтобы сдержать слезы, рванула к выходу. Едва не сбила деда, поджидающего на крыльце.

-Золотце?

Тут она и разревелась беспомощно, в голос. Накопленное напряжение дало о себе знать, хлынуло наружу, кипящим потоком. Задушенная боль и пережитое унижение показались непосильной ношей. А тут еще мама. Мама. Как она могла поверить Геночке, а не ей? Как? Плечи тряслись. Дед обнял, притянул к себе.

-Золотце. Девочка моя. Что такое? Что стряслось? Леночка тебя не поняла? Не простила?

-Не-е-е-ет!

Протянула Маша, захлебываясь плачем.

-Нет! Нет. Нет.

Нос предательски захлюпал. Дед вытянул из кармана чистый клетчатый платок. Вложил в мокрую, Маша смахивала слезы, ладонь.

-Держи.

Девочка продолжала рыдать. Илья Ильич, обнимая ее за плечи, помог сойти с крыльца, повел в сторону ворот. Выслушивая бессвязный рассказ о происшедшем, не перебивая, не прося замолчать. Встречные люди оглядывались, Маша никого не замечала. Провалилась в ледяную полынью отчаяния, беспомощно и жалко барахтаясь, пошла ко дну. Сильная рука ухватила ее за шиворот. Потянула вверх.

-Все наладится, золотце. Честное слово. Обязательно. Увы, не сразу. Мама тебя очень любит.

-Любит?

-Конечно. Просто она не хочет видеть правды. Что вышла замуж за подлеца. Вот и все. Отталкивает от себя эту истину. Сопротивляется. Дай ей время. Мама не глупа. Разберется что к чему. Мы опять к ней придем. Вдвоем. Все наладится.

-Правда?

-Обязательно. Хотя, к сожалению, скорее всего не сегодня и не завтра. Тебе придется потратить изрядное количество нервов на эту ситуацию. Увы.

-Как больно...

-Понимаю. Пойдем, золотце. Заварим самый лучший чай. Посмотрим хороший фильм. Нет. Я передумал. Мы достойны шедевра. Так что по плану гениальное творение какого-нибудь монстра современного кино.

-?

-Разве я не хвастался, что имею видеомагнитофон? Неужели?

Маша кивнула. Дед шлепнул себя ладонью по лбу.

-Старею. Первый пункт программы при обольщении сегодняшних девочек - наличие стального коня, сиречь авто. Второй - бытовая техника. Выше всего котируются импортные видики. Мой японский агрегат вне конкуренции.

Маша вытерла нос. Потом, стесняясь немудреного, но не слишком красивого действа, отвернулась, громко высморкалась. Всхлипнула в последний раз. Сунула в карман мокрый платок. Дед аккуратно поправил смятый шарф внучки.

-Неряшливость барышне не к лицу.

-Я не барышня.

-Не притворяйся хамкой, золотце. Ты самая настоящая барышня. Без пяти минут.

-Не поняла.

-Осанка, немножко манер, три иностранных языка. Плюс еще приодеть тебя, как следует. И выйдет не просто барышня - всем леди и мадам на зависть.

Теперь Илья Ильич откровенно подтрунивал. За спорами и оговорками время до дома пролетело незаметно.

-Золотце. Поройся в тумбочке под телевизором. Выбери фильм на свой вкус. Хорошо? Пока волхв наколдует приличный ужин и чай.

Бодрый голос деда, долетевший из кухни под звон посуды и шум воды, застал Машу за переодеванием. Она как раз стягивала теплые штаны. Ускорив процесс - любопытство здорово подстегивало - девочка шлепнулась на корточки перед тумбочкой. Нырнула внутрь слишком поспешно и неуклюже. Врезалась головой. Хорошо еще, не разбила любопытный нос. За компанию с достаточно пострадавшей физиономией.

Видик девочка уже видела. У Юли Павловой папа заведовал универмагом. В этой небедной семье даже машин было две: личный "жигуленок" и положенная по рангу черная "волга" с шофером. Никого не удивляло, что Юлька отчаянная задавака. Маша с ней, соответственно никогда не была в близких отношениях. Хотя, пару раз попадала в гости, по настойчивому приглашению. В квартире Павловых агрегат, придуманный для воспроизводства фильмов, гордо лежал на цветном телевизоре, прикрытый от пыли белой вязаной салфеткой. Мама у Юльки была рукодельницей. Впрочем, принадлежащий семье завмага отечественный ящик с откидывающейся сверху крышкой, ни капли не напоминал тонкий черный прямоугольник, притаившийся на дне тумбочки у деда. Кнопок у него изумленная Маша не обнаружила! И заметной дырки для кассеты не было, вот ведь японские чудеса! Заглянул дед.

-Тебе одно яйцо или два?

-Два.

-Я готовлю, ты убираешь.

-Заметано.

Ответила Маша.

-Не сутулься.

Слова дед подкрепил щипком. Маша взвизгнула.

-Больно же!

-Зато эффективно. Несколько синяков и условный рефлекс выработан.

-А смысл?

-Хорошая осанка и легкая походка - уже половина дела. Уверяю тебя. Не перечь старому зануде. Быть тебе барышней.

-Так точно.

Отсалютовала внучка одновременно со странной смесью гордости, ужаса и удовлетворения. Мазохизм? Или вдруг обретенная система координат. Кто-то взрослый рядом и волевым усилием решает проблемы. А ее дело маленькое - подчиняться. Интересный сюжетный поворот. Мама вела себя как старшая подружка. Может быть, Маше не хватало твердой руки? Всегда? И некое чувство зыбкой почвы под ногами нервировало. А уж когда на горизонте возник приснопамятный Геночка - разразился семейный конфликт. Сейчас понемногу, шаг за шагом, девочка точно обрастала броней уверенности - ей помогут. Есть на кого опереться, спросить совета, получить поддержку. И хотя доспехи были толщиной едва в бумажный лист, Маша их уже чувствовала. Жуткое ощущение душевной наготы, вытягивающего силы сквозняка от которого нечем укрыться - исчезло, унесенное спокойным и ехидным голосом деда.

-Золотце.

-Да?

-Предпочитаешь чай горячий, или похолоднее?

-Горячий.

Ответ не воспоследовал. Дед не всегда болтал попусту. Маша вытащила на свет стопку кассет. Запаниковала. Названий по-русски не имелось. В основном английский, еще французский... И? А фиг знает. Девочка разбирала собрание фильмов, старательно вдумываясь в непонятные надписи. Узнавая лица некоторых актеров. При чем смутно, без фамилий. Вот повезло, так повезло. Но не за помощью же бежать. Дед, наверно, ждет. А вот фигушки! Маша, увы, не полиглот, но думать умеет. Сообразит, что-нибудь, обязательно. Точно. На одной из кассет внимание привлекла жутко романтическая, но современная картинка. Светловолосый парень с занесенным для удара сверкающим мечом. На заднем фоне парит космический корабль. Прыгают типы с оружием в руках. Познаний в школьном английском, слава Богу, хватило, чтобы перевести название. Сердце екнуло радостно.

-"Звездные войны?"

Мальчишки мечтали посмотреть этот фильм. Все, как один. Особенно Марк и Вовочка. Счастливая владелица видика, Юля их дразнила, один раз даже пригласила в гости. В Марка, вообще, многие влюблялись. Безответно. Павлова тоже не избегла этой участи - втрескаться в Белокурую Бестию. А вот способ поухаживать за своим принцем выбрала неверный. Хотя первый шаг ей удался. Домой заманила, увы, в компании Вовочки. Вести себя лапочкой избалованная Юля не умела. Безусу быстро надоели ее ужимки. Разразился маленький скандал. Парни удалились с гордо поднятыми головами. Через пол часа после начала сеанса. Тоска по фильму осталась. И пока, была неудовлетворенной... Так, так... Так. Так.

-Дед? Это фильм про джедаев?

-Точно.

Илья Ильич как раз вносил поднос с чаем и вареньем.

-А фильм без перевода? Тут ни слова по-русски.

-Конечно. Но ты не пугайся. Английский учится легко. Я тебе помогу.

Маша выпала в осадок. Буквально. Повалилась на пол, раскинув руки в стороны.

-Убил.

Дед поставил поднос, освободил журнальный столик от книг. Вытащил из шкафа и расстелил красную скатерть с бахромой. Вот умора! Положил бумажные салфетки. Вышел из комнаты. Вернулся с блинами, вареньем, хлебом и яйцами. Маша снизу наблюдала снизу за приготовлениями. Картину довершила берестяная очень милая солонка.

-Итак, ты выбрала космическую сагу Джорджа Лукаса. Неплохо. Тебе должно понравиться. Однако, золотце, я рекомендую начать с другой части. Интереснее смотреть по порядку. Верно?

-Тебе видней.

-Момент.

Маша подвинулась, освобождая доступ к тумбочке. Дед нашел нужный фильм. Вытащил из коробочки, нажал кнопочку, совсем не похожую на кнопочку. Потом легко впихнул кассету прямо в бок аппарата. Створка с готовностью распахнулась, пропуская добычу. На черном прямоугольнике зажегся зеленый треугольник. Видик заурчал плотоядно, готовясь переваривать отправленный в его чрево фильм. Илья Ильич выпрямился, вернулся к столику. Присел, пригласил внучку. Зачерпнул столовую ложку ароматного желе. Шлепнул прозрачную съедобную медузу на поджаренную золотистую гренку. Посмотрел на лакомство с довольным, но задумчивым видом. Откусил немножко. Аппетитно причмокнул.

-Вкуснота.

Маша устроилась на полу, прислонившись спиной к заправленной кровати. Уставилась на экран. Под свое смиренное поведение, сопровождаемое кроткими улыбками, она выторговала разрешение не ходить в школу пока мордочка не станет на человеческую похожа. При этом девочка совсем не подумала о том, где возьмет справку, как будет выкручиваться перед Надеждой Петровной. Единственная внятная мысль жгла ее похлеще крапивы. Ни за что! Ни за что она не покажется одноклассникам с такой физиономией. Нет!

Быть смешной и жалкой? Это из оперы про другую девочку. Про мазохистку какую-нибудь, которая умеет ловить кайф в переживаниях, так и норовит окунуться в очередную трагедию. Маша существо иного склада. Искать сочувствия у приятелей не собиралась. Плакаться в жилетку подружкам просто не умела. Воинствующей оптимисткой она не была. Скорее скрытничала. По природе своей, а не в силу отрицательного житейского опыта. Ее секреты никогда не становились достоянием всех и вся. Просто потому, что некому было разбалтывать. Откуда в ней такая сдержанность Маша не знала. Особенно много об этом не раздумывала.

Вчера вдоволь набегалась по улицам, счастье, что знакомых не встретила, чучело гороховое, горе луковое. Вспомнилось некстати насмешливое и ласковое одновременно, оброненное Максом обращение - капуста, зелень ненаглядная. Точно он о пачке долларов говорил. Медведи подтрунивали беззлобно. Без желания обидеть. Следующий день: деловое знакомство с Диманом и Саньком, трогательная сцена прощания с отчимом, неудачный поход в больницу - к маме. Все это время Маша пребывала в полу шоке от пережитого, под легкой анестезией от внезапного спасения. И не очень тревожилась по поводу внешности. Чистое везение, что не встретилась с кем-нибудь из подружек. Впрочем, имелась и нереализованная гораздо более скверная возможность - нос к носу столкнуться с братьями Федотовыми. Эти бы не упустили момент. Всласть повеселились бы, покуражились. Заявиться в школу? Доставить бесплатную радость неприятелям? Маша не Служба Спасения от Скуки. Перебьются!

Фильм и впрямь тянул на шедевр. На пятой-шестой минуте девочка была вырвана властной рукой господина Джорджа Лукаса из цепких когтей беспокойства. На десятой умудрилась забыть про блинчики. Через час - отчаянно переживала за судьбу Люка и, пожалуй, Хана. Принцесса Маше активно не понравилась. Последние сцены вплеснули в кровь неплохую порцию Силы. Собственные горести показались мишурой, упавшей с новогодней елки на пол, лишенным смысла хламом, которому одно место - в мусорной корзине.

В день рождения дед подарил Маше шикарный маникюрный набор. Принес вечером, неведомо откуда. Видеть такую прелесть на прилавке девочке не доводилось. Впрочем, что могло лежать на прилавке во времена тотального дефицита, талонов на стиральный порошок, мыло и зубную пасту? Илья Ильич вынул из кармана жестом фокусника овальный, похожий на кошелек, кожаный футлярчик вкусного шоколадного цвета. Протянул с поклоном.

-Барышням положено иметь ухоженные руки.

-Я не умею всем этим пользоваться.

Робко пробормотала именинница, разглядывая сверкающие ножницы, пилочки и кусачки. О назначении большей части никелированных инструментов уютно дремлющих на красной атласной постельке, она даже не подозревала. Раскрытый футляр напоминал пасть зевающего бегемота. Дед только пожал плечами. Нытье он игнорировал. К доводам прислушивался. Встречные предложения были короткими и деловыми. Как и в этот раз.

-Возьмешь пару уроков у мастера. Научишься. Было бы желание.

Маша застегнула молнию. Отложила подарок в сторону. Она стеснялась ухаживать за собой. Кремы, лаки и лосьоны казались глупостью. Девочка старательно умывалась мылом. Туго заплетала косу. Не пользовалась косметикой. Лака для ногтей у нее не было. А тут дед со своим буржуйским подарком. Маша вздохнула, вспомнив, как выглядели ее руки после уборки картошки. Или любых других сезонных работ на даче. Ужас что такое. Сейчас хотя бы чистые и не ободранные. Без мерзкой, въевшейся в кожу каймы под ногтями. Маникюрный набор - может это издевка? Посмотрела на Илью Ильича пристального и строго. Нет, насмешками не пахло. Даритель искренне ждал восторгов. Машина прохладная встреча с презентом его огорчила. Что ж, сам виноват. Еще бы золотые серьги подарил. Едко подумала девочка. Уши были не проколоты. Даже бижутерии не водилось. Из всех украшений - серебряный брелок для ключей, бодливый барашек, врученный дедом два дня назад. Не дождавшись трубного гласа фанфар, благодетель, занялся неведомо на каком языке написанной книгой. Устроился в кухне, быстро отчеркивая карандашом отдельные слова и целые абзацы.

Машино озлобленное Сердце, (именно оно, рассудительностью здесь и не пахло) продолжая порыкивать из-под доспехов настороженности, усыпанных шипами предубеждения, замерло. Прислушалось к разочарованной тишине. Медленно приподняло забрало шлема. Взглянуло на все немного иначе. И постановило кратко: дура неблагодарная!

Десять торопливых шагов привели девочку на кухню. Она не дед, ходить бесшумно, точно нинзя не умеет. Но Илья Ильич не оборачивался. Делал вид, что погряз в книге по самую макушку. Маша приблизилась. Положила ладони на худые плечи читающего мужчины.

-Дед.

Перевела дыхание и смиренно попросила.

-Прости. Пожалуйста.

Сухая теплая ладонь накрыла ее ледяную лапку.

-Нормально. Все нормально.

Он что, в самом деле, не злился? Маша нагнулась и чмокнула Илью Ильича в загорелую гладко выбритую щеку. Первый раз в жизни.

-Спасибо.

Дед отпустил ее ладонь. Хмыкнул довольно. Маша окончательно сошла с ума и пообещала.

-Я научусь им пользоваться. Честное слово. Буду следить за руками.

-Вот и славно. Я рад.

Маша увидела, как слегка дрогнула его щека в мгновенной улыбке. Тут же дед напустил на себя вид чрезвычайно занятого человека. Велел командным тоном.

-Брысь. Не мешай старику думать.

Маша поняла, что прощена окончательно. Всего за два ласковых слова и один поцелуй? Не потребовалось долгих и утомительных сцен, как бывало после редких перепалок с мамой. Щедро залитого слезами раскаяния не ждали, не просили. Мужчины настолько отличаются от женщин? Или дед уникальный попался?

Все понемножку налаживалось: и быт и внешность. Синяки сошли. Комнату перегородили шкафом. Маше достался диванчик, деду - кровать. Письменный стол договорились считать общим, хоть он и угодил на половину Ильи Ильича. Дележка редко бывает честной - так пошутил хозяин жилплощади, забирая себе большую часть помещения. Телевизор перенесли на кухню. Дед был неисправимой совой, внучка, вела жизнь жаворонка. Школа обязывала. Но ранние подъемы не были для Маши пыткой. Она вставала достаточно легко. Главное - вовремя уснуть.

Соседи таращили глаза, не понимая, как реагировать на появление девочки в квартире у одинокого вдовца. Маша еще не запомнила в лицо почти никого, ходила, здороваясь, на всякий случай со всеми, кто попадался в подъезде и на ближних подступах. Некоторые не отвечали на неожиданную вежливость незнакомки. Некоторые пытались завязать беседу. А вот это дохлый номер. Маша отделывалась вежливыми ничего не значащими словами.

У деда водились нужные знакомые не только на рынке, как выяснилось. В обувном магазине тоже. Новые кожаные сапожки назывались карандашики. И были просто сверхмодными. Маша примерила заморскую красоту, встала перед зеркалом. Прикусила губу. Слишком высокая. К чему такой дылде, как она каблуки? Но продавец и дед были так рады, что отказываться, ссылаясь на рост, девочка не решилась. Заодно ей купили и туфли: демисезонные, черные, остроносые, с тонким шнурком на щиколотке. Врагиням, как пошутил завмаг, полагалось умирать от зависти. Всем вместе и поодиночке. Впрочем, время носить туфли еще не пришло. Апрель выдался холодным. Красные столбик в термометре завис чуть выше нуля, отказываясь подняться выше. Весна временно затаила дыхание.

Маму выписали, ненадолго. На примирение она не шла. Маша звонила каждый день... Безрезультатно. Отчим, в тех случаях, когда снимал трубку именно он, гадко-приторным голосом сообщал.

-Твоя. Тебя.

Машу корежило от звуков его голоса. Вначале она цепенела, точно обезьянка, потревожившая покой Каа. Позже стала мучительно, с отвращением содрогаться. Страх уступил место ненависти. Из черной дыры, пробитой в сердце ребенка, тянуло мертвым холодом. Маша повзрослела рывком, сразу, перескочив через несколько лет спокойного душевного роста. Боль сделала ее старше. Одноклассницы стали казаться скучными, глупыми. Одноклассники - слюнявыми, болтливыми. Маша начала замечать каждый прыщик на лице самых симпатичных подростков. Раньше она не была такой придирой. Вот что значит беспощадный житейский опыт. Вовочка все чаще сталкивался с ней взглядом. Маша ощетинивалась в боевой стойке вздорного ежика, не желающего сворачиваться клубком. Безус хмурился и первым отводил глаза. От слишком проницательной Анны Леонтьевны девочка спасалась бегством. Подружки дружно решили, что Машка зазналась. Сбросив маску самой популярной персоны класса, дружелюбной и отзывчивой умницы Полежаевой, она немедленно спряталась за манерами кошки, что гуляет сама по себе. У Маши переменились не только сапожки, но и походка. Не только речь, но и молчание стало другим. До конца школы оставался год с маленьким хвостиком. Боже как он тянулся - прилипшей к подошве чужой жевачкой! Как полз - ленивой больной черепахой! Ужас!

Дед говорил, что она пытается удрать сама от себя, а это занятие мало перспективное. Дед говорил, что глупо дуть на чай, обжегшись о кофе. Дед говорил, что жизнь полна неприятных сюрпризов и всех ни за что и никогда не избежишь, как ни старайся. Дед говорил, что быть человеком в футляре - бесполезная трусость. Маша кивала. Но пересилить себя не могла, жила замкнувшись в колесе рутинных забот. Школа-дом, школа-дом и никаких отклонений от маршрута.

Самым обидным, отчего то казалось, что медведи исчезли раз и навсегда. Никто из троицы не звонил, не спрашивал как дела. Не интересовался ее жизнью. И если равнодушие со стороны Макса и Бурова девочка легко извиняла, если их невнимание было досадным пустяком, не более того; имя доктора она не стала бы произносить даже под пытками. Ставить ему в вину безразличие к рыжей дурочке тем более. Но, Боже, как тяжело играть, если карта по имени Матвей, выпала из колоды судьбы. Как не хочется идти вперед, делать хорошую мину, зная, что реальность проще простого - ты никто, он забыл твое имя и лицо и никогда, никогда, никогда не вернется.

Шестого июня мама родила здорового мальчишку. Через пару дней, в субботу, Илья Ильич вместе с Машей сходили поздравить Леночку. Цветы были приняты с арктическим холодом. Слова благодарности не прозвучали, впрочем, проклятия - тоже. Это внушало оптимизм. В конечном счете, дед частенько оказывался прав. Вернее, до сих пор Илья Ильич не делал ошибочных прогнозов. Маша заставила себя поверить, что и в случае с мамой все пойдет по предсказанному. Рано или поздно ситуация - растанцуется, как выразился дед. Домой направлялись с большим крюком через центр, точнее через главную городскую площадь, Илье Ильичу срочно понадобилась какая-то помощь администратора гостиницы "Заранск". Сейчас Машино настроение, спасибо маме, было прямо противоположно погоде. День выдался замечательный. Шли молча. Наконец Полежаева решила, что тонуть в личных огорчениях невежливо по отношению к Илье Ильичу, сделала дикое усилие над собой противной, изволила пошутить.

-Дед, теперь я имею полный комплект сводных братьев. Один в Москве, по отцу. Один здесь, в Заранске, по маме.

Скупая улыбка промелькнула на лице Ильи Ильича. Он точно стеснялся бурных проявлений радости, гасил их, возвращая физиономии достойный каменный вид. Оп. Была улыбка - и нет ее. Может, примерещилась? Голос спокойный, даже если господин Летов шутит.

-В самом деле, забавно получилось.

Маша и дед были одеты почти абсолютно одинаково. Синие джинсы, белые футболки.

Шли в ногу. Полежаева чрезвычайно гордилась тем, какой здоровский у нее предок. Умный, сильный. Зануда, конечно, но кто из нас лишен недостатков? Иногда внучка косилась на их общее, такое славное, отражение в витринах магазинов. Горбиться она перестала еще весной. Стала казаться выше, разумеется. Ну и ладно! Каланча так каланча. Хорошо, что не уродина. Коса свешивалась почти до колен. Белые кожаные кроссовки были куплены позавчера. Дед вошел в роль доброго чародея, осуществляя маленькие мечты своей внучки одну за другой. Кроссовки, впрочем, обошлись недешево - две тысячи английских слов... Жестокий предок держал обещание научить внучку спикать и шпрехать. Вожделенная модная обувь оказалась хорошим стимулом. Маша, стиснув зубы, обложилась словарями, выдержала вечерний экзамен на кухне и была вознаграждена.

Тающая на солнце пустая площадь, стелилась под ноги. Город выглядел обманчиво безлюдным. Жители не разлетелись по далеким островам - разъехались, разбрелись по фазендам. Повальное сумасшествие. Проклиная собственную тяжелую долю ползать на четвереньках, таскать десятки ведер с водой, чертыхаясь, перелопачивать горы земли. И ради чего? Существенную часть урожая, как не стереги - разворуют. Ой! Маша споткнулась на ровном месте, именно левой ногой. Взглянула с ужасом - так и есть! Поцарапала новенький кроссовок. О, как жалко, что за невезение - еще одна дурная примета. Дед тактично воздержался от комментариев. Маша вновь подумала, что от мамы за подобную оплошность она бы наверняка словила получасовую выволочку. А здесь, даже легкого втыка не последовало. Не то, чтобы дед наплевательски относился к вещам. Отнюдь. Стоило посмотреть, как он неторопливо, с тщанием, стирает и сушит драгоценные фирменные джинсы. Просто сейчас проступок был случайным, а получить выговор от деда можно за конкретную вину, лень или глупость.

-Дед...

-?

-Я наверно люблю тебя.

Теперь споткнулся он. После мгновенной заминки спросил.

-Что?

-Ты самый лучший, просто сказочный. Таких не бывает. Единственный в мире экспериментальный экземпляр идеального предка. Разработка доброй феи. Мне достался за красивые глаза. Исключительно.

Дед уже собрался, пришел в себя. Расфыркался то ли польщенно, то ли ехидно. Его не всегда поймешь. Изрек торжественно. С расстановкой.

-Спасибо за сладкую правду, золотце. Это мое любимое блюдо.

Брошенная горячо обожаемым дедом внучка слонялась по площади. Как же он сказал?

-Прости, золотко. Я тебя оставлю, на десять минут, не больше. Купи себе "Комсомолку", полистай, интересная газета.

Небольшая сумма карманных денег у Маши имелась обязательно. Это было еще одним пунктом Ильи Ильича. Ребенок должен научиться вести счет финансам! Копить там, например, или тратить, как попало, а потом думать, как жить дальше, до следующей "получки". Близкие отношения с деньгами очень полезны - уверял дед. Разумеется, в разумных пределах. Осыпать возлюбленное чадо дождем золотых монет явно ни к чему. Маша смущенно кивала, соглашаясь с доводами строгого, щедрого и внимательного предка. Убойное сочетание.

Красивый кожаный кошелек, девчонки в классе взвизгнули, увидев, постепенно наполнялся бумажными купюрами. Маша не могла даже придумать, что купить. Когда выходила в город без сумки, как сейчас, то просто запихивала несколько рублей в карман джинсов. В школе же ей доставлял удовольствие вид бордового узкого прямоугольника в боковом отделении портфеля. Сейчас Маша невольно запустила пальцы в карман, коснулась сложенных вдвое бумажек.

Илья Ильич тем временем, продолжал петь песнь о пользе чтения. Когда он вставал на эти рельсы, а подобное случалось с ним частенько, сбить деда с мысли было крайне затруднительно.

-Я тебя не обманываю. В "Комсомолке" очень хорошая команда, материалы злободневные, но без пустой агрессивности.

-Не дождешься.

Неисправимый, хронический читатель. Замысливший коварное дело - заманить девочку в сети книжного умопомешательства. Нет, уж. Спасибо. Хватит в семье одного одержимого. Итак, в квартире от макулатуры не протолкнешься. А уж пыли в ней!

Дед вздохнул и дематериализовался. Исчезал он мгновенно и незаметно. Джеймс Бонд отдыхает. Был и сплыл.

Маша прошлась вдоль кинотеатра, свернула к памятнику. Крупная, строгая Родина - символ освобождения от немецких захватчиков, свысока смотрела на гуляющих и брачующихся. Возле Вечного огня было принято фотографироваться на память о потерянной свободе. Маша считала это донельзя символичным. Как раз в подтверждение ее мыслей, очередная нарядная волна выплеснулась из дверей ЗАГСа. Разлилась шумными ручейками, устремилась к ступеням.

Традиции в провинции это страшная сила. Проще им следовать, чем сопротивляться. Народ начал потихоньку выстраиваться для группового снимка. Девушки хихикали, тетеньки покрикивали на юношей, супругов и фотографа. Новобрачная в умопомрачительном, явно не подружками пошитом, а самом, что ни на есть настоящем, из Москвы привезенном платье, горделиво посматривала вокруг. Вскидывала подбородок, улыбалась. Сегодня был ее день. Она наслаждалась каждой минутой торжества. Прохожие оборачивались. Не всегда увидишь такую богатую свадьбу. Сплошь черные "волги" с "чайкой" во главе. И приглашенные один солидней другого. Громадные букеты красных роз. Только-только вошедшие в моду крепкие бутоны на невероятно длинных стеблях.

Шикарный наряд высокомерной брюнетки. Белые туфельки на сумасшедшей шпильке. Как она передвигается на таких каблуках? Кукла, сбежавшая из витрины ювелирного магазина. То, что сверкало на шее и груди гордячки, не было дешевой бижутерией. Маша это почувствовала, а не поняла. В драгоценностях Полежаева не разбиралась. Откуда бы ей? Видимо, уставилась слишком пристально. Новобрачная что-то заметила, угадала, повернулась. Она и Маша встретились взглядами - звонкими и острыми, как скрестившиеся шпаги.

Девушка в белом наряде махнула рукой молодожену. Своему собственному - такому высокому и красивому. Голос у брюнетки оказался неприятным: пронзительным и скребущим, как железка по стеклу.

-Матвей! Матвей!

Он подошел, наклонился, чмокнул напудренную щечку. Вновь испеченная супруга жестом счастливой владелицы поправила галстук мужчины, прислонилась всем телом, прильнула к своей добыче, оскалилась в самодовольной улыбке. Заблестели блицы. Фотоаппараты выплюнули первую порцию вспышек. Сначала полагалось запечатлеть одних молодых. Без друзей и родни. Маша стояла - ни жива, ни мертва. Ноги точно приросли к плитам. Юноши на нее оглядывались. Еще бы. Застыла, глаза таращит. Она не шевелилась. Чего ждала непонятно. Не громового же, вспоровшего воздух выкрика.

-Русалочка!

Донельзя обрадованный Буров, откололся от масс, устремился в сторону, за спины приглашенных. Теперь уже повернулись все. До единого. Лицо Матвея не изменилось, он наклонил голову в знак приветствия, демонстрируя, что узнал и только. К черту такую вежливость! И к мамочке, и к бабушке, и ко всей копытной рогатой родне хвостатого подлеца, сыгравшего с девушкой жестокую шутку. Столкнуться с доктором в такой момент?! Всем сюрпризам сюрприз! За что ей подобное "везение"? Подбежавший, взбрыкивающий от нахлынувших чувств Мишка бормотал.

-О, как здорово! Класс. Честное кабанье. Не ждал, не гадал. Здравствуй, русалочка.

-Здравствуй.

Выдавила Маша из себя вежливый ответ и постаралась улыбнуться максимально искренне. Она видела краем глаза, что новобрачная цепко ухватила мужа за рукав, притянула к себе и строго допрашивает. Матвей отделывался короткими фразами, но в сторону лучшего друга и высокой девушки уже не смотрел. Молодчага.

-Ты выросла. Ты... невероятно изменилась. Нет слов...

-Нет слов, молчи.

Четко посоветовал негромкий, отливающий металлом голос. Слева, нарочно медленно подходил третий медведь. "Все, верно, подумала Маша - как же без него, без самого крутого. И, заметьте, мы не идем - плывем, рисуемся". Буров не сник, но сразу примолк. Выпустил ладонь русалочки, которой только-только завладел. Сместился в сторону, пропуская друга в серых брюках и стальной рубашке на более удобную позицию. Трусостью это не было. Скорее привычкой. Маша прикусила щеку, изнутри. Надеясь, что никто не заметит. Заставила себя взглянуть в свирепые, внимательные глаза.

-Здравствуй, красавица.

-Здравствуй, Макс.

Он мгновенно вобрал ее взглядом, всю. Не пропустил ни новеньких кроссовок, ни остро заточенных длинных ноготков, ни бледной гигиенической помады, а самое главное, он понял, что ей плохо. Машино сердце ухнуло вниз. Нет. Только не это! Без сеанса чтения мыслей, пожалуйста. Пусть причина ее горя останется за кадром. Макс моргнул, точно увиденное ему чрезвычайно не понравилось, криво улыбнулся, махнул молодожену, в расстегнутом вороте дорогой рубашки сверкнула толстая цепь. Сообщил неожиданно простым, ласковым тоном.

-Я по тебе соскучился.

Внезапно воспрял, и весело вклинился в завязывающийся диалог, расторопный Мишка. Речь его хлынула бодрым звонким потоком, захватившим и Машу, и Макса.

-Мы оба по тебе очень, очень, очень, очень, очень соскучились. Честное хрюшкинское. Я даже сильнее, чем он. В сто раз. Нет, в тысячу. У меня сердце намного больше, чем у этого расчетливого избалованного типа. Что Крутой Пацан, твой друг врет? Нет, он, это я о себе, правду глаголет. Заметь, русалочка, мой насос, перекачивающий горячую кровь...

-Что?

Изумилась слегка сбитая с толку девушка.

-Что?

Мишка выразительно похлопал себя по груди, покосился на друга, не желает ли вставить к месту какую умную мысль. Нет? Вот и замечательно. Буров продолжил витийствовать с прежним пылом.

-Мое сердце - свободное, разным хламом не загруженное. Там много места, можешь занять все сразу. Воцариться, так сказать. Учти этот факт, если не на сейчас, так на будущее.

Крутой парень не рассердился, выслушивая слегка затянувшуюся Мишкину тираду. Качал головой, точно удивляясь наглости друга и своему терпению. Маша переводила взгляд с одного медведя на другого. Буров лучился от внезапно свалившейся на голову радости. Почти пританцовывал на месте. Глупая улыбка придавала его лицу сходство с клоунской маской. Какие бы высокие чувства не гнездились в груди этого здоровяка, он казался немножко смешным. Иное дело - Макс. Пугающий, невозможный сплав солидности, надежности и агрессии. Впрочем, сейчас клыки были спрятаны, Зверев выглядел расслабленным и довольным, как нобелевский лауреат после вручения премии: каковую он сам считает скорее подарком судьбы, чем честно заслуженной наградой. Но гонит подобные искренние мысли прочь. Играет в сверхчеловека. Серые, шелковистые на вид брюки, слегка поблескивали. Маша никогда не видела такой ткани. И рубашечка у него была чудная, с коротким рукавом, с мелким, едва угадываемым темно серым рисунком. Стиляга.

-Хочешь с нами? Я приглашаю.

Весомо прозвучало, точно он был здесь главным. Или одним из нескольких имеющихся в наличии вождей. Буров кивнул, дублируя реплику. Добавил.

-Хочешь с нами? Я приглашаю тоже.

Маша вынудила себя пошутить.

-Ни за что. Еще подеретесь.

Макс отступать не умел. Уточнил вопросительно и настойчиво одновременно.

-А завтра?

-Что завтра?

Не поняла Маша.

-Завтра будет второй день. Дискотека. Ресторан. То-се. Осчастливишь меня согласием?

Полежаева собралась отказаться. Уже рот открыла. И, надо же такому случиться, вновь встретилась взглядом с новобрачной. Та, извернувшись, смотрела себе за спину. На причину заминки. Но орать не Макса не пыталась. Одернешь такого, как же. Иное дело муж, в его рукав она вцепилась мертвой хваткой. Прищуренные глаза бешеной кошки, капризная гримаска на красиво накрашенном лице. Пристальный оценивающий взгляд избалованной родительскими деньгами девчонки, привычно разделяющей весь мир на своих и чужих. При чем ориентиром служит исключительно тяжесть туго набитых кошельков. Никакие человеческие качества в зачет не идут. Выражение брезгливой злости, сменилось пренебрежением, словно молодая жена была королевой, встретившей нищую побирушку. Задетая за живое Маша не растекалась киселем, а свирепела. Обыкновенно. Сейчас, почувствовать себя уверенно ей мешала широкая спина Матвея. За таким щитом новобрачная могла резвиться абсолютно безнаказанно. Машина злость рассыпалась, наталкиваясь на равнодушный затылок мужчины, чье внимание для нее так много значило.

-?

Полежаева точно со стороны услышала веселое бормотание Мишки.

-Пожалуйста, соглашайся. Макс гарантирует полную неприкосновенность и море удовольствия. Верно же?

Последовало четкое подтверждение со стороны Крутого Пацана.

-Базара нет.

Маша, не глядя на Зверева, уронила с грустной задумчивостью.

-Да.

Буров, отказываясь признать поражение, подмигнул. Макс прикрыл глазищи. Немедленно выдал ц.у.

-Живешь у деда, надеюсь?

-Конечно.

-Заеду завтра в пять. Жди.

Повернулся, приказал.

-Мишка, за мной, а то придушу.

-За что?

-За шею.

-?

-Нас заждались.

Буров, продолжая паясничать, развел руками, поклонился, поспешил следом за воином в серой рубашке. Говорливая толпа приглашенных тотчас проглотила обоих мужчин. Вот они вынырнули на мгновение, и вновь исчезли, окруженные щебечущими прелестницами. Глупая, растерянная Маша не могла заставить себя отвести взгляд от высоченного Матвея. Рост не позволял ему так легко раствориться среди людей. Маша смотрела на хирурга, не отрываясь. Беспомощно ругая себя идиоткой и малолетней дурочкой. Новобрачная оборачивалась трижды. Ее глаза метали раскаленные лезвия.

В пять утра Маша, сидела на кухне. Нервно пила чай и хмурилась. Сонный дед материализовался в дверном проеме.

-Что случилось, золотце?

-Ерунда.

-А поточнее?

Он отчаянно зевал. Маша вздохнула - почему бы, собственно и не признаться в половине проблем? Буркнула сердито.

-Не знаю, что напялить на свадьбу. Сегодня вечером.

-Надеть.

Механически поправил дед.

-Надеть.

Согласилась девочка. Дед приземлился на табурет, почесал в затылке. Сказал неожиданно.

-Туфли есть.

-?

-Обувь это уже половина наряда.

-Согласна. Но в одной половине не пойдешь!

Дед помял лицо ладонью. Задумался. Обругал себя.

-Дурак старый. Завел ребенка, а о пеленках не думаю.

Маша промолчала. Фраза была риторической и ответа не требовала.

-У тебя платья совсем нет? Ни одного?

-Шерстяное в клеточку и старое школьное.

Целую минуту дед молчал. Для него, соображающего мгновенно, это была солидная пауза. Почти тайм-аут. Потом потянулся - налить себе чаю. Маша опередила Илью Ильича. Ей нравилось ухаживать за дедом. Так она казалась взрослее (в собственных глазах). Положила ложку сахара, плеснула заварки, налила кипятка, подвинула поближе тарелочку с пряниками.

-Держи.

-Спасибо.

Не торопясь, он выпил чай. Сказал задумчиво. Сосредоточенно.

-Пойдем в закромах пороемся.

-Где?

-В кладовке, золотце. Я привозил в свое время ткань, костюмы. Подарки. Что-то могло уцелеть. За всеми событиями твой предок не разбирал пару баулов. Руки не дошли. Попытка не пытка. Глянем вместе.

Влез на табурет, достал с антресоли черный и коричневый твердые чемоданы с проржавевшими замками. Маша, вытянув шею, следила за каждым движением. В принципе, особенно не надеясь на успех предприятия. Лежат внутри какие-нибудь морально устаревшие жуткие кримпленовые костюмы и нейлоновые рубашки. Или вообще, детские пеленки-распашонки. Расстаться с этими причиндалами большинство женщин просто не в состоянии. Из суеверия, предубеждений, природной запасливости, надежд на ранних внуков и прочих таинственных соображений. Внутри у первого чемодана, действительно, имелся ворох застиранных малышовых вещичек, несколько древнего вида пиджаков.

-Так-так.

Капельку растерянно провозгласил дед. Маша подтвердила.

-Так.

На самом дне второго чемодана, под стопками постельного белья и кухонных полотенец, пылился тонкий бумажный пакет, заботливо перетянутый серой бечевкой. Маша взвесила его в руке. Поинтересовалась без особого энтузиазма.

-Что там?

-Отгадай.

-Платок какой-нибудь. Или метр ситца. Я права?

-Открой, узнаешь.

Маша сходила на кухню за ножницами. Не торопясь, разоблачила находку: срезала веревочки, развернула бумагу.

-Ох!

Пунцовый шелк, расшитый вычурно разбросанными фантастическими золотыми листьями и цветами, резал глаз своей пестротой и яркостью. Кусок ткани, метра полтора в длину с обработанным краем. Ни завязок, ни пуговиц. Маша подняла глаза на деда.

-Что это?

-Саронг. Настоящий, не для туристов. Мне его подарили, как-то раз. Давно. Ладно, не важно. В семье, как видишь, не пригодился.

Маша зарылась двумя руками в затылок. Спросила почти с возмущением.

-И как это носят?

-Обматывают вокруг бедер, вроде юбки получается. Очень эффектная штука.

Маша взяла блестящую ткань за краешек, подняла с пола. Шелк взлетел сверкающим крылом сказочной птицы. Девушка повернулась к зеркалу. Эта буйная африканская, варварская, пышная красота убивала все остальное. Можно было представить такую "юбку" на высокой черной богине, в крайнем случае - на гордой царице, повелевающей армиями. Но провинциальная белокожая девочка даже хорошенькая, как картинка, выглядела сейчас блеклой дурочкой, укравшей церемониальное одеяние. Или еще хуже - бледной молью. Маша разжала пальцы, позволяя шелку соскользнуть вниз, на пол.

-Спасибо, дед. Это слишком шикарная вещь.

-Ты сама слишком.

Он начал перечислять, загибая пальцы.

-Слишком высокая, слишком глазастая, волосы тоже - слишком густые и длинные, чтобы быть настоящими. А еще ты слишком много думаешь о ерунде, слишком сильно грызешь себя по пустякам, золотце. Ясно? Саронг тебе к лицу.

-Нет.

-Хорошо. Уберем до лучших времен. А зря. Славно получилась бы. Не так, как у всех. Но на "нет" и суда нет. Что же ты наденешь?

Маша ответила сдержанно, почти сухо.

-Я знаю, что я в любом случае не натяну сегодня. Эту... милую юбочку.

-Простое отрицание не самый конструктивный метод. Предложи другой вариант. Взамен отвергнутого.

-О, Боже. Ты не можешь говорить попроще? Я ведь не профессор. У меня иногда от разговора с тобой мозги вывихиваются. Честное слово.

-Не вывихиваются, а наполняются новыми знаниями. Да, с непривычки распирает. Но это дело поправимое.

-О, Боже.

-Что за свадьба, кстати? Почему древний предок не в курсе событий?

Пришлось рассказать все, как есть. Славу Богу, дед умел слушать и старался помочь. Маша, само собой, растаяла и выложила даже то, что собиралась утаить. Вот так. Через четверть часа Илья Ильич постановил.

-Все ясно. Но ты не вешай нос. Мы не сдадимся. Будет у тебя платье. Золушка моя ненаглядная.

-Доброй феей притворяешься?

-Обижаешь. Фея мужского рода - это нонсенс.

-Чего?

Дед не поленился, принес словарь. Продиктовал по буквам как пишется непонятное слово. Прокомментировал свои действия.

-Учись пользоваться справочной литературой, золотце. В отличии от разных синусов и косинусов сие знание - вещь прикладная, в хозяйстве каждой приличной, образованной барышни необходимая.

Маша застонала, пытаясь разжалобить доморощенного Макаренко.

-Каникулы ведь.

-Мозги необходимо упражнять постоянно, иначе плесенью покроются.

-Дед, но ведь пять утра. Я лучше подремлю немножко. А?

-Нет, золотце. Тебе словарь, а мне чуть позже, когда нормальные люди проснутся - телефон. Надо разузнать нужный адресок. Верно?

Маша поканючила еще пару минут, бестолку. Мучитель не проникся, к огромному сожалению несчастной жертвы, не подобрел, не передумал, не отлип до тех пор, пока внучка не взялась за дело, не заскользила пальцем по строчкам. Нонсенс. Нонсенс. С чем же его едят? Ага. Вот. Дед прокомментировал.

-Можешь выписать значение на листочек и приколоть к стене. Так точно запомнишь. Проверенный факт.

Маша застонала, в притворном ужасе. Распоясался мучитель. Тоже нашелся Песталоцци, блин. (Фамилию этого древнего деятеля она уже выучила в аналогичной ситуации.) Гений педагогики, а не нормальный дедушка.

В два часа дня Маша рука об руку с Ильей Ильичом вошла в небольшую квартиру на улице Коммунистической. По коридору сновали две симпатичные глазастые маленькие девочки. На кухне молча и сосредоточенно пил кофе крупный, серьезный мужчина в светлых брюках. Открывшая дверь хозяйка с милыми извинениями упорхнула внутрь. Издали ее веселый голос пропел.

-Проходите. Мы здесь.

Маша присела, расшнуровала кроссовки, обилие разномастной обуви впечатляло. Неужели здесь живут одновременно десять человек? Или так много гостей? Вошли в комнату, сразу стало ясно, что к чему. На диванчике и креслах устроилось несколько женщин, они громко обсуждали купальники и белье. На полу примостилась девушка, разбирающая стопку модных бандан и платочков. Повсюду были развешаны костюмы, в углу грудой лежали распечатанные пакеты и коробки. Хозяйка подошла познакомиться, всем своим видом демонстрируя радость от встречи с Машей и ее дедом.

-Вас ко мне Татьяна Ивановна направила?

-Так точно.

-Меня зовут Оля. А Вас?

-Илья Ильич.

-Маша.

-Очень приятно. Минуточку.

Живо обернулась к дамам, продолжающим размахивать бельем.

-Дорогуши, немного потеснитесь. Пусть джентльмен с вами посидит.

Вполне солидного вида тетеньки захихикали, освобождая пространство. Белье, которое они изучали, сделало их игривыми? Или просто настроение было замечательным, и жизнь окрашивалась в солнечные тона? Маша заблудилась в своих мыслях. Вернулась обратно, услышав чистый, сладкий голос хозяйки. Ольга обратилась к вновь прибывшим потенциальным покупателям с профессиональной доброжелательностью опытного продавца. Впрочем, глаза у нее были искренними, яркими. Это и подкупало. Дед, например, прямо таки растаял от внимания.

-Кофе будете, или чай?

Прежде, чем Маша успела отказаться, Илья Ильич важно изрек.

-Пожалуй, что кофе. Одну ложечку сахара. И не слишком горячий.

Хозяйка подозвала девочку постарше.

-Ириш, сделай и принеси. Живо.

Дочь блеснула глазами (девчонки внешностью удались в маму), тряхнула шелковым соломенным хвостиком, умчалась на кухню.

-Пап, а пап!

Судя по всему, способный ребенок решил мыслить стратегически - переложив задание на родителя. Захлопали дверцы подвесных шкафчиков. Заурчал электрический чайник - последняя после видиков новинка бытовой техники, покорившая сознание народа. Машу подхватил и повлек за собой вихрь взметнувшейся расстегнутой рубашки навыпуск и волна длинной расклешенной юбки. Одежда летела вокруг стремительно двигающейся владелицы маленького магазина на дому. Маша оказалась окутана облаком незнакомого аромата. Горько-сладкий запах замечательно дополнял облик хозяйки. Был тем штрихом, который способен превратить симпатичную женщину в совершенно неотразимую, роковую. Ольга остановилась, оглянулась. Перламутровая улыбка ожила на лице, как экзотическая сиреневая бабочка, расправившая крылья. Маша пригляделась внимательнее. Невероятно! Ногти у Ольги покрывал лак того же оттенка, и даже - фантастика - мелькнувшая лямочка бюстгальтера оказалась сиреневой. Маша всегда думала, что белье бывает белым, черным и бежевым. Про цветное даже слышать не доводилось. Какая же она дремучая... Ей кажется странным, что такую необычную вещь носят дома, запросто? А ведь, по сути, это правильно - забросить куда подальше, желательно на помойку, страшные халаты и застиранные лифчики. Нарядиться в будни, как на праздник. Маша, преодолевая стеснительность, вызванную строгим воспитанием, почувствовала себя персонажем французского романа, хоть и не прочла ни одного. Просто Ольга вызывала соответствующие ассоциации - шарм, стиль, эффект. Удивительная женщина. И рыжая тициановская грива ей очень идет. Простушку такое сочетание красок убило бы, сделало смешной. Примеров - тьма. Стоит вспомнить хотя бы девочек-пэтэушниц с их неумелым макияжем. Но Ольга себя нашла и смотрелась феноменально привлекательно, не смотря на полноту. Пышные формы придавали ей вальяжность. Чем-то она напоминала безумно дорогую кошку, экзотической породы, ухоженную, пушистую, нежную. В бархатных лапках прячутся острые коготки? Несомненно. Движения плавные, струящиеся, как у бывшей танцовщицы. Жесты рук выверенные, экономные, четкие. Почему? Обычные домохозяйки конечностями размахивают довольно бестолково. А здесь все не так. Наоборот. Непонятно. Голос у нее тоже был особенный. Мурлыкающие интонации ощущались вполне материально, точно тебя по шерстке погладили.

-Так. Что мы хотим? Брючки с блузкой? Костюм? Джинсики?

Маша задумалась. Спросила.

-А что можно надеть на праздник? На второй день свадьбы?

-Секундочку, давай глянем один милый сарафанчик. Просто супер. На длинноногую девушку, вроде тебя. Держи.

Бросила на Машу оценивающий взгляд, задумалась, отошла к шкафу, извлекла вешалку с чем-то черным. Продолжая с легкой улыбкой объяснять, вернулась.

-Вещь с виду очень простая. Знаешь, как это бывает, вроде ничего особенного, а наденешь - просто блеск.

Маша покрутила в руках, приложила к себе, спросила неуверенно.

-А его просто так носят? Вниз ничего не нужно?

-Вниз, как вариант, можно поддеть маечку с коротким рукавом. Или кофточку с длинным. Сейчас принесу. Посмотришь.

Через минуту Маша увлеченно крутилась перед зеркалом. Золотистая, нежно льнущая к коже рубашка, черный с пряжками на лямках, длинный сарафан с громадным почти неприличным разрезом спереди. Хозяйка посмотрела придирчиво, внимательно. Поставила диагноз.

-Неплохо. Еще возьми черную футболку, вот эту. И бандану, черную с белым.

-Зачем?

-На шею вместо косынки повязать. Там есть с милыми огурчиками узор. Я тебе покажу.

Илья Ильич подал голос из зала.

-Оленька, подойдите на минутку.

Хозяйка крутнулась, шелковая юбка взволнованно завихрилась, вокруг смуглых ног. Маша осталась наедине с зеркалом в раскрытой дверце шкафа. В самом деле, неплохо? Вроде бы - да. Но разрез? Еще чуть-чуть и трусики покажутся. Неприлично. Не зашить ли наполовину? До коленок хотя бы? Ольга ворвалась обратно с ворохом нижнего белья на сгибе локтя и пакетом в руках.

-Что это? Зачем?

Хозяйка ответила по порядку на оба вопроса.

-Упаковка для уважающей себя девушки. А как иначе? Красивые трусики и приличный бюстгальтер самая важная часть одежды. Даже если ты не вылезаешь из джинсиков и свитерочков. Верь мне!

Последний аргумент оказался самым весомым.

Через десять минут, примеряя платье и джинсы, Маша с изумлением поняла, что покупка сарафана была лишь разминкой. Через полчаса вместе с Ольгой они решили, что саран повседневный наряд, хоть и стильный. И сегодня вечером девушка оденется иначе.

-Дед, ты ухлопал кучу денег. Я чуть не умерла, когда услышала сумму!

С жалобным восторгом проговорила Маша, когда они спускались по лестнице, нагруженные шуршащими пакетами. Из гостеприимного уютного гнезда дед и внучка попали в мрачные тесные объятия ободранного подъезда. Жизнь любит подобные контрасты. Маша бережно прижимала к груди упакованные покупки. Вернее, треть оных. Большая часть груза оказалась навьючена на Илью Ильича. Два месяца проведенных под одной крышей не пропали даром. За самые объемные, распухшие от новых вещичек, пакеты девушка даже не попробовала схватиться. Роль вьючного животного всегда играл дед. Сегодняшний день исключением не стал. Так что Маша думала о другом... Ей никогда не покупали больше одной скромной тряпочки. Сразу. Ни по какому поводу. А уж просто так? Поступок деда одновременно радовал и казался непозволительным расточительством. Полежаевы привыкли считать сдачу до копейки. Маша до сих пор опомниться не могла. Она, конечно, надеялась на платье. Точнее на один новый наряд. Ворох вещей в ее планах не фигурировал.

-Это же кошмар! Дед, почему ты молчишь? Почему?

Илья Ильич продолжал лелеять тишину. При этом выражение лица у него было неописуемое. Как у вождя племени самолично завалившего мамонта. И чрезвычайно этим фактом довольного.

Без пяти пять Маша, повинуясь импульсу, выглянула в кухонно окно. У подъезда точно праздничный флаг, привлекая всеобщее внимание, притормозила знакомая машина. Алая заморская красавица выглядела невыносимо яркой. Ее присутствие превращало все прочие автомобили, припаркованные во дворе в жалкие колымаги. Даже черная "Волга" какого-то начальника, не избегла общей участи.

-Сейчас мы многое узнаем о твоем знакомом.

Равнодушным, спокойным голосом обронил дед, наливающий себе третью чашку чая за последние полчаса.

-Каким образом?

Удивилась внучка. Илья Ильич не заставил себя упрашивать.

-Если он не поднимется за тобой, а будет ждать, что ты сама понесешься ему навстречу - смело ставь парню минус. Если примется нетерпеливо бибикать - добавь еще один.

-Между прочим, он прибыл вовремя.

-А вот это плюс.

Невозмутимо добавил дед. И уточнил.

-Маленький. В начале знакомства все стараются показаться лучше, чем они есть.

Маша поправила косу, привычным жестом пригладила завитки на висках. Бестолку, все равно вылезут через пару мгновений. Не маслом же их приклеивать? Подсолнечным. И то мысль... В дверь позвонили. Коротко, четко, уверенно - но без излишней наглости. Золотая середина была соблюдена. Дед остановил, рванувшуюся было с места внучку, взмахом ладони. Покачал головой. Шепнул.

-Я сам.

Неторопливо проследовал в коридор. Маша затаила дыхание и растопырила уши. Было ужасно интересно, что скажут друг другу два таких разных, но сильных человека. Щелкнул один замок, другой.

-Добрый вечер. Меня зовут Макс...

-Заходите, Максим. Маша вас ждет.

-?

-Называйте меня Илья Ильич. Куда вы собрались с Машей?

-Пригласил ее в гости к своему другу. На свадьбу.

-Могу ли я доверить вам свое главное сокровище?

Воспоследовала длинная пауза. Взглядами меряются - поняла Маша.

Потом невидимое напряжение схлынуло. Голос Макса произнес уже без напора, почти мягко.

-Да. Мое слово.

-Хорошо. Я вам верю. Если будете задерживаться, позвоните. Знаете, у стариков нервы - точно ниточки. Рвутся легче легкого.

-Ну, это не про вас. Илья Ильич.

-Увы, как раз обо мне...

-Понял.

-Машуль?

Дождавшись окрика, как актриса - вызова на важную сцену Маша медленно пошла навстречу. Не бегом же лететь - дед не советовал. Порядочная девочка, явилась гостю - чинно потупив глазки, сжимая крошечную синюю сумочку. Замерла, сказала негромко.

-Привет.

Только после этого посмотрела в лицо медведя. Отвалившаяся челюсть Макса лучше всяких слов демонстрировала произведенный эффект. Дед подмигнул, но приказал самым суровым тоном.

-До полуночи вы совершенно свободны.

-Хорошо.

Маша стояла уже обутая, туфельки то ведь ни разу не были на улице. Полностью собранная, причесанная, готовая к выходу в свет. Поэтому осталось всего ничего - чмокнуть деда в щеку и покинуть квартиру.

-До свидания.

-До свидания.

-До свидания.

Произнесли все трое разными голосами, но почти синхронно.

На лестнице Макс молчал. Спускаться начал чуть впереди. Открыл и придержал дверь подъезда. И взорам собравшихся в ожидании зрелища бабушек сначала явился герой. А следом - Летовская незаконная внучка! Вон ведь за кем этот тип примчался... А мы то думали, гадали. Ну и молодежь пошла, не успеют школу закончить, а уже с мужиками катаются. Эх, времена наступили.

Примерно такие мысли читались в цепких взглядах любопытных старушек. Маша, по обыкновению вежливо поздоровалась. Как всегда, ей ответила только половина соседок. Остальные хранили неодобрительное молчание. Кто из гордости, кто из принципа, кто по вредности характера. Бабка - бабке рознь.

Макс щелкнул кнопкой на брелке, внутри у машины что-то заурчало, и потрясенные свидетельницы увидели, как владелец открыл дверцу, помог Маше сесть, захлопнул дверцу, обошел машину, нырнул на водительское сиденье, повернулся к девушке, задорно прокомментировал.

-Осталось тебе помахать им рукой, а мне погудеть. Будем?

Маша покачала головой.

-Ни за что.

-Как скажешь, красавица. Ну, поехали!

В звериных глазищах горели огоньки, точно зажженные свечи за полу прозрачным экраном. Макс, вдруг, спросил.

-Ты уверена, что мы не родственники? Что твоя бабушка с моим дедушкой не погуливала, например?

-?

-Дед у меня был не просто рыжий, а золотой, вроде тебя. Именно такого оттенка.

-?

-Ладно, не обращай внимания. Я чушь несу. Не важно. Хочешь чего-нибудь? Ну, сока, мороженого?

-Спасибо, нет.

-Вежливая!

Заложил такой поворот, что девушка побледнела.

-Страшно?

-Очень.

-Честная.

Резко сбросил скорость. Пояснил задумчиво.

-Не могу ездить тихо. Трудно. Бесит. Как будто шип в задницу воткнули. О! Прости.

-Ни за что.

-Вах?

-Шутка.

-Понял.

Маша смотрела в окно, на пролетающие мимо дома и пыльную зелень корявых тополей.

Макс врубил музыку. Слишком примитивную, слишком громкую. На душе внезапно стало пасмурно. Радость от новых тряпочек, охватившая ее в обед, растаяла. Без следа. Холодная, липкая мысль приклеилась к сердцу противным, раздражающим пластырем - отдери, попробуй. Она сошла с ума, согласившись поехать с Крутым Пацаном. Разве об этом мечтала два месяца? Разве человека, к плечу которого она мечтает прислониться, зовут Макс?

Ей все это время снился совсем другой медведь. Нашла в справочнике телефон - рабочий. Вызубрила, как самые важные цифры в жизни. Для чего? Почему она запретила себе даже попробовать позвонить? Потому, что навязываться нехорошо? Глупо? Очередь коротких мысленных слов-вопросов прибила девушку к спинке сиденья.

Что? Она? Делает? Здесь? Сейчас?

Маша прикусила губу. Дурацкая привычка. А какие еще привычки могут быть у дурочки, спрашивается. Умные, что ли? По какому поводу нарядилась, ненормальная? Нашла праздник... А? Кто-нибудь мудрый прямо с небес, подбросил бы записку, с правильным пятерочным ответом... Маша никогда не пользовалась шпорами в школе. Не привалила помощь и теперь.

Свадьба пела и гуляла в арендованном по такому случаю кафе. Макс - вот пижон - лихо притормозил у самого крыльца.

-Прибыли.

Десяток добрых молодцев и две барышни, куривших возле входа, примолкли. Уставились на алую иномарку. Маша поняла, что торжество уже началось. Уточнила на всякий случай.

-Мы опаздываем?

-Задерживаемся.

Внушительно, не без рисовки, пояснил Макс, выбираясь из-за руля. Помочь Маше он не успел. С крыльца сбежал расторопный Буров. Джинсы были ему маловаты, животик конкретно нависал над ремнем. Глазки сияли от радости.

-Явились не запылились! Ну, наконец-то.

Распахнул дверцу, подал руку, показал язык удивленному, не успевшему рассердиться другу. Провозгласил довольно.

-Кто раньше встал, того и тапки!

Машину тоску, слизнула и унесла в далекие дали, теплая волна Буровской радости. Оставаться хмурой рядом с Мишкой было нелегкой задачей. Через пару мгновений Маша уже едва сдерживала смех. Прикусывая губы по совсем другому поводу, чем три минуты назад. Громко расхохотаться ей казалось невежливым. Ерунда, разумеется. Кому - какое дело? Так? С лестницы на приступ бурного веселья холодно смотрела новобрачная. В умопомрачительном маленьком черном с парчовой вставкой платьице. Снова на жутко высоких каблуках. Волосы собраны в конский хвост. Громадные треугольные клипсы выглядели слишком острыми, почти опасными. Тронь - обрежешься. Выражение лица у красавицы было как у Снежной Королевы. Точь-в-точь. Маша подняла голову, новобрачная отвернулась, гордо удалилась, цокая копытцами. Некоторые люди даже спиной умеют продемонстрировать презрение. Точно их обучают этому с пеленок в секретной актерской школе для будущих принцесс. Уф, прямо холодной волной окатила. Маша поежилась, подоспевший Макс, подхватил ее под вторую руку. Прошипел с жуткой честностью, обращаясь к другу.

-Мишка, гад, убью.

-Да, брось. Шут герою не помеха.

Макс продолжал то ли всерьез, то ли в шутку кипеть. Вмешалась Маша.

-Так-так... Лучшие парни этого вечера со мной?

-?

-?

-Попробуйте, только поругайтесь. Брошу обоих, уеду домой.

Угроза сопровождалась милой улыбкой, но медведи поверили. Оба.

-Вот так. Хорошие мальчики.

Макс прищурился, зафыркал. Охватившая было всех, неловкость тотчас исчезла. Болтливый Мишка изволил подытожить.

-Выбрали мы красавицу, дружище, не очень удачно. Опрометчиво. Прямо скажу. Прельстились ножками, глазками... Так нам дурням влюбчивым и надо. Уже командует.

Серый медведь с бурым согласился. Подтвердил.

-Угу.

-Грехи наши тяжкие.

-Точно.

-Послал Бог подарочек. А с виду - чистое золото.

-Пока молчит.

Маша бросила взгляд в зеркало. Начиная рассматривать их троицу с левой стороны. Да, Мишка против Макса не тянул. Грузноват, просто и слегка нелепо одет. Но за его теплой улыбкой угадывался упрямый ум, и слабаком он не был, это факт. Раз решался перечить Крутому Пацану, и был жив до сих пор. Завладевший правой рукой героини, Зверев, казался образцовым героем боевика: широкоплеч, наряжен в стильные шмотки, гладко выбрит. Взгляд, жесткий, полный силы - спасайся, кто может. Застывшая между ними девушка - высокая, стройная, но совсем не хрупкая. Скорее спортивная, чем изнуренная диетами - выглядела... Кем же, интересно? На кого она была похожа сейчас? В такой невозможной компании? Тряхнула рыжей гривой. Услышала громкий Мишкин комментарий к подслушанным тайным размышлениям. Вот ведь выискался телепат на ее голову!

-Молодая ведьма и два ручных медведя на прогулке.

Зверев скривился, было, на миг, но поддался общему настрою, согласился после едва заметной паузы.

-Ты прав, Бурый. Наполовину.

-Вай? Где я ошибся, родной. Поясни. Разве она не ведьма?

-Еще какая.

-Ну и? Погрешил ли я против истины, именуя нас медведями?

-Нет, но...

-Что за но? Ведьма и два медведя.

-Один - ручной. Второй - нет.

Маша хихикнула. Мишка подмигнул ей в зеркале, ввернул задорно.

-Пока еще. Ловит последние секунды свободы.

-?

Удивился Макс. Не привык, что ему перечат? Буров добавил скороговоркой.

-До первого медленного танца. Ага. Будет вместе со мной на задних лапках прыгать. Уже сегодня. Вот увидишь русалочка. Честное поросенское.

-Трепло.

Отмахнулся Макс. Тоже очень и очень довольный тем, что увидел в зеркале.

На второй день, менее официозный, в основном была приглашена молодежь. Наряды переменились. Строгие костюмы уступили место джинсам. Платья превратились в юбки с маечками и блузками. Крупная пластмассовая бижутерия, перламутровые клипсы, браслеты, микроскопические юбки, черные колготки-сеточки. Жутко начесанные шевелюры, жесткие от вонючей "Прелести". Сильно подведенные глаза, плохо растушеванные яркие румяна. Было модно казаться плохими девчонками. Юноши, соответственно, играли в "крутизну". В эту круговерть окунулись три новых фигуры. Остаться незамеченными они не могли. Слегка припозднившаяся троица была окружена невидимыми кавычками: "Сверхчеловек, его друг и красавица"!

Молодой муж с законной половиной под ручку, подошли поздороваться. Чуть отстраненные, точно завернутые в целлофан, с натянутыми улыбками, совершенно ненастоящие. Матвей наклонил голову.

-Добрый вечер. Здорово, что приехали. Мы рады.

-Очень.

Ледяным тоном добавила новобрачная. Медведев вяло познакомил дам.

-Мария, наша общая приятельница. Моя жена - Рита.

Вновь вмешался неугомонный Буров.

-Врешь, дорогой. Твоя приятельница, и наш друг. Очень близкий.

Маше стало неловко, но не спорить же? Макс легко сжал ее локоть, прикрыл глазищи, зевнул. Небрежным жестом протянул бывшему холостяку конверт.

-Дубль два. Купите чего-нибудь. От нас.

-От вас троих?

С холодным вниманием уточнила великолепная брюнетка, молодая жена Матвея. Смотрела она при этом, почему-то не на Крутого Пацана, а на Мишку. Буров расплылся в широкой улыбке. Шпильки от его толстой шкуры отскакивали.

-Так точно.

Макс вновь зевнул, продемонстрировал белые клыки. Не попросил, потребовал.

-Нам кофе. Где приземлиться, кстати?

Как выяснилось, через мгновение, столик для Его Величества Лучшего Друга с компанией был припасен. Никто его не занял. Буров тут же пробасил с довольным видом.

-Признаюсь тебе, Машенька. Дружить с Максом - очень выгодно. Ты, родной, не подслушивай. Это не для твоих ушей. Немного правды исключительно для девушки. Никакого подхалимажа. О чем я? А! Всегда есть свободное место. Везде можно пройти без очереди. Что еще? Не страшно в темном переулке. Характер у него, конечно, хреновый. Это издержки профессии. Увы.

-Трепло.

Перебил друга Макс.

-Вот трепло... Я на минуту.

Исчез, не присаживаясь. Шаг, другой. Был Зверев и сплыл. Никто особенно не огорчился. Мишка отодвинул девушке стул, помог устроиться поудобнее. Начал что-то рассказывать. Замолк. Постучал ножом по столу.

-Алло?

-Что?

Переспросила Маша, с трудом отводя взгляд от молодоженов.

-Не расслышала, прости.

Буров неожиданно безжалостно отчеканил.

-Забудь.

-?

-Втрескаться в доктора - большая ошибка. Ее легко совершить. Он у нас парень заметный. Я понимаю. Гарный хлопец. Волшебник в белом халате. И все такое. Только не твой вариант.

Маша поняла, что ее улыбка становится стеклянной. Покрывается сетью мелких трещин. Еще секунда и посыплется острым, звонким крошевом на пол. Буров проворчал примирительно, почти ласково.

-Не обижайся. Это очень заметно.

Она собралась встать. Выйти, сохраняя остатки достоинства. Начала уже подниматься. Мишка накрыл ладонь разгневанной Полежаевой, своей широкой лапой.

-Подожди. Я не хочу тебя обидеть. Нет.

-Правда???

-Разумеется.

-В самом деле?

Маша зашипела гневно, на их стол оглядывались. Мишка ласково объяснил, не отпуская Полежаевскую руку.

-Ты славная. Такая, что просто дух захватывает. Не обижайся. Это как нарыв. Его не кремом замазывать, а вскрыть нужно. Дать дряни вытечь. Выжать все до капли. Прижечь.

-А дальше?

Маша перестала дергаться, присела обратно. Не понимая, с какой стати, слушается ужасного Бурова.

-Дальше? Наплевать с высокой колокольни. Знаешь, сколько за нашим Авиценной слез? Это же целое море. В нем сто девушек утонуло. И бессчетное число замужних дам. По разбитым сердцам доктор у нас большой специалист.

-А ты?

Наконец смогла заговорить Маша, окончательно передумав убегать.

-Ты сам?

Ответом был взгляд. Грустный, умный, ласковый.

-Ну?

Мишка продолжал молчать. Скроил забавную гримасу, потом другую, еще смешнее. Пошевелил ушами. Полежаева не сдержалась, прыснула смехом. Буров подхватил столовые приборы, изобразил сцену знакомства и ухаживания. Влюбленный нож скакал вокруг, вилка уклонялась. Вышло очень здорово.

-Блеск. А еще что-нибудь?

Попросила девушка. Мишка с довольным видом, принялся было за следующий спектаклик. Но на край стола легла крепкая ладонь Крутого Пацана.

-Вот и я.

Представление закончилось. Стальной кавалер и несговорчивая дама скромно устроились - где положено, рядом с тарелкой. Маша вздохнула. Макс посмотрел на друга.

-?

Буров пошутил.

-Пока тебя не было, мы поженились и развелись.

-???

Мишка обратился к девушке, не глядя на друга.

-Ты, Маш, не сердись. На меня за нотации. Сколько тебе лет? Шестнадцать?

-Да.

-Все впереди. Еще посмеешься.

-Над кем?

Уточнил абсолютно не понимающий о чем идет речь, Макс.

-Над кем? Я не въехал.

-Над собой. Над своими переживаниями. Повод того не стоит.

-Да?

Опять вскинулась девушка. Макс удивленно внимал диалогу. Как зритель в театре. Роль ему абсолютно не свойственная. Буров держал речь.

-Не кипятись. Посмотри вокруг. Ты самая классная девушка. И близко никого рядом нет. Честно поросенское. Верно же, Макс?

Сбитый с толку, Крутой Пацан кивнул в знак согласия. Получивший поддержку Буров, продолжал заливаться соловьем.

-Вот, друг со мной согласен. А таких волос как у тебя мы в жизни не видели. Оба. Ни разу. Жаль только...

-Чего?

-Глупенькая ты еще. Но это молодость. Единственный недостаток, который быстро проходит, при чем у всех непременно, без исключений.

Маша не стала спорить. Отпила минералки из бокала. Зверев оглядел товарищей по столику.

-Все в порядке?

-Да.

Ответили девушка и друг. Опять не глядя на него! Максу все это очень не нравилось.

-Потанцуем?

Мишка откинулся к стене. Прокомментировал.

-Как всегда. С самой красивой девушкой этого города, первым танцевать буду не я.

Макс улыбнулся довольный собой. Мишкины слова ему показались лестными.

-Ну, уж нет.

Неожиданно взвилась распушившая хвост Маша. Добавила с негодованием.

-Вставай, Буров. Я выбираю тебя.

-?

Поразился Макс. Но спорить не стал. Только почесал пальцем переносицу.

-?

Приятно удивленный Мишка стал выбираться из-за стола. Предположил весело и ободряюще. Свысока поглядывая на друга.

-Это она из вредности, Макс. Не грусти.

-Ага. Сейчас разрыдаюсь.

Проявившая то ли характер, то ли стервозность девушка, встретилась взглядом с Максом. В серебристых глазах невозможно было прочесть ничего. Пустота. Зверев взял у официантки кофе, отхлебнул глоточек. Пробурчал.

- Идите уж. Буду хлопать или свистеть. В зависимости от того, как спляшете.

Мишка шепнул девушке на ухо.

-Так держать. На нас все смотрят. Мне завидуют. Я горд. Польщен. Благодарен за оказанную честь.

-Верю.

Высказалась Полежаева. Не молчать же все время. Мишка попросил неожиданно.

-Если ноги отдавлю, не убивай, пожалуйста. Зря ты меня выбрала. Честное кабанье.

-Почему?

-Из меня танцор, как из пингвина самолет.

-?

-Он существо крылатое, конечно. Но полет не его стихия, увы.

Смотрел Буров слегка смущенно. Шут гороховый. Злиться на него было просто невозможно. Вот и Маша, поддалась чарам юмориста, сначала улыбнулась, потом и вовсе решила простить доморощенного психотерапевта за наглое копание в душе. Он это уловил.

-Мир?

-Дружба, жвачка.

-Совершенно счастлив. Хрю. Хрю.

Маша сразу же поняла, что Буров не прибеднялся, живописуя свои танцевальные возможности. Он топтался на месте, неуклюже обнимая даму, и потел. Какой смешной!

-Ой, прости! Прости.

Наступил на ногу, расстроился. Маша решила завязать дружескую беседу, отвлечь парня. Переживает ведь.

-Ерунда.

-Прости.

-Перестань извиняться.

-...

-Чем ты занимаешься? В свободное от дружбы с Максом время?

Мишка ответил не сразу. Некоторое время они молча двигались по почти пустой площадке.

-Преподаю. Кропаю диссертацию.

-Здорово.

-Да, ладно.

-А профессия?

-Угадай.

-Математик?

-Нет. Вторая попытка.

-Юрист?

-Точно.

-О чем пишешь? Не о борьбе ли с организованной преступностью?

Буров успокоился, вновь начал шутить.

-Откуда столько ехидства в таком прелестном создании?

Руки у него были теплыми и сильными. Ладони сухими, без присущей многим крупным мужчинам противной влажности. Деликатно удерживая партнершу в сантиметре от своего пуза, Мишка пытался двигаться под музыку. Получалось не очень хорошо. Еще раз пять он наступал даме на ноги. Но уже не так больно. Нервничал меньше? После первого танца они плавно пошли на второй, потом на третий. А с четвертым не повезло. Заиграли быструю популярную песенку. Маша еще не настолько освоила каблуки, чтобы в них ножками дрыгать, посему предпочла деликатно отказаться от продолжения программы.

-Присядем отдохнуть?

Счастливый Мишка выпустил Машу из неловких трепетных объятий. Серьезно поблагодарил.

-Спасибо. Спасибо. Спасибо. Ты сказка.

Заждавшийся за столиком Зверев, встретил парочку, с доброжелательностью во взоре. Это ему отчаянно не шло. Морда у Макса была природой скроена для свирепого или жесткого выражения.

-Привет, голубки. Даме четыре. Кавалеру два с минусом.

-Так уж и с минусом. Я старался.

Раскрасневшийся Мишка жадно пил сок. Маша внезапно решила заступиться за кавалера.

-Могу объяснить, откуда такая строгость в оценке жюри. Хотите?

Съязвила, без злости, впрочем. Кивнула на Макса.

-Это он от ревности и зависти. На самом деле мне пять, а тебе три с плюсом.

-О!

Немного поели, выпили бутылку шампанского, из которой на долю девушки пришлась треть бокала, посмеялись. Мишка травил уморительные анекдоты. Макс молчал, изредка сопровождая бурлящую речь друга улыбками или односложными замечаниями. Время от времени, бросал на девушку взгляд-другой поверх бокала, назойливостью такое поведение никак не назовешь.

Вдруг, глаза у Макса стали непроницаемыми. Точно пуленепробиваемые шторки опустились на окна. Маша повернулась. К их столику шел молодожен. Высокий, быстрый, серьезный. По сто балльной шкале привлекательности он заслуживал сто пятьдесят. Без сомнения.

-Можно пригласить вашу даму, друзья мои?

Мишка с Максом ответили одновременно.

-Нет.

-Увы.

Зверев пояснил почти ласково.

-Маша задолжала мне уже три танца, как минимум. Скачи дальше, ковбой.

Матвей в такую осечку не поверил. Перевел взгляд на Машу. Обращаясь именно к ней, проговорил своим замечательным сильным, низким голосом.

-Я приглашаю. Не надо слушать этих варваров.

Его глаза могли расплавить даже чугунное сердце. Высок, хорош собой, упрям... Прямо таки обобщенный портрет рокового соблазнителя из дамского романа. Волевой подбородок, красивый чувственный рот... Машино твердое решение держаться подальше от чужого мужа мгновенно превратилось в кисель. Но растечься сладким месивом, покорным и счастливым, Маша не успела. Голос Макса натурально приморозил девушку к стулу.

-Сиди.

Он пустил в ход непонятную силу. Любитель фэнтези или мистических триллеров решил бы, что без магии не обошлось. Чем еще объяснить нереальный факт: упрямая, как баран Маша не решилась перечить! Замерла, точно приклеенная. Молчаливая статуя. Робкая, пугливая девушка-двойник вышеупомянутой рыжей особы. Кто и что угодно, только не сама Мария Полежаева. Куда делась ее хваленая склонность противоречить? Каким ветром сдуло и унесло прочь стремление настоять на своем, поступить наперекор приказу? Чудны дела твои, о Господи. Через пару длинных, точно вечность, секунд, Маша обрела способность мыслить. Вернулся внутренний монолог: едкий человечек внутри нее начал комментировать события и всяко-разно обзываться. Но ослушаться Макса она по-прежнему не могла! Что происходит, вообще? Разве так бывает в жизни? Буров отодвинул четвертый, пустующий стул. Попросил Матвея.

-Поболтай с нами, немножко. И никто не узнает о твоем позоре. Все решат, что к нашему столику ты не ради красивых глаз девушки подошел. Честное поросенское.

-О каком позоре? Не понимаю.

Тем не менее, он пристроился рядом с Мишкой, переводя взгляд с одной физиономии на другую. Слегка задерживаясь на белом личике девушки, отказавшейся - моря горят, леса текут - пойти с ним потанцевать. Хотя? Чего это он загрузился? Рыжая ведьма не отвергала его заманчивое предложение пообниматься под музыку. Крутой Пацан командует парадом. Вот и все.

-Как дела, Мария?

-Замечательно.

Еще бы. Сидеть за одним столом с человеком чье присутствие мешает нормально дышать. Видеть его улыбку, обращенную на тебя, именно на тебя, детка. Глупое сердце заколотилось о ребра. Маша знала, что вот-вот блаженный миг оборвется. Этот мужчина встанет и уйдет. Прочь. К той высокомерной красавице, которая по праву считает его своим. Новенькое кольцо золотилось на пальце. Блеск ранил, точно иголку в грудь воткнули. Маша отвела взгляд. Мысль скользнула по иному пути. Какие у него руки! Чуть удлиненные кисти. Сильные, но... Она подбирала слово - аристократические? Вот, совсем рядом, лежит Мишкина ладонь - широкая лопата. Далекий, далекий голос Матвея достиг сознания. Маша подняла бровь.

-?

-Ау!

-Что?

-Я хотел спросить...

То ли на помощь пришел, то ли друга перебил из непонятной вредности, то ли просто пошутить собрался не вовремя, только в не состоявшийся диалог бесцеремонно влез Буров.

-Дохлый номер. Тебе не везет, Пирогов. Машулька сегодня задумчива, витает в горних весях, думает о своем, девичьем. И на нас, старых пеньков, особенно, внимания не обращает. Мы посовещались и решили не обижаться.

Маша растерянно играла кончиком косы. Теребила, наматывала на пальцы.

-Волос долгий, ум короткий.

Заключил Буров. Добавил специально для молодожена.

-Такие дела, дружище.

Макс и вовсе обошелся без слов: отпил глоток вина из своего бокала. Хищно улыбнулся. Плавным, текучим движением поднялся. Протянул руку, помогая бедной золотой овечке выбраться из-за стола. Синяя юбочка, взлетая, мазнула получившего от ворот поворот хирурга по лицу. Короткое прикосновение шелковой ткани к губам - вот все, что светило сегодня господину сердцееду. Матвей отдернул голову, точно пощечину схлопотал. Вывернул шею. Высокая, точеная фигурка уплывала мимо, в железных объятиях Крутого Пацана. Печальный Буров, вдруг, протянул бокал.

-Выпьем с горя.

-Что?

Продемонстрировал редкую тупость умница доктор. Еще и переспросил.

-Что?

-Выпьем с горя. Где же кружка? Сердцу будет веселей.

Вместо ответа Матвей ругнулся сквозь зубы. Буров подвел итог.

-Обмишурился ты, Вишневский. Деньги деньгами. А это золото тебе сниться будет. Каждую ночь. Гарантирую.

Маша, растворяясь в потоке чужой силы, прикрыла глаза. Боль начала понемногу отпускать ее. В конце концов, случается то, что должно произойти. Подумаешь, влюбилась. Пройдет. Не сегодня так завтра. Она старательно душила свое нелепое чувство. Не подкармливая разными глупостями: вроде унизительных звонков, поисков, ожиданий на остановках возле его работы... Нельзя потерять то, что никогда не было твоим. Могла бы ведь с тем же успехом с ума сходить от неразделенного чувства к какому-нибудь актеру или певцу. Не дай, Бог, конечно. Но бывает же. Макс поежился. Что такое?

-?

-Ты меня щекочешь.

-???

-Косой, по руке. Нет, оставь, не убирай. Прикольно.

На площадке танцевали два десятка пар. Просто в силу соблюдения основных законов мироздания, (сволочное устройство которого наводило на мысль о патологической тяге высшей силы к садизму) наверняка, среди девушек в этом зале, имелись подруги по несчастью, желающие очутиться в объятиях совсем других мужчин. И лишенные этого. Се ля ви. Тут новая мысль осенила ее, такая неожиданная, что Маша вздрогнула. Может статься, кто-нибудь поблизости, просто умирает от желания занять захваченное ей место?! А? Она подняла глаза. Макс подмигнул. Девушка спросила в лоб. Упрощая все свои душевные метания, сводя их до нескольких слов.

-Тебя любят?

-???

-Сильно. Так, что ничего не жаль отдать. Скажи!

-Вот это вопрос.

-Ну?

Макс минуту молчал. То ли речь обдумывал, то ли привычку словами попусту не бросаться перебарывал. Наконец, пожал плечами. Что это означало? Маша решила так легко не сдаваться.

-Ты на меня очень странно смотришь.

Тут она попала в точку, Макс даже скривился, точно неожиданно хлебнул гадости преотвратной. Ответил нехотя.

-Я плохая компания для девчонки вроде тебя. Хотя... Нет. Конкретно плохая.

-Почему?

-Ловлю акул и пираний. Таким рыбкам нужны: деньги, тусня по кабакам, шмотки. Чушь. Почему ты спрашиваешь?

-Не скажу.

Макс притянул Машу к себе, прижал к груди, поцеловал в лоб. Не то отпустил, не то оттолкнул, но освободиться не позволил. Удержал в последний момент.

-Стоп.

Маша почти рассердилась. Рванулась прочь. Некоторое время это выглядело, как череда ее попыток сбежать, его порывов - Уйди! Нет, останься! Слава Богу, музыка закончилась. Пока взъерошенная девушка решала - обижаться или нет, Макс проводил ее к столику, помог усесться. Тут его остановил не окрик, а вежливо прозвучавший, уже совсем близкий призыв.

-Босс.

Маша вскинула глаза, точно из-под земли выросшая парочка громил в финских спортивных костюмах и белых кроссовках, топталась рядом. Один торопливо бурчал на ухо Звереву какие-то невнятные фразы. Полежаева растопырила ушки, но кошачий слух не выручил. Говорили как бы по-русски, но на чудовищном жаргоне. Второй верзила, осматривавший зал, вдруг выпучил цепкие глазки. Мордой он напоминал сразу и поросенка и бультерьера. Жуткая физиономия, такой в темных переулках случайных прохожих пугать. Узнал? Маша промурлыкала.

-Добрый день, Саша.

-Диман я.

-Добрый день, Дима.

-Взаимно. Выглядишь - нормалек!

-Правда?

-Ага.

Осклабился он. Маша поняла, по плотоядной улыбке, что полностью реабилитирована. А последнее восклицание, прозвучало как солидный комплимент. Буров делал вид, что его здесь нет в принципе. Ага, поняла Маша. Юрист. Не положено знаться с кем попало. Или еще какие-нибудь неведомые ей тупые мужские соображения? Макс преобразился. Сейчас это был совсем другой человек. Угрюмый, сосредоточенный взгляд, короткие стремительные движения. Таким она увидела его первый раз, в апреле. Полу поворот к Бурову напоминал предупреждающий выпад кобры. Машину спину обсыпали мурашки от тона его голоса.

-Матвея избегать. Гуляйте до упада. Я ухожу. Машу до квартиры, подчеркиваю до квартиры. Деду на руки под расписку. Понял? Все. Машуль...

Уж не собирался ли он поцеловать ее на прощание? Нет. Ошибочное предположение.

-Машуль... Если что, я оторву голову Мишке. Пожалей его. Пока.

Быстрый поворот, Господи, какие у него все же широкие плечи. Невероятно. В самом деле, гризли. Санек на шаг впереди, Диман чуть сбоку.

-Дела?

Решила она уточнить у Бурова. Тот развел руками.

-Не в курсе. И тебе вникать не советую.

Вот и поговори с ним.

-Потанцуем?

Дальнейшее вяло текущее веселье разнообразили только Мишкины шутки, разной глубины, пошлости и свежести. Матвей не приближался. У него на сгибе локтя повисла молодая жена. Маша поинтересовалась, как бы небрежно.

-Красивая, правда.

-Ты о ком?

-О Рите.

-Не в моем вкусе. Но... пожалуй, да. Эффектная барышня.

-Она тебе не нравится?

-Дело в другом. Мне не по душе такой способ решения житейских проблем. Ну да я не гуру, на роль наставника не претендую. Матвея можно понять. Двадцать семь. Живет с родителями в однокомнатной хрущевке, спит на кухне, представляешь? Ездит на троллейбусе. Он классный врач, но этого мало, чтобы преуспеть. Я, имею ввиду, в нашем городе. Жить на одну его зарплату - просто смешно. Крутиться он не умеет. Не дурак. Руки золотые. А деньги к нему не идут. Вот Ритка его и поймала.

Машино представление о происходящем перевернулось еще раз.

-Она его, что?

-Ну, не в буквальном смысле. Поймать, это не обязательно залететь и шантажировать ребенком. Или выкручивать руки как-то иначе. У нее своя трех комнатная квартира. На юго-западе. В трех шагах от его работы. Гараж. Новая "Волга" - папочкин подарок. Все пучком.

-Ты думаешь, он ее не любит?

-А что такое любовь? Я сказал то, что сказал. Матвею виднее как жить. Не маленький.

-Я думала вы друзья.

-Ой, Машенька, не надо подростковых глупостей. Мы знакомы - дай, посчитаю - с детского садика. Значит, уже лет двадцать с хвостиком. Случись что, могу позвонить ему в три часа ночи. И он будет со мной разговаривать. Спросит - что случилось. Кого угораздило попасть в больницу, например.

-То есть?

-А с какой стати из постели будут выдергивать врача? Как правило, повод всегда один. Кому-нибудь резко стало плохо. В прошлом году, например, у моей мамы случился инфаркт. Ночью, разумеется. Не знаю, как бы я выкрутился без помощи Матвея. Лекарств нет. Ничего, вообще нет. Даже шприцев. Мама у меня полная. Вены скверные, хрен найдешь. Толстой иголкой, тупой ковыряться? Бесполезно. Матвей сразу приволок почти коробку одноразовых. У них иголки тонкие и острые. Его однокашники, кардиологи, не дали моей маме пропасть. Лекарства мы добывали... Лучше и не вспоминать, как и через кого. Без Макса тоже не обошлось. То, что с московским поездом передавали, его мальчики встречали и привозили. Друзья мы или нет? Матвей мне не отказывал ни разу. Но связь, так сказать, действует и в обратном порядке. Для него я извернусь, буду очень стараться.

-Ты о другом.

-Разве?

-Ага.

-Ну и ладно. Потанцуем?

Дались ему эти танцы. Двигается с грацией бегемота, а туда же. Тут, вдруг, включили настолько классную музыку, что Маша перестала внутренне ощетиниваться и выискивать недостатки в мужчине, который был перед ней виноват только в том, что не был Матвеем. Более того, она начала веселиться. Получила пять или шесть приглашений. Некоторые приняла. Пересказывать Мишке комплименты, полученные во время танцев, тоже оказалось забавно. Его едкие комментарии были великолепны. Домой Маша попала в половине двенадцатого. Упрямый Буров таки довел до двери. Подождал, пока Полежаева откроет замок и шагнет внутрь. Попрощался.

-Пока, русалочка! Удачи.

-Пока.

Машин ответ долетел, когда провожатый уже спускался по лестнице, топая, как мамонт средних размеров. Хлопнула дверь подъезда. Вот и все.

Что осталось глупой рыжей девчонке на память о свадьбе Матвея? Рана на сердце? Не только. Еще - стертые новыми туфлями в кровь, распухшие от непривычной обуви, бедные-бедные ножки...