Маскарад в стиле ампир

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Без четверти двенадцать Джонатон постучал в дверь спальни Мойры и вошел. Она уже упаковала дорожный сундук и сидела на кровати в ожидании. Брату же сказала, что так как у нее нет выбора, она решила послушаться Хартли.

— Я пойду за ними, когда они выйдут из гостиницы, — заявил Джонатон. — Они встречаются у пещеры возле дома Марчбэнков. Думаю, если возникнет непредвиденное осложнение, я сбегаю за кузеном Джоном, он поможет.

— Я все думала и думала. Написала кузине Вере, предупредила об изменении планов. Она ждет нас завтра утром. Отвези записку, Джон, и введи лорда Марчбэнка в курс дела. Зря мистер Хартли выбрал пещеру кузена Джона для сделки.

— Это придает авантюре оттенок правдоподобия.

— Я так волнуюсь. Как ты думаешь, можно доверять мистеру Хартли?

— С ним все в порядке, он порядочный человек, — сказал Джонатон одобрительно. — Раз взялись за дело они с Моттом, все будет отлично. В Испании они пережили не такие времена.

— Что ты хочешь сказать? Раньше ты не упоминал Испанию. Мистер Хартли был в армии?

— Конечно, был. Он воевал в звании майора. Разве он не сказал тебе?

— Нет! Майор! Возможно ли?

«Майор считает, что вы уже принадлежите ему. Я говорил о другом майоре…» — она почувствовала, что краснеет.

— Мотт тоже офицер. Отличный стрелок. Кто бы мог подумать, что такой денди может метко стрелять! Ну, я пошел. Где письмо?

Мойра передала ему письмо. Сначала ей захотелось поехать с Джонатоном, но потом она рассудила, что кто-то должен остаться в гостинице на тот случай, если Стенби придет в голову вернуться раньше и улизнуть с деньгами и драгоценностями.

Джонатон поскакал в Ковхаус. Ему доставляло удовольствие ощущение опасности, которая смогла поджидать на темной дороге. По одну сторону раздавались таинственные звуки моря, по другую — деревья нашептывали грозные события. Ковхаус был погружен во тьму, но он знал, что заднюю дверь всегда оставляли на наружном засове на случай, если возникнет срочная необходимость у Джентльменов переговорить с хозяином. Он вошел и пробрался в комнату леди Марчбэнк. Она спала чутко. Работа мужа была связана со всякими странными и опасными делами, так что она не удивилась, увидев Джонатона у своей постели около полуночи. Тут же она стряхнула сонливость, надела очки, прочитала записку Мойры и сказала:

— Марчбэнку нужно сообщить об этом.

— Да, я собираюсь поговорить с ним.

Они вместе пошли в его спальню — леди Марчбэнк в выцветшей домашней кофте и чепце, завязанном под подбородком, возглавляла процессию.

Марчбэнк выслушал Джонатона и прочел письмо Мойры.

— Так вот, оказывается, в чем дело. Мойра должна была сказать об этом раньше.

— Она не хотела приводить сюда Хартли, боялась, что он может выдать. К тому же до сегодняшнего дня ей не были известны все подробности.

— Я потерял две недели — не производил разгрузку и все зря, — посетовал Марчбэнк, — Поговори с Джоном Ларкиным в конюшне, Джон. Пусть он присмотрит, чтобы Хартли не помешали. Если кто-то из Джентльменов приходит ночью, Джек занимается ими. Но сегодня они вряд ли появятся, им было приказано притаиться до отъезда Хартли. Ты говоришь, он не таможенный инспектор? Это хорошая новость. Неприятно сознавать, что Лондон проявляет к тебе повышенный интерес.

Джонатон отправился на конюшню, нашел Джека — тот спал в полном облачении верхом на сером коне. Джонатон разбудил его и передал поручение Марчбэнка. Ларкин кивнул и снова заснул. О нем говорили, что он мог спать в любом положении — сидя, стоя и даже на полном скаку.

К тому времени, когда Джонатон пробрался к пещере, Черный Призрак был уже на месте. Группа мужчин — Стенби, Понсонби, Хартли и его денщик, переодетый в Черного Призрака — в черной шляпе, маске и домино — стояли тесным кружком и о чем-то шептались, нагнув головы. Их темные фигуры четко вырисовывались на фоне океана, освещенного лунным светом. Создавалось впечатление, что люди совершают неведомый средневековый ритуал. Джонатон не мог расслышать слов, но до него долетали звуки золотых монет, когда мешки с деньгами передавались Черному Призраку, который всем по очереди пожал руки, а потом вскочил на стоявшего поблизости черного жеребца. Лошадь взвилась на дыбы и заржала. Черный Призрак поднял руку в знак прощания, издал резкий звук, похожий на хохот, и исчез во мраке, оставив эхо от лошадиных копыт, которое еще долго звучало в скалах.

Оставшиеся джентльмены начали карабкаться вверх по утесу, где в укромном месте были спрятаны их лошади. Джонатон поскакал, что было мочи, в гостиницу, чтобы они не застали его на дороге. Вскоре он уже влетел в спальню Мойры.

— Все в порядке. Хартли сделал свое дело. Жаль, Мойра, что ты не видела — лучше любого спектакля. Они скачут сюда. Ты не раздумала ехать?

— Пока мы не можем уехать. Хартли свои деньги получил, Понсонби тоже. А мои все еще у негодяя. Стенби давал только двадцать пять тысяч. Они все еще в сейфе у Буллиона.

Джонатон, захваченный необычностью происходящего, об этом не подумал.

— Мне кажется, что все переговоры и обещания имели одну цель — убрать нас с дороги, чтобы не мешали, — сказала Мойра мрачно. — Мистера Хартли волновали только его собственные деньги. Он уедет, как только Стенби ляжет спать. Поедет забирать у Черного Призрака добытые обманом деньги. Больше мы его не увидим. Он нас перехитрил.

— У тебя было слишком много времени на размышления, тебе уже бог знает что мерещится, — пытался успокоить сестру Джон. — Ты теперь в каждом видишь подлеца, потому что Стенби оказался подлецом. Сбегаю вниз, посмотрю, что они делают. Спрячусь за буфет в коридоре около Большой Гостиной.

Еще не дойдя до Большой Гостиной, Джонатон услышал веселый смех. Буллион разливал бренди, джентльмены поднимали тост за свой успех и новые начинания. Он прислушался, но не мог уловить ничего, что было бы как-то связано с планом Хартли помочь Мойре. Джонатон не хотел верить, что Хартли способен оставить Мойру и его ни с чем. Зачем ему было сообщать, что он уезжает ночью? Они бы никогда не догадались и так. Раз он предупредил их и велел собрать вещи, значит, он собирается позаботиться о них.

Веселье лилось через край, голоса становились громче. Вот Понсонби запел непристойные куплеты. Потом его голос затих. Джонатон заглянул в гостиную и увидел, что Понсонби уже свалился под стол. Буллион продолжал наполнять бокалы тех, кто еще держался на ногах. Майор Стенби уже качался, как маятник, и вдруг опустился на стул, не сел, а скорее упал. В следующую минуту голова его стукнулась об стол.

Понсонби поднялся с пола, как Лазарь, восставший из гроба.

— Он уже готов? — спросил он Хартли.

Хартли приложил палец к губам в знак предостережения. Он взял Стенби за плечи, встряхнул его и пробормотал ему в уху:

— Еще одну, Стенби, за Его Величество.

Стенби даже не пошевелился. Подмешанное в бренди снадобье сделало свое дело.

Понсонби приподнял Стенби за волосы, взглянул на его закрытые глаза и отпустил. Голова ударилась о столешницу.

— Все. Он спит. Пойдем, — сказал Понсонби.

Хартли довольно ухмыльнулся.

— Буллион, вы молодец, — сказал он, передавая хозяину гостиницы кожаный мешок, в котором позвякивали монеты. — Если вы будете так добры, что достанете наши деньги из сейфа, я скажу леди Крифф, что все готово к отъезду.

— Мне нужно положить в сейф одну вещь для Стенби, — спохватился Понсонби и выбежал из гостиной.

Джонатон бросился наверх, как только услышал слова Понсонби. Он даже не постучал к Мойре, а просунул голову в дверь и сказал:

— Ты ошибалась, сестра, Хартли в данный момент добывает твои деньги из сейфа. Сейчас он будет здесь. Не стыдно тебе, что ты ему не верила? Я же говорил: он парень что надо.

Джонатон выбежал в коридор, чтобы распорядиться о чемоданах.

Мойра не могла поверить своим ушам. Значит, он не шутил! Сейчас он придет! Неужели кончился ужас последних четырех лет?! Еще минуту назад казалось, что этот кошмар будет длиться вечно. Когда раздался стук в дверь, она встала, словно в полусне, и пошла открывать. Вошел мистер Хартли и передал ей кожаный чемоданчик.

— Это ваши деньги. Двадцать пять тысяч, — сказал он, открывая замок.

Мойра едва взглянула на деньги.

— О… благодарю вас, мистер Хартли, — произнесла она обессилевшим от волнения голосом.

— Рад служить, мисс Тревизик.

Они стояли, глядя друг на друга, не произнося ни слова. Наконец Мойра сказала:

— Вы очень великодушны, — сказала она, не отрывая взгляда от его лица.

Хартли вдруг широко улыбнулся.

— А я думал, что леди Крифф будет щедрее на благодарность, — хитро сказал он, поставил чемодан в сторону и взял Мойру за руку.

— Вы думаете, наверное, что я ужасная женщина, — сказала Мойра, покраснев при воспоминании о грубостях, которые успела наговорить ему за эти дни.

— Естественно. Очень непорядочно было пытаться вернуть то, что у вас украли, не говоря уже о смелости и решительности, которую вы проявили, вступив в поединок с одним из величайших мерзавцев Англии. О том, с каким талантом вы сыграли роль богатейшей дамы леди Крифф, я уже просто умолчу.

Она ответила робкой улыбкой на его двусмысленные комплименты.

— Куда вы направляетесь теперь? — спросила она.

— Планировал вернуться на Ганновер Сквер, когда улажу дела со Стенби.

— К лорду Дэниелу?

— Точнее в дом его отца. Лорд Дэниел всего-навсего младший сын лорда Треймана. Старшие сыновья обычно не поступают на службу в армию.

— Лорд Дэниел был в армии? — спросила она, начиная понимать. Хартли кивнул. — Он случайно не был майором?

— Именно так.

— Так это вы и есть лорд Дэниел?

— Вынужден признаться. А вы куда едете — в Суррей или Ковхаус?

— Как вы думаете, не опасно сейчас нам возвращаться домой?

— К утру здесь будет полиция, они прибудут, чтобы арестовать Стенби. Его разыскивают в связи с десятками преступлений, включая многоженство. Он никогда официально не регистрировал брак с вашей матерью, Мойра, так что можете не опасаться, что потребует назад деньги. Мы бы вызвали его на Боу-Стрит раньше, просто некоторые из его преступлений трудно доказать. Например, те пятнадцать тысяч, которые он зажулил у моего кузена Робби Синклера. Он шулер и играл краплеными картами. Как это докажешь? Поэтому я и погнался за ним в Блекстед. Семью Понсонби — кстати его настоящее имя лорд Эверли — он надул, продав им акции не существующих золотых приисков. Его семья уж и не надеялась вернуть деньги. Эверли сказали, что, если ему удастся их отвоевать, они будут принадлежать ему. Стенби его никогда не видел. Поэтому Понсонби прибыл сюда, как только узнал, что Стенби скрывается в Блекстеде. Он хочет оставить эти акции для Стенби в сейфе Буллиона, вместе с коллекцией леди Крифф. Нельзя же бросить почтенного майора с пустыми руками.

Мойра внимательно слушала, но не могла понять, какое преступление Стенби совершил по отношению к Хартли.

— А вы? У вас тоже были личные претензии к Стенби? Мы все вернули свои деньги. А что вам достанется за усилия?

— Надеюсь, что приобрету подругу, — сказал он, вопросительно глядя на нее, и видя, что она не возражает, Хартли крепко обнял девушку.

Хартли прижал свои губы к ее губам: у Мойры возникло странное ощущение — голова кружилась, все плыло, как в волшебной сказке, а сердце, казалось, просто остановилось. Нежность легкого поцелуя перешла в обжигающую страсть. Руки его сомкнулись у Мойры за спиной и держали ее так крепко, что она чуть не задохнулась. Волна неописуемого блаженства охватила все ее существо, словно огромный солнечный диск засиял над головой, обогревая и успокаивая своими лучами.

Хартли поднял глаза, они казались бездонными, полными горячего чувства. Он снова привлек ее к себе и стал покрывать лоб, глаза, щеки, шею неистовыми поцелуями, потом гладил ее волосы и снова целовал, целовал, целовал. Мойра видела, какой нежностью светились его глаза.

— Так я получу в награду девушку? — снова повторил он вопрос хриплым голосом.

— Если угодно. Хотя непонятно, что может привлекать вас в таком неуклюжем создании, как я.

Хартли ответил счастливой улыбкой.

— Вам не хватает воображения, миледи. Мне нужна именно такая, как вы. — Он снова начал ее целовать.

Поглощенные друг другом, они не заметили, как открылась дверь.

— Постойте! — воскликнул Джонатон, не скрывая восторга. — Следует ли понимать, что моей сестре сделали предложение?

Мойра отпрянула в смущении.

— Конечно, нет, — сказала она. — Я просто считала, что мистер Хартли… то есть майор… то есть лорд Дэниел… О, как все-таки вас называть?

— Называйте меня «мой жених», пока мы еще не поженились. Это решит проблему.

Мойра попыталась возразить, но он предостерегающе поднял палец.

— Никаких но! Вы обещали стать моей подругой.

Джонатон подбежал пожать Дэниелу руку.

— Я буду называть вас Дэниел. Вы поедете к нам или повезете нас к себе?

— Как захочет невеста, — ответил Дэниел. — Со временем, когда вы станете старше, мы приедем в Окден — мое имение в Сассексе, Джон.

— О, пожалуйста, поедем к нам. Мойра всегда переживала, что нам не достает мужчины в имении. А теперь, когда мы вернули состояние, можно начать приводить дом в порядок. Крышу нужно перекрыть, и папа хотел покрыть черепицей загон для скота, и…

Дэниел кивнул.

— А у меня есть отменный управляющий для имения. Пожалуй, действительно, поедем сначала к вам. Но, перед тем как принять окончательное решение, мне хотелось бы побывать с Мойрой в Ковхаусе. Завтра здесь намечаются неприятные события. В Ильм уедем через несколько дней. Согласна, Мойра?

Мойре было все равно, куда ехать, раз рядом находился Дэниел.

— Да, отличная мысль, — ответила она, как в тумане.

— Отлично. Я хочу, прихватить с собой пару бочонков бренди из запасов вашего кузена. Сейчас отвезу вас в Ковхаус. Позвони, чтобы отнесли чемоданы, Джон.

— Уже распорядился. Но мне не хочется ехать с Мойрой в Ковхаус, хочу остаться здесь. Мне не приходилось видеть полицейских с Боу-Стрит. Они будут вооружены? И вы не забудьте, что обещали разрешить мне прокатить вас в ландо, Дэниел? Мойра, а ты не забыла, что обещала купить мне экипаж, если вернем деньги?

— Ради бога, Джонатон, прекрати тараторить. У меня болит голова от твоей болтовни.

— Но ты ведь разрешаешь мне остаться с Дэниелем?

Дэниел сказал:

— Если вы будете тихо сидеть в своей комнате, мы сделаем вид, что забыли прихватить вас.

Джон понимающе ухмыльнулся.

— Вы хотите сказать, что мне нужно удалиться и не мешать вам любезничать?

— Именно так, — ответил Дэниел.

Джонатон вышел, а Дэниел и Мойра возобновили прерванные его появлением объятия и поцелуи.