Маскарад в стиле ампир

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Джонатон вернулся в номер уже после ухода Хартли. Зная, что Мойре нездоровится, он не стал ее беспокоить, а сразу отправился к себе. Еще не успев зажечь лампу, он увидел полоску света, пробивавшуюся из-под двери в гостиную, вошел и застал Мойру, сидящей на диване в горестной позе отчаяния.

Обдумав свое положение, Мойра пришла к выводу, что они потерпели поражение.

— Все кончено, Джонатон, — сказала она обреченно. — Хартли знает, что мы не настоящие Криффы, что коллекция фальшивая. Ему известно все, кроме нашего настоящего имени. От меня он его не узнает. Он потребовал, чтобы я отменила сделку со Стенби. Если не послушаюсь, он скажет, что мы мошенничаем, и к тому же засадит нас в тюрьму. У меня не было выхода, пришлось принять его условия. Интересно, если бы он знал, как на самом деле обстоят дела, стал бы он защищать Стенби с тем же рвением? Как ты думаешь, стоит рассказать ему правду и положиться на его великодушие?

Эта новость до того огорошила Джонатона, что он забыл о собственном открытии.

— Черт возьми, как ему удалось узнать?

— Он наводил о нас справки. Оказалось, что леди Крифф рыжеволосая и к тому же не выезжала из Шотландии.

— Интересно, с чего это он стал проверять нас? Никто больше ничего не заподозрил.

— Это не человек, а хорек. Сует свой острый нос повсюду, пока не докапывается до того, что ищет. Ему известно все о связи Марчбэнка с контрабандистами. Его он тоже отстранит от дела.

— Вот здесь ты ошибаешься, — сказал Джонатон, таинственно улыбаясь. — Хартли вовсе не таможенный инспектор.

— Кем ему еще быть?

— Такой же мошенник, как Лайонел Марч, — заявил Джонатон с видом победителя.

Поникшие плечи Мойры вдруг распрямились. В глазах блеснул радостный огонек.

— Что тебе удалось узнать? Скажи мне все.

— Я попросил Сэлли открыть окно гостиной, где тогда играли в карты, но они не играли, а просто беседовали. Я слушал под окном. Каждое слово трудно было разобрать, но слышал достаточно. Сначала не мог ничего понять толком. Они говорили о большом годовом доходе от какой-то операции и тому подобном, как бизнесмены. Потом до меня дошло, что они обсуждали дело кузена Джона, его контрабандные операции. Ты не поверишь, сколько он на этом зарабатывает!

— Таможенный офицер должен интересоваться, как идет дело. Он надеется проследить всю цепочку.

— Но зачем ему обсуждать это со Стенби? Подожди, дай досказать. Суть в том, что Хартли утверждает: он имел разговор с Черным Призраком и тот согласился продать все «дело», — налаженную контрабанду бренди, — потому что накопил столько денег, что не знает, что с ними делать. Он хочет переехать в Лондон и там спустить их. Надеюсь, тебе понятно, что все это блеф. Питер на самом деле не имеет никакой власти. Кузен Джон, который сейчас заправляет делом, не собирался продавать его. Он говорил, что передаст его Питеру, когда придет время уйти на покой. Хартли выдумал, будто он слыхал о продаже рискованного предприятия за пятьдесят тысяч фунтов, когда навещал с нами Ковхаус. Он якобы согласен вложить пятнадцать тысяч. Понсонби дает десять, а на двадцать пять пытается уговорить Стенби. Но это все чистая афера. Он прикарманит их деньги и сбежит. Идея принадлежит ему.

Мойра не верила своим ушам.

— Это трюк, чтобы поймать в ловушку лорда Марчбэнка, — сказала она.

— Ничуть. Говорю тебе, что Хартли утверждает, что дело продается. Он даже называл Стенби и Понсонби цифры, которые сам придумал, потому что Марчбэнк не делает записей. Сегодня он говорил, что не оставляет никаких письменных улик. Буллиона они тоже привлекли, тот подтвердил сообщение Хартли. Хартли нашел кого-то, кто выдает себя за Черного Призрака и который собирается сегодня ночью продемонстрировать, как отлажена цепочка. Наверное, эту роль сыграет его лакей, наденет черную маску. Они хотят осмотреть корабли, чтобы понять, как провозят бренди под фальшивым настилом вместо пола. Хартли даже покажет, где бренди складируется на берегу. Он говорит, что пять тысяч идут на взятку Марчбэнку — он долгие годы оказывает помощь контрабандистам — и пара сотен братьям Поттерам, простачкам из профилактической службы. Он очень убедительно расписал выгоду — надежно, как ценные бумаги, а прибыль гораздо больше. Думаю, что Стенби клюнет на удочку. Он сказал, что посоветуется со своим управляющим насчет суммы, но видно было, что он просто исходит слюной от перспективы легкой наживы.

— Не сомневаюсь. Но ты уверен, что Хартли не выполняет задание таможенной полиции? Неужели он обычный вор?

— Готов поклясться на крови.

Мойру захлестнул вихрь противоречивых чувств: гнев, жажда мести и даже некоторое восхищение — все смешалось в ее сердце. Но победило глубокое возмущение.

— И этот подлец имел наглость назвать меня содержанкой!

— Он так называл тебя?! Клянусь Богом, я потребую объяснений! — воскликнул Джонатон.

— Нет, ты не сделаешь этого, — запротестовала Мойра. Мстительные огоньки блеснули в ее прекрасных глазах. — Уж предоставь мне удовольствие рассчитаться с мистером Хартли. О, я мечтаю об этом наслаждении!

Джонатон молча смотрел на огонь в камине.

— Ты забываешь об осторожности, Мойра. Мы не дома и не можем позволить себе делать то, что нам хочется. Мы в ловушке. Хартли знает, что мы не те, за кого себя выдаем, и что ценности не настоящие… Если он скажет Марчу…

— Если он окажет нам такую услугу, я в долгу не останусь. У меня тоже есть, чем прижать его к стенке и заставить принять мои условия. Я то думала, что он держит все нити в руках, испугалась по глупости. А теперь жажду побеседовать с ним еще раз.

— Это опасно, Мойра, — встревожился Джонатон. — Он не захочет терять большие деньги… кто знает… может расправиться с тобой, чего доброго. Если уж вызовешь его на разговор, то выбери хоть безопасное место.

Мойра почему-то не опасалась за свою жизнь. Она была уверена, что на убийство Хартли не пойдет, но послушаться совета не мешало; она поговорит с ним в Большой Гостиной у камина, в стороне от посторонних глаз и одновременно на людях.

В ту ночь Мойре не удалось заснуть. В тишине спальни она обдумывала предстоящий поединок. На этот раз Хартли не удастся заполучить все козыри в игре. Он не посмеет оскорблять ее или грозить законом. Ради удовольствия загнать его в угол не жалко даже пожертвовать состоянием.

Поразмыслив, она поняла, что единственное соображение, которое двигало Хартли, когда он запретил ей сделку со Стенби, был страх, что у того не останется денег на участие в афере с продажей контрабанды. Хартли сам имел виды на деньги майора. Но заставить ее признаться публично, что она присвоила чужое имя, ему не удастся. Это главное. Она еще леди Крифф, и пусть Марч сам выбирает, в какую авантюру вложить деньги. Завтра она завершит начатое и будет так флиртовать с негодяем Стенби, что он совсем потеряет голову.

В глубине души ей больше хотелось сыграть роль ветреной девчонки с мистером Хартли. Грустно было сознавать, что он составил о ней столь нелестное мнение, что оказался не очень умелым интриганом. Девушка старалась убедить себя, что ей нет дела до его мнения или доброго расположения. Обычный воришка, жалкий обманщик.

Под утро Мойра заснула. Проснулась она, когда солнце уже взошло и лучи весело играли на стенах, потолке, мебели. Она встала с ощущением легкости и приятного возбуждения во всем теле. Хартли обычно спускался к завтраку рано. Если поспешить, то можно будет застать его одного до прихода Марча.

Мойра быстро привела себя в порядок. День обещал быть теплым. Она выбрала легкое платье из тонкого голубого муслина, наскоро провела щеткой по волосам, решив не делать прическу, а оставить локоны распущенными. Хотя так она несколько изменяла «стилю леди Крифф», зато выглядела больше самой собой, как любая провинциальная леди. Но это не имеет значения. До встречи с майором она успеет переодеться. Сейчас нужно спешить.

Мойра выскользнула в коридор, бесшумно прикрыв дверь, чтобы никого не разбудить. Чем меньше людей в Большой Гостиной, тем лучше. Другого, более безопасного места трудно было найти. Хартли не посмеет поднять на нее руку здесь.