Маша минус Вася, или Новый матриархат

Марина Йоргенсен All by myself

— All by myself! Do not want to be all by myself! Anymore… — с чувством, хоть и немного фальшивя, Софья пропела строчку из знаменитой песни Селин Дион и подняла наполненный вином бокал. — Ну что, дорогая, за тебя! За счастье!

— За счастье! — ответила я.

— Хотя, про by myself, в смысле by yourself… не хочу тебя обнадеживать. Будешь, как Михалков в «Вокзале на двоих» завещал. «Сама, сама, сама». У них там тотальный феминизм. И никаких цветов к Восьмому марта. Но это твой личный выбор. Все у тебя не как у людей, — добавила Софья и ласково погладила корпус своего Верту.

У меня и правда все «не как у людей». Нормальные люди едут в Париж со своими любимыми в романтическое или свадебное путешествие, а я приехала в Париж, чтобы на вершине Эйфелевой башни познакомиться со своим будущим мужем. Он даже не француз. Что было бы вполне логично, учитывая, что Франция — страна с наибольшей в мире плотностью проживания французов на квадратный метр территории. Датчанин. То, что он иностранец, мне и в голову не пришло. Белобрысый, веснушчатый, короткостриженый. Приняла за русского и попросила, чтобы он меня сфотографировал моим телефоном. Селфи все эти — жуткая пошлость. Оказалось, по-русски он не говорит. Перешли на английский.

Забегая вперед, скажу, что фотографии он сделал и правда замечательные. Я поэтому к нему и обратилась, если честно. Увидела его профессиональный фотоаппарат на кряжистой треноге и подумала, что совсем плохо он точно не сфотографирует. Да и с моим айфоном не убежит — его фотоаппарат в несколько раз дороже айфона. Прагматичная, я знаю. А как иначе выжить маленькой слабой девушке в большом городе, который не любит слабых? Это я про Москву, а не про Париж. Да и в Париже, подозреваю, проявление слабости считается слабостью.

После импровизированной фотосессии мы разговорились, и он увязался за мной в музей д’Орсе. Потом мы встретились в Болгарии. На этот раз запланированно, а не случайно — как на Эйфелевой башне. После Болгарии решили не расставаться. И вот следующий кадр кинофильма под названием «Жизнь Александры Перепелкиной». Сижу на кухне с подругами Софьей и Миленой в процессе девичника в честь проводов меня, любимой, за тридевять земель. За окном светит солнце, в паспорте сияет шенген на три месяца.

Софья, мурлыкая себе под нос Love is in the air, запугивала меня датским социализмо-феминизмом.

— У них там равенство полов в качестве религии. Полное «сделай сам». Ни тебе двери открыть перед дамой, ни руку подать, ни пиджак на плечи.

— Какой пиджак? — не поняла я.

— Мужской, разумеется. Если дама замерзла, — пояснила Софья наставительно. — У них там мальчики на уроках труда вяжут носки и шарфики, а девочки — табуретки делают. И это — лобзиком тоже, — добавила она и посмотрела на меня трагически. — Милена не даст соврать.

Из нас троих именно Милена была главным экспертом по скандинавской жизни, потому что не первый год работала эйчаром в шведском концерне и за это время успела побывать и в Швеции, и в Норвегии, и в Дании. В отличие от Софьи, Милена была настроена оптимистично. Даже как-то слишком.

— Софью, пожалуйста, не слушай! — голосом диктора, обещающего хорошую погоду, ответила Милена. — Скандинавские мужчины — это самое актуальное спецпредложение планеты! Если бы скандинавских мужчин не было, их нужно было бы выдумать. Высокие голубоглазые блондины, заботливые отцы, надежные друзья… Кстати, в Данию даже американки табунами едут! Правда, это… ну в общем, для искусственного осеменения.

— Зачем?

— Хотят, чтобы детишки были голубоглазыми блондинами.

— Ага, и генетику чтобы заодно улучшить, — поддакнула Софья. — Вот за что люблю американцев — так это за их самокритичность. Если каждая вторая американка такая же умная и красивая, как Хиллари Клинтон, то без датской спермы им в долгосрочном тренде никак не обойтись.

— Ну я бы так не обобщала… — синхронным хором протянули мы с Миленой.

— Вы с Миленой — феминистки оголтелые. Благодаря таким Розам и Кларам, как вы, теперь Восьмое марта у нас — чуть ли не единственный день в году, когда женщина имеет возможность почувствовать себя женщиной. Неравной мужчинам. В хорошем смысле этого слова, — добавила Софья и выразительно поглядела на меня. — Мужчины датские ухаживать красиво не умеют. Чтобы миллион алых роз! И то, что прагматичные американки едут в Данию не за мужиками, а за их спермой, красочно и наглядно иллюстрирует этот факт!

Сергей ухаживал красиво. И даже норковую шубу мне однажды купил в подарок. В апреле, правда. И я бы оценила его практичность, но через три месяца после шубы обнаружила отпечатки дамских шпилек на обшивке крыши салона его «Тойоты Камри».

— Я мужчина, — объяснил мне Сергей. — Мы — охотники по природе. Хищники.

С хищником жить вместе не хотелось. Мне зоопарка на работе хватает. Корпоративные джунгли без права на ошибку и поэтому с лицензией на убийство. Интересно, в Дании так же? Кстати, розы я люблю исключительно на клумбе…

…Спасибо социальным сетям, которые дарят возможность заглянуть в тот же день, но год назад. Фото меня, Софьи и Милены зацепило крючком клубок воспоминаний годичной давности.

В Дании многое оказалось по-другому. Чистейшая вода из-под крана — настолько чистая, что датские педиатры считают ее приемлемой к употреблению младенцами грудного возраста, деревенская свежесть воздуха в центре столицы, повсеместность велосипеда. Суммарная длина велосипедных дорожек крошечного Копенгагена превышает тысячу километров, а общее количество велосипедов превышает количество жителей экологически сознательной скандинавской столицы.

Я задумчиво наблюдала, как на зеленом газоне парка чайки дрались с голубями за хлебные крошки. И как папы выгуливали своих малышей. Некоторые умудряются не просто гулять с коляской, но даже бегать. Быстро. В спортивной экипировке, достойной участника триатлона. Не менее часто попадается на глаза и другой вариант: ноутбук или книжка, двойной эспрессо и коляска с новорожденным викингом как символы осмысленного отцовства. Да, пожалуй, многочисленные папы в парках с колясками поразили меня даже больше, чем повсеместность велосипеда и свежесть воздуха, вместе взятые. И ладно бы в колясках сидели непоседливые двухлетки. Но груднички! Это до какой степени нужно доверять мужчине, чтобы отправить с ним на пару часов на улицу месячного крошку!

— Как самой себе, — улыбнулся Томас. — А как иначе? У ребенка два родителя, и оба его любят. Или ты не согласна?

— Согласна. Просто непривычно.

— Это потому, что вы, русские, разбаловали своих мужчин. А у нас даже кронпринц возит по очереди с кронпринцессой детей в садик на велосипеде.

Королевская семья. При всей датской демократичности, напоминания о том, что Дания — страна монархическая, попадаются на моем пути ежедневно. Королевский театр, Королевская библиотека, Королевский университет, Королевская академия изящных искусств. Табличка на Bering Flowers уведомляет о том, что этот цветочный магазин «поставщик королевского двора». И даже маркировка на коробке шоколадных конфет. By appointment her majesty Danish Queen. Ее Величество Королева Дании рекомендует. Совсем недавно Рунет бурно обсуждал фото датской принцессы, которая везла на трехколесном велосипеде своих деток. «Фото постановочное, катается себе по внутреннему двору замка», — прокомментировали тогда многие. А мне было лень спорить. Не постановочное. И двор не внутренний, а площадь Амалиенбо.

Живя в России, сложно понять и представить, насколько датский королевский двор близок к своему народу. Летают рейсовыми самолетами при наличии собственного джета и даже регулярно перемещаются по городу на велосипеде. Дети кронпринца ходят в обычную государственную школу. Удивительный факт: по дворцовой площади Амалиенбо разрешен проезд на машине. Останавливаться ни в коем случае нельзя, но можно проехать мимо, не нарушая скоростного ограничения. Для датчан, конечно же, этот «удивительный факт» — почти не заслуживающие упоминания реалии. Реалии, которые рассказывают о жизни общества лучше любого СМИ. Реалии, которые меня восхищают до спазмов зависти. Хоть я и не завистлива по своей натуре. Так доверять своему народу… Это потому что народ всегда достоин своего правительства?

Разбаловали своих мужчин? Конечно, разбаловали. Хоть датчане и любят вспоминать, как тяжело им приходилось в годы немецкой оккупации, но Вторая мировая не прошлась безжалостным трактором по их генофонду так, как прошлась по генофонду российскому. А до этого — почти десятилетие репрессий. До репрессий — революция. Поэтому да, тех, кто остался, ценили просто за то, что они есть… В советских традициях жена работала, занималась хозяйством, воспитывала детей. То есть в три смены. Классический советский муж тоже работал на работе. Поэтому после работы ему полагалось отдохнуть. В европейских семьях все вместе: и работа, и мытье полов, и уроки с детьми. Один в сад отводит, другой забирает, все честно. Здесь редко встретишь вполне популярный в России вариант, когда мама не работает, но при этом у нее есть няня и домработница. И это очень расстраивает некоторых россиянок, живущих в Дании. Особенно, по моим наблюдениям, тех, кому и в России няня с домработницей не светили. Очень они любят порассуждать на тему, что им датчане должны. Особенно их датский муж. Рассуждать на эту тему до свадьбы им в голову как-то не приходило. Интересно, почему?

— Ну и что тебе твой «принц датский» подарил на Восьмое марта?

— Ничего. Кстати, вчера мы ужинали в ресторане с мишленовской звездой. Но не по случаю Восьмого марта. Просто так.

— Что, даже не поздравил?!

— Софья, это в России Восьмое марта — праздник весны. День, когда женщину чествуют даже те мужчины, которые фасона «диван, пузик и пивасик — мужчина пришел с работы, мужчина устал». Здесь Восьмое марта — это День борьбы женщин за свои права. Я сегодня мимо Ратушной площади проходила — там был митинг феминисток. Ну такой, настоящий митинг. На плакатах написано: «Мы никогда не заткнемся!» Времена, когда hold kæft — закрой глотку — было мужским ответом на любые женские претензии, прошли, но феминистки о них не забыли. Да и бороться все еще есть за что. Особенно в масштабах планеты.

— И за что они борются теперь? Здесь, в России, у меня тоже прав выше крыши. Пока мужчины не торопятся их отбирать. Как сказала однажды Шанель: «Не знаю, почему женщины требуют всего того, что есть у мужчин. Ведь у женщин, среди прочего, есть мужчины».

— Эксцентричная Шанель сама была той еще феминисткой. Деловая женщина, красотка, а не скучный «синий чулок». В Дании «красный чулок» и «феминистка» — это синонимы.

— Почему красный?

— В США так называлось одно из самых известных феминистских движений. «Красные чулки» были в те времена очень популярны и в Европе. Вот название и закрепилось. Синтез «синего чулка» и красного цвета как символа революции. Кстати, благодаря Шанель и другим феминисткам ты теперь имеешь право носить джинсы или любые другие штаны и не спрашивать разрешение у своего мужчины.

— Кстати, мне Димочка знаешь что подарил? Сэвэны! Лимитированная коллекция. Я именно о таких и мечтала!

— Хорошо, когда у человека есть мечты. Когда знаешь, что тебе не надо у мужчины спрашивать разрешение, чтобы получать образование, открыть счет в банке, путешествовать, то можно и о штанах помечтать… А еще выходить замуж или нет, рожать детей или нет, разводиться или нет. И не бояться всеобщего осуждения. Ты считаешь феминизм милой причудой, но именно благодаря феминисткам такие, как ты, в наше время не объявлены «вне закона».

— Такие, как я?

— Да. И такие, как я, тоже. Такие, как мы…

…— Skat, я сегодня на ужин хочу лосось с картофелем приготовить. Ты не против? — оторвал меня от телефонного разговора Томас.

— Совсем не против!

— Тогда я начинаю картофель чистить, а ты, пожалуйста…

— Накрывать стол?

— Я уже накрыл. Ты зажги, пожалуйста, свечи.

«Ну и пусть „сама, сама, сама“. И пусть без Восьмого марта», — подумала я и с нежностью посмотрела на своего «неромантичного» мужа.