Маскарад

Глава 7

Канцлер? А вот это уже интересно! Я уже засомневался было, что Иван скажет что-то полезное. Парня явно тянуло на тоску, раздумья и чуть ли не философские вопросы. И я не то, чтобы не мог его понять, но все же ждал хоть каких-то фактов о светлейшем князе Меншикове, которому без видимой причины приспичило устроить войнушку в самом центре Петербурга.

Впрочем, неудивительно — после всего, что мы сегодня пережили, его высочество имел полное право сидеть на койке хоть верхом на покойнике, обнимать собственные колени и биться затылком о стену. А он всего-то навсего решил посмаковать застарелую обиду. То ли на самого себя, то ли на строгого родителя. А может, на весь жестокий и несправедливый мир в целом. Однако стоило мне подбросить нужный вопрос, как беседа тут же свернула в старое русло.

Именно туда, куда нужно.

— Очень похоже на то, что его светлость желал власти. Полномочий второго после его величества лица в государстве, — задумчиво проговорил я. — А не просто чин, который по сути своей является лишь красивым названием министра иностранных дел.

Неудивительно, что они с императором Александром были в контрах, и в конце концов закусились насмерть. Тот тоже не мог не наблюдать за восхождением звезды Отто Бисмарка, возглавлявшего верховный совет Германского рейха аж при трех монархах династии Гогенцоллернов. И наверняка сообразил, что амбициозный князь стремится повторить своего немецкого «коллеги», который тоже начинал свой путь в большую политику с должности в одном из прусских министерств.

Зная Александра лично, я ничуть не сомневался, что подобная затея уж точно не вызвала у меня восторга. Его величество был далеко не бездарным правителем, умел действовать быстро и принимать решения даже в весьма неоднозначных условиях, но вряд ли хоть кто-то мог бы назвать его прогрессивным монархом.

В моем мире конец девятнадцатого века был насквозь пропитан духом консерватизма. Да и в этом, пожалуй, тоже — а сторонник самодержавия уж точно не станет делиться властью. Даже с самым блестящим и авторитетным из своих министров или членов Государственного совета. Не случайно Александр ненавязчиво оттер в сторону своего великовозрастного тезку Горчакова и в конце концов даже отправил в отставку, хотя тот определенно был еще ого-го.

Конечно же, если не погиб в сегодняшнем бою.

— Полагаю, ты прав, — вздохнул Иван. — Если бы Меншиков хотел получить только чин по первому классу или очередной орден — получил бы. Только у него их и до войны, считай, уже некуда вешать было.

— Не удивлюсь, если его светлость еще и знатный германофил, — усмехнулся я. — Если уж быть канцлером — то исключительно на немецкий манер. Со всей полнотой исполнительной власти и правом назначать и снимать министров по собственному усмотрению.

— Вижу, ты разбираешься в политике.

— Ничуть. Зато я не так уж плохо разбираюсь в людях. — Я пожал плечами. — Меншиков не из тех, кто довольствуется малым. И идти даже на малейшие уступки такому человеку — смерти подобно… Надеюсь, в начале войны его величество не обещал главам родов ничего лишнего?

— Нет! Я… я так не думаю. — Иван замотал головой, но его голосу уверенности явно недоставало. — Отец всегда держит слово. И уж точно не стал бы гарантировать того, что не сможет или не пожелает выполнить.

— Однако непростые времена требуют непростых решений, — осторожно возразил я. — В конце концов, не обязательно клятвенно обещать, чтобы кто-то решил… Даже молчание не так уж сложно истолковать неверно.

— Так пусть об этом грустит сам толкователь! — огрызнулся Иван. — Никто не обязан держать ответ за чужие домыслы.

— Разумеется. Однако Меншиков все-таки нашел повод обидеться. — Я поднялся и шагнул вперед, разминая плечи. — Или посчитал плату за гибель двух сыновей недостаточной.

— Думаешь, он таким образом просто пытался отомстить? — Иван недоверчиво поморщился. — Или надеялся заставить отца пойти на уступки? Сейчас, спустя столько лет?

— Всего четыре, — отозвался я. — Не так уж и много, как по мне. Обиды живут куда дольше. Порой настолько, что за грехи отцов расплачиваются их дети.

— Пожалуй, так оно и есть… Хотя я все равно не могу поверить, что все это сделано из одной лишь злобы или корысти. Не бывает так, Володя! — Иван легонько хлопнул себя по колену. — Меншиков мог оказаться изменником и просто злобным старикашкой. Он действительно мог годами вынашивал планы мести, но дураком никогда не был — и вряд ли выжил из ума теперь. Человек с его опытом действовал бы иначе, разве нет?

У уже открыл рот, чтобы возразить — но так и не произнес ни слова. Может, его высочество и переоценивал Меншикова, наделяя несуществующими интеллектуальными и моральными качествами, кое-что он все-таки подметил верно.

Его светлость не просто прокололся или ошибся в одной из сотни мелочей, которые полностью не учесть никогда и никому. Нет, все вышло куда хуже. Его план потерпел абсолютное, сферическое в вакууме фиаско — если не сказать грубее. И пусть первая часть с заговором, закулисными интригами и изощренными убийствами с помощью проклятий и нитсшестов выглядели убедительно-опасно — эндшпиль явно не удался.

Лобовой штурм дворца с чуть ли не дюжиной Владеющих внутри, да еще и прямо посреди бела дня. Не то, чтобы совсем неграмотный или безнадежный, но все-таки чересчур суетливый. Всего сотня солдат или даже меньше — на такую операцию явно маловато.

Я в очередной раз прокручивал в голове весь бой на лестнице от начала до конца. И все больше убеждался, что затея Меншикова была просто обречена на провал. Самоубийственная атака перечеркнула все, чего заговорщики так или иначе смогли добиться за два года.

И это никак не вязалось с коварством древнего колдуна, который все это время водил за нос столичных сыскарей, понемногу избавляясь от тех, кто ему мешал. Будто симфонию, начатую и продолженную опытным мастером ни с того ни с сего решил дописать недалекий и бездарный выпускник консерватории.

Иван прав — так не бывает!

И все же случилось. А значит, я упустил что-то важное. Какой-то незаметный на первый взгляд нюанс, который заставил опытного и осторожного шулера пойти ва-банк с парой двоек в руке.

— Впрочем, какая разница? Что там было на самом деле, — Иван криво ухмыльнулся, — мы узнаем, только когда вернемся… Если вообще вернемся.

— Должны. — Я забросил на свободную койку подвернувшееся под руку шерстяное одеяло. — Но пока лучше рассчитывать, что мы проведем здесь несколько дней. Или даже неделю-другую.

— Неделю⁈ — вытаращился Иван. — Без питья, без еды, в городе полном нечисти?

— Как будто у нас есть выбор. Вряд ли эти несчастные остались здесь по собственной воле. — Я указал на ближайшего покойника. — Нам нужно не только отыскать Прорыв, но и успеть к нему раньше, чем георгиевские капелланы. И при этом не угодить на ужин к Лешему. Или к нашему летучему другу. — Я поднял палец вверх. — Будь это так просто, солдаты смогли бы вернуться.

— А твой ритуал? — хмуро поинтересовался Иван. — Если попробовать его?

— Непременно попробуем. — Я потянулся, разминая плечи. — Но уж точно не сегодня. Сейчас мне нужны хотя бы несколько часов сна. Да и тебе, пожалуй, тоже.

— Пожалуй… Впрочем, не знаю, смогу ли я спать в таком месте. — Иван шагнул к койке и взялся за край ткани, торчавшей из-под высохшего тела. — Давай хотя бы уберем отсюда мертвецов. А еще лучше — похороним их, как подобает… завтра.

— Разумно, — кивнул я. — Но для начала осмотрись здесь — вдруг найдешь хоть какие-то припасы. А я пока прогуляюсь по тоннелю. Наверняка здесь есть еще помещения.

К примеру, склад консервов, оставленных еще теми, кто построил тут все. Или оружие. Или аппаратуру, которую будет не лишним прихватить с собой — особенно если в этом мире технологии хотя бы на уровне сороковых годов.

— А если встретишь Упыря? — поинтересовался Иван. — Или Лешего?

— Буду громко кричать. — Я лязгнул затвором, загоняя патрон в ствол «трехлинейки». — И звать тебя на помощь.

Продолжение тоннеля оказалось не таким уж впечатляющим. То ли бункер на деле был не полноценным убежищем, а лишь парой проходов под землей, то ли самое интересное осталось за завалами слева от входа. Я прогулялся чуть дальше и встретил только несколько электрических щитов, пару пустых полок еще одну металлическую дверь. Небольшую, но явно еще прочную и приржавевшую к проему. Намертво — даже мне не хватило сил ни расшевелить петли, ни даже сдвинуть круглый маховик. Тут справилась бы разве что глазная артиллерия Ивана, однако пользоваться ею сейчас определенно не стоило.

Сюрприз поджидал меня за поворотом. Когда-то тоннель, заканчивался здесь тупиком, но теперь в стене зияла дыра. Не то, чтобы такая уж большая, однако я смог протиснуться в нее даже не приседая на корточки. Керосиновый фонарь давал совсем немного света, и видно было от силы на пару метров вперед.

Земля, куски то ли кирпича, то ли камня, торчащие ребра строительной арматуры… Стены давили, низкий «потолок» грозился вот-вот обвалиться прямо на макушку, однако через десяток шагов проход вдруг расширился, выпуская меня в помещение. Просторное — явно куда солиднее бункера по ту сторону пролома. Свет фонаря вырвал из темноты массивные гранитные колонны, и я ничуть не удивился бы увидев следом за ними эскалаторы или рельсы метрополитена.

Но ничего подобного здесь, похоже, все-таки не было: дыра в стене привела меня в самое обычное каменное подземелье. Просторное, сырое, холодное и неуютное — зато хотя бы не слишком темное. Когда я прошел чуть вперед, вокруг стало заметно светлее, будто фонарю помогало что-то еще. Может, какая-нибудь люминесцентная дрянь… или даже пробитый где-то за углом потолок — прямо как там, где мы с Иваном отыскали рыжего штабс-капитана.

Как бы то ни было, уже совсем скоро я разглядел в полумраке и колонны, и покрытый пылью и кусками камня пол, и дальнюю стену, и массивную арку с уходящей куда-то вверх лестницей. Света хватало буквально на пару-тройку нижних ступенек, над которыми нависал прямоугольник темноты. Настолько густой и плотной, что ее не пробивало даже звериное зрения.

И чем-то она мне не нравилась. Я не слышал ни звука и чуял только запах сырости, однако интуиция настойчиво намекала на опасность. Будто там, всего в каких-то двадцати-тридцати шагах впереди на лестнице притаился снайпер с винтовкой.

И целился прямо в меня.